- Тебе дадут все нужное в гостинице космопорта, - сказала она. - Кстати, и лучевой пистолет.
- Пистолет - это хорошо. Даже отлично. Но почему в гостинице космопорта? Я же еду с Факетти.
- В космопорте на Второй тебя задержат. Проверка им ничего не даст - фактов нет. Но попадешь в СВК - два уже после Факетти.
- Джин сорвет все их замыслы.
- На Второй он в руках папочки и его второго "я" - Уоррена. Не тормошись - это еще не самое страшное. В гостинице космопорта можно что-то узнать. Тсс… она возвращается.
Жаклин подкралась к нам с беззвучностью кошки, но Линнет все же ее заметила.
- Где вы останавливаетесь в СВК - два? - спросила Жаклин.
- У больной тетки. Я ее единственная родственница, а ей нужен уход.
- Не лучше ли нанять сиделку, а самой поселиться в гостинице?
Линнет сымпровизировала наивный испуг:
- Я боюсь этих гостиниц. Вы сами сказали: "золотой ад". Повсюду стреляют, как в тире.
Кажется, она решила все-таки сыграть глупышку. Не поздно ли? Должно быть, это заметила и Жаклин, потому что следующий ее вопрос был задан уже тоном следователя:
- Почему ваша тетка живет на Второй?
- Она там работает.
- Кем?
- Врачом.
- Вы сказали, она больна. Чем?
- Результат аварии аэробуса. Переломы и прочее.
- И долго вы там пробудете?
- Как поживется. Я взяла длительный отпуск за свой счет.
- И вам его дали?
- Помог Факетти.
- А откуда вы его знаете?
- Я бы могла задать тот же вопрос и вам.
"Следователь" на минуту задумался, отыскивая брешь в показаниях "допрашиваемой". Я воспользовался этим и демонстративно зевнул:
- Спать хочется.
Меня действительно что-то убаюкивало, как мелодия, доносившаяся из глубин космоса.
- И меня клонит ко сну, - обрадовалась Линнет.
Жаклин поморщилась:
- Надо было выпить вербены. Тогда бы вы продержались дольше. Они выпустили снотворный газ… Теперь вы проспите все путешествие.
Я даже поежился от удовольствия. Какое счастье лететь с таким предупредительным экипажем.
Глава 15
в которой Лайк совершает вынужденную посадку
После посадки у космовокзала СВК - два металлический голос диктора объявил:
- Всех поименованных в списке пассажиров ожидают въездные визы в сервис-бюро вокзала. Непоименованных просят пройти в гостиницу. Регистрация не обязательна.
Голос откашлялся и прочитал список. В списке меня не было. Мы переглянулись с Линнет, и глаза ее сказали: "Я же предупреждала. Выходи последним".
Ко мне подошел явно смущенный и растерянный Джин.
- Ничего не понимаю. Я сам продиктовал список в лазерограмме.
- Может быть, здесь перепутали?
- Ты подожди в отеле. Надеюсь, все тут же будет исправлено.
По стыковому туннелю эскалаторная дорожка доставила нас прямо в холл космовокзала под высоким стекловидным куполом, открывающим тусклое небо. У киоска с местными сувенирами она разветвлялась - правая с теснящимися на ней пассажирами уходила в сервис-бюро, левая уводила меня одного в привокзальный отель. Я поймал утешающий взгляд Линнет: "Не волнуйся. Все будет как надо".
Незаметно и неизвестно откуда на мою сиротливую панель вскочил атлет в белом мундире и таком же шлеме с буквами "ПОЛ". Полиция СВК - два, расшифровал я. Он подхватил мой чемодан и перескочил на другую ответвляющуюся дорожку: "За мной!"
Завернув у бара, дорожка взвилась вверх и снова выпрямилась на втором этаже, минуя поочередно строй выпуклых белых дверей, похожих на сейфы или холодильники. У одной из них мой спутник поднял руку и соскочил на уложенную цветными плитками площадку. Дверь "сейфа" вела в мой гостиничный номер из двух комнат и ванной, где мне предстояло ожидать решения судей: чист я перед властями или нет.
- Шон Лири, сержант службы безопасности, - представился мой беломундирный спутник, войдя в комнату, служившую, по-видимому, гостиной или домашним баром, и снял шлем. Без шлема он оказался здоровым, рыжим веснушчатым парнем, всосавшим вместе с молоком матери древний наказ "держать улыбку". И он держал ее, не снимая в течение всей последовавшей процедуры.
Сначала нажал кнопку на стене, и копия знаменитых "Сумерек" Уонтона в серебряной раме сдвинулась вправо, открыв ряд замаскированных полок, наподобие древнего бара, модного лет сто назад. С одной из полок он снял что-то вроде сброшенной шкуры змеи, оказавшейся свернутым комбинезоном-скафандром, длинноствольный пистолет-лучевик и знакомую рацию космолетчика на чужих планетах: приемник - серьга и передатчик - часы-браслет.
- Получите весь набор, о вас уже позаботились. Только заполните и подпишите обязательство вернуть все при отбытии назад. - Он подбросил пистолет в руке, ему, видимо, не хотелось уходить. - Пистолет гиперзвуковой на двести молний. Заряжать не нужно, наводка автоматическая. При попадании, если вы предварительно переключите вот этот рычажок на панельке, трансформированный луч не убивает, а только выводит из строя на несколько часов без членовредительства. У меня такой же. - Еще шире улыбнувшись, он сунул руку под мышку.
- Все это мне знакомо, - зевнул я. - У меня сухость во рту после спячки в космосе. Есть чем горло промочить?
Сержант бросился к панели вполне уже современного бара, поколдовал стрелкой на шкале и принес бутылку с блюдечком на подносе. В блюдце чернели сморщенные горошинки.
- Чилит, - сказал Лири, - местный земляной орех, поджаренный между прочим. Жуем между выпивками.
Я пожевал. Приемлемо. Выпил. Тоже приемлемо. Спросил у сержанта:
- Значит, въездных ждут здесь? А выездных?
- Выездные редко кому дают. Чаще совсем не дают. На родной Планете возвращение не жалуют - перенаселенность. Приехал работать - работай!
- Где?
- Есть назначение - где положено. Нет - отправляем в "Синау" или Лоусон.
- "Синау" - это понятно. Медные рудники, - сказал я. - А Лоусон?
Полицейского словно подменили. Он даже не пробормотал, а промычал сквозь ореховую жвачку:
- Не понимаю.
- Ты назвал только что "Синау" и Лоусон.
- Вы ослышались. Я назвал "Разработки Синау".
- А Лоусон?
- Не знаю, что вы имеете в виду.
Проболтался, шельма! Обронил карту и теперь отчаянно тянет ее назад. Я мысленно плюнул и кивнул на дверь. Его как водой смыло!
Лоусон! Когда-то это был и вправду "золотой ад". Почему вдруг на карте Второй Планеты повторилось имя достопочтенного ныне города, где давно уже забыли о выстрелах, а золото видят только в зубных коронках и украшениях? Может быть, старожилы СВК - два открыли новый золотоносный район? Бруски, выпавшие из электрокара на стратегическом шоссе Южного Мегалополиса, тоже матово блестели, как золотые. Правда, Мак-Брайт не без основания отрицал их золотоносное происхождение, но почему же все-таки Лоусон? Сержант не оговорился, а проговорился - он очумел от страха, как зверек в капкане. Дет, Линнет права. И в космопорте можно узнать кое-что существенное, я уже узнал, хотя тайну Лоусона берегут, как ключи от города. Но я найду их, черт побери, где б они ни звенели - в сейфе ли у Факетти или прямо на рудниках.
Черные орешки возбуждали аппетит, мне захотелось есть. Я пошел к той же панели, где несколько минут назад колдовал рыжий парень. Стрелка снабжения шла по кругу, в секторах которого значились блюда и напитки, какие можно было получить немедленно, не спускаясь в ресторан. Тут-то меня и настиг Факетти.
- Неважно, Чабби, - вздохнул он.
- Въездной визы не дают?
- Я бы им весь СВК - два перевернул, если б не дали. Потерпи денек - передадут визу по телексу. Ты в списке есть - все в порядке. Только тобой заинтересовался почему-то сам Крис Уоррен.
- "Тень" никогда не наводит справок попусту.
- Если останешься на Второй, не произноси вслух этой глупой и бессмысленной клички. - Теперь Джин уже злился.
Он замолчал, перебирая пальцами скатерть. А мне было смешно. Я раскусил, что его огорчало. Избалованный и капризный, он боялся потерять игрушку-друга, собутыльника, напарника в лихих кавалерийских набегах на рестораны и бары. В СВК - два не любят праздношатающихся, а я был типичным праздношатающимся, отпускным космиком, баловнем счастья в долгосрочном отпуске, полным хозяином своих часов и минут. Так думал Джин. Его заставили работать, а меня никто и ничем заставить не мог. Я мог сказать: "Плевать я хотел! Что-то не нравится мне сидеть в тухлой гостинице в пустыне под куполом и жевать вонючие орешки". Только одного не знал Джин, что именно так я никогда не скажу, а согнусь в три погибели, если нужно, чтобы получить заветную визу, и буду гнуться так перед любыми уорренами и факетти, чтобы хоть доползти до засекреченного города с именем Лоусон. Бедный-бедный, наивный Джин!
- Тебе дадут бессрочную визу, - сказал он.
- Ценю.
- Но в один прекрасный день спросят, что ты собираешься делать дальше.
- Поглядим. Может, мне и не захочется с тобой расставаться.
Джин вскочил, протягивая бокал.
- За что пьете? - спросила Жаклин у двери. Она вошла без стука.
- За прекрасную, прекрасную, прекрасную Вторую Планету, - сказал я.
- Тебя ждут в баре, Джин, - деловито произнесла Жаклин, подойдя. - "Песчанка" уже стыкуется.
"Песчанка" - песчаный корабль, сообразил я и с трудом сдержал вздох: на этом корабле для меня не было места.
- Мы пришлем за тобой специальный, - понял меня Джин. - И с жильем порядок: я законтрактовал целый этаж в отеле.
- Иди, иди, - подтолкнула его Жаклин, - я догоню. Мне еще надо проститься с Чабби.
Мы остались одни.
- Повезло с визой? - усмехнулась она.
- Вопреки вашим стараниям, мадам.
- Неужели вы думаете, что я летела на Вторую только из удовольствия увидеть, как вы останетесь с носом? Смешно и наивно. Вы плохой психолог.
- Не нужно быть психологом. Я знаю все виды ищеек.
- Грубо.
- Что заслужили. Я бы сказал это вам еще в космолете, да мешала Линнет.
- Вы явно не в духе, Чабби. Вы даже не спросили, почему я сейчас у вас.
- Я это знаю. У всех пассажиров была цель. Одни ехали к родственникам, другие на работу. Только у меня ее не было и нет.
- А если появится?
- Цель?
- Нет, работа. Неужели старого космика не тянет к своей профессии?
Я подумал и спросил:
- Что же мне они предлагают? Летать?
- Если вас тянет - летать. Пилотировать транспортные космолеты. Если хочется пожить в местных условиях, могут предложить контроль грузов на космодромах. Нечто вроде инспекционных осмотров перед полетом.
- Вы сказали: на космодромах. Я не ослышался?
- Не ослышались. У нас их несколько.
- Не секрет, где еще?
- Секрет. Узнаете после проверки.
- Значит, будут опять проверять?
- Будут, Чабби, - сказала она твердо. - И серьезнее, чем вы думаете.
Глава 16
в которой пойдет речь о превратностях детской игры в "горячо - холодно"
Одно из окон моего двухзального номера выходило на территорию космовокзала, вернее, отражало ее с помощью невидимой системы зеркал, другое окно-стена было частью накрывающего вокзал купола. Сквозь его суперглассовую толщу далекое солнце казалось еще более холодным и блеклым, а кирпичная пустыня до горизонта и нависшее над ней мертвенно-лиловое небо только завершали пейзаж, от которого даже у здорового человека сводило челюсти. За толщей купола свирепствовала песчаная буря, вздымая валы песка, как морские волны. Сквозь этот пыльный туман можно было рассмотреть, как внизу под окном у стыковочного шлюза в синюшной траве пришвартовался песчаный корабль, а проще говоря, аэробус на воздушной подушке. С такими же стекловидными стенками, как и наш купол, он отчетливо просматривался, и даже сквозь пылевые вихри можно было видеть, как рассаживались в креслах пассажиры, мелькнула мальчишеская стрижка Линнет, космы Джина и латунные пряди Жаклин. На меня никто не взглянул, вероятно не предполагая даже, что я наблюдал за ними, стыковочные швы разошлись, и "песчанка", похожая на стеклянного жука, убрав стойки, поплыла над кирпичной пустыней.
Холл космовокзала вдруг словно вымер - смотреть было не на что, а меня после дрянной выпивки неудержимо клонило ко сну.
Чтобы не заснуть - до ночи было еще далеко, хотя на потемневшей мертвенности неба уже заблестел узенький серп спутника, - я переоделся и спустился вниз, в привокзальный бар, в надежде на глоток чего-нибудь настоящего, несинтетического, продукта природы, а не химии, а спустившись, подивился, до чего же этот бар не похож на привычный. Там вас встречал расторопный бармен, молниеносно орудующий смесителем и бокалами, а кокетливые девицы в крахмальных наколках с пусть заученными, но такими приятными улыбками и с такой любезной готовностью принимали любой ваш заказ за цветным глянцем столика. Здесь же орудовали машины - автоматическая кофеварка, автоматический смеситель, кнопочная выдача заказов и разъезжающие по залу столики-роботы с готовым набором блюд и напитков. На какое удовольствие можно рассчитывать, когда тебя автоматически подбросит вверх внезапно выросший стул, когда бокал автоматически поедет от одного крана к другому и так же автоматически польется из этих кранов то что-нибудь крепкое, то что-нибудь прохладительное, а в лучшем случае не та, а спьяну нажатая кнопка выбросит вам сосиски вместо желаемых сигарет.
Пытаясь разнообразить это безмолвное удовольствие, я пробовал подсесть к столикам, где харчевались редкие посетители, чего-нибудь ожидающие, - вроде меня пассажиры, но один говорил: "Прошу пересесть - свободных столиков много", - другой молчал, упорно игнорируя все попытки к сближению, а третий просто сам пересаживался за пустой столик, захватив свой бокал с местным пойлом или жестянку с привозным. В конце концов мне это надоело, и я снова перебрался к стойке бара на выросший стул.
И тут за стойкой внезапно возник не бармен, нет, хотя белая куртка и могла ввести в заблуждение. То был техник-контролер, наблюдающий за работой раздаточных автоматов. Не все же здесь некоммуникабельны, в конце концов! И я сделал робкий шажок к общению:
- Вторая смена?
- Подменяю товарища. Обычно я работаю утром.
Ответ любезный, даже доброжелательный. Сделаем еще шаг.
- Скучно у вас с машинами. Даже о погоде не перемолвишься.
Он подмигнул:
- А с посетителями?
- С вашими молчунами заплачешь.
- Визу ждешь? - вдруг спросил он, игнорируя мою реплику. - Въездную, наверно?
- Почему "наверно"?
- Потому что парень веселый, компанию любишь, поговорить охота. Первак, одним словом. Все перваки такие. Если б выездную ждал, ни с кем бы не разговаривал.
- Интересно, - откликнулся я. Мне действительно было интересно, но спросить - почему? - не рискнул.
Он сам сказал:
- Потому что на рудниках тебе бы горло пробкой заткнули, чтоб не болтал. А сболтнешь - не уедешь.
Я задумался. Почему так откровенен со мной этот румяный техник, похожий на парня с рекламы "лучшей в мире электробритвы", почему он с полуслова открывается первому встречному, в то время как другие, даже полицейские, каждое слово берегут, как жетоны для автомата? Из-за лишней доверчивости, наивной доброжелательности или, быть может, просто от скуки, от которой изнывают здешние "первопроходцы"? Это копилка ценнейшей информации, если ее умело извлечь, не испортив замка. Ключ к нему я, кажется, подобрал.
- Угощаю, - предложил я, потянувшись к кнопке. Она выдала два бокала.
- На работу? - спросил он, причмокнув.
- Летать. Я же космик. Буду грузы возить.
- С рудников?
- Не знаю. Сначала в СВК - два, а там уж куда пошлют.
- Вот что, парень, не знаю, как тебя зовут, и не спрашиваю. - Он доверительно перегнулся через стойку и почему-то включил смеситель. Аппарат загудел.
- Зачем? - спросил я.
Он скосил глаза на край стола.
- Микротелепередатчики. Изображение передаст, а то, что говорим, не услышат. А ты слушай. Есть рудники на юго-востоке с собственным космопортом. Транспорт прямо домой, на Планету, минуя Луну. Где посадка, не знаю. Так что увиливай.
- А что, плохо?
- Гроб.
- Так я же космик. Погрузи и лети.
- Смотря что грузить.
Я сделал вид, что понял, и заговорщически подмигнул:
- Есть слушок - золото. В брусках, как в банке.
- Не все то золото, что блестит. В старые годы золотоискатели на Планете не мерли от радиации.
- А у вас мрут?
- Каждый пятый. Могилы - прямо в "зыбучке". В больнице койки стоят в строю, как солдаты. Даже на лестничных площадках ютятся. Один сбежал - рассказывал.
- Поймали?
- Ясно. Тут же и кончили. Вокзал на замок, охранники в белых балахонах - кто со счетчиком, кто с пистолетом. Я у заградительной сетки был - успел прорваться, пока не хлопнули. Ты на каком этаже?
- На втором.
- Завтра транспорт в шесть утра. Давай пораньше, пока лестницы не закрыли. Может, прорвешься. Спектакль увидишь - не пожалеешь.
Я сделал вид, что раздумываю.
- Страшновато.
- Как знаешь. Я лично не пойду - видел. А ты незнайку сыграй, если схватят. Скажешь, что кнопки в номере не работали - вот и сгонял в бар за кофе с котлеткой. Не поверят - отлупят. Только и всего.
- Масса удовольствия.
Румяный техник заржал как лошадь:
- Дело твое, конечно. Может, и не отлупят. Все-таки космик. Зато "их" увидишь.
- Кого?
- Обреченцев. Только они еще не знают про это. Жмут кнопку за кнопкой. Перваки… - И вдруг осекся, замолчал.
Бывает, страх, как молния, высветляет сознание, когда спьяну проговоришься о чем не следует. Хмельной блеск в глазах его погас, и розовые щеки поблекли.
- Мне завтра в первую смену, - пробормотал он, заикаясь, и сполз со стойки.
Я ответил ему ободряющим взглядом: не роняй слюни, парень, я не дятел. Поймет, не поймет - его дело. Должно быть, понял, потому что опять порозовел, когда уходил, пятясь за автоматы.
Утром будильник поднял меня в половине шестого. Космолет уже сел - шла стыковка со шлюзом вокзала. Штаны и рубаха на "молниях" отняли не больше минуты. Столько же - ботинки с противопесчаной наслойкой: песок здесь, как ржавчина железо, разъедает любую кожу. Пластиковые подошвы делали шаги бесшумными, и полицейский, спешивший к панели, где включался механизм заградительных решеток на лестницах, меня не услышал. Резкий удар ребром ладони по шее, чуть пониже затылка, выбил из него дух по крайней мере на четверть часа. За это время я уже успел добраться до холла, пересеченного движущимися дорожками. Стыковка закончилась, и центральный эскалатор, гостеприимно журча, нес толпу пассажиров к завтраку. Кроме полицейских, в зале никого не было - ни служащего, ни продавца. Работали только автоматические киоски да сервис-сигналы, указывающие направление.