Монтаж затянулся далеко за полночь, зато труд Степанова был сразу же вознагражден: прибор зафиксировал тонкий луч таинственного происхождения. Расчеты показали его удивительную направленность: рождаясь чуть в стороне от Луны, луч шел тонким, слегка расходящимся пучком, и упирался точно в Москву.
Не поверив, Виктор Иванович трижды повторил вычисления, но результат оказался прежним. Создавалось впечатление, что кто-то облучал столицу. Под утро луч исчез.
Все это Степанов быстро и четко изложил академику, и тот немедленно трижды по-русскому обычаю его расцеловал. Теперь многое становилось понятным.
-- Скорее к телефону! Надо сообщить об этом куда следует!-бросил Богатырев немного растерявшемуся от поздравлений ученику, и стремительно двинулся к проходной.
Виктор Иванович с трудом поспевал за ним.
Глава 5. Космические диверсанты
Полковник Питерс, почесывая под полурасстегнутым мундиром волосатую грудь, висел в невесомости возле иллюминатора в своей каюте и посасывал из тюбика горячий кофе. Шел второй месяц вахты их экипажа на борту орбитальной станции космических ВВС США "Лаки стар" -- "Счастливая звезда". Питерс знал, что они не одиноки в своем бесконечном вращении вокруг Земли -- русские недавно завершили сборку своей станции "Восход", пристыковав к центральному модулю последний, четвертый блок. Питерс не верил, что они занимаются только научными исследованиями -- на кой черт им тогда такая большая станция! -- и с удовольствием вспомнил, что сегодня "Медуза" заработает вновь.
Питерс не любил русских. Его дед, которому когда-то повезло во время золотой лихорадки на Аляске, вложил деньги в акции одного американского треста в России. Сначала дела шли прекрасно, и дед, поселившись во флоридском отеле, отогревал промерзшие на Аляске суставы и откладывал кое-что с получаемых дивидендов на черный день. И этот черный день наступил -- в России произошла революция. Трест лопнул, а вместе с ним лопнули и радужные надежды старого Питерса. Поэтому Питерс-внук всю жизнь считал, что во всех его несчастьях виноваты русские, поэтому и пошел служить в ВВС, поэтому ни секунды не раздумывал, когда ему предложили сменить штурвал самолета на рычаги управления космическим кораблем. И поэтому же он согласился возглавить проект "Медуза".
Прошло уже три года с того дня, когда Зомби-младший вызвал для тайного разговора полковника Таунсенда -- своего племянника, служившего в контрразведке и имевшего широкие связи в Пентагоне. Лучи сна или "с-лучи", как их теперь называли в секретных документах, нечаянное открытие Джимми Макнила, оказались для Зомби золотым дном. Когда лабораторные опыты показали, что эти лучи даже при очень малой интенсивности вызывают глубокий сон, сонливость от которого не проходит даже спустя многие часы после пробуждения, военные специалисты ухватились за них, как за эффективное оружие холодной войны.
-- Представьте себе, джентльмены,-- говорил полковник Таунсенд на сверхсекретном совещании в Пентагоне,-- какие потрясающие возможности предоставляют нам с-лучи! Дешевая и портативная установка, подвешенная в космосе над городом, может вызвать у всего его населения хроническую сонливость. А это означает, что рабочие у станков не сделают и половины нормы, ученики школ и студенты не освоят того, что им объясняли, сонные водители совершат массу аварий. И это лишь самые очевидные последствия. К чему же приведет массовое и постоянное облучение вражеской территории, мы даже не можем представить. Короче, джентльмены, с-лучи -- это смертельный удар в сердце Советов. Он остановит промышленность, усыпит научную мысль и превратит подрастающее поколение в вечно сонных бездельников и тунеядцев. После нескольких лет широкомасштабного воздействия наших лучей их можно будет взять буквально голыми руками!
Вспомнив эти слова Таунсенда, Питерс, который тоже был на том совещании, злорадно усмехнулся, допил кофе и застегнул пуговицы на воротнике мундира полковника космических ВВС. Ему было плевать на то, что "Зомби и сын" сорвала с военного ведомства, а значит, и вытянула из карманов налогоплательщиков не один миллион. Главным для него было то, что он направлялся сейчас на боевую позицию. Он, полковник Питерс, уже ведет тайную, невидимую, но от этого не менее опасную войну!
Он открыл люк своей каюты и, цепляясь за поручни, проплыл по коридорчику в боевую рубку. Капитан Джемисон сидел в кресле вахтенного офицера, пристегнутый к нему эластичными ремнями, и сосредоточенно наблюдал за приборами на пульте. Прямо перед ним располагалась панель управления установкой "Медуза". Питерс с удовлетворением отметил, что индикатор состояния энергетических батарей установки показывает стопроцентный заряд.
-- "Медуза" готова, Джефф?-- спросил Питерс, взглянув на часы. До расчетного времени включения оставалось шестнадцать минут.
-- Все готово, сэр. Разрешите начать ориентацию излучателя?
-- Начинайте,-- бросил Питерс, усаживаясь рядом и также пристегиваясь.-- Пусть русские спят спокойно.
-- Мертвым сном, сэр,-- поддержал шутку Джемисон, и оба рассмеялись.
Летящий рядом со станцией наблюдатель мог бы заметить, как медленно, точно нащупывая цель, развернулся гигантский конус излучателя с-лучей. Но никто, кроме нажавшего кнопку полковника, не смог бы сказать, в какой момент из него рванулся невидимый смертельный поток.
Глава 6. Задание правительства
Машина остановилась у высокого здания на Лубянке. Там ученых уже ждали, и стройный подтянутый лейтенант тут же проводил их в нужный кабинет.
Хозяин кабинета -- моложавый генерал с проницательными, но добрыми глазами -- встретил их у двери и протянул руку.
-- Здравствуйте, Михаил Андреевич! Здравствуйте, товарищ Степанов! Рад видеть вас. Рассказывайте, что вас привело к нам.
Коротко и ясно изложил старый академик свои подозрения насчет последних событий. Генерал сразу же оценил важность этого заявления, и его крепкая рука взялась за трубку телефона правительственной связи. Доклад вождю был недолгим. Вытянувшись в струнку, чекист выслушал приказ правительства, и лишь после этого повернулся к ученым.
-- Товарищи! Правительство выражает вам благодарность за проявленную бдительность. Для проверки вашего предположения в логово врага будут направлены наши люди. Однако, учитывая научную сторону вопроса, с ними должен будет направиться кто-нибудь из вашего института. Короче, нам нужен консультант. Разумеется, все это, в том числе и наш разговор, необходимо сохранить в тайне.
Не дожидаясь, пока генерал закончит, Степанов встал и негромко произнес:
-- Можно мне?
Генерал смерил его своим проницательным взглядом и остался доволен.
-- Да. Это станет наилучшим решением.
-- Спасибо, товарищ генерал!
Молодой ассистент сиял, как именинник. Его пламенное сердце тянулось туда, где было опаснее всего, и где он смог бы принести наибольшую пользу.
Гордость ощутил Михаил Андреевич за своего любимого ученика. Не зря воспитывал он его в духе великих борцов за свободу. Не подвел молодой аспирант в час испытания. И он, Богатырев, не подведет. Все свои силы, весь могучий интеллект бросит академик на борьбу со зловещей опасностью, и уже сейчас в его сердце зрела уверенность в нашей победе.
Воистину, ничто не сломит советского человека!
Глава 7. В семье не без урода
Крадучись, боясь каждого шороха, идет по улице инженер Иван Семенович Заклинкин. Еще совсем недавно казался он обычным молодым человеком, не хуже и не лучше других...
Но "казаться" -- еще не значит "быть"!
Нет особой нужды останавливаться на том темном и грязном пути, которым шел в своей презренной жизни этот выродок, "инженер" Заклинкин, выходец из семьи, протащившей из прошлого в настоящее отрыжки мещанства, жадности и эгоизма. Здесь были и растрата общественных денег, и дезертирство из армии, и подделка диплома, и еще бесконечное множество неблаговидных дел и делишек, а больше всего -- стремление "хорошо пожить" не работая. Все это и привело Заклинкина к предательству. Он очень легко попал в цепкие лапы иностранной разведки, которая, впрочем, олицетворялась для него в одном "друге-иностранце", работавшем в американском посольстве под видом девятого секретаря -- Джоне Ланкастере.
На первом этапе этого знакомства Заклинкин собирал сплетни, анекдоты и слухи, и уже научился сам выдумывать то, что, как ему казалось, должно было понравиться любезному и щедрому иностранцу. Но коготок увяз прочно, и пришлось вскоре Ване с головой окунуться в дела рискованные и опасные. И с этом скоро сжился Заклинкин, потому что на месте совести был у него кошелек с деньгами.
И вот уже сидит он одиноко за столиком в ресторане. Сонный, как и большинство москвичей в эти дни, официант неторопливо приносит заказ -- знаменитую русскую водку и аппетитную закуску: парочку хрустящих соленых огурцов. Не успел Заклинкин выпить, как в зал вялой разболтанной походкой, характерной для живущих на загнивающем Западе, вошел Джон Ланкастер, и как бы случайно сел рядом. Со вкусом затянулся поганый наемник капитала "Казбеком" -- русский табак, как известно, лучший в мире, и тоже неторопливо опрокинул стопку водки.
А уже через пять минут за столиком тихо звучала спокойная беседа, и ни у кого из окружающих не могло возникнуть даже малейшего подозрения -- ведь не привык русский человек пить один, и легко сходится за бутылкой с любым незнакомцем.
Но не наши речи звучали за столиком. Ланкастер давал своему агенту новое задание -- собирать материалы о случаях массовой сонливости москвичей, по возможности с указанием точного времени и последствий для производства.
-- Только постарайтесь не спать по ночам, иначе тоже будете сонливым,-- втолковывает Джон Заклинкину, и в ответ на недоуменный взгляд инженера поясняет:-- Отсыпайтесь днем. Наконец-то у нас появилось новое оружие. Скоро большевики так и не смогут проснуться. И тогда... тогда у вас, тезка, наступит райская жизнь. Смените имя на Джона, купите дом где-нибудь в Чикаго, и будет у вас много женщин и машин. Недолго осталось ждать. А пока надлежит выполнять все мои приказы.
Заклинкин согласно кивает. Он готов на любую подлость, и плевать ему и на Родину, и на свой народ.
Редки у нас не то что негодяи, но и просто плохие люди, но, к сожалению, иногда встречаются и Заклинкины. Один на миллион, но бывают...
Но все они рано или поздно получают по заслугам.
Глава 8. В океане
Могучий теплоход разрезает волны Атлантики. На палубе стоит Виктор Иванович и думает. Два чувства господствуют в его душе. Как и каждому советскому человеку, интересно ему побывать за границей, хотя очень многое знает Степанов о мрачном капиталистическом государстве. Знает он о бедственном положении трудящихся масс, угнетаемых алчными капиталистами, о резких контрастах между роскошью немногих и нищетой большинства, знает и о мутных потоках клеветы, льющихся из-за океана на советскую страну. И поэтому второе чувство -стремление выполнить приказ партии и правительства -- гораздо сильнее в душе молодого ученого. Мысли Виктора Ивановича переносятся на его спутника и командира -- потомственного чекиста Епифана Матвеевича Чекалина.
Это настоящий советский человек, скромный, сильный, преданный своему делу. Во всей его внешности есть что-то располагающее. Широкие плечи, сильные руки, проницательные, но добрые глаза майора говорят о многом. Не раз уже Епифан Матвеевич выполнял различные задания за рубежом, не один десяток врагов народа он обезвредил и на территории нашей страны, был несколько раз ранен, неоднократно награжден, хотя работа и не позволяет ему носить ордена. Как с равным беседует майор с Виктором Ивановичем, тактично и неназойливо учит его азам нелегкой чекистской работы.
И крепнет в сердце Виктора Ивановича уверенность в их полной победе над кознями врагов. Нет и не может быть на службе у капитала таких мужественных и мудрых людей, как Епифан Матвеевич! Не может трусливый наемник буржуазии победить свободного советского человека!
Спокойно смотрит Виктор Иванович вдаль, и не терпится ему поскорее заняться делом.
А теплоход летит по волнам могучей птицей, и нет такой силы, которая остановит его.
Глава 9. Счастливая встреча
Уже смеркалось, когда Виктор Иванович Степанов, получив напутствие майора Чекалина, вышел из отеля вдохнуть воздуха, напоенного ароматом капиталистического разложения.
-- Сходи, Виктор, прогуляйся. Потому будет не до прогулок, начнется работа,-- сказал ему майор.-- Да пооботрись немного, а то слишком в глаза кидаешься, сразу видно, что приезжий,-добавил он, с сомнением разглядывая его лучший костюм, купленный в Москве перед отъездом. Сам же Епифан Матвеевич был человеком бывалым, в Америке со спецзаданиями оказывался не раз, и чувствовал себя здесь уверенно.-- Инструктаж помнишь?-спросил он.-- Спецфразу не забыл?
Виктор хорошо помнил кабинет с дубовыми панелями на стенах, широкоплечего сотрудника с усталым, но проницательным взглядом, и все, что тот говорил в последний вечер:
-- Пусть вас, Виктор Иванович, не вводит в заблуждение та жизнь, которую вы увидите. Это не наша жизнь. Помните, что это лишь саван, которым прикрыт разлагающийся труп капитализма. Главное, в любых ситуациях, всегда и везде помните, что вы советский человек, и тогда вас ничем не удивишь и не обманешь. Все указания майора Чекалина исполняйте, как боевой приказ. А главное -- не поддавайтесь на провокации. Уверен, что распознать их вам поможет ваше классовое чутье.
Еще многое было сказано и твердо усвоено, и теперь, когда Виктор Иванович несколько скованной походкой шагал по вечернему Бродвею, ослепительно сверкающему огнями нахальных реклам, он был начеку. Внезапно взгляд его привлекла огромная, в полстены, реклама, на которой приличного вида джентльмен жадно впивался зубами во что-то длинное и продолговатое, а над ним мигала и горела разноцветная надпись: "Только в закусочных Грызли вы в любое время суток сможете съесть горячую собаку!" "Чем только народ кормят,"-- подумал Виктор Иванович, содрогнувшись, и тут же вспомнил, что обедал уже давно, и самое время поужинать. Он повертел головой, отыскивая вывеску ресторана, и наткнулся на мигающую надпись "Закусочная Грызли".
Виктор в сердцах сплюнул, и тут насыщенный бензиновой гарью воздух донес до него аппетитный запах. Обернувшись, он увидел небольшой ресторанчик, на дверях которого было написано: "Итальянский ресторан. Джузеппе Маккарони". Подозрительно рассмотрев сидящих за столиками посетителей на предмет обнаружения горячих собак или еще какой гадости, он с облегчением увидел, что те уплетают длинные тонкие макароны и какие-то ватрушки с непонятной начинкой. Через десять минут он уже пытался намотать на вилку полуметровые спагетти, политые острым соусом, и заедал их пиццей.
Подкрепившись, он пошел дальше, уже с другим настроением разглядывая витрины и афиши кинотеатров с полуобнаженными красотками, и прислушиваясь к пошлым звукам джаза, доносящимся из-за дверей варьете. "Красиво разлагаются, даже посмотреть приятно,"-- мелькнула было мысль, но он вспомнил инструктаж, и недостойная мысль трусливо юркнула на задворки подсознания.
Тут он почувствовал, что острый соус, которым были политы спагетти, вызвал у него сильную жажду, и решил, что неплохо бы выпить чего-нибудь прохладительного. Увидев неподалеку бар, он направился к двери, стараясь не смотреть на прогуливающуюся возле входа размалеванную красотку, один вид которой вызывал у него, как у сознательного человека, только отвращение.
-- О, мой бэби,-- проворковала красотка, раскрывая объятия, когда он попытался прошмыгнуть мимо нее в бар.-- Я тебя так долго ждала. Пойдем, выпьем чего-нибудь.
"Провокация,"-- мелькнуло в голову Виктора Ивановича. Он вспомнил инструктаж, спецфразу, которую ему дали заучить для подобных случаев, и, твердо посмотрев на красотку, произнес:
-- Руссо. Руссо туристо. Облико морале.
Он и сам не знал, что означает эта фраза, но с удовлетворением отметил, что красотка взвизгнула и шарахнулась в сторону. Он уже собрался открыть дверь, но тут сзади на его плечо легла тяжелая рука. Виктор Иванович обернулся. Перед ним стоял полисмен.
-- Что ты ей сказал?-- спросил он, с подозрением разглядывая Виктора Ивановича и поигрывая тяжелой резиновой дубинкой. Собрав все мужество и вспоминая на всякий случай адрес советского посольства, он повторил спецфразу.
Лицо полисмена прояснилось, он легонько похлопал Виктора по плечу и подтолкнул к дверям бара.
-- Все о'кей, парень. Сходи, выпей. Это как раз то, что тебе надо.
Виктор Иванович уже открыл дверь бара, но тут увидел, что полисмен подошел к девице и начал ей что-то шептать на ухо. Все фразу он не расслышал, до него донеслось только: "псих, но тихий". Девица успокоилась, вынула из сумочки помаду и стала подводить губы, а полисмен шлепнул ее пониже спины и пошел на ближайший угол, помахивая дубинкой.
Самолюбие Виктора Ивановича было ущемлено. Бормоча под нос: "Я вам покажу "тихого"", он распахнул дверь, посторонился в проходе, чтобы пропустить вышибалу, волочащего за шкирку пьяного и орущего что-то непотребное посетителя, и решительно уселся за стойкой. Заказав джин, он осмотрелся.
Сидящий справа от него пьяненький дядя тщетно пытался попасть соломинкой в бокал с коктейлем. В углу целовалась парочка, на которую никто не обращал внимания. Слева сидел крепко подвыпивший всклокоченный молодой человек, и уныло водил огрызком карандаша по мокрой салфетке. Оторвавшись от этого увлекательного занятия, он грустно посмотрел на Виктора и громко икнул.
-- Знаешь, что я такой?-- вдруг спросил он ошарашенного Виктора.-- Я негодяй. И скотина. Я продался ему за проклятые доллары, ик. И теперь они все уснут. Все до единого. Я, и только я буду в этом виноват, ик.
-- Кто уснет?-- спросил Виктор.
-- Как кто? Русские. И будут спать, пока их не сожрут волки и медведи.
-- Какие волки?
-- Как это какие? Ты что, не знаешь, что у них по улицам бегают волки и жрут прохожих, а по ночам никто не выходит из дома?
-- Н-нет. Впервые слышу.-- И потрясенный Виктор сделал большой глоток из своего стакана.
-- Значит, дурак. И я дурак. З-зачем только я их из-зобрел, эти с-лучи? Скоро запустят в космос большой генератор, и всем русским конец. А я буду его проектировать... и з-запускать, ик. А м-маленький генератор уже работает... Т-только ты помалкивай, а т-то тут кругом русские ш-шпионы, ик!
Молодой человек умолк, глубоко и горько вздохнул, и опрокинул в рот содержимое своего стакана. Пустой стакан он аккуратно поставил в ряд с шестью другими, и захихикал.
-- Так ты совсем ничего не знаешь про русских... Ты заходи ко мне, я тебе расскажу.-- Он нацарапал на салфетке адрес и сунул ее в карман к Виктору.-- А мне п-пора.
Пошатываясь, он вышел из бара, а Виктор Иванович достал из кармана салфетку и остолбенел. На ней была схема генератора с-лучей!