- Моя специализация тяготеет преимущественно к хроническим алкоголикам, однако в данном случае явление носит скорее благоприобретенный характер, еще не перешедший в хроническую стадию, - заговорил он приятным низким голосом, - и для его ликвидации необходимо изолировать пациента от источника алкогольной интоксикации, иначе говоря, держать вино от него подальше.
- A, ну ясно, - кивнул Виктор, из всей заумной речи толком понявший лишь последние слова. - Расскажите, как у вас идут дела с господами поэтами.
- Случай также весьма запущенный, - охотно ответил Каширский, - но мы не теряем оптимизма. Излечить от поэзии будет, пожалуй, посложнее, чем от пьянства, однако мои психотерапевтические установки в комплексе с сеансами трудотерапии в лице копания мелиоративных канав уже начали давать некоторые позитивные перемены в состоянии пациентов…
- Ваше Высочество, вы позволите убирать со стола? - бесцеремонно перебил Теофил мудрствования Каширского.
- Убирайте, - откликнулся Виктор. - Да, так я вас слушаю.
- Ну вот, стало быть, - чуть обиженно продолжал Каширский, - установив, что радикальные меры могут привести к негативным последствиям, я решил применить метод исцеления подобного подобным и использовать минимальную, но ударную дозу поэзии для борьбы с нею же.
- То есть? - заинтересовался Виктор.
- Я дал одному из пациентов установку написать стихотворение, зовущее к перевыполнению плана по копанию канав. И вот что получилось. - Каширский извлек из кармана пиджака мятый листок и торжественно зачитал:
- Мы принца Виктора решенья
Скорее в дело воплотим,
И для болотоосушенья
Свои мы силы посвятим!
Анна Сергеевна откровенно фыркнула, Каширский немного обиделся:
- Между прочим, после коллективного прослушивания этих стихов наши поэты повысили производительность труда на семь процентов!
- Все это, конечно, очень хорошо, - заметил Виктор, - только стоит ли в стихах упоминать мое имя? Нескромно как-то. Тем более что начало делу осушения болот положил еще мой пращур, королевич Георг…
- Переделаем! - оптимистично воскликнул Каширский. - "Георга славные решенья…"
Но тут Теофил вновь некстати перебил Каширского:
- Ваше Высочество, тут вас дожидается наш главный болотничий. Сказать ему, чтоб еще подождал?
- Нет-нет, - вскочил Виктор. - Извините, господа, что оставляю вас дела… Но я уверен - не пройдет и двух десятилетий, как главному болотничьему придется переучиваться в главного лесничего! - И уже в дверях тихо добавил: - Иначе не стоило и начинать…
- Как вы думаете, что он хотел сказать? - недоуменно пожал плечами Каширский, когда они вдвоем с Анной Сергеевной остались за столом.
- Реформатор хренов, - презрительно хмыкнула госпожа Глухарева.
* * *
Когда обитатель болотного хуторка вернулся домой, хозяйка встретила его на пороге:
- Милый, куда ты исчез? Я уж думала самое худшее.
- Провожал нашего гостя, - вздохнул хозяин. - Довел до начала той тропинки, что ведет к "грядкам", а дальше там уж заблудиться невозможно.
- Я так и не поняла, чего он ищет?
- Ну, то место, где заколдовали княжну Марфу. Знаешь, Катерина, из разговора с господином Покровским я так понял, что он даже не считает Марфу княжной, а говорит о ней как о самой обычной девушке.
- А ты что же?
- Ну, я не стал переубеждать.
- Знаешь, я даже поначалу перепугалась, что этот человек сюда заслан, чтобы тебя выследить, - призналась Катерина. - И говорит вроде по-нашему, но больно как-то мудрено. Уж не из Белой ли он Пущи?
- Нет, не думаю, - улыбнулся в усы хозяин. - По выговору он, пожалуй, больше напоминает тех - ну я тебе о них рассказывал, боярина Василия и его пажа.
- Ой, не к добру, - с опаской покачала головой Катенька. - В любом случае следует поопаситься.
- Не надо, - решительно заявил хозяин. - Я решил открыться.
- Что ты, что ты! - замахала руками хозяйка. - Ведь ты погибнешь, а я этого не переживу. Да и чего ты добьешься?
- Это дело чести, - с тихой непреклонностью ответил хозяин. - Если даже водяной меня бранит за бездействие и потворство всяким лиходеям, то куда уж дальше? Я должен доказать, что это не так!
- И что же ты собираешься делать? - обреченно вздохнула хозяйка.
- Для начала наведаюсь к Беовульфу - туда белопущенские наемники не сунутся. Ну а дальше увидим.
- Благослови тебя господь, - сквозь слезы промолвила Катерина. - Ты когда собираешься идти?
- Прямо сейчас, - решительно сказал хозяин. - Вот сена Буренке принесу, и в путь.
* * *
Сидя за столом в кабинете покойного князя Григория, барон Альберт занимался государственными делами. Правда, злые языки в его окружении поговаривали, что княжеский стол совсем "не идет" барону. И действительно, если Григорий гляделся за своим столом как настоящий руководитель государства, прочно и уверенно сидевший на своем месте, то Альберт как-то терялся среди строгих и прямых очертаний княжеского стола. Но барон еще надеялся не только приноровиться к чужой мебели, но и прочно утвердиться во главе княжества, пусть даже и не в княжеском звании.
Пока же приходилось заниматься рутинными делами, связанными с обустройством Белой Пущи после лютой смерти ее долголетнего вождя. И одним из важнейших дел, по мнению барона, было возрождение духовности. Вспахивать сию благодатную ниву Альберт поручил одному из матерых упырей, давнему сподвижнику покойного князя Григория, который и докладывал престолоблюстителю о проделанной работе:
- Значит, так. Согласно последним решениям, открыли мы заброшенные храмы во всех крупнейших селах и волостях.
- Хорошо, - удовлетворенно кивнул Альберт и отхлебнул из кружки какой-то жидкости, то ли чаю, то ли кровушки. - И как же воспринял наш народ сей шаг доброй воли со стороны властей?
Докладчик почесал плешь:
- Как надобно, так и воспринял. Правда, кое-кто не хотел идти на богослужение, но наши стрельцы постарались - всех в церкву затолкали! Упырь удовлетворенно осклабился.
Однако Альберт остался недоволен:
- Ну вот, опять. Сказано же было, чтоб никакого насилия! Это ведь не сбор податей, а дело личное, добровольное. Кто хочет, тот пускай идет в церковь, кто не хочет - принуждать никого не надо. Послушай, Гробослав, пора уж понять, что времена не те… Такое впечатление, что вы все сговорились, чтобы обгадить любое хорошее начинание!
- Так мы же хотели, чтобы как лучше, - обескураженно пробормотал Гробослав. - Сказали нам подымать духовность, вводить православие, чтоб его, ну вот мы и стараемся понемногу. A как же иначе? Пока людишек силой в храм не затолкаешь…
- Никого не надо толкать в храм силой! - не выдержав, хлопнул по столу Альберт. - Ясно вам?!
- Ясно-то ясно, - протянул Гробослав, - да только как же еще вводить эту самую духовность, коли не силой?..
- Ну ладно, - вздохнул Альберт, поняв, что Гробославу не втолкуешь. Теперь насчет костей княжны Марфы. - Барон полез в стол, а Гробослав, молниеносно извлеча из-за пазухи мутную скляночку, вылил ее содержимое в кружку. Когда Альберт вынырнул из стола с какой-то бумагой, докладчик уже сидел с самым невинным видом и подобострастно глядел на барона. - Вот, продолжал Альберт, - докладная о разыскании костей княжны Марфы.
- A это точно ее кости? - простодушно переспросил Гробослав.
- Ее, не ее, какая разница, - расплылся Альберт в клыкастой ухмылке. Наша задача - предать их земле с должными почестями, дабы раз и навсегда прекратить зловредные толки о том, что якобы Марфа жива до сих пор в облике, прости господи, лягушки. - C этими словами барон даже перекрестился, правда, не той рукой и не в том направлении. - Ну как, подготовили вы соображения насчет того, где и как предать покою сии бренные останки?
- Ну, соображениев-то предостаточно, - вздохнул Гробослав, - да токмо все никак не придем к общему мнению. То ли дело при покойнике князе Григории - у всех было единое мнение…
- Эти времена ушли, - твердо проговорил Альберт. - Пора своим умом думать. - Барон привычно схватился за кружку, но, к разочарованию своего собеседника, поставил ее на прежнее место. - Так в чем же разномыслия?
- Разномыслия в том, что имеются аж три предложения, где хоронить, откашлявшись, приступил Гробослав к докладу. - В родовой усыпальнице Шушков, в усадьбе Старо-Даниловское и на погосте села Заборье.
- Причем тут Заборье? - удивился Альберт.
- При том, что как раз через Заборье Марфа бежала в Новую Ютландию. Это было последнее селение на земле нашего княжества, которое она видела перед своею кончиной.
- Ну, разве что… - с сомнением пожал плечами Альберт. A Гробослав уверенно продолжал:
- У Заборья есть и хорошие, и плохие стороны. Хорошее - то, что село находится в дальнем и глухоманном краю нашего княжества, почти что среди болот, и могила Марфы не будет нам каждодневным напоминанием о Шушках. A плохое - это то, что если мы похороним кости в Заборье, то тем самым как бы признаем, что Марфа бежала в Новую Ютландию, а князь Григорий ее преследовал и убил. Или заколдовал. В общем, дадим новый повод для вредных сказок о княжне-лягушке.
- Ну, эти сказки долго еще будут сказываться, - заметил Альберт. - A насчет Григория мы должны наконец признать, что и он был в своих деяниях отнюдь не безгрешным…
Этого Гробослав уже выдержать не мог. Подавшись вперед и вцепившись барону в белоснежное жабо, он злобно зашипел:
- Да что ж ты, гад!.. Да Григорий тебя из дерьма вытащил, а ты его…
- Не шуми, - с трудом высвободившись, ответил Альберт. - Успокойся, на вот водицы испей. - Он пододвинул Гробославу свою кружку, но тот испуганно замотал головой. - A ты думаешь, мне все это не претит - церкви, княжеские кости, Семиупырщина? Еще как претит! Но мы должны считаться с тем, что у нас есть и чего нет. Нет князя Григория с его железной волей и непререкаемым влиянием, а есть необходимость сохранить власть. Тут вот Анна Сергеевна как-то говорила - дескать, что за перестройку мы затеяли. Она это слово произнесла, помнится, очень презрительно, а мне оно понравилось, потому как весьма точно отражает стоящие перед нами задачи.
- Извини, погорячился, - пробурчал Гробослав.
- Чего уж там, я не сержусь, - махнул рукой Альберт. - Да, так что же насчет остальных двух предложений?
- Второе - это похоронить Марфины останки в родовой усыпальнице в Белой Пуще, - сообщил Гробослав. - Хотя и здесь имеются свои трудности.
- A кстати сказать, где она, эта усыпальница? - переспросил Альберт. Признаться, я о ней даже и не слыхивал.
- И немудрено, - подхватил Гробослав, - ты же всего сто лет при князе Григории, а я все помню, как тут прежде было. До Григория на месте кремля стояла большая усадьба князей Шушков. Ну и при ней, вестимо, усыпальница. A когда князь Григорий начал на сем месте могучий кремль возводить, то усыпальница оказалась как раз между крепостной стеной и конюшней. Ну, он все оставил как есть, только прикрыл забором. Так что эта усыпальница уж века полтора стоит в полном запустении и небрежении.
- Ну так может быть уберем забор, приведем усыпальницу в порядок, а конюшню переставим в другое место? - предложил Альберт. - И Марфины кости честь по чести похороним.
- Ну, не знаю, - с сомнением покачал головой Гробослав. - Я ведь так понимаю, что Григорий усыпальницу нарочно с глаз подальше убрал. Ведь в кремле гости иноземные бывают, а зачем напоминать им о Шушках? Да и нам это тем паче ни к чему.
- Ну да, - подтвердил Альберт. - Собственно и Марфу-то мы хороним для того токмо, чтобы пресечь непристойные слухи, а не ради какого-то глупого покаяния, как тут кое-кто выдумывает. Нам не в чем каяться, мы выполняли приказы!.. Ну ладно, а что же третье предложение?
- Третье - Старо-Даниловская усадьба. До Григория она принадлежала князю Ярославу Шушку, коий приходился как раз родителем Марфе, а Ольге, супруге князя Григория, соответственно двоюродным дядей.
- И что же Ярослав, тоже погиб?
- Вестимо, погиб, - плотоядно проурчал Гробослав. - Как сейчас помню, сам я его, родимого, и ухайдакал, а кровушку выпил…
- Прекрати! - замахал руками Альберт. - Этого я слушать не желаю. И что же усадьба?
- В усадьбе его и похоронили, на родовом погосте. Так что рядом с ним можно было бы и Марфины кости упокоить. Теперь в Даниловской помеществует некто князь Рассельский, вот он особливо и хлопочет, чтобы кости там захоронили. Зело тщеславный князь оказался, - ухмыльнулся Гробослав, так сильно жаждет их заполучить, как будто это не Марфины, а его собственные кости!
- A может, разделить их поровну и похоронить во всех трех местах? предложил Альберт. - Чтобы никому не обидно.
- A хватит ли на всех? - озабоченно спросил Гробослав.
- C лихвой! - Барон заглянул в бумажку. - Там одних черепов три штуки. A не достанет на всех, так еще отыщем! - Однако, поняв, что уже хватил малость лишку, поспешно добавил: - Ну ладно, Гробослав, я вижу, что вопрос действительно сложный. Мы тебя пригласим на заседание Семиупырщины, ты все это изложишь, и тогда уж будем решать, что делать. - Альберт привстал за столом, показывая, что разговор окончен.
Оставшись один, Альберт взял недопитую кружку, понюхал, чуть поморщился и, подойдя к окну, выплеснул содержимое. Барон окинул взором внутренний двор кремля и, заметив прогуливающуюся на крыше амбара черную кошку, вздрогнул и захлопнул окно. A в дверях уже смущенно топталась делегация сельских старост, с которыми Альберт собирался обсудить вопросы предстоящего весеннего сева. Государственные дела не отпускали барона ни на мгновение.
* * *
Василий Дубов и Надежда Чаликова сидели на продавленном диване в Рыцарской зале Беовульфова замка и внимали яркому и образному рассказу хозяина о том, как они с Гренделем освободили их из темницы. Если верить радушному хозяину, то им вдвоем пришлось сразиться чуть ли не с легионом вооруженных до зубов наемников.
- И тогда я - раз, два, и все валяются вповалку! - азартно вещал Беовульф, потягивая вино из огромного кубка. - И тут чувствую, еще дюжина сзади. A я их мечом, мечом!
- Какая дюжина? - не выдержал честный Грендель, который скромно сидел в сторонке и тоже слушал разглагольствования Беовульфа. - И было-то их всего трое, к тому же сильно пьяных…
- Ну уж и слегка преувеличить нельзя, - с явным неудовольствием пробурчал хозяин. - Что я, должен тебя учить искусству поэтического вымысла?
- Ну, разве что поэтического, - с сомнением покачал головой Грендель, только ведь и тут своя мера…
- Скажите лучше, что за муха укусила короля Александра? - прервала спор о допустимых пределах поэтического вымысла Надежда Чаликова. Журналистка продолжала исполнять роль пажа Перси и красовалась все в том же камзоле с малиновым беретом. - Чего ради Его Величество кинул нас в темницу?
- A вы еще не знаете? - Беовульф опрокинул в себя очередной кубок. Его Величество Александра свергли с престола, и теперь делами заправляет его племянник Виктор.
- Вот так вот взяли и свергли? - недоверчиво переспросил Василий.
- Вот так и свергли! Приехал из Белой Пущи князь Длиннорукий вместе с Соловьем-разбойником, а следом за ними - какие-то лиходеи. Эти упыри даже свои войска не стали присылать - хватило и десятка наймитов, чтобы короля согнать. Говорил же я: "Не доверяйте, Ваше Величество, Виктору, ненадежный он". - Беовульф шумно вздохнул. - A Его Величество отвечает: "Что делать, дружище Беовульф! Ну, отставлю я Виктора от дел, а кто хозяйственными вопросами займется - может быть, ты?". Умнейший был человек!
- Почему был? - возмутился Грендель. - Я уверен, что он жив и здоров!
- A у вас есть основания полагать иное? - Дубов пристально глянул на Беовульфа.
- Ну, на днях созвал Виктор нас, доблестных рыцарей, в королевский замок и давай заливать - мол, пора поднимать королевство из руин, развивать кустарное производство, осушать болота - дались ему эти болота! - и всякое такое прочее. И, дескать, пора вам, славные рыцари, забыть свои распри и включиться в общее дело, дабы наше королевство встало в один ряд с передовыми странами мира. Мы, конечно же, киваем, да-да-да, надо, пора, а про себя думаем: мели себе на здоровье, Ваше Высочество, а мы как жили триста лет на болоте, так еще столько же проживем!.. - Хозяин обвел своих гостей слегка замутненным взором. - Да вы угощайтесь, господа, а то я, дурак, всякими баснями вас потчую, а винца-то подлить и некому!
- Спасибо, мы сыты, - невпопад ответила Надя, которая с некоторым изумлением слушала рассказ радушного хозяина, пытаясь извлечь из него некое "рациональное зерно". - Но разве это так плохо, что Виктор хочет вытащить страну из болота?
- Нет, это, конечно, не плохо, - задумчиво промолвил Грендель, - только вот едва завершил Виктор свою речь, как встает один из наших рыцарей, не помню кто, и спрашивает: "Виктор, а где твой дядя Александр?"…
- Ну, это воще было! - с хохотом перебил Беовульф. - Виктор весь аж побелел, хотел что-то ответить, но тут выскочил этот его прихлебатель князь Длиннорукий, весь красный, ручки трясутся, глазки воровасто по сторонам бегают, да как зачастил: "Господа славные рыцари, Его Величество малость захворал, находится в какой-то там усадьбе, но мы с ним большие друзья, все время поддерживаем связь, и как только он поправится, так сразу вернется в замок". Ну и все в том же духе. A хорошо было сказано: "Виктор, где твой дядя Александр?" - И Беовульф захохотал пуще прежнего.
- A кстати, где? - заинтересовался Дубов. - Вот бы его найти!
- Кто знает! - вздохнул Беовульф. - Поначалу, как я слышал, короля содержали в его же горницах, что называется, под домашним заточением, а потом в одно прекрасное утро слуги явились - а Его Величества нет. Ну, Длиннорукий сразу своих наемников за задницу - где король? A те, как всегда, лыка не вяжут.
- Уж не учинили ли они чего с Его Величеством? - горестно покачал головой Грендель.
- A может быть, вы же и его похитили? - хитро прищурился Василий. - Так же как нас.
- Да мы хотели, - протянул Беовульф, - даже записки к нему посылали через Кузьку. Кстати сказать, именно Кузьма Иваныч нам и про вас стукнул… Да, так вот, послали это мы Его Величеству записку - дескать, готовы помочь вам бежать из заточения, а затем встать под ваше начало, дабы изгнать из Мухоморья вурдалаческих прислужников, этих жалких наемников…
- A король что? - не выдержала Надя.
- A он тоже прислал записку. Да вот она. - Хозяин пошарил под не совсем чистой скатертью, небрежно постланной на столе, и извлек мятый листок: "Благодарю вас, верные рыцари, за заботу обо мне, но обстоятельства к нам неблагоприятны. Оставайтесь на своих местах, а я остаюсь на своем". Ну, мы решили, что Его Величеству виднее. A чуть не на следующее утро он исчез.
- Может быть, они узнали о его переписке с вами и сплавили куда подальше? - предположила Надя. - A объявили, что исчез.
- C них станется, - проворчал Грендель.
- Король - не иголка, - глубокомысленно заметил Дубов, в котором уже пробудился детектив высокой квалификации. - Будем искать. Если его, конечно, не вывезли тайно в Белую Пущу.