Автомат заиграл лит-рит, и Савин решительно направился к девушке. Она подняла на него серые глаза, секунду подумала и встала.
Свободного места было не так уж и много, но лит-рит и не требовал сотни квадратных метров. Для захолустья девушка танцевала хорошо - танец был новый, недавно завезенный из Чикаго. У Савина сложилось впечатление, что поддерживать разговор она не настроена, но и холодком от нее не веет. Поэтому, когда мелодия вот-вот готова была оборваться, Савин решился на маленькое озорство. Он хорошо знал мюзик-боксы и, точно рассчитав момент, продолжая левой рукой обнимать девушку за талию, правой ловко нажал нужную клавишу. Мелодия зазвучала вновь, получилось элегантно и лихо. Ох, надают по шее, подумал Савин, зафиксировав хмурый взгляд из-за ближайшего столика.
- Вы настройщик мюзик-боксов? - поинтересовалась девушка.
- Нет, глотатель шпаг.
- Ну, шпагами вас сегодня обеспечат… - многозначительно намекнула она.
- Шпильками тоже?
И завязался обычный разговор - легкая словесная дуэль, изобретенная, надо полагать, еще в каменном веке. Когда танец кончился, Савин проводил девушку до столика и замешкался с хорошо рассчитанной неуклюжестью.
- Садитесь уж… шпагоглотатель. - Она впервые улыбнулась.
Не успел он поставить на ее столик свою кружку и сесть, резко скрипнул отодвинутый стул. Савин приготовился - на тот случай, если выяснение отношений начнется на месте. Бенниган равнодушно резал угря. Девушка отрешенно вертела в пальцах свой бокал.
- Прогуляемся? - Над Савиным навис крепкий парень в синей куртке.
Они поднялись по ступенькам. Савин умел кое-что особенно не беспокоился, не нравилось другое - стычка с аборигеном могла осложнить дальнейшую работу. Он решил работать в активной обороне.
Парень, глубоко утопив руки в карманах куртки, покачивался рядом.
- Англичанин? - спросил он наконец.
- Русский.
- Турист?
- Вроде того.
- Расплатись и уматывай в отель. Или, если скучно, можешь идти с нами, мы сейчас перекочуем к "Дельфину". Тебя как зовут?
- Кон.
- Кристи. Давай думай.
- Я кому-то мешаю?
Кристи расхохотался:
- Но я же тебя зову с нами! Или у вас в России драку из-за девчонки обставляют как-то иначе?
- По-моему, везде одинаково, - сказал Савин.
- Тогда сам видишь, что не драться тебя позвали. Пойдешь с нами?
- Нет, спасибо, я лучше останусь.
- Положил глаз?
- Если и так, что тогда?
- Дурень, - сказал Кристи с пьяным благородством. - Мы тебе добра желаем, смотрим, парень чужой, не разбирается… Беги от нее, понял? Или будет плохо.
- Выходит, все же мешаю кому-то?
- Ну, дурень… Я же тебе добра желаю. Не связывайся. Пропадешь…
- В каком смысле?
- В таком, что и пуговиц не найдут. - Он огляделся и повторил: - Пуговиц не найдут, понял? Они и пуговиц не выплевывают, Кон…
- Брось. Глупости все это.
- Один тоже смеялся над суевериями…
- Кто? - резко спросил Савин.
- Откуда тебе его знать…
- Ну, я и не говорю, что знал Мак-Тига лично…
Сумерки еще не сгустились, и Савин хорошо видел лицо Кристи, словно протрезвевшего вдруг, пришедшего в себя. На лице были растерянность и страх.
- Ты-то кто? - медленно спросил Кристи. - Ты-то сам кто?
- Вампир по фамилии Фергюсон, - сказал Савин.
Кристи передернулся, нашарил ногой ступеньку и бочком-бочком стал спускаться. От двери крикнул:
- Как знаешь, я предупредил!
Пожав плечами, Савин вернулся в зал. Навстречу ему целеустремленно протопала, не глядя на него, компания Кристи.
- Целы? - спросила девушка.
- Ага. Очень вежливый мальчик. Скажите, вы в самом деле летаете на помеле?
Девушка обожгла его взглядом:
- Это он вам наболтал?
- Ну, не совсем так, - сказал Савин и добавил громче: - Я всегда верил, что ведьмы все же живут в Шотландии.
Что-то изменилось в зале - мгновенно. Люди торопились допить и уйти. Едва дверь захлопывалась за одним, кто-то другой, выждав несколько секунд, вставал и, бормоча что-то про неотложные дела или заждавшуюся жену, спешил к выходу. В несколько минут кабачок опустел. Бенниган, кажется, ничуть не обескураженный массовым бегством клиентов, исчез из-за стойки, и сразу же погасли пять ламп из шести - видимо, там, в задней комнате, был выключатель. Глупо надрывался мюзик-бокс. Савин встал и выключил его. Вернулся к стольку. Девушка хмуро смотрела на него.
- Как вас зовут? - спросил Савин, показывая всем видом, что уходить не собирается.
- Геката, - сказала она с вызовом.
- Не так уж и смешно.
- А вам хочется смеяться? Или пощекотать нервы? И судьба Мак-Тига вас не пугает? - Она звонко, невесело рассмеялась. - Что же вы молчите, Савин?
- Интересно, какое у меня сейчас лицо? - спросил он тихо.
- Улыбка у вас, во всяком случае, вымученная. - Она смотрела ему в глаза. - А мысли лихорадочно скачут, правда ведь? Ничего удивительного. Интересно, с чего вы взяли, что Лесли, с которым вы разговаривали, на самом деле тот настоящий Лесли, что приехал сюда пять дней назад? До двери далеко, она может оказаться запертой, и двадцать первый век останется там, снаружи… - Она поднялась, медленно отошла к стойке, встала спиной к Савину, обеими руками поправляя волосы. Резко обернулась. В сумраке ее лицо сияло зеленоватым фосфорическим светом. - А труп найдут на том же месте.
- Ни с места! - Савин механически отметил, что его рука с пистолетом не дрожит, но сердце стучит не тише, чем колотит в ворота гонец с черной вестью в сумке.
- Довольно! - Девушка улыбалась. - Слышите? Уберите эту игрушку, а то и в самом деле выстрелите. Это краска, понятно? Светящаяся, слыхали, надеюсь, про такую?
Савин осторожно, почти на цыпочках приблизился к ней, коснулся пальцем теплой щеки. Подушечка пальца засветилась тем же неярким зеленоватым светом.
- Здорово я вас? - Она отстранилась, смочила платок чем-то бесцветным из скляночки и стала вытирать лицо.
Савина душил жгучий стыд, и он попытался отогнать его:
- А все остальное - телепатия?
- Ни капельки, - сказала она. - Простите, я не на вас сердилась, просто подвернулись под горячую руку…
- Откуда же вы в таком случае меня знаете?
Он уже овладел собой, как-никак он был человеком с Золотым Пером, одним из королей объектива…
- По-вашему, только полицейский может быть сообразительным, а женщинам в уме вы отказываете? Хозяин "Вереска" - мой дядя. Он сам рассказал, как вы расспрашивали, где находится полицейский участок. С Лесли я уже знакома… Будете допрашивать?
- Вы что, принимаете меня за следователя Интерпола?
- Ах, вы не оттуда? Поднимай выше - МСБ?
- Я действительно журналист, - сухо сказал Савин.
- А ведете себя как полицейский.
- Это получилось случайно, честное слово. Вот… - Савин зачем-то протянул ей на ладони Золотое Перо и бланк удостоверения специального констебля. - Просто глупое стечение обстоятельств…
- Хорошо, верю. - Она взяла его за палец и стерла платком краску. - Значит, вы в самом деле один из тех королей объектива, что ведут репортаж из пасти крокодила или кратера вулкана во время извержения… Верю - стечения обстоятельств бывают самыми дурацкими. Что дальше? Я вам нравлюсь, тем более что кольца на положенном пальце не имеется?
- Нравитесь, - сказал Савин. - Но это потом. Почему они все разбежались? В том числе и Бенниган, которому, я уверен, ничего не стоит убить головой быка? Почему и чего боится Кристи? Они-то, в отличие от меня, должны хорошо вас знать…
- Пойдемте, - сказала она. - Прогуляйтесь со мной до того места, где неизвестный монстр перегрыз глотку бедному Мак-Тигу. Ага, колеблетесь все-таки, несмотря на то, что живете в насквозь антимистическом двадцать первом веке? Эх вы, король репортажа…
Она пошла было к двери, но Савин крепко сжал ее локоть.
- Сначала проясним один нюанс, - сказал Савин. - Кроме полиции, никто не знал об обстоятельствах смерти Мак-Тига…
- И кроме того, кто обнаружил труп. Так вот, это была я. Довольны?
- Как вас зовут?
Девушка устало, почти жалобно вздохнула:
- Ох, господи… Меня зовут Диана. И нет у меня желания с вами разговаривать, и все на свете мне надоело… Неужели так трудно понять, что у человека скребут на душе кошки? Да отпустите вы, король видеоискателя!
- Почему они вас боятся?
- Они не меня боятся, - устало сказала Диана, глядя сквозь него. - Они себя боятся, дурачки. Своих гор и рек, где когда-то обитали злые духи. И не улыбайтесь. Только что вы точно так же стучали зубами от страха.
- Я - другое дело. Я только что приехал, и на меня вместо привычной работы свалились фантасмагории. А они живут здесь.
- Вот именно - живут здесь… Ну, пустите.
Она дернула плечом, и Савин покорно отпустил ее. Отчужденно простучали каблучки, хлопнула дверь. Савин остался один в полутемном зале, среди столиков с неубранной посудой. Он с силой потер лицо ладонями, огляделся, подошел к стойке и налил себе из первой попавшейся бутылки. Из задней комнаты выглянул Бенниган.
- Закрываете? - спросил Савин.
- Уж это точно, - прогудел хозяин.
- Вы что-нибудь слышали? (Бенниган молчал). Бросьте, все вы слышали. Что у вас тут происходит? Почему вы ее боитесь? В частности, вот вы лично, Бенниган? Да вас можно послать корчевать джунгли вместо бульдозера, а вы ее боитесь…
- Хотите совет? - спросил Бенниган. - Уезжайте. Нет, я знаю, что и вы ничего не боитесь и готовы хвост у черта выдернуть, но не в страхе или отваге дело. Вы чужой здесь, понимаете? Я помню, что на дворе у нас - двадцать первый век. Но разоружение и полеты к Юпитеру - это еще не все. Верно, существует мир, опутанный каналами Глобовидения и трансконтинентальными скоростными магистралями, и вы, кстати и некстати, подчеркиваете, что благодаря этому Земля съежилась до размеров футбольного мяча. Однако стоит порой сделать два-три шага в сторону от магистрали - и вы попадете в другой мир. В домах стоят те же стереовизоры, на столах лежат те же газеты, но это чисто внешние приметы века. А внутри… Жизнь здесь остановилась. То есть это внешнему наблюдателю кажется, что жизнь у нас остановилась, а нам - что она продолжается, но не имеет ничего общего с жизнью внешнего мира. Свои сложности, свои проблемы, свои тайны. Да, свои тайны, и если мы отдадим их вам, это не облегчит нашу жизнь и наши проблемы. Городков, подобных нашему, хватает на всех континентах, их столько, что можно говорить о них, как об особом мире Наверняка в других уголках есть свои тайны, иные… Понемногу складывается своя мораль, своя этика, своя философия, если хотите. Чужому нас не понять. Вы пришли из суматошного мира высоких скоростей и грандиозных целей, вам некогда остановиться и оглянуться…
Наверное, ему очень хотелось выговориться, но никак не подворачивалось подходящего собеседника.
- Я как раз хочу остановиться и оглянуться, - сказал Савин.
- Вы чужой здесь, и потому ничего не поймете.
- Так… - прищурился Савин. - Мы ничего не хотим понять, а вы ничего не можете объяснить. Удобная позиция, что и говорить. Вы предпочитаете тихо бояться, здоровые мужики, холите и лелеете свой страх… Что вас так напугало - труп у моря? Девчонка с тюбиком "светяшки"?
- Вы не имеете права так говорить.
- Ну да? - сказал Савин. - А вам не кажется, что вы просто-напросто упиваетесь своим страхом, как гурман - редким блюдом?
- Послушайте, вы! - Бенниган припечатал к стойке огромные ладони. Жалобно тренькнули бокалы. - Вас пугнула девчонка - и вы тут же схватились за пистолет, вместо того, чтобы рассмеяться. Вы кое-что почувствовали… А ведь она всего лишь шутила, забавлялась…
- Кто же она? - спросил Савин. - Ведьма? Геката собственной персоной? И что она вам такого сделала - бурю насылала? Молоко створоживала? Утопленницей оборачивалась?
- Не в ней дело. - Бенниган заговорил тише. - Для вас существует один-единственный мир - насквозь известный, подчиненный десятку никогда не дающих осечки законов. У вас дважды два всегда четыре, дождь всегда падает вниз. Ну, а если вы окажетесь в мире, где дождь сегодня падает вкось, а завтра - вверх? Где не существует устойчивых понятий и твердых истин? Где цветок может обернуться змеей, а кошка…
- Зверем, - спокойно закончил за него Савин. - Перервал глотку - и снова мурлычет у камина кошка…
Лесли прав, подумал он. Все они знают. Единственный человек, для которого происходящее остается тайной, - сержант Эдинбургской уголовной полиции. Круговая порука, замешенная на страхе. И ничего не добьешься лобовыми атаками, шашками наголо…
- Я не собираюсь вас осуждать, - сказал Савин. - Не имею права, не знаю, что вам довелось пережить. Возможно, есть веские причины… Но вашей философии я никак принять не могу. Что это за разговоры о другом мире? Ваш мирок - ничтожная часть нашего, большого, так что извольте не играть в "затерянные миры". Мы ведь можем и не потерпеть такой, с позволения сказать, философии, вывихов ваших…
- Ну да, - сказал Бенниган. - В случае чего, вы пошлете саперную роту, усиленную командой огнеметчиков, - и с проблемой покончено.
- Не утрируйте. Ничего подобного я и не предлагаю. Я требую не так уж много - можете вы мне рассказать что-нибудь конкретное?
- Ничего такого я не знаю.
- Ну что ж… - сказал Савин. - Дзен так дзен… Займемся насквозь прозаическим и не затрагивающим никакой мистики делом - мне нужен конь… У вас ведь хороший конь?
Высоко над равниной стояла большая и круглая желтая луна, вокруг нее колюче поблескивали крупные белые звезды. Вдали сонно замерло море. Савин остановил Лохинвара на вершине холма и смотрел вниз, на равнину.
Он был один. Отовсюду плыли холодные запахи ночи. Недалеко отсюда спал городок и светилось окно сержанта, - проезжая мимо, Савин увидел его за столом, но не зашел.
Савин тронул коленями теплые бока Лохинвара, и конь стал рысцой спускаться с холма. Внезапно он сбился с шага и сделал свечу, выбившую бы из седла менее опытного наездника. Савин усидел. Он навалился на шею коня, заставил-таки его коснуться земли передними ногами. До рези в глазах, до слез напрягся, всматриваясь вперед.
Ничего и никого там не было - голая равнина, залитая лунным светом, резкие тени от камней и кустов. И тишина, про которую не хотелось сейчас думать: "Гробовая". А Лохинвар плачуще, жалобно ржал, дергал головой, стриг ушами, шарахался из стороны в сторону. Савин хорошо знал лошадей и понимал, что конь испуган, взволнован, досадует на тупость седока, не желающего бежать от опасности.
Он вспомнил снимки, которые показывал Лесли. Вспомнил все известные ему древние легенды, связанные с этим краем, - псы с зеленой шерстью и горящими глазами, дышащие холодом брауни, блуждающий под землей зачарованный волынщик, кровожадный Морской Конь… Злясь и досадуя на свой бессильный страх, Савин выхватил пистолет и выстрелил по равнине поверх головы коня. И еще раз. И еще.
И - ничего. Лохинвар немного успокоился, словно прислушивался или приглядывался, потом снова принялся нервно приплясывать. Савин достал камеру "Филин", приспособленную для ночных съемок, и, не поднимая к глазам, стал водить ею вправо-влево, стараясь охватить всю долину. Другой рукой с зажатыми в ней поводьями он похлопывал коня по шее, шептал ему ласковые слова, но все усилия пропали втуне - Лохинвар был близок к тому, чтобы окончательно потерять голову и понести. Угадав это, Савин спрятал камеру, повернул коня и предоставил ему самому выбирать аллюр. Лохинвар сорвался в бешеный галоп. Ветер бил в лицо, длинная жесткая грива хлестала по щекам. Сначала Савин оглядывался, но вскоре перестал. Он только время от времени легонько натягивал поводья, давая коню понять, что по-прежнему остается хозяином.
Брызнула из-под копыт каменная крошка, подковы высекли пучок искр, Лохинвар замедлил бег, остановился наконец, запаленно водя боками.
Савин спрыгнул на землю, похлопал коня по влажной шее:
- Ну что ты, дурашка? Чертей испугался?
Лохинвар опустил ему на плечо длинную тяжелую голову, гулко всхрапнул. В его большом красивом теле затухал озноб испуга.
- Тебе легче, - сказал Савин. - Ты просто боишься. А мы еще и никак не можем понять, чего же мы, собственно, боимся…
В ответ на это рассуждение Лохинвар снова всхрапнул и попытался ухватить Савина за ухо. Савин легонько шлепнул его по губам, взял под уздцы, и они пошли к берегу, к тому месту - репортер хорошо изучил карту.
Они миновали покосившийся каменный столб, поставленный неизвестно кем, неизвестно когда и неизвестно для чего. При скудном лунном свете можно было разобрать черты грубо вырезанного человеческого лица. С моря наплывал туман, волокнистый, колышущийся, выползал на берег и никак не мог выползти, словно боялся коснуться камня и песка.
Здесь, то самое место. Савин стреножил Лохинвара старым приемом техасских ковбоев - привязал поводья к правой бабке, - прошел к воде, встал лицом к морю, спрятав руки в карманах куртки. Поднял воротник, затянул "молнию" до горла - от воды тянуло сырым холодом.
Сзади громоздились граненые скалы. Впереди колыхалась зыбкая стена тумана, скрывавшая пучину, - глубина здесь начиналась почти от берега.
Вот тут его и нашли. Старый служака, не поднявшийся выше сержанта - или не захотевший подниматься выше, - замкнутый вдовец, почти без увлечений, если не считать кактусов и пива в умеренном количестве. С чем же он столкнулся, и какое отношение к этому имеют обстоятельства его смерти?
Коротко заржал Лохинвар. Савин коснулся кармана. Нет, на сей раз это было радостное, приветственное ржанье - конь учуял сородичей. Савин прислушался. Перестук копыт, обрывки едва слышного разговора, а со стороны моря - словно бы удары весел по спокойной воде. Лохинвар снова заржал, и ему ответили чужие лошади.
Савин вскочил в седло и рысью тронулся в ту сторону.
У берега покачивался широкий баркас, осевший почти до уключин под тяжестью широких тугих мешков. Трое в обтягивающих брюках и мешковатых куртках с капюшонами стояли возле пароконной повозки и горячо спорили. Это был даже не гэльский - какой-то местный диалект, Савину неизвестный. Однако по жестам Савин вскоре понял, в чем дело: двое с баркаса ругают третьего, возницу, за то, что он приехал один, - видимо, им не хотелось самим таскать мешки. Вдали, в тумане, смутно угадывался силуэт длинного корабля.
"Контрабанда", - сгоряча подумал Савин и тут же отбросил эту мысль, как глупую и вздорную. Контрабанду не возят на допотопных повозках и лодках; сохранившиеся еще "рыцари удачи" предпочитают более скоростные средства передвижения. Да и Лесли предупредил бы о чем-нибудь таком. И наконец, контрабандисты не стали бы терять драгоценные безопасные минуты на нудное препирательство из-за того, кому таскать мешки…
Савин подъехал поближе. Спорщики замолчали и уставились на него.
- Добрый вечер, - сказал он с коня.