Теперь надо решить, как быть с Гретой. Если бы он уже не отослал мальчишек! Можно было бы оттащить ее к изгороди… нет, сейчас охранники снаружи прочухаются… Так, что важнее: исследовать этот бункер или спасти девочку?.. Конечно, спасти ребенка, все тайны заговорщиков могут и подождать, но… но… но… ведь пропали две девочки! И еще Михаэль, если мы не считаем Петера… Значит, вторая девочка, Анита Лауген, может быть где-то здесь, надо только ее поискать.
Ал еще раз на всякий случай огляделся, убеждаясь, что глаза его не подвели: в лаборатории была только одна дверь - именно та, к которой он хотел пробиться. Аниты, ни с ногой, ни без ноги, нигде поблизости не наблюдалось.
Он хлопнул в ладоши, приложил их к полу, заставляя металл облицовки (пол был обшит стальными листами) подняться вверх и прикрыть дыру непроницаемым щитом. Волна преобразования накрыла и операционный стол, вплавив его в поток материи невнятной конструкцией, бредом пьяного абстракциониста.
Ну вот, теперь пусть охранники ломают голову, как пробиться сюда.
Грету, одетую только в какую-то лабораторную робу, Ал укрыл своим плащом (предварительно освободив карманы). В комнате все же было прохладно… не думают они о здоровье детей, нет, не думают. Доктора Варди - стало быть, угадал… она имеет к Мари какое-то отношение, хотелось бы только надеяться, что сама Мари… да нет, как он даже подумать мог такое, конечно же, она непричастна… - он оставил валяться, как валялась. Ничего с ней не случится. Еще часик в отключке пробудет, как минимум, а уж к тому времени Ал сможет о ней позаботиться.
Затем, держа пистолет наготове, он повернул ручку и широко распахнул дверь.
И в очередной раз проклял свое желание заботиться о всех и вся. Эд ни за что не потерял бы время, вежливо разговаривая с докторшей и обустраивая девочку… А Ал дождался того, что его встретили четыре автоматных дула.
Не иначе, эта Варди все-таки успела нажать какую-нибудь кнопку сигнализации.
- Инспектор Элрик? - спросил один из них. - Следуйте за нами.
Взрыв громыхнул, оповещая последних сомневающихся, что на территории базы объявился Эдвард Элрик, Великий и Ужасный. Сам же Эдвард, впрочем, совершенно не намеревался дожидаться результатов такой бурной сигнализации. Он перескочил через то, что осталось от ворот, и рысью кинулся вглубь базы. За спиной у него взрывалось и бухало: цепная реакция, которую он запустил по периметру ворот, срабатывала не сразу.
Эдвард даже поморщился на бегу, вспомнив, у кого он позаимствовал этот фокус, но… но, черт побери, даже у негодяев и психопатов можно учиться кое-чему полезному для дела.
Так, теперь в административное здание. Вход у него был на поверхности, замаскирован под землянку. Заговорщики ничего менять не стали: оставили для финансистов помещение, которое и во времена бытности этого места армейской ухоронкой использовалось для тех же нужд. Наверное, оно было замаскировано хуже остальных, потому что строители базы в тайне надеялись: авось да и попадет в бухгалтеров бомба. Ну… не то чтобы Эдвард совсем не разделял их чувств, но… Если он что-то понимает в колбасных обрезках, то Верховному Суду (а может быть, даже Конституционному, это смотря насколько фюрер разозлится!) прежде всего потребуются доказательства - а где их взять, как не в бухгалтерии? Как говорилось в одном анекдоте: "А где шляпа? - А здесь она, только хрен ты ее найдешь".
На бегу Эдварда окликнули:
- Эд, ты чего?
Пришлось затормозить.
Навстречу ему бежал невысокий человек с нашивками курьера… ну вот, и пачка бумаг под мышкой.
Росс Малькольм, один из мелких сошек. Искренне верит в дело "возрождения Аместрис", - вспомнил Эдвард тут же. Они с Россом пару раз выпивали вместе.
- Нас штурмуют! - крикнул Эдвард. - Это личная охрана фюрера! Они узнали, чем мы занимаемся.
Росс побледнел весь и героическим жестом поправил огромные очки. Он был моложе Эдварда на десять лет и с детства верил, что фюрер - это буквально дьявол во плоти. Что поделаешь - семья потомственных интеллигентов-бунтарей, из тех, кто до сих пор называют Столицу всеми ее тридцатью тремя древними именами.
- Братья! - возопил он. - К оружию!
Ну да, все эсеры называли друг друга братьями. Эдвард, еще когда первый раз это услышал, покривился мысленно: нет, спасибо, у него уже один брат есть, ему больше не надо.
- Ты так не докричишься, - посоветовал Эд, снова срываясь с места. - Жми на тревогу.
Росс и нажал. Бросился к первому же пункту оповещения (а, следуя параноидальной логике архитекторов, они были натыканы по всей базе) и надавил на рычаг.
Что тут началось! Люди и так уже заметили взрывы (трудновато было не заметить, когда от них земля содрогалась), но ужасающие вопли сирены подлили масла в огонь. Эдвард увидел, как на поверхность из многочисленных бункеров, не слишком умело замаскированных под кочки и холмики, начали выскакивать люди, энергично пытаясь выяснить, что происходить.
"Штатские, - процедил Эдвард про себя, влетая в бухгалтерию (охранник на входе сорвался с места, он с Эдом в дверях столкнулся). - Кто ж так по тревоге поступает?! По тревоге надо занимать места, согласно расписанию… или эвакуироваться в предписанном порядке. Это от сигнала зависит. Но Росс, идиотина, подал общий сигнал без уточнения… вот и прекрасно, вот и на руку…"
- Мистер Элрик! - главбух, маленький лысый человечек, которому дела не было до всех эсеровских идеологических заковырок и тайных обществ, ибо уважал он только деньги и математику (из-за чего и был перекуплен из офиса одной уважаемой компании), встретил Эдварда, как долгожданного мессию. - Что происходит?! Может, хоть вы объясните? Мне что, бумаги жечь? А у меня баланс на носу!
Эдвард даже успел мельком посочувствовать бухгалтеру. Действительно, баланс на носу, а ему еще как-то Ческа популярно объясняла, что такое баланс для экономиста (сама она никогда бухгалтером не была, но одно время подрабатывала секретаршей в какой-то конторе). А по тревоге, если вдруг грозило вторжение или эвакуация, бумаги, действительно, полагалось сжигать. И делать этого, конечно, владыке бумажного царства до зубной боли не хотелось. Потом восстанавливай все!
- Идите, воздушные шары уже готовы отправиться! - сымпровизировал Эдвард. - Я без вас быстрее разберусь.
- А…
- Я же алхимик, не бойтесь, идите, - Эдварда осенило. - Только сначала тащите сюда всю вашу отчетность!
- А… что…
- Смотрите! - Эдвард хлопнул в ладоши и положил их на стол, прямо поверх бумаг. Бухгалтер вскрикнул: перчатки у Эдварда давно из белых превратились в грязно-бурые, которые, несомненно, должны были оставлять на белой бумаге роскошнейшие пятна. "Правильно мне Уинри выговаривает, - мелькнуло у него в голове, - давно пора на черные переходить… и ей стирки меньше".
Стопка бумаг мгновенно умялась, уменьшилась в объеме, превратилась в крошечный кубик.
- Вот, - Эдвард пижонски подбросил кубик на ладони, отобразив на лице самую самодовольную улыбку. - Извольте видеть.
- Но… но как же… - растерянно начал бухгалтер, теребя правой рукой нарукавник на левой. - А как же…
- А это в нормальное расстояние возвращается раз плюнуть, - фыркнул Эдвард. - Давайте, давайте, тащите мне все! Или нет, просто сейф там, шкафчики откройте, а дальше я уж сам.
Бухгалтер послушно, но несколько заторможено кинулся выполнять требуемое. Перед сейфом только немного помедлил.
- А… - начал он.
- Приказ из Дальнего Бункера! - Эдвард скорчил страшную рожу.
Расчет у него был на то, что про этот Дальний Бункер даже и знали-то не все. Следовательно, его упоминание автоматически зачисляло тебя в когорту избранных. Расчет оправдался. Бухгалтер понимающе кивнул. Очевидно, решил, что произошло что-то настолько непредсказуемое, что "этого безобидного сноба-алхимика" послали упаковывать бухгалтерию, потому что больше он ни на что не годен.
Бухгалтер послушно выскочил из своего кабинета, побежав к мифическим воздушным шарам - площадка среди леса действительно была, но шар там стоял всего один, и в случае чего улетать на нем должны были люди поважнее. А Эдвард продолжил свою грабительскую деятельность. Жалко, что в бухгалтерии он ни бельмеса не смыслит, придется брать все.
Спустя какое-то время он мрачно смотрел на россыпь бумажных кубиков. Ну и так… и в чем же он это понесет?!..
Решение нашлось сразу и быстро. Эдвард быстро скинул плащ, набросил его сверху на кучку. Так… еще один хлопок… Вот он плащ, снова плащ, но несколько тяжелее, потому что по подкладке его расползлось множество бумажных лепешечек.
"Все архиваторы сдохли бы от зависти", - подумал Эдвард, на сей раз с непритворным уже самодовольством, накинул плащ и кинулся к выходу. Так, а теперь добраться до того, дальнего, подозрительного бункера, и посмотреть, как там дела у Ала…
За порогом двери его встретили десять автоматных дул. Пальцы их обладателей лежали на курках, и видно было, что шутить они не намерены. То есть обладатели, конечно, а не пальцы.
Так получилось, что конвойные вели Эдварда и Альфонса в одно и то же место. Нет, наверное, это получилось не случайно, скорее всего, так все и планировалось, и, если подумать, по-другому-то, наверное, и быть не могло.
Эдварда сначала провели едва ли не через всю площадь базы, что на поверхности (эсеры из особо элитных уже наводили порядок среди основной массы ничего не понимающих заговорщиков, которых черт - или поиски отходных путей, что вернее - дернул покинуть подземелья), загнали в "административную" землянку, где располагался подземный ход в основную часть базы. На сей раз, однако, маленький лифт, в котором от конвоиров сразу стало тесно, поехал гораздо дальше, чем привычно было Эдварду. Широкие металлические двери открылись в узкий коридор, обшитый листовым металлом. Здесь по стенам и притолокам горели не лампы дневного света, как везде, а мертвенно-зеленоватые флюоресценты: такие же были в Пятой Лаборатории. Мысленно Эдвард поежился. Нет, ну вот как хорошо людям, чья жизнь была скучна и неинтересна! Мгновенные приступы воспоминаний не заставляют их спины холодеть…
"Надеюсь, в этот раз все кончится получше, - подумал Эдвард. - Слава богу, я не такой молодой дурак, как тогда… правильно, как сказала бы Уинри, теперь я дурак средних лет. Да и Ал… А, кстати, где Ал? Его не схватили?"
Ответа на этот вопрос не было: конвоиры, парочку из которых Эд знал по развеселым субботним попойкам в столовой базы, а одного - по воскресным "совершенно секретным" собраниям партии еще в Столице, - протащили его по коридору. Коридор оканчивался тяжеленными бронированными дверьми, с традиционным геральдическим зверем. "Лев-мутант, - неприязненно подумал Эд. - Давно пора вернуть старый символ: двуглавый орел. Тоже, конечно, изврат извратом, но хоть отражает наш всегдашний бардак…"
У дверей стояло двое часовых, которых отличали морды на порядок каменнее прочих, плечи на порядок шире и автоматы как-то… покруче. Так и представлялось, что стреляют эти порождения прогресса не пулями, а какой-нибудь высокотемпературной плазмой, о которой Нина читала в "Технике юности" и взахлеб пересказывала всем, кто не успевал вовремя сбежать… Нет, не думай о Нине, вообще о семье не думай, размякнешь, отвлечешься… Ну ты и дурак, Эдвард: этих-то парней ты в столовой базы не видел, и на семинарах по повышению боевого духа не видел, и вообще нигде… будто все эти месяцы, что ты торчишь здесь, на базе, они совершенно безвылазно в своем подземелье просидели. А что, может быть, так оно и было? Но что же они охраняют, и к чему готовятся?
Ладно, кажется, сейчас узнаешь…
Откуда ни возьмись (кажется, из боковых дверей) выскочила еще парочка сноровистых ребятушек в черных маскировочных костюмах… о, пардон, один мужик и одна девушка, совсем молоденькая, может быть, моложе двадцати… впрочем, на лице все то же непроницаемое выражение знающего свое дело и не желающего привлекать внимания профессионала.
Они сноровисто обыскали Эдварда (прикосновения были легкие, почти неощутимые, как у профессиональных воров) и приняли охрану у его конвоиров. У этой парочки оружия не было - во всяком случае, на виду, - и Эд решил, что оно им не особенно и нужно. Ну что ж, будем держаться скромно и мило, бучу до поры до времени не поднимать и осторожничать. Мы девушка приличная…
- Пускай, Мич, - сказала девушка.
Один из охранников-автоматчиков нажал кнопку, тяжеленная дверь разъехалась в разные стороны. Стараясь не дать повода толкнуть его, Эдвард прошел туда… парочка в черном последовала за ним, как пришитая. Ну, давайте посмотрим, что это за святая святых…
Внутри Эдварда ждал неприятный сюрприз. Во-первых, за дверями оказался зал, довольно большой. Во-вторых, вдоль всех стен тянулись аквариумы, наполненные лиловато-розовой жидкостью… свет шел только оттуда, так что вся комната была освещена, словно подземелье ада. "Блин, ну точно пятая лаборатория, - подумал Эдвард, подавляя желание сглотнуть комок в горле… тело будто заледенело. - Не подвела интуиция!"
Посреди зала, так же, как в Пятой Лаборатории, гордо красовалась гигантская алхимическая печать. На этом сходство кончалось, ибо печать была совсем не та… даже не та, что переделывал Эдвард. Фиговая печать какая-то, механистическая. Почти нет формул, ни одного символа стихии, ни одного знака связи, сплошные линии да круги. Даже вписанных друг в друга треугольников нет. Так только бумажные самолетики делать, и то оригами проще. Что они рассчитывают получить?..
Кроме того, центр печати занимал какой-то странный аппарат. Выглядел он как здоровенный цилиндр, наполненный той же розовой жидкостью, на постаменте. Под крышкой цилиндра, по периметру, располагалось что-то вроде репродукторов, только странных каких-то… Мучительно напоминающих чертеж, который Нина перерисовала из той же "Техники юности" и повесила себе над кроватью… Триша еще дразнила ее за отсутствие вкуса.
"Это не репродукторы, - сообразил Эд. - Это… ультракоротковолновые излучатели, вот как! Или длинноволновые?.. Черт, не помню…"
Он поднял голову - но ожидаемой печати на потолке не обнаружилось. Зато обнаружился еще один аквариум с жидким сырьем для философского камня… и вдруг прямо к стеклу из толщи красной воды проступила здоровенная вислогубая лупоглазая морда… отчетливо нечеловеческая.
Пожалуй, это был один из самых героических поступков в жизни Эдварда Элрика: то, что он не бросился на шею к своему эскорту с криками "АААА! Спасите!". А еще - что он не заорал что-нибудь другое, совсем уж нечленораздельное, не подпрыгнул, и вообще никак не отобразил богатую гамму чувств, которую рожа в нем пробудила. И только через несколько секунд он сообразил: рыба. Не то очень большая, не то увеличенная стеклом. И уродливая донельзя.
Как она живет в красной воде? Как вообще кто-то способен жить в этой гадости, если даже испарения от подземных водоемов могут отравить целый город?!
Тоже мутант?
Эдвард всегда очень внимательно следил за новейшими разработками в алхимии. Исследования свойств красной воды, разумеется, заслуженно, возглавлял профессор Трингам из НИИ патологической медицины в Столице - он же, для друзей, Зануда Расс, - и, появись в этой области что-то новенькое, Эд узнал бы одним из первых. Ну, или узнал бы Ал, который, кажется, поддерживал активную переписку с братом Рассела, Флетчером - последний занимался практической ботаникой где-то далеко на севере и, несмотря на географическую отдаленность, был в курсе всех расселовых дел.
Неужели это эсеры сами расстарались? Ай да гении, ай да молодцы… Так и хочется придушить.
Рыба недолго пялилась на Эдварда: очень скоро он ей наскучил, и она с независимым видом поплыла обратно в красную муть. Но теперь Эд новыми глазами посмотрел на все эти аквариумы, на эти неясные темные тени, что бродят где-то в самой глубине, на подозрительные пузырьки, подплывающие к стеклянным стенам… Сама по себе красная вода не пузырится.
Тем временем точно такая же дверь на другой стороне зала распахнулась, и внутрь втолкнули Ала. Его сопровождала аналогичная парочка в черном, только на сей раз две девицы.
"Ну вот, - расстроился Эдвард. - Полное дежа вю. Только Шрама не хватает. Если бы не рыбки. Рыбки, ау…"
- Привет, - сказал Ал.
- Привет, - согласился Эдвард.
- А я девочку нашел, - сказал Ал.
Одна из его конвоирш ткнула Ала рукой в бок. Несильно ткнула, но Ал как-то сразу выпрямился и побледнел.
Эдвард тоже почувствовал тычок под ребра… приличный тычок. Наверное, попали в какую-то нервную точку, потому что болью откликнулось все тело. Не солнечное сплетение, но тоже чувствительно.
- Ладно, молчу, молчу, - сердито откликнулся он. - Сколько нам еще тут торчать? Здесь холодно, между прочим!
Действительно, температура в зале была низкая - как и положено там, где хранят большие объемы красной воды. На жаре она становится нестабильной и быстро испаряется, а если испарятся некуда, то разлагается на составные, не менее ядовитые части.
Конвоиры, естественно, не ответили. Тут Эдвард услышал, как дверь за его спиной снова отворилась - и мужик в черном резко потянул его за рукав в сторону, освобождая проход тем, кто должен был войти.
Вошли несколько человек. Нет, не так… вошло двое - и при них охрана.
Одного Эдвард знал: это был Эрнесто Панчини, один из главных говорунов, помешанных на конспирации - как считал Эдвард, совершенно безобидный стареющий хрыч, который пошел в заговорщики, потому что на легальную политику способностей не хватило. По его мнению, эсеры держали его просто для мебели.
Вторую женщину он никогда раньше не видел. Лет сорока, а то и пятидесяти, но красива удивительно. Довольно высокая, но не слишком, с густой гривой вьющихся темно-коричневых волос, уложенных в свисающую почти до пояса косу, со смуглым лицом, на котором морщинки проглядывали только вокруг ясных зеленовато-серых огромных глаз, с четко очерченной линией губ, с восхитительной аркой соболиных темных бровей, с осиной талией и изящными руками хирурга (никаких колец, хотя ей бы пошли, и коротко обрезанные ногти). Женщина шла нетвердой походкой и, морщась, потирала виски, но даже это ее не портило. Она была одета в белый халат, который явно носила много и часто (подогнан по фигуре, в кармане - блокнот и авторучка) поверх брючного костюма.
Эдвард печенкой почуял, что от нее-то и надо ждать главных неприятностей. И не потому, что все зло от баб, а потому что если уж такая почтенная дама забралась на самую верхушку тайной организации, стало быть, это не просто так.
Кажется, предчувствия его не обманули.
- А, вы тот самый Стальной Алхимик, о котором лет двадцать назад рассказывали самые невозможные истории? - женщина смерила Эдварда усталым неприязненным взглядом, как будто он был напроказившим пацаненком, помявшим ее клумбу. - Я вас совсем другим себе представляла.
- Ну и каким? - мрачно спросил Эдвард.
- Старше.