Дима, навалившись грудью на стол, подался к нему и вкрадчиво спросил:
– А почему ты, собственно, считаешь, что он изменится в лучшую сторону?
Большевик громко крякнул и начал усиленно тереть пальцами набалдашник своего носа.
– Н-ну… – Сергей даже слегка растерялся. – А почему нет?
– Вот тут мы вступаем в область очень зыбких предположений, – сказал Дима, вновь выпрямляясь на стуле. – Мы не можем ничего знать наверняка. Вот ты мне все это рассказал там, в машине, и меня сразу как-то нехорошо насторожила эта изначальная наша запрограммированность. Мы должны – и точка.
– Вот-вот, – вставил Большевик. – Мы с Серегой тоже об этом говорили.
– Заметь, цель в программе не объяснена, – вновь обратился Дима к Сергею, – ее тебе объясняет Гость, некая загадочная личность, преследующая какие-то свои цели, заботящаяся о своих интересах. А они могут оказаться очень далекими от прокладывания путей к процветанию человечества. Может такое быть? Может. Запросто. Получается, что мы – роботы, куклы… стрелы, пущенные в цель, и цель эта – проведение Ритуала. Отклониться мы не можем – мы ведь орудия чужой воли, мы – стрелы…
– Разноцветные стрелы, – вновь подала голос Вика. – Я – синяя, Юра – зеленая…
– Разноцветные-то разноцветные, но летим одинаково, – веско сказал Дима. – Абсолютно одинаково. Прямиком к Ритуалу. С помощью ритуалов вызывают или, по крайней мере, пытаются вызвать какие-то не присущие данной реальности силы. И, как правило, темные, инфернальные. Гость по какой-то причине не может сделать это сам и намерен добиться желаемого результата с нашей помощью. Нашими руками. Например, впустить в мир каких-нибудь демонов из инореальности, дабы обеспечить перевес Зла.
Большевик вскинулся, вытаращил глаза:
– Что-что? Ты это серьезно?
– Я просто предполагаю, – ответил Дима. – Я же специально подчеркнул: мы вступаем в область зыбких предположений, которые невозможно ничем обосновать. Я буду бесконечно рад, если кто-то докажет мне – именно докажет! – что я ошибаюсь. И дай-то Бог, чтобы я ошибался. Это как раз тот случай, когда ошибаться – благо. Но я ведь исхожу из худшего… А если исходить из худшего, из самого худшего – то нам нужно попытаться отказаться от проведения Ритуала… хотя не знаю, совершенно не уверен, возможно ли это. Но хотя бы попытаться…
– Послушай, Дмитрий, – медленно начал Сергей. – Ты исходишь из худшего, так? А почему бы не исходить из лучшего? Гость, как ты полагаешь, намерен впустить в наш мир злых демонов? А почему – не вернуть Христа? Ты говоришь, Гость – загадочная личность, преследующая какие-то свои цели, а проведение Ритуала на руку темным силам. Значит, Гость – представитель темных сил. А кто же тогда Лондар? Выходит, представитель Света? Несущий свет и добро костолом и убийца! Так? Живая иллюстрация тезиса насчет того, что добро должно быть с кулаками?
– Я не знаю, – отделяя одно слово от другого, сказал Дима. – Может быть, я не прав. А может быть – прав на все сто процентов. Доказать тут ничего нельзя – мы не располагаем необходимой информацией.
– Вот ты говоришь: запрограммированность, марионеточность, – не унимался Сергей. – А ты попробуй поставить себя на место жрецов Аатона. Будь ты жрецом Аатона, как бы ты поступил?
– Заложил бы в программу информацию о цели действий, которые необходимо предпринять.
– Э-э, нет, – Сергей поводил пальцем из стороны в сторону. – Так поступил бы ты, – он сделал ударение на "ты", – Дмитрий Вергун, а не доисторический жрец. Психология у них была другая – я ведь тоже кое-чему учился. Нас иногда удивляют поступки древних, потому что мы судим о них с собственной, современной точки зрения. Жрецы Аатона готовили из нас ис-пол-ни-те-лей – и ничего более!
Дима некоторое время молчал, сосредоточенно хмуря брови. Затем поднял глаза на Сергея:
– Может быть, где-то ты и прав. Психологический фактор, действительно, необходимо учитывать. В разные времена – разные воззрения и подходы… Но почему же тогда Гость – тоже человек далекого прошлого – считает необходимым разъяснить нам цель Ритуала?
– Ты же сам только что сказал: разные времена – разные подходы. Гость ведь – не современник атлантов…
– Ладно, пусть будет так, – Дима опять надавил ладонями на столешницу. – Доказательств-то у нас все равно нет, а есть только эмоции и сугубо субъективные впечатления…
– И дискуссия наша в данном случае абсолютна бесполезна, – вмешался Большевик, – потому что отказаться от Ритуала мы не сможем, согласны? А посему предлагаю перейти к обсуждению наших конкретным действий. Между прочим, я знаю одно удобное местечко – и дубовая рощица там есть, и речка, и ближайшее село достаточно далеко – километров за пять. Бывал там на рыбалке, годика два назад.
– Эх, мальчики! – вздохнула Вика и мечтательно заложила руки за голову. – А что если я там, в Атлантиде, была дочерью каких-нибудь знатных и богатых людей? Ну, например, потомственных народных депутатов…
10
Уже был виден берег…
Сергей просыпался, и все никак не мог проснуться, вновь и вновь проваливаясь в холодную бездну, из глубины которой, перекатываясь и дробясь, доносился чей-то угрожающий голос. Там, внизу, мелькали какие-то неясные тени, и со всех сторон веял ледяной ветер, проникающий до костей, превращающий сердце в снежный комок, все слабее и слабее трепещущий в холодной окаменевшей груди…
Последним неимоверным усилием Сергей вырвался таки из мерзлых объятий сна и сел на постели, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, чтобы согреться, и все еще ничего не соображая. Так он сидел, постепенно осознавая свое положение в пространстве и времени, слушая раздающиеся в темноте однообразные звуки, и наконец в голове у него окончательно прояснилось. Была ночь, по соседству вновь размеренно похрапывал Большевик, и в комнате было холодно. Сергей приложил ладонь к закрывающей батарею декоративной плите – из проделанных в ней отверстий сочился едва уловимый намек на тепло.
"Балконная дверь!" – сообразил он, шепотом выругался, выбрался из постели и, выставив перед собой руки, медленным шагом начал пробираться в потемках в соседнюю комнату.
Перед тем, как устроится спать на диване в гостиной, Дима настежь распахнул дверь на балкон, занавесив проем шторой, потому что гостиничный номер был донельзя прокурен Большевиком. Ночью изрядно подморозило, и этот холод и разбудил Сергея.
Закрывая балконную дверь, Сергей бросил взгляд наружу и убедился, что в городе безраздельно господствует ночь – в домах лишь кое-где светились вытянувшиеся в столбики окна лестничных клеток, а пустынная улица едва обозначалась – только отдельные ее куски выхватывал из темноты слабый свет редких фонарей.
Он вновь задернул штору, прислушался – Дима, в отличие от Большевика, не храпел – и, обхватив себя руками за плечи, вернулся в комнату. Забрался в постель, подоткнул со всех сторон одеяло, свернулся калачиком, пытаясь согреться. И через некоторое время понял, что заснуть ему почему-то не удается. Что-то крутилось в голове, но никак не давало себя осознать. Сергей был почти уверен в том, что это "что-то" связано с предыдущим прерванным сном, но не мог уловить, в чем же тут дело.
Остаток вчерашнего дня прошел, в общем, спокойно. Было решено, что Большевик и Вита вновь останутся в гостинице ("Как в тюрьме!" – пожаловалась девушка), а Сергей с Димой поедут в указанное Юрой место, дабы удостовериться, что там ничего не изменилось со времен Юриной рыбалки – например, не выросли среди дубов коттеджи новых "хозяев жизни".
Потом занялись устройством Димы. Сошлись на том, что домой ему лучше пока не возвращаться – береженого Бог бережет, – и Юра, представившись психотерапевтом, сообщил по телефону Диминой жене, что ее мужу необходимо пройти небольшой курс лечения. С заведующим кафедрой дело уладил сам Дима, попросив заменить две его завтрашние пары и обещав быть на работе в понедельник. Выходило, что для проведения Ритуала у них есть три дня: пятница, суббота и воскресенье.
Затем, все вместе, они попытались отыскать последнего, восьмого, посланника – и вновь эта попытка ничего не дала. Либо восьмой успешно экранировался, либо по какой-то причине уже покинул мир живых…
Вечером Большевик вызвал своего врача и тот явился так быстро, что было понятно: пациент щедро оплачивает медицинское обслуживание. Заодно врач осмотрел и Диму и не обнаружил каких-либо серьезных последствий встречи историка с подручным Казачка-Лондара.
Юра с присущей ему легкостью решил вопрос с поселением Димы в их полулюкс, и все они, вчетвером, устроились у телевизора. Шла какая-то обычная вечерняя мура, Сергей чувствовал себя подавленным – да и каким же еще можно себя почувствовать под грузом всего обрушившегося на совершенно неподготовленную голову за столь короткий срок, – у остальных (он это тоже чувствовал) было аналогичное настроение… Поэтому когда Большевик предложил развеяться и поужинать в гостиничном ресторане, все встретили это предложение если не воодушевленно, то с оживлением.
Однако в ресторане это оживление как-то само собой угасло. В полутемном холодном зале было почти пусто, раздражающе гремела разухабистая музыка и было ясно, что в это "место для увеселения" давно уж заросла народная тропа…
Просидев больше часа и все-таки дождавшись заказанного ужина, они вернулись на седьмой этаж, и Вика ушла к себе, а Сергей, Большевик и Дима еще немного помаялись у телевизора, и Большевик своими сигаретами довел атмосферу полулюкса до состояния смога.
Говорили мало, собственно, не говорили даже, а перебрасывались редкими фразами, не касаясь того дела, которое их всех объединяло. И только уже забравшись в постель, Большевик счел необходимым отдать распоряжение:
– Выезжайте пораньше. Может, завтра со всеми делами и управимся.
– Пораньше – это как, часов в семь? – спросил Сергей.
– Где-то так. Плюс-минус полчаса.
– Боюсь, просплю без будильника. У меня такое ощущение, что я весь день мешки с кирпичами таскал. Пирамиду Хеопса возводил…
– А ты звякни родичам в Тверь, пусть утром позвонят и разбудят, – усмехнувшись, посоветовал Большевик; Сергей ввел его в курс своих дел.
– Ага, щас! – Сергей погасил свет. – Надежный и дешевый будильник.
– А что, знаю я одну крутую бизнес-леди, да ты ее тоже должен знать, она часто по местному телевидению рисуется – директорша фирмы "Интерьер Б". Офис у нее рядом с "Проминвестбанком", на Тимирязева. Знаешь?
– Ну? – Сергей чувствовал, как тяжелеют его веки. – Много их развелось, бизнес-всяких-леди – всех не упомнишь…
– Так слушай, какой прикол – это мне ребята рассказывали. Самый натуральный факт. Поехала она в Арабские Эмираты – там у нее то ли отец, то ли мать работает – и звонит поздно вечером к себе на фирму из этих Эмиратов, охраннику. "Разбуди, – говорит, – завтра утром, в шесть часов, а то у меня здесь будильника нет, а мне, – говорит, – с утра на пляж надо". Из Эмиратов звонит, прикидываешь?
– Угу, – сонно отозвался Сергей.
– Чтобы охранник от нас, отсюда, – в Эмираты позвонил и разбудил ее. Вот это крутизна так крутизна! Из серии "Нарочно не придумаешь". Я бы до такого точно не додумался, хотя тоже крутоват. Вот уж действительно – дешевый будильник! Ближе найти ничего не могла! А знаешь, сколько тянут такие звоночки туда и обратно? Весьма нехило тянут. Но главное – каков, блин, полет мысли! Поэма! Гомер вместе с Пушкиным!
Большевик говорил что-то еще, Сергей слышал его голос, но смысл слов уже не воспринимал. Большевик бубнил и бубнил, и Сергею что-то снилось, и голос стал угрожающим, и мелькали где-то внизу, в ледяной пустоте, неясные тени…
И теперь Сергей ухватил, наконец, то ускользающее, что крутилось в его голове. Он вспомнил те слова, что чудились ему во сне. Тот голос, звучащий в его окутанном сном сознании, убеждал, настойчиво втолковывал, вдалбливал, объяснял, внушал, что ему, Сергею, необходимо отказаться от участия в Ритуале.
Кто это мог быть? Кто воздействовал на него, спящего, рассчитывая на то, что команда, полученная во сне, пересилит тягу к проведению Ритуала?
Лондар?
А кто ж еще? Может быть, защитный колпак во сне исчезает или же становится не таким прочным – и Лондар сумел пробиться, сумел нащупать его, Сергея, сознание, и начал посылать мощные мысленные импульсы, приказывая отказаться от Ритуала. И такие же приказы получают и Большевик, и Дима, и Вика… Но если так – почему Лондар не делал этого предыдущей ночью? Рассчитывал на иные – физические – методы воздействия, а теперь, услышав от него, Сергея, насчет милиции, заосторожничал и взялся за обработку мозгов?
Новая мысль заставила Сергея нервно откинуть одеяло. Если Лондар их засек – он вполне может послать сюда своих подручных! Невзирая на милицию – игра стоила свеч…
Сергей потянулся к шторам, раздвинул их и выглянул в окно. Вход в гостиницу был скрыт от него широким козырьком над дверями, но отрезок улицы перед зданием просматривался более-менее сносно, потому что на козырьке светились буквы, складываясь в слово "Турист". Ни машин, ни людей там не наблюдалось.
"Пусть только сунутся, – подумал Сергей. – Дверь заперта, нас трое, да еще с оружием. Такой шум поднимем! Они ведь не супермены из боевиков…"
Он опять лег, мысленно проверил защиту и, поколебавшись немного, решил разбудить Большевика; тот, возможно, продолжал подвергаться внушению.
– Юра! – негромко позвал Сергей. – Юра, проснись!
Ответом был все тот же ровный негромкий храп. Зато из соседней комнаты донеслось поскрипывание дивана – там заворочался Дима.
Этот скрип натолкнул Сергея на очередную мысль: а что если Лондар здесь ни при чем, а это "работает" именно Дима? Он ведь настроен против проведения Ритуала – вот и пользуется удобным моментом… Или же… – Сергея бросило в дрожь еще от одной мысли – или же Дима сообщник Лондара, посланник Темных! Потому-то его никак и не удавалось обнаружить. А все это рукоприкладство на стройке – просто фарс, инсценировка, рассчитанная на заинтересованного лопуха-наблюдателя и задуманная для успешного внедрения… Но тогда, если уж на то пошло, нет стопроцентной уверенности и в Вике… Не подкарауливал ее Лондар на вокзале, а встречал – так ведь в этом случае получается? Не доверять ни Диме, ни Вике? Предупредить Большевика, чтобы тот был начеку с Викой, а самому в поездке к дубовой рощице быть готовым отразить нападение Димы?.. Или уж заодно и Большевика заподозрить в двуличии? Нет там у него никакого гипса, и нога целехонькая… А еще принять во внимание – чтобы учесть все варианты, – что и сам он, Сергей Соколов, может оказаться из Темных, только пока не знает об этом. И Лондар об этом не знает. Программа включится в последний момент, когда они уже встанут друг напротив друга, образовав крест, – и вот тут-то он, Сергей, им весь кайф и обломает. Атлантиду, видите ли, им подавай! Нетушки, ребята, что упало – то пропало… Навсегда…
Сергей ворочался с боку на бок, и не знал, считать ли все свои рассуждения полнейшим бредом или же принимать их как рабочие гипотезы со всеми вытекающими… Что, собственно, подразумевалось под "всеми вытекающими", он сформулировать не мог, мысли его путались и в конце концов, сам себя сбив с толку и так ничего и не решив, он незаметно уснул, и ему опять стало сниться что-то неопределенное, но теперь уже не холодное и не угрожающее…
Разбудил его громкий голос Большевика:
– Серега, подъем! Елки-палки, уже девятый час!
Сергей вскочил, растолкал Диму, бросился в ванную. Умываясь, он вспомнил свои ночные страхи, и теперь они показались ему необоснованными – возможно, и не было никакого неизвестно чьего постороннего воздействия, а был всего лишь сон.
Тем не менее, когда Дима, собравшись, уже вышел в коридор, Сергей задержался в номере и сказал дымящему с утра сигаретой Большевику:
– Ты с Викой… поосторожнее… Не подпускай близко.
– Не понял, старик! – округлил глаза Юра. – Ты это в каком смысле?
– В прямом. А вдруг она второй "казачок"…
– Какой казачок? – еще больше удивился Большевик. – Может, казачка чернобровая?
– Я в смысле – такая же, как Лондар, – пояснил Сергей. – От Темных жрецов.
Юра насторожился:
– Ты что-то заметил?
– Да нет… На всякий случай, – Сергей все-таки решил не рассказывать про свой то ли сон, то ли не сон.
Юра легонько похлопал его по плечу:
– Старик, да она вчера мне тыщу раз могла голову пивной бутылкой проломить, если бы захотела. Это у тебя уже нервы-стервы.
– А не снилось тебе что-нибудь? – осторожно спросил Сергей.
– А как же, снилось! Людмилка моя снилась. Мы с ней… хм! В общем, гипс снимут – наверстаем! Не дергайся, Серега, нет среди нас никакой вражеской агентуры, я бы это дело сразу почувствовал – у меня по Пифагоровым таблицам три пятерки получаются, девчата наши подсчитывали: сильно развитая интуиция, почти ясновидение.
– To-то ты и в гипсе сейчас со своим ясновидением и Пифагоровыми таблицами, – заметил Сергей.
– И на старуху бывает проруха, сам знаешь…
Позавтракав в гостиничном буфете, Сергей и Дима сели в машину и пустились в путь. Дорогу Большевик объяснил, даже схему нарисовал, хотя и объяснять-то особенно было нечего: двадцать километров по шоссе, до автобусной остановки у санатория, а потом налево – и еще километров семь сквозь поля до речки со смешным названием Тьмака, а там опять налево – и упрешься в этот самый дубняк.
Дима казался задумчивым и погруженным в себя, Сергей к нему особенно не приставал, тоже занятый своими мыслями – а пищи для размышлений было больше чем достаточно, и так они и ехали, думая каждый о своем – возможно, об одном и том же, – под обычную болтовню ди-джеев в радиоприемнике, перемежаемую в меру глупыми песенками. Небо вновь было серым, ночной морозец сменился изморосью и казалось, что длинная и влажная эта горе-зима не кончится никогда, и никогда в этих унылых краях не зазеленеет трава, согретая ласковым солнцем. Не было ласкового солнца – и вот уже который год все тянулись и тянулись неласковые невеселые времена…
Сергей все-таки задал вопрос, который возник у него еще накануне, когда он слушал рассказ Димы о Лемурии, Гиперборее, Кецалькоатле и других историко-эзотерических премудростях, но так и остался невысказанным:
– Вот ты специалист, Дмитрий Саныч, историк-аналитик, да? Сам говоришь, десяток собак на этом съел. А как же ты не догадался, что твои видения – именно об Атлантиде? Ну, ладно, я не мог ничего понять, или Большевик… Но ты-то ведь мог сообразить?
– Очень даже может быть, – отозвался Дима. – Но дело в том, что я не собирался ничего анализировать, отметал с порога, отгораживался, как мог. И думать даже об этом не хотел. Понимаешь, Сергей, я считал, что это у меня просто сдвиг на профессиональной почве. Так что я только глаза закрывал и стены возводил. И довольно успешно.
– Понятно, – кивнул Сергей. – Тогда еще один вопросец. Ты меня вчера своими рассуждениями насчет истории весьма озадачил. Я раньше просто как-то не задумывался… Вся древняя история – выдумки… А чему же нас в школе учили? Древний Египет, Греция, Рим – не было их, что ли, на самом деле? А раскопки? А памятники разные исторические? А то же римское право, которым мне целый семестр голову морочили… Подделка? Так ведь по этой твоей теории получается?