* * *
- Теперь уже и не проверить, что верно, а что нет. Да в сущности не все ли равно? Пусть будет библейская версия, не возражаю. Хотя с аналогичным успехом могу принять гипотезу об оживших планетах.
- Это, значит, когда они пытаются смывать с себя шелуху и грязь?
- Точно… Вообще-то все пересекается. И результаты конечные сходятся. Судный день, воздаяние за минувшее - вполне конкретная история болезни. Человек заболевает, его лихорадит, тошнит, поднимается температура, по телу выступает пот. То же с нашей Землей. Усиливается парниковый эффект, климат теплеет, ледники тают. - В такт словам Егор отмахивал рукой. - Фагоциты, разумеется, свирепеют, вирус напротив - все более сдает позиции. В нашем случае вирус - это МЫ, приболевший организм - планета. При этом никаких аспиринов и антибиотиков! Болезнь медленно, но верно одолевается естественным путем!
- Ох, и желчный ты сегодня, Егор! Может, зонт тебе дать?
- Обойдусь. А что желчен, так имею право. Сегодня мы с Землей одни и те же ощущения переживаем. Она выздоравливает, мы погибаем. Точка пересечения где-то посередине.
- Альбатрос, иди под зонт! - позвала Мальвина, и пес послушно шмыгнул к ее ногам.
- Следы от пуль, глядите! - Горлик скакнул к зданию и колупнул пальцем выщербленную металлом воронку. Росчерк пулеметной очереди действительно вычертил на кирпичной кладке неровную синусоиду.
- Как думаешь, глубоко они сидят?
- Вряд ли.
- Тогда, наверное, сумею одну выковырнуть, - подбородком придерживая зонт, Горлик зашарил по карманам.
- Зачем тебе пуля?
- Как зачем? На память.
- Ну вот! Совсем ударился в детство! Ты на Мальвину посмотри, даже она улыбается!
- Мальвина, к примеру, девочка, ей не понять… - Горлик уже пыхтел возле стены, перочинным ножиком выскребая кирпичную крошку. Лохматый Альбатрос, склонив голову набок, заинтересованно наблюдал за усилиями взрослого человека.
- Эй, браток! - позвал Егор проходящего мимо солдатика. - Патрон не подаришь?
- Патрон? - боец удивленно остановился.
- Ну да. Видишь, человек мучится. Ученый эксперт, между прочим. Проводит табулярный анализ оружейного калибра. Пуля ему, видишь ли, позарез нужна. Для дифференцированного подхода к метафизической протоплазме. Так сказать, методом интерполяции.
Солдатик усмехнулся.
- За придурка держите, мистер?
- Пардон! И впрямь грешен, - Егор виновато улыбнулся. - Жаль, понимаете, друга стало. Пальцы только зря изрежет и ничего не достанет.
- Это уж как пить дать, - перебросив автомат на грудь, боец выщелкнул магазин, высвобожденный патрон лихо подкинул в воздух. Егор махнул пятерней, поймал.
- Не застрелитесь из него нечаянно, - усмешливо предупредил солдат. - А то сдетонирует и подпортит протоплазму. Из дифференцированного станете интегрированным.
- Учтем-с, - Егор покачал на ладони блесткий патрон. - Тогда еще вопросик, мсье эрудит! Вы часом не знаете, где тут обосновался господин полковник? Павлом Матвеевичем звать.
- ПМ, что ли?
- Ага.
- Зачем он вам?
- Да он нам, как бы это сказать, родственником приходится.
- Брат это его, - Горлик забрал у Егора патрон, любовно покрутил перед глазами. - Причем - родной.
- Ну да! Тогда другое дело. Если брат, могу проводить.
- Уж сделайте такое одолжение! Будем крайне признательны…
* * *
- Аллигаторы? Что за чушь?
- Вот тебе и чушь. Смотритель даже кусок кожи продемонстрировал. Шагрень довольно характерная. Они тут их на наживку, понимаешь, пытались ловить. Одного небольшого, говорят, поймали. - Павел Матвеевич поднял голову, глядя на брата, с горечью констатировал, что из младшего тот успел превратиться в старшего. Жуть, если вдуматься! А всего-то и не виделись - годика полтора. Может, действительно поэты с писателями старятся прежде времени? Или до сих пор он просто не пытался всерьез оценивать возраст людей? В самом деле, что нам возраст посторонних! Впервые о старости начинают размышлять, хороня друзей и родителей. Либо вот так внезапно - с бухты-барахты. Вроде молоды, молоды, и вдруг - раз! - какой-нибудь неприметный толчок - седой завиток на подушке, излишне откровенное зеркало - и видишь, что от молодости мало что осталось. Круги на воде, ускользающее эхо.
- Я этим байкам тоже раньше не верил. Мифическая штольня, какой-то подводный мир. Думал, брехня. Пуритов за шизиков держал - не больше и не меньше.
Егор кивнул.
- Понимаю. Было мнение и сплыло.
- Да уж… От подвала просто так не отмахнешься. И крокодил моего человека сожрал. Лукич, это, значит, здешний смотритель, утверждает, что эхолот туда затаскивали, пробовали сигналами зондировать. Стрелки шкалят, сигнал не возвращается. Само собой, и схемы станционные изучали.
- И что?
- Ничего. Обычный подвал, три пролета, нижний этаж оборудован под складское помещение, пара коротеньких аппендиксов, вентиляционный колодец. Короче, ничего особенного. А теперь там, стало быть, вода, и создается ощущение, что дно просто-напросто куда-то провалилось. Эхолот-то ничего не показывает, да и откуда бы взялись эти аллигаторы?
- Выходит, пуриты сюда не просто так сунулись?
- Выходит, что так.
- Странно… - Егор наморщил лоб. - Я, конечно, не знаю, что там балакают об инсайтах господа ученые, но в интуитивное прозрение, честно говоря, верю. Во всяком случае это единственное объяснение поведения пуритов.
- Увидела во сне Касандра - подвал и двадцать крокодилов… - пробормотал Горлик. - Кстати, Павел Матвеевич! Дрезденовский терминал они ведь, к примеру, тоже штурмовали. Может, и там наблюдалась какая-нибудь аномальная впадина?
- Кто ж нам теперь скажет? - полковник пожал плечами. - Там с ними переговоров не вели. Покромсали из пушек да побросали в волны. Может, что и впрямь было.
- А по-моему, мура все это! - брякнул Мацис. - Какая, к бесу, дыра? Там же океан! Вода, значит, с этими… С акулами. Ну, и дно, понятно.
Егор переглянулся с братом. У обоих в глазах мелькнуло одно и то же. Робкая и безумная искорка. Надежда на что-то, чего в принципе нет и быть не могло.
- А если проверить? - тихо проговорил полковник.
- Каким, интересно, образом?
- Насколько я понял, у нашего смотрителя имеется заветный планчик. Больно хитрый дядечка. Наверняка припрятал что-нибудь про запас.
- А где он сейчас?
- В подвале сидит. Во Ганг там с пулеметом дежурит, а этот рядом - в качестве консультанта… - Полковник потер ладонью шероховатую поверхность стола. Словно погладил живое существо. Так оно в общем и было. В поездах преобладал пластик, а тут красовалось настоящее дерево! Кожа прямо-таки сама тянулась к нему - прижаться, потереться.
- Я тут между делом обошел станцию, по комнаткам с подсобками прошвырнулся и вот что, понимаешь, обнаружил. В диспетчерской акваланги лежат, а в дизельной - вполне исправный компрессор. Спрашивается, на хрена козе баян? То бишь - нашему станционному смотрителю акваланги с компрессором? Куда это он нырять собрался?
- То есть? - Егор нахмурился. - Ты полагаешь, инвариантность сознания дала трещину?
- Брось! - полковник поморщился. - Какая, к черту, инвариантность! Просто надо еще разок все тщательно проверить. Тем более, что пуриты не сегодня появились, а слухи да сплетни, признаться, надоели хуже горькой редьки. Пора выяснить все от и до! Либо, значит, есть феномен, либо нет. И поставить на этом точку!
- Точка сама собой выйдет, - протянул Горлик. - Возможно, очень даже скоро. Только вы, братцы, не о том, к примеру, говорите.
- Что ты имеешь в виду?
- А то, что поезд минут через десять отправляется. За нами другие литерные шпарят. Так что на все ваши изыскания временем мы попросту не располагаем.
На минуту они замолчали. Горлик сказал правду. Поезда в самом деле долго на одном месте не застаивались. В их же случае длительных остановок не предвиделось вовсе.
- Кому-то надо остаться, так? - Егор хмуро взглянул на брата.
- Можно, конечно, и не оставаться, - отозвался тот. - Только жалко… Я-то в любом случае не могу. За мной волонтеров чуть ли не полторы роты, а в Киевском эшелоне по слухам опять буза. Уже просили о помощи. Плюс Ленинградский состав телетайп выслал. У них там тоже пуриты… В общем пока не могу.
- Тогда останусь я, - Егор положил ногу на ногу, легкомысленно качнул носком.
- И я! - радостно согласилась Мальвина.
- Эй! Вы чего это затеяли? - Горлик растерялся. - Поезд же уйдет!
- Уйдет, значит, уйдет.
- Егор, ты шутишь?
- Ничуть.
- Елки зеленые! Что вы здесь делать собираетесь? Летучих мышей кормить? Поезда-то они не трогают, а станции, говорят, стаями атакуют. Глаза выклевывают, заживо съедают.
- Что-то пока не видел я здесь летучих мышей.
- Потому что день. А наступит ночь - и прилетят.
- Сказки, Горлик! Всего-навсего сказки.
- Тем не менее, в сказку о штольне вы, похоже, поверили!
- Поверили, - Егор простецки кивнул. - Почти. Во всяком случае терять нам нечего. Внесем хоть какое-то разнообразие в скудное бытие.
- Послушай, если ты из-за Ванды…
- Все, Горлик, хватит! - Егор поднялся, внимательно взглянул на Мальвину. - Ты-то зачем хочешь остаться?
- Я с вами, - жалобно протянула она. - И Альбатросу будет, где погулять.
- Ну-с, а ты, господин писатель?
- Ребятки! Я так сразу не могу, - Горлик растерянно заморгал глазками. - Если бы, к примеру, заранее приготовиться. Вещички там, рукописи подсобрать… Опять же друзей надо предупредить.
- Сам видишь, как все получилось, - Егор пожал плечами. - У меня, если честно, там никого и ничего. Ни рукописей, ни друзей, ни вещичек. Разве что - ты, Жорик да Путя. Так и того успел обидеть…
Пронзительный гудок заставил Горлика подскочить.
- Скоро отправится, - пробормотал он.
Полковник тоже поднялся.
- Без меня, один хрен, не тронутся. Это они предупреждают.
Натянув на голову шапочку, Павел Матвеевич протянул Егору руку.
- Ладно, бывай, Егорша! Со связью тут, кажется, порядок. Если что, сообщай все в подробностях. И удачи!
- Ты бы мне это… Оставил, что ли, какую-нибудь пукалку.
- Это пожалуйста, - полковник сунул руку за пазуху и протянул пистолет с глушителем. - Правда, всего половина обоймы, но тебе ведь не от мышей летучих отстреливаться.
- Сумасшедшие! Ей Богу, сумасшедшие… - Горлик продолжал растерянно топтаться.
- Ну что? - полковник усмешливо хлопнул его по плечу. - Решайся, брат пиит! А то действительно сейчас уедем.
- Я бы остался, но… Не умею я так вот сразу, - Горлик умоляюще глядел на Егора.
- Не боись, Горлик, встретимся еще! Привет Жорику с Деминтасом передавай! И Маратику, само собой! Путятину скажи, чтоб не дулся.
- Передам, конечно…
Снова басовито засифонил гудок.
- Надо бы двигать, а, Павел Матвеевич? - Мацис стоял уже возле двери.
- Идем, идем, - полковник пристально взглянул на брата. Неожиданно припомнилась давняя картинка: тот же Егор в детской кроватке, только-только научившийся стоять. Держась ручонками за стену, покачиваясь, неуверенно выпрямляется. Ручки и ножки толстенькие, в складочках, на щекастом лице - счастливая улыбка. Впервые на своих двоих - разве не счастье? И улыбка такая, что и самому не удержаться - ответно растянешь рот до ушей. Может, оттого и не водится ничего лучше младенческих улыбок, что нет у них еще зубов. Не глянцевыми и красивыми зубками улыбаются дети, - душой. Оттого столь хорошо блестят у них глазенки. Они и есть первоисточник улыбки, не губы…
Стиснуло сердце, захотелось шагнуть к брату, крепко стиснуть в объятиях. Сразу двоих - нынешнего, постаревшего, и того далекого, стоящего на кроватке, лучащегося беспричинной радостью. Полковник сдержался.
- Ты вот что, братик. На старикана здешнего не слишком полагайся. Корявый он, понимаешь? С подтекстом, говоря по-вашему.
- Мы так не говорим, но все равно спасибо. Буду приглядывать.
- Тогда бывай. Даст Бог, еще увидимся, - Павел Матвеевич пожал родную ладонь, скупо кивнул и вышел. Уже под дождем, с облегчением подставил лицо небесным прохладным струям.
А даст ли Бог свидиться? Должен ли ТОТ, что живет за тучами и облаками, вообще что-нибудь двум отбегавшим свое взрослым людям?… Хлещущая вода заставила зажмуриться, мотнув головой, полковник полез за платком.
* * *
Альбатрос скакал на месте, то приближаясь к туше, то снова отпрыгивая. Прижав к груди сжатые кулачки, Мальвина с ужасом смотрела на подрагивающие лапы крокодила. Гигантское животное было мертво, но судорога еще крючила ископаемые мышцы. Даже смотреть на убитого крокодила казалось страшным. Заметив, что Лукич достал широкий охотничий нож, Егор развернул Мальвину за плечи, мягко подтолкнул в спину.
- Поднимись пока наружу. Да не стой там под дождем, зайди в сторожку.
- Вы станете его потрошить?
Помешкав, он кивнул. Мальвина подхватила песика на руки, по ступеням отправилась наверх. Егор взялся за цевье прислоненного к стене АПС - подводного автомата, стреляющего микрогарпунами, и вновь отложил. Крокодил без того был мертв, добивать его не имело смысла. Смотритель между тем совершенно спокойно примостился сухоньким задом на чешуйчато-темной туше, примерившись, взялся за дело. Немного понаблюдав за брызжущей кровью (подумать только! - такой же красной), Егор отвернулся. Даже вслушиваться в чмокающие и хрусткие звуки было противно.
- Ну вот!.. - послышался обрадованный голос старика. - Еще один трофей. Сейчас сполосну и рассмотрим как следует.
Егор продолжал глядеть на темную, местами покрытую бархатом лишайника стену, а Лукич продолжал за спиной азартно возиться над тушей.
- В прошлый раз пояс был с ножнами. Это тот, значит, который пуриты забрали, а теперь, кажись, что-то поинтереснее…
Егор скользнул взглядом по автомату.
- АПС тоже пуриты оставили?
- Они, кто же еще. Славная, кстати, штучка! Двадцать шесть патрончиков, калибр, конечно, небольшой, однако любую акулу насквозь прошибет. И этих горынычей, понятно, берет. Хоть в рыло стреляй, хоть в пузо… Ага! Да это же уздечка! Глянь-ка! Ну да, она самая!
Егор обернулся. Смотритель был прав. То, что он вертел в руках, и впрямь походило на простенькую уздечку. Впрочем, не совсем простенькую. По кайме кожаных измятых полосок тянулась золотистая кайма. Крохотные заклепки с какими-то листиками и лепестками, нечто напоминающее скифские украшения. Егор взял мокрую уздечку, внимательно осмотрел.
- А где же лошадь? - глуповато спросил он.
- Известно где, - смотритель хмыкнул. - Хотя вопрос, между прочим, по существу! Одно дело - ножны, совсем другое - уздечка. Лошади-то без суши не живут, верно? И на подлодку стадо кобылок вряд ли кто возьмет.
- Что же из этого следует?
Лукич снова склонился над разрезанной тушей, погрузил в глянцевые внутренности руки, ищуще зашарил.
- А черт его знает, - пробурчал он. - Начнешь делать выводы, точно спятишь. То есть, по всему выходит, что там и впрямь сухо.
- Где это - там?
- Там - это там! - смотритель ткнул пальцем вниз. - Откуда, значит, вылез этот плезиозавр.
- А может, он сжевал лошадь лет десять назад?
- Может, и так, - старик хитро прищурился. - Только все, милок, от того зависит, в чем мы, собственно, хотим себя убедить. Я ведь те ножны своими глазами видел, мне себя обманывать не к чему. Вот и получается: там ножны, тут - уздечка, да и сам крокодилище на карася не слишком похож. Не многовато ли странностей?
- Пожалуй, что многовато.
- Тьфу! Весь перепачкался! - смотритель, поднявшись, пнул в крокодилий бок, шагнув к воде, принялся полоскать маслянисто багровые руки. Уверенными движениями смыл кровь, колупнул под ногтями.
- Кроме уздечки ничего. Жалко… В прошлый раз проще было. Помощники подсобляли, да и света хватало. А тут одна-единственная переноска.
- Уздечку все-таки нашли.
- Нашли… - подтвердил смотритель. Взглянув на Егора, проговорил: - А вывод какой? В смысле - что делать-то дальше будем?
- Как что делать? Ты ведь без того все решил, разве не так? - Егор ответил Лукичу столь же откровенным взглядом.
- Ну это как сказать.
- А что тут говорить, все понятно. В дежурке три акваланга, маски с ластами. Этажом ниже вполне исправный компрессор. Неужто нырять собирались?
Смотритель вновь занялся руками, тщательно протирая каждый палец, сосредоточенно изучая каемку обломанных ногтей. То ли обдумывал, что ответить, то ли не хотел говорить вовсе. Переступив крокодилью тушу, Егор шагнул ближе, присел рядом на корточки.
- Хорошо… Предположим нырнем мы, дальше что? Куда плыть-то, ты знаешь? Вправо, влево или вниз?
- Вниз, конечно! Какой вопрос. Суша-то там!
- А если нет там никакой суши?
- Значит, вернемся.
- Это в такой-то темнотище? Или, может, у тебя фонари имеются?
- Фонари были. Только раскокали их господа пуриты. Брали с собой на посты, понимаешь. Остался один, но слабенький. Только дело не в фонарях, мы ж не дурики малолетние, - смотритель встряхнул руками, достав носовой платок, стал утираться. - На тросах капроновых пойдем. По ним и обратно вернемся, если что.
- А вернемся ли?
Смотритель уставился на Егора долгим взглядом.
- Может статься, и не вернемся, - медленно проговорил он. Мы же не знаем, что там есть. А вдруг и впрямь город подводный? Дело-то известное, на всех мест никогда не хватает.
- Значит, бросить всех здесь?
- Ты о чем это, голуба? Никто никого не бросает! - бородка Лукича сварливо дрогнула. - Все давно сами по себе, и я тебе, мил друг, не спаситель человечества!
- Оттого, значит, помалкивал при брате?
- А чего болтать попусту! - смотритель сердито засопел. - Нечего дудеть и барабанить прежде времени. Будем ТАМ, тогда все и решим. Коли хорошо и не тесно, можно и знак подать. Жалко, что ли? Только это тоже с умом надо делать.
- В каком смысле?
- В прямом. Ты сам сообрази, прознает вдруг народец про спасение, и что начнется? Молчишь? А я тебе скажу! То и начнется, что кинутся все разом к проходу, пойдут состав за составом. Долго, думаешь, выдержит станционный узелок?
Егор, не отвечая, хмуро растер лоб.
- То-то и оно, что недолго. Раскачается станция и под воду уйдет… - Смотритель некоторое время молчал, потом вдруг неожиданно добавил: - А девчонку ты зря на поезд не спровадил, нечего ей было здесь делать.
- Причем тут я? Она сама не захотела ехать.
- Мало ли чего не хотела. Пусть бы себе ехала. Куда ты ее денешь сейчас?
Они встретились глазами, и в рысьих зрачках смотрителя Егор углядел всполохи чего-то недоброго. Бывает так иногда. Видишь человека, вроде бы знаешь, а вот мелькнет иной раз такое в глазах - и понимаешь: чужой.
- Ничего. С нами поплывет, - Егор старался говорить спокойно. - Акваланга-то три!
- Нам запасной нужен, это во-первых. А во-вторых, думаешь, она своего песика здесь бросит?
Егор опустил голову.
- Так-то, чудила! Прежде чем делать, всегда думать надобно… - Лукич поднялся. - Ладно, пошли чаевничать. Заодно покумекаем насчет погружений.