* * *
"Даже в век атома некоторые перемены - это уже слишком. И я призываю всех горожан…" - Перкинс с отвращением фыркнул. - Это, Папаша, все равно, что погремушкой трясти. Город насквозь коррумпирован, и ничего с этим не поделаешь. Так какого черта я буду себе мозги всяким вздором забивать? Передай-ка бутылку.
- Не отчаивайся, Пит. Тираны гораздо больше пули наемного убийцы боятся смеха.
- Где ты это подцепил? Ну, так мне тоже не смешно. Я уж столько их вышучивал из их кресел - а толку? Все мои усилия принесли толку не больше, чем от твоей подружки-вертушки.
Окна задребезжали от порыва ветра.
- Не говори про Кыску так, - предостерег старик. - Она все понимает.
- Я извиняюсь, - Перкинс встал и отвесил поклон в сторону двери. - Извини меня, Кыска. Твоя деятельность гораздо полезнее моей, - он обернулся к хозяину. - Пойдем, Папаша, наружу, поговорим с ней. По мне - так куда лучше, чем переться к мэру на банкет.
Они вышли наружу. Перкинс прихватил с собой остатки пестрого комикса. Он начал рвать их на ленточки.
- Кыска, Кыска! На! Кушать подано!
Смерчик, склонившийся книзу, забирал ленточки, только рвать успевай.
- А те, что ты ей дал, все еще с ней.
- Конечно, - согласился Папаша. - Кыска у меня бережливая. Когда ей что понравится, постоянно будет с собой носить.
- Она - что, и не устает никогда? Бывают же и безветренные дни…
- Тут - практически не бывает. Здания так стоят, да еще Третья улица прямо на реку выходит. Но я так думаю: свои любимые игрушки она на крышах домов прячет.
Репортер всмотрелся в коловращение мусора.
- Могу спорить, у нее там и газеты не меньше месяца давностью. Папаша, я сделаю из этого статью о мусороуборочной службе и о том, как плохи у нее дела с уборкой улиц. Откопаю парочку газет двухлетней давности и заявлю, что их со дня выхода в свет носило по городу.
- А зачем жульничать? - спросил Папаша, - Давай поглядим, что там у Кыски имеется, - он тихонько свистнул. - Иди сюда, маленькая, дай-ка Папаше твои игрушки поглядеть.
Смерчик раздулся вширь; содержимое его закружилось помедленнее. Смотритель выхватил на лету первый попавшийся клок старой газеты.
- Вот одно - трехмесячной давности.
- Надо бы чего похлеще.
- Ладно, попробуем еще, - он поймал другую газету. - Июнь прошлого года.
- О, лучше!
Из какой-то машины призывно засигналили, и старик поспешил к ней. Когда он вернулся, Перкинс все еще всматривался в свободно парящий мусор.
- Ну как? - спросил Папаша.
- Она мне не дает ничего. Из рук вырывает.
- Кыска, - сказал старик, - как не стыдно? Пит - наш друг, с ним надо быть вежливой.
Смерчик виновато заерзал, точно переминаясь с ноги на ногу.
- Да нет, все в порядке, - сказал Перкинс. - Она же не знала… Гляди, Папаша, видишь вон ту, сверху? Первая полоса.
- Хочешь достать?
- Ага. Глянь как следует шапку - "ДЬЮ" чего-то там. Как ты полагаешь, может, газета у Кыски еще со времен компании 48-го?
- Может быть. Сколько времени я здесь, столько и Кыску помню. И игрушек своих она не теряет. Погоди секунду, - он ласково позвал смерчик, и вскоре газета была в его руках. - Давай посмотрим.
Перкинс изумленно вытаращил глаза.
- Ну, если пробьюсь в Сенат, быть мне "краткосрочником"! Папаша, газетка-то не старше ли тебя?
"Шапка" гласила: "ДЬЮ ВСТУПАЕТ В МАНИЛУ". Дата - 1898 г.
* * *
Двадцатью минутами позже они обсуждали находку за остатками Перкинсовой бутылки. Репортер наглядеться не мог на грязный, пожелтевший от времени лист.
- Только не говори мне, что его носило по городу последние полвека.
- А почему нет?
- Почему? Ладно, я могу поверить, что улиц с тех пор не убирали. Но бумага-то как выдержала? Солнце, дожди - ну, и так далее…
- Кыска свои игрушки бережет. Наверное, прячет куда-то под крышу, если погода портится.
- За-ради бога-господа, Папаша; не думаешь же ты, что она и вправду… Но - думаешь. Честно говоря, мне все едино, где она эту газету взяла. Официальная версия будет такой: вот этот отдельно взятый клок бумаги болтался по нашим грязным улицам последние полсотни лет, причем никто его не заметил и не подобрал. Ребята, забава выйдет хоть куда!
Он бережно свернул старую газету и хотел было спрятать в карман.
- Погоди. Этого делать не стоит, - запротестовал старик.
- Почему? Надо же отнести сфотографировать.
- Нельзя! Это - Кыскино. Я ведь только на время взял…
- Чего? Ты с ума сошел?
- Она очень расстроится, если не вернем. Ну пожалуйста, Пит… она же тебе в любой момент, как только будет надо, снова даст посмотреть.
Старик был не на шутку встревожен, и Перкинс отказался от своего намерения.
- А если мы эту газету никогда больше не увидим? У меня ведь весь сюжет на ней построен.
- Ну и что? Не твоя ведь газета. Это она ее сберегла, отсюда и твой сюжет. Ты не беспокойся, я ей скажу, чтобы ни в коем случае не затеряла.
- Эх, ладно…
Они вышли наружу, и Папаша, серьезно переговорив с Кыской, вернул ей игрушку. Она немедленно подняла газетный лист на самую свою макушку. Попрощавшись с Папашей, Перкинс начал было выруливать со стоянки, но вдруг остановился и обернулся назад.
- Скажи-ка, Папаша…
- Что, Пит?
- Ты ведь, на самом деле, не думаешь, что этот смерчик живой, да?
- А почему бы нет?
- "Почему бы нет"?! Он еще спрашивает!
- Ладно, - рассудительно сказал Папаша, - а вот тебе почем знать, что ты сам живой?
- Как же… потому что я… ну, если ты… - он осекся. - Нет, не знаю. Тут ты меня уел.
- Вот видишь, - улыбнулся Папаша.
- Да уж. Спокойной ночи, Папаша. Спокойной ночи, Кыска.
Он отсалютовал смерчику. Крутящийся столб мусора поклонился в ответ.
* * *
Перкинса вызвал к себе главный редактор.
- Видишь ли, Пит, - сказал он, толкнув к нему по столу кипу бумаг, - фантазия - это, конечно, хорошо, но пьяного бреда я в газете допускать не намерен.
Перкинс взглянул на подвинутые к нему страницы. "НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД", Питер Перкинс. "Посвисти Ветерку. Прогулки по нашим улицам - весьма пикантная, даже рискованная, забава. Мы пролагаем путь свой сквозь разнообразный мусор, отбросы, окурки и еще менее аппетитные вещи, плотным ковром покрывающие тротуары, а лица наши атакуют более легкие предметы: конфетти с прошлого Хэллоуина, сухие листья и прочее, уже доведенное погодой до неузнаваемости. Но, как бы то ни было, я всегда полагал, будто постоянный круговорот наших уличных залежей заставляет их обновляться по крайней мере каждые семь лет…" Дальше рассказывалось о смерчике, носившем с собой пятидесятилетней давности газету, любому городу страны предлагалось побить этот результат.
- А в чем претензия? - агрессивно вопросил Перкинс.
- Привлекать внимание общественности к грязи на улицах - это замечательно, Пит. Только основывай все на фактах.
Перкинс через стол нагнулся к редактору.
- Здесь и так одни только факты.
- Что? Пит, не болтай глупостей.
- Значит глупостей? Так слушай.
И Перкинс поведал об обстоятельствах встречи с Кыской и о том, как была найдена газета 1898 года.
- Пит, ты, должно быть, выпивши?..
- Только кофе да томатный сок. Ей-богу. Чтоб мне света белого больше не видеть.
- А как насчет вчерашнего? Спорю, твой смерчик подошел к бару вместе с тобой.
- Я был совершенно, как стеклышко трезв, и… - Перкинс умолк, чтобы не ронять своего достоинства. - Это - моя статья. Печатай, или увольняй меня.
- Брось, Пит. Не так уж мне важно, кто будет писать - только колонку надо заполнять чем-то посущественнее. Раскопай факты о человеко-часах и средствах, затраченных на уборку улиц, сравни с данными по другим городам…
- Да кто будет читать эту чушь? Вот идем со мной. Сам все факты увидишь. Только погоди минутку - фотографа с собой прихватим.
Уже через несколько минут Перкинс знакомил главного редактора и Кларенса В. Уимса с Папашей. Кларенс расчехлил камеру.
- Его нужно снимать?
- Пока нет. Папаша, можно, чтобы Кыска нам опять показала ту стародавнюю газету?
- Конечно, - старик поднял взгляд и свистнул. - Кыска, Кыска! Иди к Папаше.
Над головой легкий порыв ветра обрел вдруг форму, подхватив клочки бумаги и опавшие листья, и смерчик утвердился на стоянке. Перкинс пригляделся к нему.
- У нее нет той газеты, - удрученно сказал он.
- Принесет.
Папаша выступил вперед, так что смерчик крутился теперь вокруг него. Можно было видеть, как он шевелит губами, но слов было не разобрать.
- Пора? - спросил Кларенс.
- Пока нет.
Смерчик прыгнул вверх и заскакал над цепочкой домов. Главный редактор звучно захлопнул рот.
Вскоре Кыска вернулась. Отбросив все остальное, она несла кусок бумаги - тот самый.
- Пора, Кларенс, - сказал Перкинс. - Сможешь заснять бумагу в воздухе?
- Эге, - хмыкнул Кларенс, поднимая "Спид График". - Чуть назад и так держать, - приказал он, обращаясь к смерчику.
Кыска медлила и, похоже, намеревалась удрать.
- Поверни потихоньку, Кыска, - добавил Папаша. - Переверни - нет, нет! Не так, другим концом кверху.
Бумага разгладилась и медленно поплыла в воздухе, разворачиваясь "шапкой" к объективу.
- Заснял? - спросил Перкинс.
- Эге, - сказал Кларенс. - Это все?
- Эге… то есть, да, все.
- Порядок, - сказал Кларенс, подхватил свой кофр и удалился.
Главный редактор вздохнул.
- Джентльмены, - сказал он, - давайте выпьем.
После четырех порций Перкинс и его начальство все еще спорили. Папаша отлучился по делам.
- Босс, да подумай ты головой, - говорил Пит. - Нельзя же напечатать статью о живом смерчике. Над нами весь город будет смеяться.
Главный редактор Гейнс распрямился.
- Политика "Форума" такова: печатать все новости и без обиняков. Это новость - и мы об этом напечатаем, - он сел вольготнее. - Эй! Официант! Повторить того же самого, только содовой поменьше!
- Но это же с научной точки зрения невозможно.
- Но ты же собственными глазами видел, так?
- Так, но…
Гейнс жестом остановил его.
- Попроси, чтобы Институт Смитсона это обследовал.
- Да они только посмеются, - сказал Перкинс. - Ты хоть про массовый гипноз слыхал?
- Чего? Ну, это не объяснение. Кларенс ведь тоже видел.
- И что с того?
- Известно, что. Чтобы тебя загипнотизировали, нужно иметь сознание. Ipso facto.
- То есть, Ipse dixit.
- Перкинс, у тебя что - икота? Тебе вообще не следует пить днем. Скажи еще раз и помедленнее.
- Откуда ты взял, что у Кларенса есть сознание?
- А ты докажи обратное.
- Ну, он живой. Значит, хоть какое-то сознание должен иметь.
- Так я именно это и говорил. Раз смерчик живой, у него есть сознание. Не, Перкинс, если эти бородатые из Смитсоновского упрутся в свою антинаучную позицию, то я, к примеру, на ихней позиции не останусь. И "Форум" на ней не останется. И ты тоже.
- Я?
- Ни на минуту. Так и знай, Пит: "Форум" - за тебя. Теперь возвращайся на стоянку и сделай интервью со смерчиком.
- Я уже сделал. Ты же печатать запретил.
- Кто запретил? Вышвырну! Давай, Пит. Мы этот город поставим на уши. Погоди! За тобой - первая полоса. А теперь - вперед!
Он надел Питову шляпу и устремился в мужскую уборную.
* * *
Пит утвердился за своим столом, прихватив контейнер с кофе, чашку томатного сока и вчерашний номер газеты. Под большим, в четыре колонки, фото Кыскиной игрушки, в рамке, на первой полосе была его статья. Жирным шрифтом (18 пунктов) приказывалось: см. редакционную статью, стр. 12. На стр. 12 еще одна жирная строчка отсылала читателя обратно к "НАШЕМУ ПРЕКРАСНОМУ ГОРОДУ", стр. 1. Это он проигнорировал и прочел: "М-Р МЭР - В ОТСТАВКУ!!!"
Прочитав это, Пит хмыкнул. "Дурные веяния…", "…символизирует духовную грязь, скопившуюся по темным углам мэрии…", "…пока ветер перерастет в бурю, а попросить коррумпированную и бесстыдную администрацию с занимаемых должностей". Редакционная статья указывала на то, что подряд на уборку улиц и перевозку мусора принадлежит мэрову шурину, и вопрошала: не выйдет ли дешевле и лучше отдать подряд смерчику.
- Пит, это ты? - раздался голос Папаши по телефону? - Меня в участок забрали.
- За что?
- Говорят, что Кыска - нарушение общественного порядка.
- Я буду прямо сейчас.
Он забежал в мастерские, взял с собой Кларенса и устремился в участок. Папаша с упрямой миной сидел в кабинете начальника участка. Перкинс вдвинулся внутрь.
- За что он задержан? - спросил он, указывая пальцем на Папашу.
Лейтенант скривился.
- Какого черта вы сюда явились, Перкинс? Вы - не его адвокат.
- Пора? - спросил Кларенс.
- Нет пока. За новостями, Думбровски, я ведь репортер. Может, помните? Так повторю вопрос: за что он задержан?
- Сопротивление офицеру полиции, находящемуся при исполнении.
- Папаша, это правда?
- Вот этот тип, - старик с отвращением бросил взгляд в сторону одного из полицейских, - явился ко мне на стоянку и хотел выдернуть у Кыски ту газету, про Манила-Бэй. А я ей сказал, чтобы не давала. Тогда он мне дубинкой пригрозил и приказал забрать у Кыски газету. А я ему и сказал, что он может со своей дубинкой сделать, - он пожал плечами. - И вот мы здесь.
- Разберемся, - сказал Перкинс, разворачиваясь к Думбровски. - Вам позвонили из мэрии, так? И вы на это грязное дело послали Дугана. Этого я, правда, не совсем понимаю. Дуган, я слышал, настолько туп, что вы даже запретили ему взимать штрафы на его же собственном участке для патрулирования.
- Врешь! - воскликнул Дуган. - Я их еще как взи…
- Дуган, молчать! - загремел лейтенант. - А вы, Перкинс, выметайтесь отсюда. Нет здесь вам новостей.
- Значит, нет? - вкрадчиво спросил Перкинс. - Наша доблестная полиция пытается арестовать смерч, и это называется "нет новостей".
- Пора? - спросил Кларенс.
- Никто никаких смерчей арестовывать не пытался! А теперь мотай отсюда!
- Тогда почему Папаша задержан за "воспрепятствование исполнению"? Что там Дуган делал? Может, бумажного змея пускал?
- Ему не предъявлено такого обвинения.
- Не предъявлено? А как вы его зарегистрировали?
- Вообще никакого. Он задержан для беседы.
- Во-от как? Ни обвинения, ни ордера, ни регистрации - просто хватают и держат. Прямо как в гестапо, - Перкинс обратился к Папаше. - Ты не под арестом. Я бы посоветовал встать и уйти.
Папаша встал.
- Э-э! - Лейтенант Думбровски вскочил с кресла, схватил Папашу за плечо и усадил на место. - Я здесь отдаю приказы! Вы останетесь…
- Пора! - завопил Перкинс.
Все застыли на миг в свете фотовспышки, а затем Думбровски разъярился еще пуще.
- А этого кто сюда пустил?! Дуган, забери у него камеру.
- He-а, - сказал Кларенс, убирая камеру подальше от "быка".
Они исполнили нечто вроде танца вокруг майского шеста, причем роль шеста исполнял Кларенс.
- Давай! - крикнул Перкинс. - Давай, Дуган, хватай камеру! Мне просто не терпится написать статью: "Лейтенант полиции уничтожает свидетельства грубости полицейских".
- Лейтенант, что делать? - взмолился Дуган.
Думбровски взглянул на него с отвращением.
- Сядь и закрой физию. А вы, Перкинс, не печатайте этого снимка, добром вас предупреждаю.
- О чем это? Может, и на меня Дугана науськаете? Папаша, Кларенс, идемте.
На следующий день в рубрике "НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД" значилось: "Мэрия начинает чистку. Пока городские уборщики улиц отдыхали, как обычно, в свое удовольствие, лейтенант Думбровски, действуя по указанию из канцелярии Хиззонера, ловил наш смерчик с Третьей авеню. Дело не заладилось, так как патрульному Дугану не удалось водворить смерчик в полицейский фургон. Неустрашимый Дуган был неудержим в своем рвении и взял под стражу случившегося неподалеку жителя города, некоего Джеймса Меткалфа, смотрителя с автостоянки, за "соучастие". В чем Меткалф соучаствовал, Дуган не сказал - и так всякому известно, что "соучастие" есть нечто совершенно ужасное. А лейтенант Думбровски допросил соучастника. Смотрите фото. Кстати, вес лейтенанта (без башмаков) - 215 фунтов. "Соучастника" же - 119.
Мораль: не путайся под ногами, когда полицейский департамент играет в догонялки с ветром.
Р.S. А мы еще раз заявляем: смерчик все еще хранит газету 1898 года. Тормозите на углу Третьей и Главной, убедитесь сами. Только торопитесь - Думбровски с минуты на минуту опять помчится арестовывать смерчик".
И на следующий день колонка Пита содержала прямые выпады против администрации: "О затерянных архивах. Обидное положение: любой документ, какой только может понадобиться Большому Жюри, обязательно затеряется прежде, чем его смогут предоставить. Мы предлагаем, чтобы Кыска, наш смерчик с Третьей авеню, была принята в архив клерком, сверх штата. Ей можно поручить все бумаги, которые наверняка понадобятся в будущем. Специальный официальный экзамен на "лицо, облеченное доверием", она легко пройдет - его у нас еще никто не провалил.
Да и стоит ли ограничивать Кыску должностью простого клерка?
Она настойчива и того, что раз попадет к ней, уже не упустит. Таким образом она, бесспорно, не менее квалифицирована, чем некоторые наши представители власти.
Так изберем же ее на пост мэра! Идеальный кандидат. У нее есть чувство локтя, она не замечает беспорядка, замечательно ходит кругами и умеет швыряться грязью. И прихватить ее на чем-нибудь оппозиция не сможет.
Что до того, какой мэр из нее выйдет - об этом есть старая сказка, созданная Эзопом. Про короля Чурбана и Короля Аиста. Чурбаном мы уже по горло сыты, так что Аист будет вполне подходящей заменой.
Кстати, Хиззонер, что там такое с подрядом на мощение Гранд-авеню?
P.S. Газета 1898 года все еще у Кыски. Тормозите, поглядите, пока наше полицейское управление не выдумало способа запугать смерч".
Пит, взяв с собой Кларенса, отправился на стоянку. Теперь стоянка была огорожена; человек у ворот подал им два билета, но от денег отказался. Внутри же, в большом огороженном кругу, пребывали Папаша с Кыской. Они пробились сквозь толпу к старику.
- Ты вроде как деньги начал делать, Папаша?