- Как я люблю эти маленькие удачные анонимные звонки, кузен. Что ж, надо взять ордер. Piedra movediza no cria lama. Под лежачий камень вода не течет. - Лорен энергично кивнул.
Затем на секунду задумался, мысленно переводя последнюю фразу. Движущиеся камни, значит. Он кивнул еще раз.
- Кстати, - заметил Коротышка, - сегодня по телевизору интересный матч, не хотелось бы пропускать.
Лорен и Коротышка вошли в зал заседаний. Он был заполнен в основном теми, кого предыдущей ночью забрали Лорен и его команда. Широкоплечий Джордж Джилено горой возвышался на инвалидном кресле, почти перегораживая проход. Лен Боннивел, с яркой металлической полосой на сломаном носу, сидел рядом со своим отцом и так далеко от Эй-Джея Данлопа, как только позволяла комната. Лорен почувствовал на себе недобрый взгляд Данлопа и удовлетворенно усмехнулся. Эй-Джей с наглухо перевязанной челюстью и пикнуть теперь не посмеет.
Помощник окружного прокурора Шейла Лоури как раз выступала с длинной обвинительной речью против безнадежного пьяницы Андерсона, который представал перед судьей уже четвертый раз за год. Лоури, невысокая молодая женщина с колючим взглядом, в серой кофточке с плечиками, держала в руках большие черепаховые очки, пользуясь ими в основном как указкой и рассекая воздух, словно дирижер оркестра. В последнее время должности окружных прокуроров все чаще занимали молодые выпускницы юридических колледжей, которые могли быстрее продвинуться по служебной лестнице в маленьких городках, равнодушных к истинным талантам. В крупных городах все юридические должности были заняты мужчинами. Насколько Лорен мог судить, Лоури неплохо помогала окружному прокурору, но она еще слишком мало жила в этом городе, чтобы грамотно разбираться во всех родственных, религиозных и политических взаимоотношениях, лежащих в основе социума города Аточа. И еще не успела понять, что судья Денвер не позволит признать виновным одного из своих кузенов.
Похоже, придется немного подождать. Лорен сел на скамью. Коротышка примостился рядом.
Боковым зрением Лорен заметил какое-то движение сзади. Он оглянулся через плечо и увидел, как Джордж Джилено на своем инвалидном кресле пытается подъехать к нему поближе.
- Как спина?
- Небольшое растяжение. Я мог бы ходить, но сейчас я ищу сочувствия и взываю к жалости.
- Удачи.
Джилено каждый раз после очередного разгрома "Бездельника" представал перед судьей Денвером, а Денвер не любил начинать судебное заседание с индейцев.
- В чем же дело, - поинтересовался Лорен, - что ты так ополчился на "Бездельника", в конце концов?
- Да я и сам не знаю, старик.
- Что бы тебе выбрать другое место?!
Джилено заартачился.
- "Бездельник" ничем не хуже других заведений.
Лорен понимающе покачал головой.
- Сделай одолжение, Джордж. Не напивайся больше в этом городе, пока я не уйду на пенсию.
- Да и не пьяный был я вовсе. Я только пытался получить выпивку, а они не хотели меня обслуживать.
- Держись подальше от "Доктора", Джордж.
- Я безработный, как и многие другие. Не думаю, что буду теперь часто наведываться в этот город.
В его глазах вдруг вспыхнул лучик надежды.
- Шеф, а ты можешь сделать мне одолжение?
- Попробую.
- Я хотел бы остаться в тюрьме здесь, а не возвращаться назад в резервацию.
Лорен молча почесал затылок.
- Вряд ли смогу тебе чем-нибудь помочь, Джордж. У муниципалитета соглашение с властями резервации. Апачи живут там, белые - в Аточе.
- Ты же знаешь этих полицейских из резервации. Да лучше уж бешеная собака.
- Что ж тут поделаешь. Сейчас снова собираются урезать тюремный бюджет.
Джилено сокрушенно вздохнул.
- Извини, - сказал Лорен.
- Эй, - произнес Коротышка, дрогнув усиками в ехидной усмешке. - Слушай. Сейчас будет обвинительный приговор.
Пока Джилено разговаривал с Лореном, Шейла уже закруглилась. Судья Денвер, выглядевший абсолютно неумолимым, приказал подзащитному Андерсону подойти.
- Я не верю во все эти дыхательные тесты, - сказал Денвер. И ударил своим молотком. - Оправдан.
Андерсон повернулся, чтобы пожать руку своему адвокату, одному из кузенов Денвера. У Шейлы от удивления чуть глаза на лоб не вылезли, а Лорен с трудом подавил злорадную ухмылку. Шейла мгновенно зашлась краской. Лорен чувствовал, что еще немного, и она сорвется, резко бросив в лицо что-нибудь резкое. Он тут же поднялся с места.
- Прошу прощения, что я перебиваю, Ваша честь, - произнес он, - не могли бы вы уделить нам с шерифом немного времени, чтобы решить проблему с ордером?
- Я вас слушаю, - ответил судья.
- Не могли бы мы поговорить в судейском кабинете? Дело требует некоторой конфиденциальности.
- Десятиминутный перерыв, - произнес Денвер и ударил молотком.
Лорен проследовал за ним. Проходя мимо Шейлы, он миролюбиво положил руку ей на плечо.
- Так уж устроена жизнь, Шейла, - стараясь ободрить ее, произнес он.
Лоури, похоже, готова была убить кого-нибудь.
- Попадется мне когда-нибудь этот сукин сын.
Лорен так и не понял, кого Шейла имела в виду - подсудимого или судью Денвера.
- Задержись после обеда, - добавил шеф полиции, - есть кое-какая работа для тебя.
- Черт возьми. Как раз сегодня я хотела поменять масляный фильтр.
- Ты же юрист, Шейла. Ты можешь себе позволить довериться станции техобслуживания.
- Это все дерьмо собачье. Ты прекрасно знаешь, сколько я получаю. И знаешь что, - теперь она размахивала своими очками как мечом, - на эти гроши прожить невозможно?
- Ничего, привыкнешь.
Лорен, оставляя ее, искренне жалел следующего подсудимого, кем бы он ни оказался. Денверу необходимо восстановить обвинительно-оправдательный баланс, значит, он на ком-нибудь отыграется. А Лоури готова была растерзать следующего подзащитного на части своими собственными зубами.
Для выписки ордера потребовалось всего несколько минут, в основном только на подготовку текста машинисткой.
"НАСТОЯЩИМ ПРИКАЗЫВАЕТСЯ, - стояло большими грозными буквами, - немедленно произвести обыск в указанном месте".
Лорену нравилось слово "приказывается". Денвер ничего не сказал по поводу анонимного звонка, а также не стал упираться, когда Лорен попросил указать в ордере возможность внезапного вторжения в помещение, сославшись на то, что аноним произнес слова "вооружены и опасны". Лорен положил ордер в нагрудный карман, на прощание пожал судье руку и вышел из кабинета через другую дверь. Его просто переполняло счастьем и гордостью, осознанием того, что при необходимости перед ним распахиваются любые двери.
Тем временем Киприано достал с полицейских складов так называемый "тук-тук": свинцовую трубу трех футов длиной и шести дюймов диаметром. Ее полость залили бетоном, а по бокам приделали ручки и использовали специально для вышибания дверей. Кто-то уже умудрился с обоих торцов трубы наклеить улыбающеся рожицы.
Лорен ехал в Эль-Пинто в машине Киприано, а двое других офицеров следовали за ними в другой машине. Коротышка и его заместитель присоединились к ним на "бронкосе" с четырьмя ведущими колесами, который в департаменте шерифа предусматривался специально для сельских дорог, отличавшихся ужасным покрытием. Чтобы попасть в Эль-Пинто, пришлось сначала ехать на запад по 81-му шоссе, затем на север - по 103-му, мимо маленького жилого городка Виста-Линда, где проживали в основном работники Лаборатории высоких технологий. Их просторные дома стояли на бесплодной бурой земле за невысокими кирпичными заборами. За ними простирались акры неосвоенной земли, заросшей американской юккой и колючей грушей. На крышах домов стройными рядами чернели панели солнечных батарей. В северной части городка находилась торговая улица, места на стоянке здесь явно не хватало. Еще один удар по торговому бизнесу старого города.
- Этим людям, - заметил Лорен, - похоже, нравится их обособленность. Сначала они строятся на огромных территориях, а потом огораживаются забором.
Даже несмотря на то, что уволенные шахтеры распродавали свою недвижимость по баснословной цене, переселенцы, решившие обосноваться в Аточе, неохотно покупали дома в старом городе. Крохотные и потому неудобные, они в основном стояли на таких же маленьких клочках земли. Вот уж где шагу некуда ступить без того, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из домочадцев или соседей. Работникам Лаборатории это не нравилось.
Киприано прикурил сигарету от автомобильной зажигалки.
- Они из больших городов, а там сосед жаждет убить соседа. Поэтому никто ни с кем и не общается, - без тени сомнения выпалил он.
- Думаешь, эти маленькие кирпичные заборчики спасут их?
- У них свои законы, не имеющие отношения к отбросам общества.
- Отбросы - это они сами со своей коммуной.
- Это точно.
- Да все они, - Лорен почувствовал подступающий приступ ярости, - никогда не объединились бы в свою коммуну, если бы она накладывала на них какие-нибудь обязательства. Как дачники, они ничем не связаны друг с другом, приехали-уехали.
"Даже пастор Рики и тот туда же, - вдруг подумал Лорен, - со всеми своими разглагольствованиями о невмешательстве в дела ближних".
- Уж тут ты прав, шеф.
- Просто болтаются взад и вперед, толкутся без дела. - Лорену понравилось сравнение с дачниками и хотелось еще немного поговорить на эту тему.
- Только и успевают компостировать билеты в своем чертовом бесконтактном поезде.
- А возят "дипломаты", набитые деньгами.
- Ага-а, - плохое настроение Лорена постепенно улетучивалось. - Эти огромные кучи денег они держат прямо у себя дома.
И наверное, из-за международной конкуренции Лаборатория считалась собственностью консорциума из нескольких концернов, занимающихся высокими технологиями. Они делили поровну риск и прибыль, зарабатывая десятки миллионов на новых сверхпроводниках. Жилой городок субсидировался из средств кредитного фонда самой корпорации. Деньги выдавались на каждую отдельную семью, покупки делались только на торговой улице. В магазин они ходили просто совершить финансовую операцию, им и в голову не приходило, что это повод пообщаться с соседями. "Да, пожалуй, это попытка создать новую культуру, без обычных человеческих связей, - думал Лорен, - уже десятилетия они пытаются жить отдельно, по своим законам, и мы, похоже, к этому привыкли".
- Помнишь, мы сами голосовали за то, чтобы их развитие никак не затрагивало старого города, - словно откликнулся на его мысли Киприано.
- Тогда почему нам приходится больше платить за воду и канализацию после объединения наших систем водоснабжения? У нас и до них были и вода, и канализация. Если уж живете отдельно в собственном городке, так и живите, мы-то почему должны за это платить?
- Может, они решили по-товарищески разделить с нами расходы? - хмыкнул Киприано.
- Как же, просто хотят нас облапошить. Заключают с нами какие-то хитроумные сделки, как наши предки в свое время - с индейцами. И когда мы спохватимся, будет уже поздно - окажемся в резервации, как Джордж Джилено.
Киприано со всей силы пульнул сигаретой в окно. Сравнение с Джилено явно ему не льстило.
- Ты так устроишь пожар, - заметил Лорен.
- За нами "хвост", - отозвался Киприано, - один из тех джипов.
- Черт их подери. Наши с тобой машины - под их постоянным наблюдением.
- Может, позвонить Биллу Пашиенсу, пусть прикажет своим людям прекратить это дурацкое преследование?
- С тем же успехом можно попросить Пашиенса выстрелить себе в задницу.
Они проехали по мосту через блуждающую между холмами Рио-Секо, потом под сверкающей на солнце эстакадой с полотном для маглева. Справа от Лорена убегала назад Виста-Линда. Слева остался въезд в Лабораторию высоких технологий, хорошо размеченный, со светофором. На светофоре горел зеленый. Дальше 103-е шоссе вырождалось в узкую, без обочин, дорогу с двухрядным движением. Асфальт пестрел рытвинами и заплатками. Слева тянулся забор Лаборатории высотой в двадцать футов из сетки-рабицы. Из-за забора выглядывала длинная череда холмов, закрывавших ускорители и несколько приземистых зданий землистого цвета.
Иногда, по ночам, во время экспериментов, все небо освещалось яркими вспышками, сопровождавшимися сильным грохотом.
Стреляют по Небесам, ужасался в таких случаях Лорен. Остается только надеяться, что Небеса не ответят тем же.
Лорен почему-то вспомнил, как на одной из предвыборных листовок Коротышки кто-то выбил из 22-мм винтовки нехорошее слово. Высокие горы, массивные вулканические плиты двинулись ближе, облака отбрасывали на зеленую траву тени, похожие на масляные пятна. Вдали полыхало, сразу в трех местах валил дым. Лесные пожары в основном были делом рук беспечных туристов. В отблесках пожарищ сверкали на солнце пожарные вертолеты.
"Еще несколько недель, и мы с Джерри выберемся полазить по этим крутым хребтам, - мечтал Лорен. - Может, подстрелим одного-двух оленей. Если, конечно, после пожаров хоть что-нибудь останется".
Лорен вернулся к реальности и в радостном возбуждении представлял себе Робби Киснероса. Тот опускал перед ним стволы своего обреза от охотничьей винтовки двенадцатого калибра.
Он просто млел от удовольствия, снова и снова прокручивая в голове эту чудесную картину.
Эль-Пинто был центром серебряной лихорадки в 90-х годах прошлого века. Этот городок, зажатый в темном узком каньоне, окружали горы вулканического происхождения. От первоначального поселения ничего не осталось, оно сгорело еще восемьдесят лет назад. Городок не сохранил себя как экзотический туристический центр. Сейчас там в радиусе десяти миль, пожалуй, больше насчитывалось персональных компьютеров и спутниковых антенн, чем ватерклозетов.
Сейчас деревня состояла из обломков старой бензоколонки из красного кирпича, сгоревшей лет двадцать назад во время очередного пожара, новой бензоколонки напротив старой почты, расположенной в одном здании со складом, таверны под названием "Тасти-Фриз" и домиков Хоакина Фернандеса.
Фернандес, наполовину апач, ныне восьмидесятилетний старик, в течение многих лет работал гидом, объясняя многочисленным туристам, как выслеживать пуму, оленя или медведя, и сдавая им домики. Он уже бросил работу, но до сих пор любой рыбак, который не хотел возвращаться домой с пустыми руками, за доллар мог поймать крупную форель в его маленьком, забитом рыбой прудике.
Дорожный указатель СДАЮТСЯ ДОМИКИ В ЭЛЬ-ПИНТО не подновлялся уже довольно давно. Обветшалый дом Фернандеса и магазин по продаже приманок стояли у дороги. Домики же, скрываясь в зарослях ивы, находились в четверти мили вниз по каньону.
Киприано поставил патрульную машину на заросший газон магазина, в тень сухого столетнего дерева и большой белой спутниковой антенны старого образца.
Остальные служители закона подъехали минутой позже. Лорен поднялся на старое деревянное крыльцо, толкнул входную дверь с табличкой В ПРОДАЖЕ ИМЕЮТСЯ МОРСКИЕ СОБАЧКИ и вошел внутрь. Краем глаза он заметил, что джип из Лаборатории проехал дальше по разбитой дороге.
Шум кондиционера почти заглушал репортаж с футбольного матча, доносившийся из другой комнаты. Старые ящики из-под картофельных чипсов громоздились рядом с коробками, где пылились банки с консервами.
- Привет, Хоакин, - произнес Лорен, толкнув дверь в следующую комнату.
Вдоль всех стен стояли подсвеченные аквариумы с живой приманкой. Большие черные саламандры с огромными оттопыривающимися жабрами и выпученными глазами - "морские собачки" - кишели в бурлящей воде.
Фернандес сидел на протертом стуле в глубине комнаты с закрытыми глазами. Рот открыт, штаны расстегнуты. Холодная дрожь пробежала по спине Лорена - он решил, что старик мертв. Но в ту же секунду Хоакин открыл глаза и посмотрел на Лорена острым птичьим взглядом.
- Однако ты неплохо выглядишь для рыбалки, - заметил он.
- У тебя в домиках сейчас кто-нибудь есть? - тут же перешел к делу Лорен. - Трое молодых парней, Робби Киснерос и его кузены из Техаса?
- Это первые посетители за целый месяц. - Фернандес встал и застегнул штаны. - Похоже, сегодня вечером кое-что намечается, а это предвещает хороший сезон.
- Сядь на место, - скомандовал Лорен. - Робби и его панковские кузены прошлой ночью взяли бар в Аточе. У меня ордер на их арест. - Он тут же показал его. - Хочешь прочитать?
Фернандес похлопал по карманам фланелевой рубашки.
- Я не захватил очки для чтения, Лорен. Я поверю тебе на слово.
- В каком они домике?
- В девятом. Розового цвета. Ключ нужен?
- Думаю, да. Какая там дверь?
- Обычная дверь. Ты ведь не собираешься ее выбивать, правда?
- Возможно, мне придется это сделать. Разрешение получено.
- Господи Боже, - похоже, на Фернандеса это произвело впечатление, - черт возьми, Лорен, врежь этому сукиному сыну. Я вам помогу.
- Спасибо.
Фернандес прошаркал в соседнюю комнату и вернулся с ключом на колечке из плетеной проволоки, которой перевязывают батоны хлеба.
На ключе, на кусочке пластыря когда-то читался номер домика, но сейчас уже ничего невозможно было разобрать.
- Я возьму тридцатьшестерку и пойду с вами, - сказал Фернандес.
Лорен тронул старика за плечо.
- Не стоит, Хоакин. Останься здесь, пока все не закончится.
- Я неплохой стрелок, - настаивал Фернандес, - я бью без промаха в глаз воробья.
- Присядь, Хоакин, - Лорен подвел его назад к стулу, - спокойно смотри матч, это займет не больше минуты.
Лорен мысленно уже торопил развязку. Выйдя из магазина, он снял голубую куртку, аккуратно свернул и положил на переднее сиденье. Киприано молчаливо ждал у машины, пожевывая травинку.
Открыв заднюю дверцу, Лорен вытащил бронежилет. Где-то вдалеке стрекотали пожарные вертолеты.
- Как действуем, шеф? - спросил Киприано.
- Сразу же вышибаем дверь, они и опомниться не успеют.
- Как я понял, ты хочешь ворваться первым?
Лорен надел каску и опустил забрало. Кровь взыграла в его жилах оперными ариями Вагнера.
- Эй, - крикнул Коротышка из своего "бронкоса", - что происходит?
- Ничего. Иди за нами.
- А план действий?
Лорен свистнул сквозь зубы.
- Вот и весь план.
- Нам надо посоветоваться. Для этого я здесь и нахожусь.
- Черт возьми, Коротышка, мы теряем время. Ты еще пригласи из Альбукерка комиссию для ведения переговоров.
Коротышка махнул рукой.
- Ладно, черт с тобой. Но это твои похороны.
Киприано тоже надел бронежилет. Лорен передернул затвор винтовки и сел в машину. Киприано включил двигатель.
Кровь стучала в висках шефа полиции.
- Быстро и тихо, - скомандовал он, - девятый домик, розового цвета.
"Фурия" резко развернулась, выбрасывая из-под колес гравий, и рванула по узкой дороге. Мимо проносились умирающие ивы. Башни из полуразрушенного вулканического туфа, похожие на Большой Каньон в миниатюре, заслоняли солнце. Потом луг, где голубизной блистал прудик с форелью, и наконец, начались домики Фернандеса.
- ...Восемь - считал Лорен. - Девять. Это здесь.
Оштукатуренный квадратный домик, выкрашенный под мазанку, с небольшим крыльцом и остроконечной крышей. Он выглядел словно старая школа из одной комнаты.