- Здравствуй, Ванда! Как ты себя чувствуешь? - спросил он, подойдя к одной из бамбуковых кроватей.
- Не очень, Дик. Грудь болит - мочи нет, и даже виски, что дает мне доктор, не помогает.
Рак. Никакого болеутоляющего, кроме спиртного, а запасы его ограничены.
На следующей койке лежал человек с изуродованными, точно клешни, руками, и изогнутым в виде вопросительного знака позвоночником.
Артрит.
- Почему ты не дашь доку убить меня, Дик? Сам я еще Бог знает сколько промучаюсь. А он бы избавил меня от страданий.
- Как ты хочешь, чтобы он убил тебя? Утопил, пырнул ножом или дал по мозгам как следует?
- Если честно, Дик, я бы хотел, чтобы меня засунули в мешок и бросили в Реку.
- Мы подумаем, как тебе помочь.
Следующей пациенткой оказалась девушка в смирительной рубашке, сплетенной из стеблей травы. Волосы ее разметались по подушке, глаза были закрыты, губы беспокойно шевелились, произнося бессмысленные для всех, кроме нее, слова.
- Удалось тебе связаться с ее любовником? - спросил Уинтерс.
- Один из моих агентов нашел его на берегу Реки, милях в пятистах отсюда.
- Что он сказал?
- Он не вернется к ней. Женщина, с которой он живет сейчас, нравится ему гораздо больше.
- Он единственный, кто в силах спасти эту девушку. Если он к ней вернется, она, возможно, выкарабкается.
- Не надейся. Он говорит, что не хочет быть привязанным к женщине, которую не любит.
Блэк задумчиво уставился на искаженное мукой лицо и подумал о Филлис. Как она отреагирует, если он скажет, что больше не любит ее?
- Ну что ж, - сказал Уинтерс, - я не могу его винить. С какой стати он должен жить с ней против собственной воли? А если она свихнулась, так сама и виновата. Он, в конце концов, не врач. У него своя жизнь. Но я хотел бы, чтобы он появился хоть ненадолго и попробовал поговорить с ней. Тогда я мог бы попытаться вытащить ее из тьмы. Мне не терпится опробовать новые способы, которые продемонстрировал мне Чарбрасс.
- Чарбрасс?
- Вот именно. Великий молчальник. Я был благодарен ему, когда он показал мне поразительно эффективную терапевтическую методику двадцать первого века, по сравнению с которой все, что я когда-либо слышал, выглядит абсолютно примитивным. Но в то же время мне ужасно хотелось наподдать ему по загорелым ягодицам за то, что он так долго молчал.
"Бога ради, приятель! - говорю я ему. - Мы с вами знакомы шесть лет, и вы прекрасно знаете, как мне отчаянно нужны эффективные методы лечения! И тем не менее вы до сих пор держали язык на замке. Почему?"
А он отвечает в этакой своей ленивой манере, полуприкрыв глаза: "Но, док, вы же меня не спрашивали!"
- Вообще-то он инженер. Возможно, он не считал себя большим специалистом по врачебной части?
- Он говорит, что обладает дилетантскими познаниями. Но они значительно превосходят все, чему меня когда-то учили.
Блэк пристально посмотрел на девушку.
- Скажи, а на Земле она не была душевнобольной?
- Была. Она скончалась в психушке. Но здесь проснулась совершенно нормальной.
- Те, кто ее воскресил, заодно и вылечили.
- Да, как вылечили и все прочие болезни, соматического происхождения и психосоматического. Они исчезли, по крайней мере временно.
- Знаешь, - промолвил Блэк, - странная вещь, но идиоты в долине не воскресли.
- И дети до пяти лет тоже. А женщины, умершие на Земле беременными, пробудились с пустыми чревами.
- Куда же подевались идиоты, дети и эмбрионы?
- Ты меня спрашиваешь? - откликнулся Уинтерс. - Это одна из загадок долины. Если начнешь слишком сильно ломать над ними голову, то в конце концов либо сопьешься, что довольно сложно из-за ограниченного количества спиртного, либо свихнешься, как эта бедная девчушка.
- Похоже, облегчить ее страдания можно только с помощью эвтаназии.
- Да. Она проснется где-то в другом месте, здоровенькая и готовая начать все с начала.
Блэк взглянул на человека, скрюченного артритом.
- Думаешь, методика Чарбрасса ему поможет?
- Я хочу попробовать. А что?
- Ну, я собираюсь поставить вопрос об эвтаназии неизлечимо больных перед Общим советом. Глупо заставлять людей мучиться.
Уинтерс потер ладони, просияв насмешливой улыбкой.
- О, тогда для меня настанет райская жизнь! Быстренько похороню свои ошибки - и буду лечить только сломанные ноги да зубы дергать. Кстати, и времени на рыбалку будет больше. О, счастливая долина, где врач может исцелять своих пациентов умерщвлением! Жаль, что так не было принято на Земле.
Блэк рассмеялся, а затем рассказал врачу о Гольдберге и попросил избавить одержимого от его мании.
- Насколько я понял, в свое время он был довольно известным комическим актером. Если тебе удастся исправить этот сдвиг в его мозгах, он станет ценным приобретением для нашей обители. Певцы, шуты и жонглеры нам нужнее химиков или профессоров английской филологии.
- Да, - кивнул Уинтерс, - лишенные бумаги и пишущих машинок, люди снова повернулись к Слову. Хороший рассказчик ценится на вес золота - вернее, ценился бы, если бы тут водилось золото. Что ни говори, а в этом мире, скудном на развлечения, даже второсортный водевиль - целое событие.
- Короче, постарайся как-нибудь помочь ему, ладно?
Блэк повернулся, но Уинтерс схватил его за рукав.
- Погоди минутку, Дик. Хочу тебя кое с кем познакомить. Вновь воскрешенная - появилась на Базарной площади сегодня утром. Я пристроил ее в комнату в Замке, пускай потом сама решает, где ей поселиться. Она выразила желание поработать в больнице уборщицей, пока не подыщет занятие поинтереснее. Долго ждать ей, впрочем, не придется.
Уинтерс закурил сигарету и со смаком выпустил дым, сияя голубыми глазками.
- Да, долго ждать ей не придется, потому что любой мужчина будет рад поселить ее в своей хижине. Ах, что за штучка, Дик! Сексуальность из нее так и прет. Порода! Настоящая женщина, можешь мне поверить… А вот и она. Анн де Сельно собственной персоной.
Доктор сложил ладони трубочкой, протрубил: "тра-та-та-та!" и поклонился.
Глава 7
Анн де Сельно оказалась невысокой и женственно округлой. Изумительной красоты каштановые волосы, круглое лицо, блестящая загорелая кожа, щеки и припухлые губы ярки от природы, на подбородке - небольшая, но притягивающая взоры ямочка. И огромные глазищи с черными, как омут, радужками. В них искрился насмешливый огонь, сжигавший вас дотла.
Не классическая красавица, она была одной из тех женщин, чью прелесть не в состоянии уловить ни пленка, ни кисть. Эти неуклюжие инструменты способны запечатлеть лишь скучную плоть. Напиши кто-то портрет Анн, и вы увидели бы довольно среднее, почти невзрачное лицо. Только проницательный взгляд и острый слух могли подсказать вам, какая редкая птица залетела в ваши края.
Блэк был очарован ею буквально в первый же миг. Не желая расставаться с ней, он продолжал ее слушать и отвечать. Анн засыпала его вопросами о Телеме, он же, в свою очередь, спросил, как она умерла. Это был обычный вопрос; все воскрешенные любили поговорить о своей смерти: кто совершенно спокойно, а кто в трагических тонах, в зависимости от натуры.
- О-ла-ла! - сказала Анн. - Я так рада, что вырвалась оттуда. Там было слишком много мрачных мужчин. У них никогда не хватало времени поболтать и посмеяться - взоры исподлобья, проклятия сквозь зубы и вечная резня направо и налево. Нет, это не для меня.
Анн была кем-то вроде Елены Троянской. Подруга самозваного короля, захватившего власть над группой французов семнадцатого столетия, она сбежала с заезжим принцем, жившим выше по течению Реки. Между двумя странами разразилась война. А в перерывах между боями премьер-министр и генерал занимались любовью с Анн за спиной у принца. Министр вынашивал планы убийства; генерал собирался прикончить принца и министра и сделать Анн своей официальной возлюбленной.
- И что же с ними случилось?
- О, я ужасно устала от этих неуклюжих зануд, которые требовали от меня клятв в вечной любви - как будто на свете бывает такая штука! Ну, я и удрала с оперным певцом, баритоном. Обожаю баритоны, знаете ли. Они на меня действуют куда сильнее, чем теноры и басы. Но нас поймали, и генерал задушил меня собственными руками.
Анн провела рукой по золотистой округлой шее и добавила:
- Слава Богу, что следов насилия при воскрешении не остается.
- Да уж! - рассмеялся Блэк. - Грех портить такое совершенство!
- Благодарю вас, месье Блэк. - Анн пристально взглянула на него: - Вы один из самых безобразных мужчин, каких я видала! О, не вздрагивайте, пожалуйста. Вообще-то это комплимент. Вы безобразны, но очень привлекательны. Точно гибрид дьявола с богом. Вы пугаете меня - то есть пугали бы, будь я способна бояться мужчины, - и в то же время притягиваете почти неотразимо… если можно так сказать. У вас, конечно же, есть подруга?
- Филлис Макбейн. Я вас познакомлю.
- Хорошо. Я должна увидеть женщину, у которой собираюсь отбить мужчину.
- Вы довольно откровенны.
- А почему бы и нет? Я даже на Земле редко лицемерила. А здесь так и вовсе нет причины лгать. Впервые воскреснув в долине, я пережила приступ ужаса - ведь я высмеивала идею загробной жизни, а в мое время богохульников сжигали на кострах, если вы помните…
- …не в вашей стране, мадам, - сказал Блэк.
- Верно, однако риск все-таки был. Но, как я уже сказала, когда я попривыкла к жизни в долине, которая с первого взгляда показалась мне такой убогой и нищей, то поняла, что в каком-то смысле здешняя жизнь гораздо богаче земной, и решила, воспользовавшись этим преимуществом, делать все, что захочу.
- В таком случае, добро пожаловать в Телем, тут вам самое место, - поклонился Блэк.
- Вы правы, месье. Только не забывайте: я говорю что хочу и делаю что хочу. Должна признать, это не раз доводило меня до беды, правда исключительно оттого, что мужчины принимали все слишком всерьез. Например, я сказала Жан-Жаку: мы будем любить друг друга какое-то время, а потом ты мне надоешь. В ответ он заявил, что убьет меня. После чего я тут же его разлюбила. Однако убил меня не он, а его генерал. Надо сказать, пока он меня душил, я успела дать ему сдачи, месье Блэк. Я пнула его по les poires, и он на время отпустил мою шею. Но потом очухался и довел дело до конца. Очевидно, успешно, иначе бы меня здесь не было.
- Мы у генерала в долгу, - произнес Блэк. - Его потеря стала нашей находкой.
Анн поблагодарила его и снова начала задавать вопросы.
Блэк рассказал ей о Розыскном Агентстве, распространившем свои филиалы уже на три тысячи миль вверх и вниз по Реке, о том, какую сигнальную систему он установил, чтобы получать известия от агентов, а также о своей надежде с помощью агентства сплотить всю англоговорящую часть населения долины.
- О! - воскликнула француженка. - Значит, вы надеетесь, что однажды ваше РА превратится в РАЙ!
- Pas exactment, мадемуазель, - рассмеялся Блэк. - Здесь не будет ни богов, ни ангелов. Люди возьмут управление страной в свои руки. И это будет самое демократическое правление на свете.
- Ах, месье, вы же не дурак! Вы и вправду верите, что толпа способна управлять собой?
- Здесь - да. Это вам не Земля. В нашем распоряжении целая вечность, чтобы исправлять свои ошибки.
- Или наделать новых.
- Верно, однако население здесь, в долине, потенциально стабильное. У нас нет стариков, слабосильных, неприспособленных. Наши мозги, в принципе, должны со временем сделаться столь же гибкими, как вены и артерии. Нам не нужно воспитывать детей, передавать им свой жизненный опыт и пытаться уберечь от наших же промахов.
Здесь каждый человек стареет только в смысле опыта. И, естественно, повторяя одни и те же ошибки вновь и вновь, в конце концов чему-нибудь да научится.
- Месье выглядит прожженным циником, но в душе он идеалист. У него гораздо больше веры в способность людей учиться на собственных ошибках, нежели я предполагала. Что касается меня - mon Dieu! Я думаю, что человеческая глупость безмернее вечности. Человек скорее позволит разорвать на мелкие кусочки самого себя, чем свои идеи или предрассудки. Он будет стоять за них насмерть - и погибать тысячу раз, а потом воскресать тысячу и один раз, но с пути своих предков не свернет.
- Надеюсь, вы ошибаетесь, мадемуазель. Вы видите мир в черном цвете.
- Но это и ваш цвет. Вы же король Ричард!
- Я все-таки не такой Ричард, как у Шекспира.
Они помолчали, а потом Блэк заговорил, поддавшись искушению, которого не мог и не хотел побороть:
- Сегодня я собираюсь проверить заставу, охраняющую проход к руднику. Может, составите мне компанию? С гор открывается чудный вид на Телем, и я расскажу вам, чего мы добились и о чем мечтаем.
- С удовольствием, месье.
- Тогда жду вас на северо-западном углу Базарной площади. В полдень.
Выйдя из больницы, Блэк не спрашивал себя, с какой стати так внезапно пригласил эту женщину. Он отдавал себе отчет в том, что с ним происходит. Такое же чувство вызывали у него в первые годы совместной жизни Изабель и Филлис.
А теперь - Анн.
И тут Блэк увидел Филлис, которая стояла в дверях и, очевидно, наблюдала за ним какое-то время. Заметив, что он ее увидел, Филлис перестала хмуриться и спросила:
- У тебя здесь еще дела или возвращаемся в агентство?
Блэк обернулся в поисках Анн, чтобы представить ее, но та испарилась. Он почувствовал облегчение.
- Пойдем.
Когда они вошли в кабинет Блэка, Филлис спросила его, кто эта женщина. Он рассказал.
- Интригующая история. Она красива?
- Ты же видела ее.
- Я имею в виду - на твой взгляд.
- Она привлекательна, но в Телеме найдется немало женщин красивее нее.
- По-моему, она слишком толстая.
- Хм-м. Скорее, пышная - но если прибавит хоть фунт, то и впрямь станет грузноватой.
- Но она никогда не прибавит?
- Откуда мне знать?
- У тебя острый глаз на такие вещи.
- Я мужчина. И, естественно, неравнодушен к женским прелестям.
- Она остроумна?
- Да.
- И смешлива?
- Да.
- Ярко выраженная личность?
- Да.
- Выделяется в толпе?
- Ни разу не видел ее в толпе, но думаю, что выделяется.
Блэк уселся за стол.
Филлис опустилась на свой стул.
- По-моему, я что-то слышала об этой Анн де Сельно, - протянула она. - Или читала.
- Возможно. - Блэк закурил сигарету. - Она жила в конце семнадцатого - начале восемнадцатого века. Имела репутацию женщины остроумной, страстной и была хозяйкой одного из самых знаменитых французских салонов того времени.
Услыхав его последние слова, Филлис выпрямилась на стуле.
- Ну да, вспомнила! У нее было столько любовников, что биографы сбились с ног, пытаясь их сосчитать. Проститутка, хотя и высокого пошиба.
- Вряд ли. Она никогда не дарила своей благосклонностью тех, кто ей не нравился. А если и принимала подарки, то они не влияли на ее расположение к дарителю.
- И все-таки она проститутка.
- Ты сегодня довольно сурова в своих суждениях, Филлис. Это на тебя не похоже.
- Она мне не нравится.
- Ты с ней даже не знакома.
- Я видела, какое впечатление она произвела на тебя. С меня этого достаточно.
Блэк уставился своими черными глазами прямо в ее голубые.
- Бога ради, Дик, не смотри на меня так! - поежилась Филлис. - Возможно, я к ней несправедлива. Но с тобой что-то произошло. Я это чувствую. Такое странное выражение лица я видела у тебя только однажды - в день, когда мы встретились. Ты помнишь его?
- День? Или выражение?
Филлис попыталась улыбнуться; улыбка, тронув самые края губ, тут же исчезла.
- День, дурачок! Это было после большого сражения с бандой собирателей граалей, которая властвовала на этом берегу. Ты только что убил их главаря - странно, но я даже не помню его имени - камнем. Долбанул ему по черепу, помнишь? А я держала его за ноги, пока ты, оседлав его, не расквасил ему вдребезги всю физиономию. Это должно было меня ужаснуть, но я только радовалась, что подонок отдал концы.
А когда ты встал, весь в крови, и в поту, и в грязи, но с демонической улыбкой, такой смуглый и свирепый, я влюбилась с первого взгляда. Ты посмотрел на меня - с тем самым странным выражением - и я поняла, что буду спать с тобой сегодня же ночью и множество ночей подряд.
Конечно, это было очень романтическое и безрассудное чувство. Ты мог оказаться таким же тираном и бандитом, как тот, кого ты убил. Но ты был другим. И даже когда будни смыли с тебя героическую позолоту и ореол славы, любовь моя не потускнела. Она стала еще сильнее, потому что я любила тебя как мужчину, а не как легендарного героя.
- Я не слепой, Фил, - сказал Блэк. - Я вижу, к чему ты клонишь. Ты взываешь к моим чувствам, напоминая о прожитых вместе годах. Странно, ведь ты никогда раньше этого не делала. Я встречал других женщин, очаровательных женщин, которые не скрывали своих желаний. Я запросто мог переспать с любой из них, зная, что ты все равно меня не бросишь, что наша жизнь, пусть даже не такая, как прежде, не превратится в ад. Но я отвергал этих женщин, поскольку понимал, что они не могут дать мне ничего лучшего, чем ты, за исключением, пожалуй, новизны. Я думал, наше взаимопонимание слишком ценно и редко, чтобы лишиться его из-за одной бурной ночи. И ты тоже, насколько я знаю, хранила мне верность все эти двенадцать лет. Так с какой же стати мне менять столь прочное чувство на нечто мимолетное?
Я и не менял. Мне казалось, мы прекрасно понимаем друг друга. Как вдруг появляется женщина, с которой я поболтал пару минут, женщина, с которой ты даже не знакома, и ты начинаешь говорить такие вещи, будто мы на грани разрыва, будто я страстно влюблен и выкидываю тебя из своей хижины. Впервые в жизни ты устроила мне сцену ревности.
Серо-голубые глаза Филлис предательски заблестели. Она чуть не плакала.
- Мне удалось удержать тебя так долго именно потому, что я не ворчала, не цеплялась к тебе и не ревновала. Ты прав: я приняла бы тебя, даже если бы ты загулял на пару ночей. Те женщины могли быть искусны в постели, но я не боялась потерять тебя совсем. Они не сумели бы тебя удержать.
Но Анн де Сельно - другое дело. Я видела твое лицо. Ты смотрел на нее, как завороженный.
- Не думаю, - сухо отозвался Блэк. - Завораживают чудеса или святые, а она не святая. Отнюдь.
- Это я и сама вижу! - крикнула Филлис. - Но я не собираюсь обсуждать ее нравственность. Ты начнешь презирать меня, а кончится все тем, что я сама запрезираю себя за ханжество.
Она поколебалась немного, но не выдержала:
- Дик, я знаю, что веду себя глупо. Ты терпеть не можешь истерик, и я сама их ненавижу. Но сейчас я просто не в силах с собой совладать.