– О, это очень долгий разговор – лучше его сейчас не заводить, – неохотно ответил Дима. – Нет настроения. Я сейчас о другом думаю. А вообще так называемая школа "новая хронология" проанализировала и обработала массу хронологических таблиц и первоисточников и выявила множество дубликатов исторических событий и династий. То есть практически все в них полностью совпадает. Не выдумывалась история, а дублировалась. Например, сравнили новозаветные тексты и династии Древнего Египта и получилось, что история египетских фараонов – это повторение, переписывание истории предков Христа. Или, скажем, взяли династии Римской империи и империи Карла Великого и выяснили, что на графике они зеркально отражаются, одна из династий – как бы призрак другой. И такого полным-полно. То есть, на деле-то это одна династия, а ее разнесли во времени, продублировали, и один, так сказать, экземпляр приписали к прошлому, а другой оставили на своем месте… И Библия в современном виде была закончена лишь в шестнадцатом веке… А, давай пока не будем об этом, у меня сейчас голова совсем другим занята. Меня беспокоит, что мы идем, как овцы на заклание… – Дима махнул рукой и замолчал.
Сергей не стал возражать – спор был бы абсолютно беспредметным. Дима исходил из худшего… но почему всегда нужно исходить именно из худшего?
– А вообще с полной уверенностью ничего утверждать нельзя, – вдруг снова заговорил Дима. – ЧтО было, как было… Знаешь такой стишок шуточный: "Что было, то было, ведь как-нибудь да было – никогда так не было, чтоб никак не было"… Вот если бы присутствовать там, в то время, и все видеть собственными глазами… Деревянного коня под стенами Трои… "И ты, Брут…" Поединок Пересвета с Челубеем, или Темир-мурзой… – Он повернул голову к Сергею. – Если после Ритуала действительно появится возможность вернуться в Атлантиду – интересно было бы вернуться… Ч-черт, Атлантида, праистория! Это же изумительно! Но будешь ли ты помнить о себе, теперешнем, о нынешних временах? Ведь вновь в младенца превратишься, ведь так Гость говорил? А если мир изменится и ты останешься здесь – опять же, будешь ли помнить, что было до Ритуала и как было до Ритуала? Вот ведь вопрос! Боюсь, ничегошеньки мы не вспомним – ни в том, ни в другом случае. Обидно…
– Может быть, Гость знает?
– Для Гостя главное – чтобы Ритуал обязательно состоялся. Ради этого он подтвердит любые предположения, которые нас устраивают.
– Ну почему ты считаешь, что он заведомо плох?
– Не знаю, – Дима вздохнул. – Просто чувствую. Он, может, и не плох, просто у него свои интересы. Я уже об этом говорил, и еще я говорил, что буду счастлив, если заблуждаюсь. Но ты знаешь, Сергей, я не вижу в истории подтверждения известного тезиса Вольтера насчет того, что все к лучшему в этом лучшем из миров. И готов оспорить поговорку: "все что ни делается – к лучшему". Никаких таких особенных высот мы не достигли, и зла сейчас в мире, как минимум, не меньше, чем тысячу лет назад. Идем мы куда-то не туда…
Сергей покосился на Диму, задумчиво глядящего на ныряющее под колеса дорожное полотно:
– А куда нам нужно идти?
– А это никому неведомо, кроме Бога – как сказал Сократ в изложении Платона. Об этом можно говорить и говорить. Слова, слова, слова…
– Все равно предпочитаю быть оптимистом, – заявил Сергей. – Иначе от тоски удавиться можно.
– Что ж, оптимизм – это хорошо, – уныло согласился Дима. – Господь ведь тоже, небось, был оптимистом, когда создавал этот лучший из миров… Хотя, возможно, создание нашего мира было для него наказанием.
Сергей лишь молча покачал головой. Историк-аналитик, судя по всему, в жизни был изрядным занудой. И как его студенты терпели?..
Доехав до автобусной остановки у санатория, они свернули с трассы и, миновав свежепостроенную автозаправочную станцию, направились по обледеневшей грунтовке вдоль заснеженных полей к виднеющемуся в низине селению. Пробежали мимо неказистые домики, летние кухни, сараи и огороды – и вновь потянулись с обеих сторон безжизненные поля. Сергей вдруг представил себе, как бы это выглядело с высоты – одинокая точка "жигуля", ползущая по серо-белым пустынным пространствам, подобным отражению такого же серо-белого неба, готового в любой момент обессиленно обрушиться с высот – и у него почему-то сжалось сердце.
Память не подвела Большевика – координаты он дал точные: очень скоро они выехали к высокому берегу поросшей камышом речушки Тьмаки и, свернув налево, по едва заметным обледеневшим колеям добрались до редкой дубравы. Черные дубы оккупировали пятачок над излучиной, толпясь над обрывом, словно когда-то приковыляли сюда с полей в надежде перебраться на противоположный пологий берег, да так и не решились, и пустили здесь корни, обосновались, казалось, на века, не ведая, что речка год за годом подтачивает грунт, и суждено им когда-нибудь сползти с высот в коварную воду.
Здесь, на берегу, снег был неглубоким; его сдувало с обрыва ветром, и то тут, то там даже виднелись пятачки прошлогодней жухлой травы. Сергей, тем не менее, остановил автомобиль поодаль от дубняка – местность здесь чуть понижалась и "жигуль" на обратном пути мог и не преодолеть подъем; во всяком случае, такую проблему нужно было учитывать и не рисковать без необходимости.
Выйдя из машины, он, продавливая подошвами ботинок громко хрустящий наст, подошел к краю обрыва. Противоположный берег, кое-где поросший редким черным кустарником, переходил в поля, которые, возносясь все выше, у горизонта, казалось, плавно перетекали в бледное небо. Внизу, под обрывом, высовывались из-подо льда гладкие спины прибрежных камней. Падать отсюда было достаточно высоко, и если Дима действовал заодно с Лондаром, ему представлялся очень удобный случай для вывода из строя еще одного противника.
Сергей бросил взгляд на стоящего рядом "яйцеголового". Тот, прищурившись, рассматривал покрытую льдом речку и, похоже, не собирался предпринимать никаких агрессивных действий.
"Америкосы в фильмах в подобных случаях говорят о паранойе, – подумал Сергей, делая все-таки шаг назад. – Димыч явно не тянет на профессора Мориарти, а я на Шерлока Холмса, и драться над обрывом мы, скорее всего, не будем".
Они прошли к деревьям, побродили по усыпанному засохшими скукоженными листьями снегу, и обнаружили пересекающую дубраву неглубокую канаву, промытую дождевыми и талыми водами. Нарушив почти отвесную кромку берега, канава выходила на лежащий ниже уступ – довольно просторную площадку, занесенную тонким слоем снега. Спустившись туда, Сергей с Димой увидели головешки и смерзшиеся черные холмики – следы летних костров. Место было уединенное, уютное, с обеих сторон закрытое каменистыми выступами берега – а сверху возвышались дубы, и летом их листва закрывала небо, давая тень и прохладу, – и тут, вероятно, не раз коротали ночи рыбаки и влюбленные, и наслаждались пейзажем любители природы – если такие не перевелись еще в этих краях.
– Как раз то, что нам надо, – сказал Сергей, устраиваясь на обрубке бревна у каменистой стенки выемки, куда не задувал ветер.
Дима потоптался, утрамбовывая снег, засунул руки в карманы куртки и задумчивым взглядом окинул поля за рекой.
– Ч-черт, сидишь в этом городе, а вокруг-то, оказывается, такая красотища… – Он зажмурился, втянул носом воздух. – Дыши, набирайся праны. Сливайся с биосферой. Кажется, я по-настоящему начинаю понимать Торо…
Сергей привалился спиной к камням, вольно разбросал ноги.
– Кто это – Торо? Йог?
– Нет. Просто был такой мудрый американец. Плюнул на цивилизацию и уединился в лесу на берегу пруда. И написал книгу "Уолден, или Жизнь в лесу".
– Я бы тоже хотел плюнуть на цивилизацию, – пробормотал Сергей. – Только не получается. А вот ей-то как раз плевать на меня… Не нужен цивилизации дипломированный юрист Соколов, даже если он атлант и зовут его Гортран. Хватает у нее юристов. Ты-то как в универ устроился – на кафедре оставили?
– Проректор с моим… – Дима на мгновение запнулся, – …отцом однокурсниками были. Отец ему здорово помог – подсказал, как сынка с иглы снять. Ну и, сам понимаешь: ты мне – я тебе. Очень старый принцип взаимоотношений в социуме. И, между прочим, не самый худший.
– Да-а… – протянул Сергей. – Мой батя тоже там преподавал. На естгеофаке. Тогда еще не универ был, а педин…
– А сейчас что, не преподает?
– Умер в девяносто шестом. Сердце… – Сергей вздохнул. – А я теперь безработный юрист. Правовед. – Он криво усмехнулся: – Который год все строим-недостроим правовое государство, и правоведов теперь навалом. Переизбыток. Кризис перепроизводства. А как ты думаешь, в Атлантиде вакансии такие имеются, юристов?
– Вакансии, может, и имеются, только право… – начал Дима, но тут же осекся и попятился к канаве, потому что воздух перед ним вдруг потемнел и словно бы сгустился, и возникло там какое-то невнятное движение.
– Гость!.. – вскочив с бревна, выдохнул Сергей.
Да, это действительно был Гость, в том же своем черном одеянии. Он как бы парил в воздухе, сантиметрах в двадцати над выемкой, и был подобен призраку, потому что, хотя и был черным, но все-таки просвечивал насквозь и фигура его не имела четких очертаний.
– Вы почти у цели, – сказал Гость. – Будьте предельно внимательны и осторожны. Я не ручаюсь за Лондара – боюсь, он способен переступить грань и пойти на все. Открою вам один из секретов Аэнно: ваши астральные тела – энергетические оболочки – содержат резервные запасы энергии. В критической ситуации вы сможете высвобождать эту энергию и деформировать вокруг себя время – замедлять его. Причем сами под замедление не попадаете. Смотрите на мою ладонь! – Гость поднял руку.
– У меня есть несколько вопросов, – подал голос пришедший в себя Дима. – Не могли бы вы объяснить…
– Нет! – отрезал Гость. – Этот участок может в любое мгновение поменять цвет и я в таком случае больше никогда сюда не попаду. А чтобы сейчас появиться здесь, мне потребовались большие усилия, поверьте. Очень большие усилия. Меня в каждый миг может затянуть обратно… Смотрите на ладонь!
Сергею показалось – или так и случилось на самом деле, – что полупрозрачная ладонь Гостя вдруг засветилась бледным светом. Свечение пошло концентрическими кругами, стянувшимися через несколько секунд в одну ослепительно вспыхнувшую точку, которая внезапно брызнула ему в лицо пучком колючих лучей. Он ощутил сильную резь в глазах, затем, почти сразу же – острую боль, словно между бровей с размаху вогнали ему раскаленную тонкую спицу, – и, сделав шаг назад, согнулся, закрывая руками лицо. Спица тут же исчезла, помрачившееся было сознание мгновенно прояснилось. Перед его мысленным взором парил, медленно вращаясь и чуть покачиваясь, плоский черный диск.
– Предельная концентрация внимания на оронде ведет к замедлению времени, – донесся до него слабеющий голос Гостя. – Но не вызывайте оронду без крайней необходимости, иначе это может привести к состоянию полней… – голос резко оборвался, словно обрезанный ножом.
Сергей открыл глаза, вытер вызванные резью слезы. Некоторое время рассмотреть окружающее не позволяли мириады мельтешащих черных точек, на которые рассыпался загадочный диск-оронда, потом они исчезли и зрение полностью восстановилось. Дима сидел на снегу, протирая глаза, Гость бесследно исчез, словно и на самом деле был всего лишь призраком.
– Вот это да! – сказал Дима, часто моргая и озираясь. – Крепко приложил, я и сообразить ничего не успел. Весьма похоже на аномальное явление.
– Я тоже сразу не врубился, – отозвался Сергей. – Все так быстро…
– Да, торопился он изрядно, – согласился Дима, задумчиво глядя перед собой. Затем встал, отряхнул куртку от снега и многозначительно посмотрел на Сергея: – И заметь, сразу пресек все мои вопросы. С ходу!
Сергей слабо отмахнулся:
– Ты все о своем… Он же, по-моему, достаточно внятно объяснил: не до вопросов сейчас. Ты прямо как тот деятель – не вложивши персты в раны, не поверишь.
– Персты в раны я бы, пожалуй, совать не стал, – возразил Дима, – но вопросов бы Учителю задал массу, это точно! Что ж, нас продолжают вооружать, о нас продолжают заботиться, и ясно, по-прежнему, только одно: Гость, кем бы он не был, крайне заинтересован в том, чтобы Ритуал непременно состоялся. И еще раз повторю, хочется тебе этого или нет: мне очень не нравится, что мы буквально обречены на его проведение.
– А вот я готов согласиться с Вольтером, – заявил Сергей. – Насчет того, что все к лучшему.
Дима окинул его долгим взглядом, но промолчал.
Известив Большевика и Вику о том, что поиски увенчались успехом, они отправились в обратный путь. На последнем совещании в гостинице должно было определиться время проведения Ритуала: ничто не мешало сделать это уже сегодня, в пятницу, седьмого февраля.
– Да, жаль, что не получилось задать ему вопросы, – сокрушенно сказал Дима, созерцая в окно автомобиля окрестные поля. – Знаешь, на какую еще мысль натолкнул меня Гость?
– Ну?
– На мысль о Трикстере.
– Опять что-то из истории?
– Разумеется. Точно утверждать, конечно, не берусь, но есть некоторые любопытные совпадения, как и в том мифе о Госте, о котором я вчера говорил. Трикстер обычно разыгрывает всякие шутки над людьми, но в то же время часто их чему-то учит. Дает какие-то новые знания.
– Кто такой Трикстер?
– Мифологическая фигура, общая для довольно многих культур. Трикстер
– то есть, по-английски, Обманщик. Считается, что это некое первоплодное существо, которое появилось на свет вскоре после сотворения мира. Американские индейцы называют его "Стариком", потому что считают существом без возраста, столь же старым, как и само Время… Он может менять свой внешний облик…
– Ну а наш Гость-то эдесь при чем?
– Трикстер – это обманщик, – выразительно повторил Дима. – Он постоянно лжет.
Сергей пожал плечами:
– Ты меня не убедил. По-моему, не вяжется…
– Да я и не собирался тебя убеждать. Просто пришло в голову… Этого Обманщика частенько считают ответственным за принесенные в мир смерть и боль, а то и вообще идентифицируют с дьяволом или видят в нем воплощение зла. Хотя, с другой стороны, его же рассматривают и как одного из богов, сброшенного с высот. Опять же, как не вспомнить о Падшем Ангеле… И ему же приписывают такое благодеяние, как дарение людям огня.
– Но огонь-то как будто бы Прометей подарил, а не Трикстер, – заметил Сергей. – И печенью своей за это поплатился.
– Прометей – это может быть одно из имен Трикстера. В общем, я ни в чем тебя не пытаюсь убедить, просто информирую. Много всяких вопросов я хотел ему задать… – Дима вздохнул. – А он, видишь… Возможно, действительно торопился? Но знанием, однако, успел поделиться. О замедлении времени волевым усилием я слыхал, но вот насчет оронды – впервые…
– Вот видишь, а ты говоришь: обманщик!
– Трикстер тоже учит…
– По-моему, ты зациклился, Дмитрий Саныч. Трикстер – это Трикстер, а Гость – это Гость. Атлантиду он спасает. И свою Гиперборею. Неужели не ясно?
– Мне пока много чего не ясно.
– А мне ясно, что мир наш хуже не будет. Хуже – некуда…
Дима ничего не ответил.
Вновь проехав через лежащее в низине село, они добрались до шоссе и Сергей повернул машину к городу. Он подъезжал к автозаправке, возле которой, на стоянке, отдыхали две иномарки, когда стеклянная дверь небольшого павильона распахнулась и оттуда выскочила коротко стриженная черноволосая девушка в джинсах и отороченной мехом коричневой куртке. Девушка отчаянно замахала рукой и побежала навстречу "жигулю".
– Надо подбросить, – сказал Дима. – Грех отказывать ближнему своему. А тем более – ближней.
– Мало тебя, видать, по голове били, – буркнул Сергей, но все-таки затормозил: ни автомата, ни гранатомета у девушки не наблюдалось и вряд ли она одна смогла бы справиться с двумя мужиками. Хотя если бы не Дима, Сергей не остановился бы – те же американские кинобоевики наглядно демонстрировали, что может сделать одна, хрупкая на вид, девушка с тройкой-пятеркой крутых парней. Но ведь не мог же Лондар наводнить всю округу своими подручными!
Он протянул руку за спину Димы, поднял блокиратор замка задней дверцы. Девушка заглянула в машину:
– Ребята, мне до города. Подвезете?
– Подвезем, – оборачиваясь, сказал Сергей. Девушка была как девушка – молодая, приукрашенная косметикой, с бойкими темными глазами.
Она, шурша курткой, устроилась на заднем сиденье, провела рукой по волосам. Сергей, посматривая на нее в зеркальце над лобовым стеклом, тронул автомобиль с места. Дима вновь отрешенно уставился на дорогу.
Они проехали с полкилометра – автозаправка уже скрылась за изгибом дороги, – когда попутчица вдруг вскрикнула:
– Ой! Ребята, я же там сумочку забыла! Деньги, документы… У сменщицы.
– Тьфу ты! – Сергей сбросил скорость.
– Бывает, – добродушно сказал Дима. – Я вот тоже в прошлом году…
Договорить он не успел. Возле уха Сергея раздалось какое-то шипение и в лицо ему ударила сладковато пахнущая плотная удушливая волна.
– Ып! – коротко всхлипнул рядом Дима, и это было последнее, что услышал Сергей. Волна подхватила его и понесла в глухую вязкую темноту.
11
Лондар
Черная безликая фигура склонилась над ним, положила тяжелую руку ему на лоб.
"Очнись. Время уходит, утекает. Оно может иссякнуть совсем, и тогда Вселенная застынет навсегда. Очнись, не заставляй меня ждать. Ты нужен мне".
"Кто ты?"
"Будущий властелин. Ты поможешь мне – и настанет мое Время. Оно потечет в этом мире не в будущее, а в Иное. Там, в этом Ином, я буду властителем душ. А ты будешь самой лучшей статуэткой моей коллекции. Очнись!"
"Не хочу… статуэткой…"
"А кто ты сейчас? Всего лишь жалкая щепка в потоке. А будешь – лучшей статуэткой. И главное – ты войдешь в Иное. Сольешься со мной. Очнись!"
Черная фигура наклонилась еще ниже, но он так и не смог разглядеть ее лицо – слилась с ним, растворилась в нем… Или он – в ней?
Сергей с трудом поднял тяжелые веки. В ушах шумело, окружающее виделось словно сквозь толщу непрерывно колышущейся мутноватой воды. Неужели они с Мартыном так перебрали коньяка в том уютном кафе?
Он попытался приподняться и вдруг обнаружил, что у него что-то неладное с руками. Была там какая-то помеха… Он поднял их, хотел разъединить, но у него ничего не получилось. Зрение немного прояснилось, откуда-то падал неяркий свет, и он увидел, что руки его скованы аккуратными, даже изящными, поблескивающими наручниками. Это настолько удивило его, что он рывком сел и начал озираться, лихорадочно стараясь вписаться в действительность.
Поначалу он предположил, что находится, вроде бы, не в собственной квартире. Потом, морщась от умственных усилий, вспомнил, что временно перебрался в гостиницу, и что Мартын с коньяком никак не может быть виновником тяжести и какой-то неприятной мути в голове. Мыслительный процесс давался ему с трудом, словно он брел по пояс в воде или и вообще в вязкой болотной жиже, но неуверенный прогресс хоть и со скрежетом, но все-таки происходил: через некоторое время Сергей понял, что сидит на диване в свитере и джинсах, и на ногах у него ботинки, а на руках действительно наручники, а вот куртки на нем нет. Еще он идентифицировал, наконец, окружающие предметы, узнал в лежащем на другом диване, у противоположной стены, человеке Диму и окончательно собрал воедино расколовшиеся было пространство и время. Память к нему вернулась.