На пути к пандусу, ведущему на Третий ярус, Хет оказался позади группы людей, возглавляемой почтенным торговцем с Пятого яруса, которая направлялась в дом какого-то патриция, чтобы показать ему частным порядком образцы своих товаров. Стража у ворот пропустила и торговца, и Илин с Хетом, не задавая никаких вопросов.
- Я думала, у нас будут трудности, - призналась Илин, когда они оставили за спиной ворота и двинулись по центральной улице Третьего яруса. Дома патрициев здесь несколько раз обворовывали за последние десять дней. В Третий ярус вход разрешался в течение всего дня, но прекращался после захода солнца для всех, кроме самих патрициев и их слуг. Ворота в Доках были единственными на нижних ярусах, где стояла стража, но даже они никогда не закрывались, и все петли давно проржавели.
Хет пожал плечами, ему было интересно все, что он видел вокруг, так что отвечать не хотелось. Ведь его предыдущие вылазки сюда приходились на ночное время, когда доступ для выходцев из нижних ярусов прекращался, а настоятельная необходимость остаться незамеченным требовала безлунных ночей: это лишало его возможности составить полное впечатление о здешних достопримечательностях.
Казалось, Третий ярус мало чем отличается от лучших жилых районов Четвертого. Лавок тут было поменьше, и торговали они преимущественно предметами роскоши. В них сидели продавцы мяты и других редких трав, книготорговцы и ювелиры, которые из нитей драгоценных металлов изготовляли сетки и цепочки; все эти ремесла ориентировались исключительно на богатых людей. Торговля вразнос почти отсутствовала, гадальщики тоже, в переулках не толпились лодыри и бедняки. Ремесленники, покупавшие привозное сырье и создавшие славу Чаризату своими экспортными товарами, работали обычно в ярусах ниже Четвертого.
Здесь жили менее знатные патрицианские семьи, размещавшиеся в больших усадьбах, расположенных вблизи от чисто выметенных улиц, за высокими стенами и воротами, преграждавшими вход в частные дворы. Многие дома горделиво поднимали свои ветровые башни - высокие узкие надстройки на крышах, ловившие ветер узкими вентиляционными бойницами, чтобы снабжать чистым воздухом весь дом. Сквозь редкие незапертые ворота Хет мог видеть то колонну, то фонтан, то растения в больших горшках.
- А зачем тебе нужен партнер? - внезапно задала вопрос Илин. - Разве это не уменьшает твои доходы?
Хет фыркнул, обдумывая ответ.
"Доходы? Плохо ты, однако, разбираешься в делах, Илин".
- Сагай учился в Гильдии ученых Кеннильяра. Ему бы следовало сидеть в Академии, но туда чужеземцев-ученых не берут.
Удивленная Илин обдумывала услышанное.
- А тогда зачем ему нужен ты?
- Другие дилеры смотрят на него, видят его седину и думают: вот сидит старик, который может стать легкой добычей. Он-то на самом деле куда более крутой, чем выглядит, но ему приходится все время это доказывать. А он не любит калечить людей. - Хет искоса глянул на Илин. - А мне это менее противно, чем Сагаю.
- От твоих слов меня прямо в дрожь бросает, - отшутилась она, сохраняя тем не менее совершенно неподвижное лицо. - Неужели тебя кто-нибудь боится?
- Каждому нужен кто-то, кто подстрахует его с тыла. - Он смущенно пожал плечами. - На Восьмом ярусе меня как-то раз пытались поймать охотники за костями. Сагай наткнулся на нас как раз в ту минуту, когда они собирались перерезать мне глотку. Еще чуть-чуть, и он опоздал бы. У меня до сих пор есть шрам.
Охотники за костями хватали любого, а потом утверждали, что это кости крнса, казненного преступника или ребенка, родившегося в сорочке. Их главными охотничьими угодьями был Восьмой ярус, где царила страшная нужда, так что если они похищали ребенка, то его семья скорее ощущала радость, смешанную с чувством вины, а потому вероятность погони вопящей стаи родственников и соседей была маловероятна Многие поставщики костей на самом деле торговали костями ящериц или крыс, а также крали трупы из мертвецких до того, как те подвергались кремации. Но всем им было известно, какие кости приносят наибольший доход.
Охотники за костями, напавшие на Хета, не убили его сразу только потому, что знали - от своего покупателя они получат больше, если докажут, что он и в самом деле крис. Поэтому они и заспорили, как лучше это сделать: показав его мертвым или живым? Он очнулся, лежа лицом вниз на пропитанном кровью полу покойницкой. Голова трещала, его рвало, он был связан, так что двигаться не мог, и задыхался от кляпа во рту. Тот разбойник, который считал, что предъявлять лучше мертвяка, только что одержал в споре победу. Он схватил Хета за волосы и приставил ему к горлу острый кривой нож, служащий обычно для сдирания кож. Вот тут-то Сагай и свалился им на головы через люк в крыше лачуги. Никого из охотников в живых не осталось, а Сагай и Хет с тех пор могли беспрепятственно спускаться по делам в Восьмой ярус.
- О! - воскликнула Илин, чувствуя, что совершила какую-то неловкость. Но почему же ты остаешься здесь, где тебя поджидают такие опасности?
- Тут самые лучшие редкости, - ответил он так, будто это объясняет все. - А кроме того, ведь все равно когда-нибудь придется помирать.
У ворот, ведущих на Второй ярус, в тени, падавшей от пилонов, Хет, пока Илин договаривалась о проходе, отдыхал и думал о том, каким таким способом она умудрится пройти через хорошо охраняемые ворота сама, не говоря уж о нем.
Илин, однако, всего-навсего предъявила печать величиной с торговый жетон. Стражник торопливо поклонился и махнул рукой своим товарищам, чтобы они открывали тяжелые металлические ворота, украшенные резьбой.
- Если древности так дороги, то почему вы с Сагаем так бедны? спросила Илин, когда они шли по широкой улице, где не было даже признака вони от сточных канав. Высокие стены, скрывавшие частные дома, тянулись вдоль всей улицы. Здания за ними были велики, украшены куполами, сверкающими шпилями или высокими тонкими башенками, выложенными золоченой плиткой. Все кругом было из известняка или мрамора, и даже стены украшались узорами из полудрагоценных камней или мозаикой из эмали и стекла. Близилась середина дня, так что народу на улицах было мало: слуги, спешившие по поручениям хозяев и удивленно таращившиеся на Хета с Илин, да одинокие фигуры патрициев в чадрах и со слугами, закрывавшими их от солнца белыми зонтиками. Покрытые потом носильщики тащили богато изукрашенные паланкины с прозрачными шелковыми занавесями и золочеными украшениями на ручках.
- Ни один из нас не может купить лицензию на право пользования монетами имперской чеканки, так что если мы каким-то чудом нападем на редкую вещь, мы не можем продать ее коллекционеру, - объяснил ей Хет. Они только недавно миновали ворота, но эта улица уже успела вызвать у него раздражение. Она была слишком чиста, слишком тиха, слишком хорошо охраняема, и они на этой улице привлекали внимание одним фактом своего присутствия. На Третьем ярусе было куда больше деятельности, торговцев, метельщиков улиц, и он не ощущал там на себе подозрительных взглядов. - Мы можем заниматься только мелочевкой, достаточно дешевой, чтобы обмениваться на торговые жетоны, и брать комиссионные за оценку или помощь в заключении сделки, если, конечно, продавец нас не надует. А Сагай еще частенько уступает неплохие дела людям, которых он жалеет.
- Это Сагай, значит, так поступает? - Голос Илин звучал почему-то насмешливо.
Встречные обходили их далеко, одна старуха демонстративно подобрала юбки и трясла ими, будто боясь заразы. Илин на все это обращала внимания еще меньше, чем Хет.
Они шли вверх по улице, пока наконец Илин не свернула на посыпанную галькой дорожку, которая вела через что-то вроде общественного садика, где в каменных вазах росли быстро расцветающие цветы пустыни и низкие колючие деревца. Вскоре они подошли к высокой калитке, покрытой изображениями лиан и листьев. Стоило Илин протянуть руку к щеколде, как калитку открыл изнутри ликтор в белых одеждах и с духовым ружьем за плечами.
Хет замер на месте, и Илин, уже прошедшая в калитку, обернулась к нему:
- Пошли. Это частная дорога на Первый ярус. Она куда короче, чем если идти через главные ворота.
Хет еще колебался. Он знал, что ему придется побывать в местах, где люди с духовыми ружьями будут преграждать ему дорогу домой, но только сейчас до него дошло, как глубоко на вражескую территорию его завлечет это предприятие. Илин уже проявляла признаки нетерпения. "Слишком поздно пятиться назад", - сказал он себе и поплелся сквозь калитку.
Ликтор смотрел на них ничего не выражающими глазами.
Глава 7
Дорожка уводила все дальше и дальше в глубину сада. По обеим ее сторонам поднимались патрицианские дворцы, впереди громоздилось черное облако стены, служившей основанием Первого яруса. Хет заметил, что земля между вазами с цветами и деревцами была покрыта "серебряным мечом" крошечным растением с узенькими листочками, похожими на белые иголки и блестящие волоски, отражающими яростный солнечный свет и превращающими землю в сверкающий ковер. Он подумал: а знают ли патриции этого яруса, что это растение встречается в песчаных "карманах" в сердце Пекла? Если б знали, то небось послали бы своих слуг тотчас выжечь такую пакость.
Они достигли стены яруса раньше, чем Хет заметил калитку, о которой ему говорила Илин. Прямо в стене был вырублен проход с узкими ступенями, уходящими вверх. Всякий, кто поднимался по ним, был скрыт от чужих взглядов выступом неровной стены; углубления же, в котором вилась лестница, с улицы, проходившей вдоль сада, вообще не было заметно.
- Лестница идет прямо к дому Риатена, - объясняла Илин, карабкаясь по узким и крутым ступенькам. - Но ты, конечно, никому об этом не должен говорить. - Хет промолчал. - Должна сказать, что ты здорово скрываешь свой энтузиазм при виде этого яруса.
Илин уже достигла верха, где ступеньки вели во двор выложенный синей и золотистой плиткой, с трех сторон огороженный стенами очень большого и красивого дома из полированного известняка. Хет, следовавший за ней еще медленнее, чем прежде, отозвался:
- Зато когда мы будем спускаться обратно, я выкажу весь энтузиазм, на который способен.
Илин остановилась и бросила на него суровый взгляд:
- А ведь тебе и вправду все не так уж тут нравится, верно?
Прямо перед ними во внутренней стене дома была дверь, перед которой стояли еще два ликтора с пневматическими ружьями. Это была вполне разумная предосторожность. Любой, кто пробрался бы по лестнице, оказывался в ловушке. Узкие прорези окон второго этажа скорее предназначались для стрельбы из укрытия, нежели для вентиляции комнат. Хет начал чувствовать себя как козел, которого ласковыми словами заманили на бойню. Он ответил:
- Разумеется.
Ликторы узнали Илин и открыли им дверь без всяких расспросов, тут же опять заперев ее. Внутренние стены вестибюля были облицованы синей плиткой различных оттенков, что создавало иллюзию прохлады; у подножия лестницы, ведущей внутрь дома, журчал трехъярусный фонтан.
Они поднимались, минуя площадки, откуда резные арки вели в другие комнаты. Весь дом Нетты уместился бы вместе с крышей и прочим внутри одного здешнего лестничного колодца. Стены украшала плитка, но там, где ее не было, сверкал полированный мрамор. Тут было действительно куда прохладнее, чем во дворе. И уж конечно, не пахло человеческими испражнениями и немытыми телами, а лишь слегка веяло запахом горящего сандалового дерева.
Но самым странным была тишина. Ни шума с улиц, ни криков, доносившихся сквозь щели в стенах соседних домов, не было слышно и обитателей этого дома. Это был тот тип тишины, который Хет встречал лишь на просторах Пекла. Несмотря на безмолвие, а может быть, именно из-за него, плечи Хета напружинились, будто он ожидал нападения сзади.
На следующей площадке лестницы большая дверь с занавесями из тюля вела во внутренний двор под открытым небом. Там Хет остановился, чтобы посмотреть, заинтересованный происходящим против своего желания. На согретом солнцем сером камне двора человек десять, все в возрасте Илин и даже моложе, совершали ритмические движения какого-то формализованного ритуального танца. Хет сразу же узнал эти движения: первая подготовительная ступень к освоению старинного боевого искусства - единственного вида древних искусств, дошедшего до нынешних времен почти в неизменном виде. Магия Хранителей тоже была искусством Древних, но она шла не от природы, как не от природы было и нашествие Пекла, а потому большинство Выживших от нее отказалось.
Танец учеников во дворе отличался медлительностью - ведь это всего лишь упражнение, которое должно приучить мышцы подчиняться определенным командам. Сами же движения, которым обучались, используя этот прием, были более грациозны - и смертельны, - и ими овладевали позже. "Значит, именно здесь Илин научалась убивать разбойников", - подумал Хет.
Илин подошла к нему, посмотрела и сказала:
- Их так мало. С каждым годом посвященных становится все меньше, говорит Риатен.
Хет ничего не ответил. По его мнению, их и без того было больше чем достаточно.
Сверху лестницы донеслись шаги.
Хет автоматически прижался спиной к стене.
Это был Гандин - молодой и старательный Хранитель, сопровождавший вчера Риатена и Сеула. За ним следовал вооруженный ликтор. Гандин был одет в белую мантию Хранителей, и так как он находился дома, то его чадра была откинута.
- Илин, наконец-то ты вернулась! Риатена вызвали к наследнице. Он хочет, чтобы ты присоединилась к нему там.
- Я подожду тебя снаружи, - буркнул Хет. Снаружи на Третьем ярусе, если ему удастся миновать ворота.
- Нет, - вмешался Гандин. - Он хочет, чтобы ты тоже явился туда.
- Я?
Илин оглядела себя и прикусила губу.
- Мне надо переодеться. Они меня и сквозь первые ворота не пропустят в таком виде. - Она посмотрела на Хета. - И тебя тоже. В противном случае все начнут вынюхивать, кто ты такой да почему там находишься.
И прежде чем Хету удалось придумать повод отказаться, ликтор взял его за руку и повлек по проходу в противоположном направлении.
Комната, в которую его почти втолкнули, имела высокий потолок, круглый мелкий бассейн в центре и освещалась через отверстие в потолке. На одной из стен висело большое зеркало. Хет высвободил руку резким рывком, но оказался лицом к лицу с Гандином.
- Прежде всего отдай оружие, - сказал тот.
Если бы у Хета было оружие, он наверняка воспользовался бы им сейчас, не позволив засадить себя в комнату наедине с Хранителем.
- У меня его нет.
Вероятно, по причине природной недоверчивости Гандин уперся:
- У тебя был нож вчера в Пекле.
- Твои ликторы украли его. И "блошиный глаз" тоже. Не иначе, такие крошечные линзы у вас почитаются за большую опасность. - Этот прибор и янтарная бусина на рукоятке ножа стоили Хету нескольких месяцев честной работы, но он сомневался, чтобы они много значили для Хранителей.
- Не верю, - решительно бросил Гандин. - Обыскать его.
Ликтор сделал шаг вперед, и Хет сбросил на пол бурнус, послушно подняв руки вверх. Обыск был проведен тщательно, но без грубости, и Хету пришлось с ним примириться, тем более зная, что они все равно ничего не найдут. Он не спускал глаз с Гандина, за что и был вознагражден густым румянцем стыда на щеках юноши. Наконец ликтор закончил обыск и сказал:
- Ничего нет. Даже фруктового ножичка.
- А мы на Шестом ярусе фруктов не едим, - сказал Хет, скрещивая руки на груди.
Гандин почувствовал себя неловко, когда выяснилось, что он ошибся, но постарался не показать этого. Вошел другой ликтор с узлом одежды в руках. Гандин взял у него одежду, сунул ее в руки Хету и буркнул:
- Надевай.
Хет обнаружил в узле длинное одеяние из отбеленного хлопка, мягкого, как шелк, чадру из тонкой, как паутина, кисеи, широкий пояс из серебряных бус и великолепной кожи. Такой кожи он еще никогда в руках не держал. А ведь это небось у них тут идет за второй сорт, а может даже и третий.
- Скажи "пожалуйста".
Никто из ликторов не рассмеялся. Либо они были отлично вышколены, либо Хет недооценил статус Гандина. Тот скрипнул зубами и ответил:
- Шевелись!
- Ладно, тогда выметайтесь отсюда.
От такого нахальства Гандин вздрогнул. На высших уровнях все были уверены, что слуги, лица без гражданства и прочие "нелюди" не имеют права на уединение, да и не нуждаются в нем. А именно это право патриции ценили превыше всего. Именно по этой причине Гандин и другие молодые Хранители-мужчины позволяли себе без всякого стыда снимать свои чадры при Хете. Поскольку он не был личностью, никакого значения не имело, увидит он их лица открытыми или нет. Придя в себя, Гандин начал было:
- У меня нет времени для…
- Ах, так мы, значит, торопимся? - прервал его Хет.
Для него стыдливость не так уж много значила еще и потому, что он привык к общественным баням нижних ярусов, но зато он знал, что для них она важна, а потому намеревался поставить на своем.
- Хорошо! - рявкнул Гандин, потерпев поражение и отлично это понимая. Только поторопись! - Он сделал знак ликторам и последовал за ними.
Но Хета обмануть было трудно - он отлично знал, когда противник бежит с поля боя.
Он не стал задерживаться, так как, по-видимому, действительно имело место нечто срочное, но главным образом потому, что считал: чем скорее с этим будет покончено, тем лучше. Он разделся, натянул тунику, надел мантию, подпоясался, подоткнув полы так, чтобы не запнуться о них. Свои сапоги он, однако, оставил, так как не привык к сандалиям и боялся, что они помешают ему бежать. Потом посмотрелся в зеркало и отбросил всякие возражения против головного убора и чадры - без них он выглядел бы как рабочий парнишка с какого-нибудь высокого яруса.
Вернулся Гандин. На этот раз его лицо было, как и полагалось, закрыто чадрой. Хранитель поглядел на тщетные усилия Хета справиться с кисеей, и грубовато предложил:
- Давай помогу.
Хет колебался. Вообще-то людей, которым он разрешал приближаться к себе, было мало, и все они жили в доме Нетты - там, на Шестом ярусе. Он раздраженно напомнил себе, что его присутствие настоятельно требуется где-то еще и что если бы Гандин хотел его прикончить, то он сделал бы это, не смущаясь присутствием ликторов. И все же Хету пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы повернуться к юному Хранителю спиной на столько времени, сколько потребовалось тому на возню с чадрой.
В прохладном коридоре его ждала Илин, одетая в кафтан и мантию белого шелка. На тонкой серебряной цепочке к поясу была привешена боль-палка.
- Почему так задержались? - требовательно спросила она.
- Надо было, - ответил Гандин. - Пошли.
- Подождите, - прервал их Хет, который вовсе не собирался позволить тащить себя быстрее, чем то было необходимо. - Сначала дело.
- Это еще что? - спросила Илин, сердито хмуря лоб. Гандин вообще чуть не взорвался.
- Жетоны, которые ты мне все еще должна.
- Ах, это! - Ей явно полегчало. Возможно, она ждала, что Хет вообще откажется идти. - Ты хочешь получить их сейчас?
- Нет. Я хочу, чтобы ты послала кого-нибудь вручить их одному брокеру, занимающемуся редкостями. Это на Четвертом ярусе - самый большой дом на третьем дворе от угла Театральной улицы. - Смысла называть имя Лушана не было - это был единственный брокер по редкостям во всем дворе.
Удивленная Илин позвала ликтора и проинструктировала его, не обращая внимания на кипящего негодованием Гандина.