Лидия вздохнула. Они, конечно, переночевали рядом со столицей, отправили гонца, утром привели себя в порядок. Но все равно на душе у принцессы скребли кошки. Ей ничего не хотелось.
После краха первой любви, после шантажа… Да и вообще, Лидия была неглупа. Она прекрасно понимала, что некрасива. Что проиграет Анелии. Что ее приданое невелико. Что…
Причин было много. И в целом было обидно. Но надо ведь сохранять хорошую мину при плохой игре.
Эдоард принял их со всем радушием. Гостей сопровождал почетный эскорт, у королевского дворца выстроились в две шеренги гвардейцы с обнаженными саблями… Братья были довольны. Лидии было грустно.
Ее никто не любил. До нее никому не было дела.
Мигель помог сестре выйти из кареты, и они пошли за Адрианом, который нес верительные грамоты.
В коридорах дворца их процессию встречали дамы и кавалеры, которые рассматривали их, почти не скрывая любопытства. Лидия заметила и жалость в глазах женщин, и брезгливое равнодушие в глазах мужчин… Она никому тут не нравилась. Она никому и никогда не будет нравиться. Умная дурнушка – что может быть печальнее?
Вот и тронный зал. Началась церемония представления, но Лидия вела себя отстраненно. Цепляли ее взгляды.
Как ни твердила она, что ей наплевать. Как ни уверяла себя, что она умнее и сильнее. Как ни подпитывала свою гордость… А ведь все равно ее это цепляло. Ей было неприятно. Это как песок и гранит. Одну песчинку не заметишь. Но когда их десятки, сотни, тысячи – и гранит принимает новую форму.
Лидия вздернула подбородок. Но… чему это поможет? Тусклые волосы, не слишком идущая к ее лицу прическа и немодное платье, грубоватые туфли, холодные манеры… Альдонай, помоги! Пусть все это закончится!
Лидия выдержала всю процедуру до конца. И Эдоарда, который дружелюбно улыбался, но смотрел с состраданием. И Рика, который поцеловал ей руку, что сопровождалось злорадными ухмылками придворных дам.
Она может быть трижды принцессой, но спать он будет с другими. Она все равно дурнушка. Да еще и умная… это ужасно.
Глупая может не осознавать происходящего. Умная же…
Лидия прилагала все усилия, чтобы не выдать своих эмоций. И ей удалось это – во дворце. А вот по возвращении в посольство ее прорвало. Она бросилась на кровать в своих покоях, послала к Мальдонае всех служанок и наревелась всласть.
Обидно, унизительно, противно!
А когда Рик выберет не ее, они будут злорадствовать! О нет, в лицо ей никто ничего не скажет! Но в глазах будет читаться "даже титул принцессы такой страшилке не поможет"! Это скажут за глаза, и не раз. И не два.
И сколько бы она ни говорила, что Рик ей не нужен, – кто ж поверит? Даже если это трижды правда?
Тошно, Альдонай, как же ей тошно…
Тошно было и Лилиан Иртон. Бегать от мужа?
Вот уж чего ей не хотелось. Надоело себя в своем доме чувствовать засланным казачком. Но сегодня, по счастью, Джес был во дворце. Его величество отзывал его на работу намного чаще, чем до отъезда с посольством.
Надо бы им с Джесом поговорить откровенно, надо. Но Лиля тянула и боялась.
Потом ведь не отыграешь назад.
Лиля механически выполняла обычную работу, занималась с Мирандой, с детьми, с мастерами, проверяла подмастерьев… но сегодня ей было особенно тошно. И она знала почему.
Лонс Авельс.
Когда все закончится – как бы это ни произошло, – она вздохнет с облегчением.
Лонс Авельс был счастлив. Он ехал за любимой женщиной.
Анелия сегодня будет с ним. Его жена, его девочка, его любимая…
Она его не бросила, не предала, не разлюбила. Их разлучили обстоятельства, но теперь они будут вместе! Они будут жить, рожать детей, стариться вместе… и лет через десять – пятнадцать все будет вспоминаться с улыбкой…
"Анелия, любимая… как же я соскучился!"
И как он благодарен Лилиан Иртон! Если бы не она… никогда бы ничего не было. И его бы уже не было. А теперь все будет хорошо. Они будут счастливы. А будет у них дочь – они обязательно назовут ее Лилиан. В честь их спасительницы.
Вот и резиденция короля Уэльстера. Задние ворота, для золотарей…
– Я пойду один. – Лонс спешился, бросил поводья одному из двоих сопровождавших его людей Лейса. Этот еще из Иртона… как же его зовут? Нет, не вспомнить. Да и не важно сейчас.
Мужчина пожал плечами:
– Мы вас здесь подождем.
Лонс медленно пошел к воротам. М-да. Грязно, воняет, стоят несколько бочек золотарей… Ничего, ему только Анелию дождаться. А запах… на него можно не обращать внимания. Это тоже не важно. Совершенно не важно.
Свист стрелы он услышал. И даже успел ощутить боль. Всхлипнул, упал на колени, с удивлением глядя на оперение, торчащее из груди. А потом увидел лицо Анелии.
Она улыбалась и ждала его. Боль куда-то исчезла – и Лонс побежал по лугу, сбивая, как в детстве, головки ромашек.
Лонс не знал, что три стрелы свистнули почти одновременно. Подчиненные Лейса оказались невольными жертвами. Люди Альтреса Лорта – их было шестеро – ждали в засаде чуть ли не с полудня, поскольку предполагали, что Лонс может явиться за принцессой не один. Чего уж там – кто бы приехал в одиночку на его месте?
И подготовка у людей Альтреса Лорта была явно лучше, чем у вчерашних крестьян. Выйдя из укрытий, они сноровисто коснулись жилок на шее жертв и деловито кивнули друг другу. Мол, мертвы.
Что теперь?
Обыскать тела и все найденное сложить в одну кучку. Это первое.
Обломить стрелы, не вытаскивая из тел. Это второе.
Запихать тела в заранее приготовленные бочки золотаря. Они стояли на телеге у ворот и выглядели и пахли соответствующе. Весьма неприятно. Но лучшего, чтобы вывезти трупы, и не придумаешь.
Телега отправится на берег моря, там бочки набьют камнями и скатят в заранее присмотренное место. Глубина, страшный прибой, камни… рыбаков там не бывает. А вот рыба теперь будет.
Осмотреть все найденное в карманах. Деньги – особенно много у Лонса. Целый кошелек. С гербом?
Нет, без герба. Лиля недавно обзавелась этим кошельком.
Надо было бы его схватить и допросить, но негде. Это тебе не родной Уэльстер, это Ативерна. Слуги в посольстве из местных, и шпионов среди них – каждый третий. Так что от греха подальше. Лорт не похвалит, если хоть тень сплетни просочится наружу.
Люди графа работали быстро и сноровисто, но, кроме денег, ничего не нашли. Лошади? На них тоже еще клейм не ставили. Лошадей они заберут с собой и продадут куда-нибудь подальше, нечего добру пропадать.
Лиля хотела выдать своим людям именные бляхи, типа шерифских, но потом передумала. И правильно – зато теперь ее никто не смог бы связать с этими людьми.
Эрик так и не дождался пассажиров и на рассвете отправился к Лилиан с донесением.
Анелия Уэльстерская металась по комнате.
Сегодня!
Неужели…
Альдонай, как же жутко…
Сегодня она станет вдовой. Если повезет. Звучит просто ужасно. Да, желать смерти другому человеку нехорошо. Но что ей еще остается? Лонс закрывает ей путь к свободе, богатству, короне! И все потому, что когда-то она имела неосторожность…
Анелия чуть сморщила носик. Ну да. Она была маленькой и глупой девчонкой, едва-едва начавшей осознавать свою силу и власть над мужчинами. У нее едва налилась грудь, округлилась фигурка, чуть понизился голос…
Лонс занимался с ними давно. Очень давно. Уже года три. Но тот день она помнила особенно четко. Он рассказывал о какой-то глупости, вроде землеописания, стоял у доски – и вдруг сквозь прореху в затянутом пергаментом окне ворвался шальной солнечный луч. Осветил его лицо, Лонс улыбнулся и стал настолько симпатичным, что стало даже страшно.
Тогда Анелия и решила его заполучить. Ну и еще в пику сестре, которой он тоже понравился.
Как же они хитрили, как изворачивались… каким это мелким и нелепым кажется сейчас!
Она одержала победу. Лонс Авельс стал ее законной добычей. И… ей было хорошо с ним. Действительно хорошо. Даже замечательно. Но что он мог ей предложить? Только свое имя. А лэйра для принцессы – это меньше чем ничего. Разве что простая крестьянка стоит ниже?
Но она приняла его предложение. И даже какое-то время была счастлива.
Это-то и царапает разум. Потому и плохо.
Из песни слова не выкинешь. Она его любила. Только вот Лонс не принц. И не будет им.
Нет у них общей судьбы.
Если бы он сам это понял!
Он сам виноват!
И только он! Вот!!!
Зачем ему понадобилось приходить? Зачем он воскрес из мертвых?
Анелия знала ответ, но гнала его от себя.
Жалкий болван! Как он смел даже подумать о ее любви?!
Фу! Он заслужил свою судьбу! Туда ему и дорога!
И все же при мысли о том, как они были безыскусно счастливы в старом замке, на глазах вскипали слезы.
Анелия всхлипнула и бросилась на подушку. Посмотрела на луну.
Уже за полночь.
Все кончено.
Все уже кончено.
Прощай, Лонс.
"Прощай, мой супруг. Теперь я действительно вдова".
Эрик пришел, когда Лиля завтракала. За стол она села чуть позже, чем обычно. Сегодня она отдыхала от нервного напряжения, как следует отоспалась, приняла с утра ванну, повертелась перед зеркалом. Джес остался во дворце на ночь – и Лиля перевела дух. Но вирманин мигом испортил ей настроение.
– Эрик, что случилось?!
– Они не пришли. Ни он и она, ни кто-то из ваших людей.
– Та-ак… а ты…
– Я отправил своих людей, они осмотрели все вокруг, нашли несколько капель крови, примятую траву… им повезло. Пока роса не легла…
Лиля кивнула.
– Думаешь…
– Уверен. Убийство.
Лиля бросила на стол салфетку. Аппетит пропал совершенно.
– Ганц Тримейн. Мне он нужен. Срочно!
Ганц как почуял – явился буквально через полчаса. По дороге утащил в столовой пару булочек и, жуя, явился к графине в кабинет.
– Прошу простить, ваше сиятельство…
Лиля отмахнулась и позвонила в колокольчик. На звон явилась служанка.
– Завтрак лэйру Ганцу. Сюда, в кабинет.
– Ваше сиятельство… – попытался вставить слово лэйр. Но кто его слушал?
– И живо!
Лиля сидела неподвижно, пока Ганц ел. И только когда он отложил столовые приборы, принялась расхаживать по комнате.
– Ваше сиятельство… Лилиан, что случилось?
И Лиля решилась:
– У меня есть подозрения, что сегодня ночью убили Лонса Авельса.
– Что?!
Ганц аж подскочил. С Лонсом они сдружились, пару раз выпили вместе, поболтали, да и работоспособность Авельса Ганц, сам тот еще трудоголик, успел оценить.
– Да. Его сегодня ждали, а он не пришел.
Ганц видел – женщина недоговаривает. Но молчал, опасаясь спугнуть.
Лиля прошлась по ковру, постучала пальцами по полке камина, тяжело вздохнула…
– Ганц, мы уже храним столько секретов, что одним больше, одним меньше…
Он печально усмехнулся:
– Главное, никому не проговориться. Что теперь? Кем был Лонс? Шпионом? Принцем? Незаконнорожденным братом Гардвейга?
– Супругом принцессы Анелии.
– Что?!
Лиле удалось удивить Ганца.
– Он был сначала учителем юных принцесс. Потом Анелия его полюбила, начала клеиться…
– Простите, что?
– Оказывать ему знаки внимания и добиваться таковых от него. Он не устоял. Но, будучи честным человеком, женился.
– Но Гардвейгу не признались. И не бежали. Жили тайно?
– Тебя это не удивляет?
– Вообще-то Гардвейг мог и голову отрубить. И в монастырь сослать. Запросто.
– Мог бы, – согласилась Лиля, вспоминая короля. – Еще как мог. Одним словом – было.
– Ага, а закончилось, когда Анелию выбрали в невесты Рику?
Лиля кивнула:
– Умный вы, Ганц.
– Убивать пора? – ехидно улыбнулся представитель.
– Нет, повышать.
– Так что случилось?
– О них узнали. По словам Лонса – не король. Граф Лорт. Умная гадина…
– Точное определение.
– Вы о нем знаете? – вскинулась Лиля.
– Глава разведки Гардвейга. Тварь и мразь. Но умный. И брату и стране предан по-собачьи.
– Брату?
– Гардвейг его молочный брат.
– Во-о-от оно что… – протянула графиня. Застыла, глядя в стену, и Ганц чуть подтолкнул ее:
– Ну да. Значит, граф Лорт застал их…
– Да. Допросил и приказал убить Лонса.
– И как он выжил?
– На нем решили срубить пару монет и продали в рабство.
– Повезло парню. Вырвался…
– Судя по всему – нет. Ох, Ганц… Лонс, когда мне это рассказал, просил помочь вернуть Анелию.
– Лилиан, куда вы ввязались?!
Лиля впервые видела Ганца в таком состоянии. Он побелел как мел. Взлетел из-за стола, вцепился в ее плечи…
– Кто еще знает?! Кто знает о вас?!
– Никто. Лонс молчал. Я тоже…
Ганц отпустил ее и почти упал на стул. Перевел дух.
– Простите, госпожа…
– Лилиан. Обо мне никто не знал.
– Слава Альдонаю!
Лиля кивнула.
– Не настолько уж я глупа. За такие тайны кровью платят…
– И своей и близких, – мрачно откликнулся Ганц. – Ваше сиятельство, а что еще вы от меня скрыли? Может, Лидарх – это зачарованный принц? Я уже во все поверить готов, ей-ей…
– Лидарх не принц. Я тоже. Вроде бы это все тайны. А что?
– Ваше сиятельство, уж простите, но… не умеете вы хранить секреты. И лгать тоже. Так что еще осталось?
Лиля поколебалась и достала из ящика стола простенький пергаментный свиток.
Огнеупорный сейф пока еще не был готов, но ящик уже выковали и песком набили. Теперь мучились с замком. Лиля принципы действия не помнила, хоть убивай. А идею воплощать нелегко, тем более – кодового замка.
– Это написано Лонсом собственноручно. Там полное признание.
Ганц смотрел на свиток, как на ядовитую змею. Потом взял, повертел в руках…
– Печать пастора Воплера?
– Да.
– Он – читал?
– Нет. Лонс просто писал при нем. А потом запечатал и отдал запечатать пастору.
– Ага, вот оно как… Пастор жив останется. Это хорошо. А что вы собираетесь с этим делать?
Лиля вздохнула.
– Не знаю. Ганц, я хочу, чтобы ты выяснил, что с Лонсом и двумя людьми Лейса. Если они живы, их надо освободить. Если мертвы…
– Вы захотите мести?
– Мести? – Лиля горько усмехнулась. – Ганц, я похожа на идиотку?
Ганца так и подмывало ответить, что в некоторых случаях сходство идеальное. Промолчал. Но графиня что-то все же почувствовала и грустно опустила ресницы.
– Сейчас у нас с Уэльстером мирные отношения. Что будет после обнародования такой свиньи?
– Свиньи? – растерянно переспросил Ганц.
– Письма, в котором сказано, что Анелия – порченый товар?
– Скандал, ссора, война…
– Нам это надо?
– Нет.
Мужчина и женщина переглянулись. Оставлять убийство Лонса – если он мертв – без последствий никто не собирался. Но вот как мстить, чтобы не потянуть в яму всех остальных, надо подумать.
– Съезжу-ка я в посольство. Один не поеду, обещаю. И если что-то узнаю, пойму… Где они договорились встретиться?
– Я почти ничего не знала. Записку от Анелии Лонс вложил внутрь. Написанную ее рукой.
– Вот как… так где?
– У ворот для золотарей.
Ганц вздохнул.
– Ваше сиятельство, пообещайте мне ничего не предпринимать до моего возвращения.
Лиля пообещала с чистой совестью.
Замок Тирейн. Бывал там Ганц. Еще до приезда уэльстерцев бывал. И ничего удивительного. Работа такая. И ворота эти он знал.
А еще предполагал, почему они выбраны. Да потому, что золотари приходят с утра пораньше. Если там что и случилось – все следы уже затоптали двадцать раз. Но проверить надо.
Увы… Проверка никаких результатов не дала. Собственно, у ворот все было настолько затоптано и испакощено нечистотами, что там можно было и сто человек прирезать – не поймут.
Не считать же успехами несколько найденных лежанок? Или лежек?
Короче, в этих местах кто-то долго лежал. А зачем?
А это не запрещено. Но, судя по свежести примятой травы, можно было догадываться…
Авельс приехал сюда. Здесь его и поджидали. М-да… Скорее всего, Лонс убит.
Ганц не считал всех глупее себя. Схватить? Допросить? Держать где-то? Ну-ну… На территории чужого государства, на чужом поле, где в любую минуту могут все обнаружить и грянет скандал? Ой ли…
Он бы просто убил. И даже если потом что-то всплывет, нет человека – нет обвинения. Принять как исходную версию? Почему бы нет. Итак, Лонс мертв. И двое людей Лейса, скорее всего, тоже.
Есть собственноручно написанное признание и даже доказательство. Хотя и плохонькое. А вот кому это донести?
Королю? Можно. Но… Насколько он заинтересован в браке? В союзе с Уэльстером?
Не выгоднее ли прикопать агента и списать все на государственную необходимость? И так уже Ганц слишком много знает. Можно убивать?
Есть в этой шуточке графини доля правды. Как ни печально…
А кому еще?
Гардвейгу? Смешно!
Ивернейцам? Надо обдумать. Но это уже пахнет государственной изменой.
А вот если расставить ловушку, в которую Анелия просто не сможет не попасться? А письмо отдать Ричарду?
Вот тут можно попробовать извернуться. И главное – остаться в стороне. А еще Ганц совершенно не хотел подставлять графиню. А ведь она тоже предана своим людям. И если в это дело не влезет он – она точно не удержится. А дальше…
Ей-ей, бык в посудной лавке произведет меньше разрушений. И придется им всей компанией удирать в Ханганат. Потому как ближе – достанут.
Хотелось бы обойтись без таких крайностей.
Услышав стук в дверь, Анелия после небольшой паузы разрешила войти. Вошедший почтительно поклонился, словно и не он грубо тыкал ей пару дней назад.
– Ваше высочество, все улажено.
– Он…
– Да. Теперь уже навсегда.
– Б-благодарю вас…
Анелия смогла дождаться, когда мужчина выйдет. А потом упала на кровать и разревелась. От облегчения? От горя? От тоски?
Альдонай знает…
Больно! И все тут!
– Лидди, вечером мы едем во дворец на бал.
– Мигель… – Лидия посмотрела на брата. Мальчишка. Видит Альдонай, мальчишка. – Едем. А чему тут радоваться?
– А почему нет? Потанцуешь, развлечешься…
Лидия промолчала. Хотя и могла бы сказать, что толку от того бала…
Рик уже выбрал другую. Все происходящее сейчас – это просто дипломатические реверансы. Унижение, через которое ей надо пройти. Она не красавица. Она не богата. И приданое за ней скромное, хоть и принцесса.
И рана у нее в душе до сих пор не зажила. Предательство – штука такая. Болит и болит… и еще лет двадцать болеть будет… Тоскливые годы. Одинокие годы… Абы за кого отец ее не отдаст, а что будет дальше?
Лидия не знала. Хотя нет, что будет на балу – она знала. Злорадные взгляды, смешки, шепотки… Плевать!
Она – Лидия Ивернейская! И отношение всяких плебеев ее задевать не должно! Она – принцесса!
Лидия по натуре была бойцом. Просто не так уж часто ей приходилось драться за себя.