Искры – может быть от металла, может быть от света – начали полыхать и мигать вокруг кости. На месте сустава вспухло маленькое белое облачко тумана; послушался свист всасываемого воздуха и туманное облачко исчезло: у-у-умпф! – вместе с самим суставом. Между костями руки и предплечья Джексона теперь зияла дыра шириной в треть дюжины пальцев. Еще несколько снопов искр – концы костей были просверлены и в них были сделаны выемки, как сверлятся и делаются выемки в костях амрсов для их дальнейшего соединения колышками внахлест при изготовлении посоха. Гнилья в мясе вокруг раны поубавилось. Руку Джексона начало щипать и покалывать. Ему показалось, что световая полоса над желобом дрожит.
В дверях показалось что-то, напоминающее уменьшенного дока, вкатилось на колесиках в Отсек, подъехало к Джексону и раскрылось наверху. Из нутра пришельца в нос Джексону выплыли клубы пара, окутавшие его лицо подобно горячему влажному покрывалу. Никогда в жизни он еще не нюхал ничего, что бы пахло настолько же сильно. Запах проник в его ноздри и, казалось, заполнил собой всю его голову. Джексон мигнул; его глаза наполнились влагой.
Внутри маленького дока на блюде лежала зелень, политая чем-то, похожим на растопленный светлый жир, круглые белые шарики скатанные из отдельных крупинок, напоминающих червячков и овальный коричневый кус перемолотого вещества, похожего на то, что можно найти под черепной коробкой амрса, если ее предварительно запечь. Вместе с этим на блюде было нечто с длинной тонкой ручкой и четырьмя длинными слегка изогнутыми остриями, кроме того сложенная в несколько раз ослепительно белая тряпица, похожая на хорошо выдубленную и разглаженную кожу амрса, и стакан жидкости, которую можно было бы назвать молоком, если бы она не была такой белой и непрозрачной.
– Ланч, – сказала Мэм. – Стейк-Солсбери с рокфорским салатом и рисом. Приятного аппетита, Капитан.
Джексон не мог никак решить на что ему смотреть – на свою руку или на ланч.
Док уже заканчивал. Из-под того же выступа, из которого появился в свое время световой прямоугольник, выбрались нежные тонкие суставчатые пальцы. С собой они принесли сотканную из тончайших белых нитей замысловатую штуковину, контурами напоминающую пропавшие локтевые кости. Суставчатые пальцы снабдили отверстия в костях крошечными колышками, и не успел Джексон и глазом моргнуть, как они уже уютно пристроили на место сломанного локтя витую нитяную штуковину. Сквозь нитки можно было смотреть, но сам по себе новый локоть ощущался крепким и надежным.
– Отлично, – раздался голос дока. – Это то, что мы называем подвижным шплинтом. Через пару дней у вас на эту раму нарастет отличная костная структура, а через неделю вы будете как новенький.
Желоб, в котором лежала располосованная конечность Джексона, сложился посередине и плотно сжал две половинки руки. После этого желоб некоторое время ерзал и покачивался, прилаживая половинки руки как надо. Затем желоб снова раскрылся, и на руке не осталось ничего, кроме тонюсенькой царапины по всей длине, как от ногтей игривой женщины – вот и весь шов. В первый раз Джексон увидел кровь. Кровь выступила крошечными булавочными головками вдоль всего шва, но тут же свернулась и затвердела. Разрезанная полоса кожи, в которую раньше была завернута его рука, неожиданно исчезла в полосе белого тумана, который прорезался короткой вспышкой, потом прозвучало уже знакомое Джексону у-у-умпф!, и все.
– Кушайте ваш ланч, – сказал док.
Джексон испытал руку. Ланч стоял на месте, никуда не убегал и ждал его и выглядел так же, как выглядел с самого начала. А с рукой все было в лучшем виде. Джексон покрутил ее, согнул и напряг, сжал кулак, потер, чтобы посмотреть, не раскроется ли она на две половинки снова. Рука была отличной, хорошо сделанной. Он протянул правую руку к левой и постучал костяшками пальцев по новому локтю. Звук был хороший, твердый и правильный.
Глава одиннадцатая
1
То, что он съел, казалось, не могло существовать вообще. Но Мэм сказала ему так:
– Если вы думаете, что сейчас, когда вы оказались здесь, только потому, что являетесь человеком, я буду выбрасывать эту первоклассную еду и мучиться, синтезируя жаренного амрса и хлеб из муки грубого помола, то вы глубоко ошибаетесь…
Джексон должен был согласиться, что стейк-Солсбери, рис и рокфорский салат были весьма неплохими. Он слизал остатки с пальцев. Но черту он решил подвести на молоке, которое, после короткой перепалки, было заменено обычной водой.
Он снова откинулся в ложе. Док никуда его не гнал.
– Знаешь, – сказал Джексон, – до чего же смешно все получилось.
Первый амрс издевался над ним, рассказывал все эти свои небылицы о еде и о доке в Предмете, но так ведь оно и вышло. Везение. Придется ли ему за него расплачиваться? Кто спросит с него плату за это и кто послал к нему эту удачу? Где находится место, из которого распределяющие удачу вершат свои дела? Может быть, в конце концов он угодил-таки в Возмир? И что же, теперь ему нужно верить в удачу и верить в Возмир? Или можно не верить? А если не верить, то каким другим словом можно назвать то, что с ним произошло?
– Какими будут дальнейшие приказания, Капитан? – нетерпеливо спросила Мэм.
– Ну… я не знаю. Где здесь можно поспать?
– Но сейчас вам это не требуется, – возразил док.
– Спать! – одновременно с доком воскликнула Мэм. – Вы включили здесь все только для того, чтобы потом завалиться спать?
– Ну, мы, люди, иногда делаем это. Нужно нам или нет, без разницы. Трудно сказать когда выпадет такая же счастливая случайность в следующий раз.
– Люди, – назидательно сказал док, – спят регулярно в установленные определенные часы.
– Правильно, – подхватила Мэм. – А простой приводит к напрасной трате энергии.
Черт возьми, это никогда не кончиться, – подумал Джексон, – машины ни чуть не лучше людей.
– Ладно, послушайте – я так понял, раньше у вас здесь уже бывали другие капитаны…
– Да уж конечно бывали!
– И что вы делали, когда они спали?
– Когда они спали, не спали их Старшие Помощники. Вы что, совсем ничего о людях не знаете?
– Ему нужно учиться, – сказал док.
– А Первый Помощник не нужен? – спросил Джексон.
– Как насчет той особи в воздушном шлюзе? Может он быть вашим Первым Помощником?
– Он-то? – все, что было у Джексона сейчас связано с Ахмулом, сводилось к глухим ударам во внутреннюю дверь: клоп, клоп, клоп. И большего он знать о нем не хотел, и что делать с ним пока еще не решил. И почему он должен решать это прямо сейчас? Как будто он должен будет провести здесь весь остаток своей жизни. В Капитанах… Что бы там машины себе по его поводу не надумали.
– А что должен делать Первый Помощник? Я хочу сказать, что мог бы добыть одного неплохого с копьем. Но копья здесь, похоже, совсем не требуются. Ты же сделан из металла, док, а где сидит Мэм, я вообще не знаю.
Мэм хихикнула.
– Ладно, видно чему быть, тому не миновать, – вздохнул док. – Я прописываю этому мальчику курс университета. У тебя ведь имеется библиотека необходимой информации, не так ли, Мэм?
– У меня есть все, что есть у Мэм, – ответила Мэм в своей обычной манере, в то время как тонкие пальцы дока мгновенно зафиксировали запястья Джексона на подлокотниках ложа при помощи полосок белой прочной ленты. Ложе изменило наклон, и Джексон оказался в лежачем положении.
– Тебе нужно будет делать то, что я скажу и пожалуйста без обид. Приготовься ввести по моей команде данные через имплантат. И не вздумай шарить в моих банках данных, когда мы будем работать параллельно – все вы любите строить из себя докторов. Как будто для того чтобы стать костоправом, достаточно знать, где должны находиться лейкоциты, а где цитоплазма. Именно так ты и думаешь, дорогая. Поэтому, не мешайся под руками и занимайся своей рабой, пока я буду заниматься своей.
Что это они собираются делать, черт возьми? Джексон попробовал вырвать свои руки из-под белой ленты и затих, потерпев неудачу. Да и куда ему было бежать, сумей он освободиться? Наружу? Через маленькую комнатку, где его поджидает окончательно свихнувшийся Ахмул? Но что они затевают, черт возьми? Откуда-то из-под джексоновой головы выплыли мягкие подушечки и плотно прижались к его вискам с двух сторон.
– Отлично. Теперь я сделаю ему укол предрасположителя.
Из груди дока со щелчком выпрыгнула небольшая тоненькая пустотелая стрелка и бросилась к джексонову горлу, остановившись прямо перед кожей и выстрелив чем-то холодным и колючим туда, где у Джексона под кожей пульсировала кровь. Все это произошло в течение двух или трех ударов сердца и Джексон должен был отдать должное быстроте и ловкости этого предмета, который мгновенно с повторным щелчком упрятался в дока обратно.
– Массированная доза, – прокомментировал док. – Этому типу нужно дать столько же, сколько требуется лошади, которую хотят выучить симфонической композиции.
Джексон почувствовал, что с его глазами и ушами творится что-то неладное. Звуки начали рассыпаться на маленькие вибрирующие фрагменты. Очертания всех предметов задрожали и расплылись. Потом он полностью обессилел. Влага – могучие потоки горячих слез – переполнила его беспомощные глазные впадины и обильно потекла вниз по щекам.
Тупое, теплое ощущение распространилось вверх по телу от живота. Ему казалось, что его пальцы и кисти рук совершенно безболезненно и осторожно очистились от плоти и теперь лежат голыми, белея костьми. В то же время, когда из глаз его брызнули слезы, его губы высохли и набухли; одновременно с зарождением теплого вала в животе, его лоб погрузился в лед. Джексон сглотнул и ощутил как его глаза вылезают из орбит. Он мигнул и почувствовал под мокрыми веками песок.
– Он готов, – сказал док.
Сзади в шею Джексону ударила еще одна острая холодная струйка жидкости.
– Ввожу имплантат.
Что-то тонкое и приятно-щекотное, как волосы Петры Джован, коснулось его шеи, скользнуло в голову и, насколько он мог в своем состоянии это разобрать, мелко задрожало там.
– Теперь твоя очередь, – сказал док.
В чем бы это ни выражалось, но Мэм это сделала, и Джексон почувствовал это, потому что в его голове, там, где он сам сейчас находился, появилось ощущение того, что… в общем, там произошло… ну в общем, то, что там происходило, было там и было вокруг этого места… нет, то, что там произошло, оно…
– Но кому я смогу это рассказать? – заорал Джексон во всю силу своих легких. – Кто мне поверит!
2
Его новые воспоминания совершенно не отличались от тех, в которых он видел себя, например, маленьким мальчиком, играющим под сенью Шипа. Просто некоторое время назад он был другим – просто другим, хотя и находился внутри своего собственного тела – и вот теперь он – это он и знает, что находится в экспедиционном корабле и помнит все. Так что особой разницы не было.
– Итак? – спросил док.
– Он готов, – ответила Мэм.
Привкус пыли с беговой дорожки вокруг Шипа во рту, а он все бежит и бежит без конца. Ощущение, которое он испытал, первый раз выбросив хорошо руку и правильно метнув свою стрелу в мишень, прямо и метко, в виде жужжащей расплывчатой короткой полоски, точно так, как Почтенный Джексон Белый потом только и делал. Почтенный Джексон Черный Второй, Почтенный Джексон Красный. Почтенный Джексон Красный, раненный и голодный, изображающий из себя дверь в чужом Шипе, в Шипе амрсов. И теперь он здесь. Воспоминания не ведают времени или места.
Его голова была наполнена до краев.
Эй! – подумал он, – а ведь я был прав во всем с самого начала! Оно очень маленькое – оно очень маленькое и с начала до конца неправильное. И я был прав, а они ошибались.
А когда он вспомнил, как они стремились оставить в неведении его и как они пытались остаться в неведении сами, он начал смеяться. А когда он вспомнил амрсов, докапывающихся до истины и подсматривающих в щели, силящихся понять все это – со своей колокольни – он чуть не умер от смеха. О, да – мое: это Земля и все, что на ней находится.
– Примите наши поздравления, Капитан, – сказала Мэм, – теперь вы Почетный выпускник Общего гуманитарного курса университета штата Огайо. Кроме того, у вас имеется диплом магистра Психологии Управления Чикагского университета и три семестра по курсу военной журналистики в академии ВВС. Теперь вы вправе занять место Капитана этого судна.
– Я знаю это, – ответил Джексон.
– Все эти квалификационные данные занесены в мои информационные банки и будут немедленно переданы в хранилища Центрального Статистического Управления Земли, сразу после моего вхождения в контакт с коммуникационной сетью Объединенного Университета Генетических Исследований Среднего Запада, – продолжила Мэм, старательно выговаривая названия.
Но Джексон ее не слышал. Он вспомнил еще об одном деле. Оно объявляло о своей настоятельности приглушенным переборками корабля, тихим, но громом отдающимся в его голове, мягким: клоп, клоп, клоп!
– Ты же не можешь выманить его из шлюза и спустить обратно вниз по лестнице, не так ли? – спросил он, проформы ради, потому что, в любом случае, делать этого он не собирался. Бедняга Ахмул. Если он выставит его из шлюза и толкнет обратно в объятия любви Первого амрса и уведет после этого корабль, то что с ним там станется? Он никому больше не будет нужен. А корабль улетит, это несомненно. Не собирается же он просидеть остаток своих дней на борту этой милой, пришвартованной рядом с Шипом леди, несмотря даже на то, что она вполне в состоянии поддерживать сносное существование своего Капитана в течение всей его жизни. Но это вопрос второй и к сути дела он не относится. Кто, из способных понять, кого он из себя теперь представляет, усомниться в том, что он при первой же возможности отправится куда-нибудь еще, кроме как не обратно на Землю?
Обратно на Землю в Возмир, отметил он особо. Обратно на Землю в Возмир. С наслаждением он проговорил про себя это еще раз, растягивая гласные звуки. Потом вздохнул, глубоко-глубоко – так, что закружилась голова.
Клоп клоп клоп.
Выбросить его вон, беспомощно трепыхающегося, к удивлению и презрению зрителей, совершенно бесполезного, после того как корабль уйдет? Но способен ли он поступить так с существом, полностью находящимся в его власти и которого он даже не сможет употребить в пищу?
В пищу.
– Те лишайники, которыми они питаются? Ты сможешь синтезировать их для… для моего товарища?
– Я могу все, что может Мэм.
– Это же совершенно нормальная земная форма жизни, – заметил док.
– Ах, вот как. Тогда нет проблем. Давайте впустим его внутрь. Будем следить за ним, потом ты и Мэм закачаете ему в мозги сколько нужно знаний из своих банков данных. И вопрос будет решен.
– Нет, не будет. Вы уже должны понимать, что даже небольшое количество знаний – вещь опасная. К тому же, я не представляю, как вы собираетесь за ним следить, и возражаю против того, чтобы пускать в данный момент в корабль агрессивно и враждебно настроенный крупный организм, когда рука ваша еще не зажила как следует и кость может треснуть даже от небольшой нагрузки. Кроме того, сделанные вами выводы относительно его питания могут быть неверны. Я вообще удивлен, как он сумел здесь выжить. У меня нет предрасположителей, которые способны привнести хоть какую-то пользу в его нуклеиновые кислоты. У вас и у него разный антропоморфизм. Не взирая на любые благие намерения и конечные цели, между ним и человеческим наследием еще меньше сродственности, чем между мной и вами.
– Но это же смешно! – воскликнула Мэм. – Он практически человек – ведь он не может летать, не так ли?
– Если ты, корабль, желаешь доводить свои ошибки до конца, не заставляй меня в них участвовать.
– Ладно, вы двое, прекратить, – скомандовал Джексон.
Что имел док в виду, когда сказал, что он не сможет уследить за Ахмулом? Уследить за ним проще простого – из своих университетских курсов он знал это очень хорошо. Другое дело, что эти методы могли ему не нравиться. Но для этого у него за плечами имелся диплом магистра Психологии Управления и он знал как делать то, что иной раз не по душе. Он теперь знал просто удивительные вещи.
– Док – я понял, что ты не сможешь предрасположить его. Но ты сможешь его подлатать, если он будет ранен?
– Запросто, – пробубнил док.
– Мэм, если мы впустим его, сумеешь ли ты защитить свою технику?
– В достаточной степени.
– Тогда начнем – мне уже до смерти надоело это место. Чем скорее мы с этим покончим, тем скорее сможем взлететь. Интересно, ему понравится Возмир?
Он дошел по коридору до уровня шлюза. Прижался ухом к двери.
– Ахмул! Ахмул, ты слышишь меня?
– Ты сукин сын!
– Слушай меня – если я открою эту дверь, что ты будешь делать?
– Я убью тебя, сукиного сына!
– Ахмул, слушай меня внимательно. Ты можешь мне не верить, но я могу сделать тебе много хорошего.
– Не успеешь, потому что я убью тебя, сукин сын!
– Ахмул, послушай, они дали мне…
А что же они ему дали, в самом деле? Они дали ему оружие, а он с готовностью его взял.
К тому моменту, как Мэм с основными элементами Всеземного Эксперимента по Адаптации Жизненных Форм на борту отправилась в путь, техника рукопашного боя на Земле достигла такого уровня развития, когда для возможности ее использования практика сделалась необязательной, а, к примеру, каратистские мозоли на кулаках – излишними. Система боя была усовершенствована и упрощена, и единственного объяснения того, как и к каким местам на теле противника надо прикоснуться, было достаточно. Любой более-менее проворный человек с ясной, способной запоминать инструкции памятью, мог успешно применять эту технику в отношении неприятеля с тем же запасом знаний, но с худшими рефлексами и поворотливостью – и ко всякому неподготовленному, пусть даже дьявольски ловкому, быстрому и могучему. Рефлексы Ахмула превосходили рефлексы Джексона, но познания второго, закрепленные в его голове с помощью Мэм намертво, превосходили познания первого.
– Вот черт, – сказал Джексон. – Мэм, открывай дверь.
Быстрота этого существа была просто поразительной. Сам Ахмул в этом момент напоминал полупустой развевающийся и хлопающий кожаный мешок, его ножки дробно шлепали по полу, а его короткие толстенькие ручки были устремлены вперед, выдернутые из складок на плечах, как из оторванных рукавов рубахи.
Джексон слегка развернулся, уклоняясь, и вытянул правую руку с выставленным указательным пальцем вперед, так, как его учили в полевых лагерях в Кантебэри на занятиях по классической борьбе. Видеть после этого, как ноги Ахмула вылетели из-под своего хозяина, было весьма занимательно. Джексон быстро нагнулся и дотронулся до ближайшей, в приделах своей досягаемости, ноги Ахмула под коленом; Ахмул пронзительно вскрикнул. Похоже, ему не часто доводилось испытывать боль. Особенно после того, как он вырос и стал сильным.
Джексон выпрямился и отступил на шаг.