Она проснулась от криков Ларена. Принявшись укачивать малыша, Яттмур поднялась на ноги и выглянула наружу. Снаружи царила небывалая тьма, доселе невиданная ею. Дождь на время прекратился; теперь вокруг грохотал гром, прокатываясь меж облаками и землей, словно бы ища выход. Толстопузые и острозубы, которые спали все вместе, сгрудившись в кучу, тоже проснулись от раскатов грозы. Голова Яттмур раскалывалась от боли и она подумала: "Я никогда не смогу заснуть под этот грохот". Но через мгновение она снова улеглась и, устроив Ларена, закрыла глаза и уснула.
В следующий раз, когда она проснулась, ее разбудили острозубые. Собирая свои пожитки и готовясь выбираться из пещеры, они возбужденно перелаивались.
Ларен еще спал. Оставив сына лежать на куче сухой листвы, Яттмур подошла к выходу из пещеры, чтобы увидеть что происходит. Выглянув наружу, она тут же отпрянула назад, так как почти в упор уставилась на ужасную маску на голове одного из острозубых. Для того чтобы защитить свои головы от дождя, который уже снова лил изо всех сил, острозубые облачились в шлемы, вырезанные из того же сорта наростов на камнях горы, из которых Яттмур смастерила горшки для приготовления пищи и мытья.
Из круглого нароста была удалена сердцевина, прорезаны дыры для глаз, носа и пасти. Однако наросты были слишком велики для покрытых мехом голов; при каждом движении острозубых их шлемы перекатывались из стороны в сторону, отчего острозубые становились похожими на сломанные куклы. Это, а также и то, что шлемы на головах острозубых были грубо размалеваны красками разных цветов, придавало им ужасно уродливый и даже устрашающий вид.
Как только Яттмур выскочила под дождь, острозубый прыжком преградил ей дорогу, как болванчик мотая своей деревянной головой.
– Аваффа-воу, тебе оставаться и спать в пещере для спанья, госпожа-мать. Сюда идут, ваф-авафа, из тьмы плохие, дурные, злые, которых мы, друзья, не любим. Мы будем кусаться и рвать и кусаться. Рррр, вафф, лучше тебе, аваффа-ваф, держаться подальше от глаз, ваффа, наших.
Выслушав рычание и взлаивания острозубого, смешанные с барабанной дробью дождя по его шлему, Яттмур рванулась из его цепкой руки.
– Почему я не могу остаться снаружи? – спросила она. – Неужели вы боитесь меня? Что тут происходит?
– Бери-тащи идут, авафф, сюда, чтобы схватить тебя! Гррр, пусть тогда поймают и схватят тебя!
Толкнув Яттмур, острозубый снова метнулся к своим товарищам. Со стуком сталкиваясь шлемами, рычащие существа метались вокруг своей волокуши, распределяя меж собой стрелы и луки. Рядом с ними стояло трио толстопузых, обнимая друг друга и утешая, и указывая руками вниз по склону.
Причиной волнения толстопузых была группа фигур, медленно бредущих в сторону пещеры. Поначалу, прищурив глаза и приглядевшись, сквозь струи дождя, она сумела разглядеть фигуры только в общих чертах; потом группа приблизилась и всего она насчитала три фигуры – кажущиеся ей странными, но что за странность в них она, она не могла бы объяснить ни за что в жизни. Острозубые, очевидно, знали, что им ожидать.
– Это бери-тащи, бери-тащи! Смертоносные бери-тащи! – кричали они, постепенно разъяряясь все больше и больше. Однако даже с точки зрения Яттмур бредущее под дождем странное трио имело вид совсем не зловещий. Тем не менее острозубые уже подпрыгивали от возбуждения; один или двое из них натягивали луки, выбирая цели сквозь колеблющуюся пелену льющегося дождя.
– Постойте! Не стреляйте в них! – закричала Яттмур. – Они не причинят нам зла!
– Это бери-тащи! Ты, ты, ваф, лучше молчи, госпожа, и тогда тебе точно никто не причинит зла! – ответствовали ей острозубые, и слова их было тяжело разобрать из-за возбуждения, в котором они пребывали. Один из острозубых, склонив голову в своем устрашающем шлеме, бросился на нее и сбил с ног, ударив шлемом в плечо. В страхе она вскочила на ноги и пустилась бежать, сперва не разбирая дороги, потом опомнившись и выбрав направление.
В одиночку она одна не могла совладать с острозубыми; но, возможно, это окажется по силам Грину и сморчку.
Вскрикивая и разбрызгивая из-под своих ног воду и грязь, она бежала обратно к пещере, где оставила Грина. Без раздумий она вбежала в пещеру.
Грин стоял вблизи входа в пещеру, прижавшись спиной к стене и наполовину скрытый в тени. Яттмур пробежала мимо него и прежде чем она заметила мужа во тьме, он начал надвигаться на нее.
Беспомощная от потрясения, она кричала не переставая, раскрыв широко рот и вытаращив при виде Грина глаза.
Поверхность сморчка потемнела и покрылась наростами, а кроме того, гриб разросся и сполз вниз, закрыв собой почти все лицо Грина. Когда Грин бросился на нее, его глаза маслянисто блеснули сквозь щели в плоти сморчка.
Яттмур упала на колени. От вида болезненных наростов на голове и плечах Грина у нее на мгновение сделалась совершенно пустой голова, и она ничего не смогла в этот момент предпринять, для того чтобы увернуться от рук Грина.
– О, Грин! – только и смогла слабо прохрипеть она.
Наклонившись, Грин неторопливо и уверенно взял рукой ее за волосы. Физическая боль вывела Яттмур из мгновенного ступора; все ее тело дрожало подобно склону горы под катящейся лавиной, однако способность мыслить вернулась к ней.
– Грин, этот сморчок хочет убить тебя? – прошептала она.
– Где ребенок? – глухим голосом потребовал ответа Грин. Приглушенный, голос Грина при этом приобрел и странную гулкость, как бы звон, от чего Яттмур сделалось еще более не по себе. – Что ты сделала с ребенком, Яттмур?
Пригнувшись и пытаясь вырваться, она ответила:
– Твой голос изменился, Грин. Это говоришь не ты, а сморчок. Что случилось с тобой? Ты знаешь, что я люблю тебя – скажи мне, что случилось, чтобы я смогла понять.
– Почему ты не принесла с собой ребенка?
– Ты больше не Грин. Сморчок каким-то образом сумел полностью овладеть тобой. Ты говоришь его голосом.
– Яттмур – мне нужен ребенок .
Она опять попыталась вырваться и подняться на ноги, но Грин не отпускал ее волосы, тогда она проговорила, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойней.
– Скажи мне, для чего тебе нужен Ларен?
– Ребенок принадлежит мне, и я хочу, чтобы он был со мной. Куда ты его дела?
Яттмур указала рукой в темную глубину пещеры.
– Не будь глупцом, Грин. Ларен лежит вон там, позади тебя, у дальней стены пещеры. Он спит.
Стоило Грину оглянуться, его внимание отвлеклось, и Яттмур вырвалась из его руки, нырнула под его локоть и бросилась бежать. Вскрикивая от страха, она выскочила под дождь.
И снова дождь бил ей в лицо, пытаясь загнать обратно в мир, из которого она только что бежала – вместе с тем устрашающий образ Грина, в лицо которому она смотрела лишь мгновение назад, так и не исчез из ее памяти, запечатлевшись там навеки. Оттуда, где она находилась, склон холма скрывал тройку странных пришельцев, которых острозубые назвали бери-тащи, но сами острозубые и трио толстопузых были отлично ей видны. И те и другие в неподвижности стояли рядом со своей волокушей, повернувшись к ней лицом, отвлеченные от своих дел ее криками.
Изо всех сил она бросилась бежать к острозубым, вопреки всякой логике довольная тем, что снова сможет быть с ними. Только оказавшись рядом с острозубыми и толстопузыми, она решилась оглянуться назад.
Появившись в проеме пещеры, Грин стоял и смотрел ей вслед. Постояв так немного, словно в нерешительности, он повернулся и скрылся в пещере. Острозубые тихо переговаривались меж собой, видимо приведенные в благоговейный трепет тем, что им довелось узреть. Моментально почувствовав, что из сложившегося положения можно извлечь выгоду, Яттмур указала на пещеру Грина и прокричала:
– Если вы не станете повиноваться мне, этот страшный человек с лицом из гриба выйдет оттуда и пожрет вас всех. Я хочу, чтобы мы с вами дождались, когда эти безобидные с виду люди подойдут сюда и вы не смели причинять им вред до тех пор, пока они не нападут первыми.
– Бери-тащи, в аффа-ваф, плохие! – хором ответили ей острозубые.
– Разве я не сказала вам, что человек-гриб придет и сожрет вас, уши, и хвосты, и мех и все-все!
Три фигуры, вышедшие из мрака и направляющиеся к горе, уже преодолели половину склона и были совсем близко. Идущие первыми были похожи на обыкновенных людей, только очень изможденных, хотя в колеблющемся свете, льющемся из туч, различить какие-то детали и сказать что-то с определенностью было невозможно. Самой необычной Яттмур показалась фигура, бредущая последней. Существо это, ступающее на двух ногах, выглядело выше ростом своих спутников и словно бы имело огромную голову. Некоторое время Яттмур казалось, что великан имеет две, одну под другой, головы, и хвост, и что руки его подняты вверх и сложены на верхней голове в замок. Но различить все это и сказать точно из-за мерцающего гало дождевых капель вокруг бредущих фигур пока было невозможно.
К величайшему разочарованию Яттмур, тройка незнакомцев внезапно остановилась. Она даже крикнула им, чтобы они не боялись ее и шли смело, но они не обратили на ее крики никакого внимания. Они застыли в неподвижности на склоне холма, с которого катили потоки воды – и неожиданно края одной из человеческих фигур сделались расплывчатыми, потом фигура стала прозрачной и исчезла совсем!
И острозубые и толстопузые, на которых угроза Яттмур, очевидно, произвела впечатление, стояли молча. Увидев как исчезла одна из фигур, они разом приглушенно загомонили, при этом казалось, что острозубые почти совсем не удивились.
– Что там случилось? – спросила Яттмур одного из толстопузых.
– Очень странная вещь сотворилась, милая нижняя госпожа! Несколько странных вещей! Сквозь хмарную сырость к нам идут две женщины-духа и страшный бери-тащи, на спине которого сидит под хмарной сыростью третий дух. Наши острозубые боги плачут от страшных мыслей, которые не дают им покоя в их головах!
Сказанное мало что прояснило для Яттмур. Внезапно, сильно разозлившись на толстопузых, она крикнула им:
– Скажите острозубым, чтобы они замолчали и вернулись обратно в пещеру. Я хочу встретить этих трех незнакомцев и поговорить с ними.
– Наши милые острозубые боги не станут делать то, что говоришь им ты, бесхвостая, – отозвался один из толстопузых, но Яттмур не обратила на него внимания.
Раскинув в стороны руки и раскрыв ладони, с тем чтобы продемонстрировать свои добрые намерения, она начала спускаться навстречу троице незнакомцев. Пока она спускалась вниз, дождь перешел в морось и закончился, хотя раскаты грома еще продолжали грохотать над ближними холмами. Теперь она могла разглядеть двух стоящих впереди нее созданий гораздо яснее – внезапно рядом с ними вновь появилось третье существо. Появившийся сначала расплывчатый образ медленно принял очертания, материализовавшись в худую женщину, повернувшуюся в сторону Яттмур с тем же выражением внимательного ожидания на лице, с которым смотрели на нее двое других ее спутников.
Испуганная этим появлением, происшедшим совсем близко от нее, Яттмур остановилась. В тот же миг массивная фигура двинулась к ней навстречу, подталкиваемая вперед двумя худощавыми женщинами.
– Создание, вышедшее из вечнозеленого мира, Содал-Йе из племени бери-тащи приветствует тебя словами истины. Ого, да ты достаточно разумна, чтобы понять, что тебе говорят!
Голос массивного существа, производимый могучей глоткой и обширными легкими, был богат по тембру и раскатист. Продвигаясь вперед под прикрытием могучего тела своего спутника, следом за великаном семенили две худые женщины. Приглядевшись, когда женщины подошли ближе, Яттмур отметила, что формой своего тела они полностью подтверждают свою принадлежность в роду человеческому, хотя и кажутся весьма недоразвитыми, поскольку выражение их лиц было лишено какого-либо признака мысли и шли они под дождем совершенно нагие, лишь богатая татуировка сплошь покрывала их тела.
Понимая, что от нее ждут какого-то ответа, Яттмур поклонилась и проговорила:
– Если ты пришел с миром, добро пожаловать на нашу гору.
Массивная фигура издала рев нечеловеческого торжества, триумфа и презрения.
– Эта гора никогда не была и не будет твоей, женщина! Эта гора, называющаяся среди местных дикарей Большой Склон, это куча грязи, камня и булыжников, она владеет тобой, а не ты ей! Земля не может принадлежать ни одному созданию, разумному или нет: все мы дети Земли!
– Ты неправильно понял то, что я сказала, – растерянно проговорила Яттмур. – Кто вы такие?
– У всего сказанного устами бывает два или более смыслов! – таков был дан ей ответ, но Яттмур больше не слушала бери-тащи; внезапный рев великана привел к тому, что за ее спиной началась какая-то возня. Оглянувшись, она увидела, что острозубые приготовляются выступить в путь, перекрикиваются друг с другом и толкаются, тащат вперед свою волокушу и устанавливают ее так, чтобы ее нос был направлен вниз со склона горы.
– Унесите нас с собой или позвольте нам весело бежать рядом с вашей милой волокушей! – кричали толстопузые, бросаясь то в одну, то в другую сторону и даже принимаясь кататься в грязи перед своими жестокими и жуткими богами. – Или, молим вас, убейте нас милой смертью, но только не бросайте здесь одних, а возьмите с собой бежать и ехать вместе прочь от этого Большого Склона. Заберите нас с этого Большого Склона от людей, которые так любят играть друг на дружке, и этих страшных бери-тащи! Заберите нас, заберите нас с собой, милые жестокие острозубые боги!
– Нет, нет и нет! Авва-гуф, уходите прочь, ползучие люди! Мы, острозубые, уходим одни, и скоро вернемся обратно, когда наступят тихие и спокойные времена! – кричали острозубые, подпрыгивая на месте.
Все пришло в движение. Прошло немного времени и, несмотря на их хаотические действия, волокуша наконец стронулась вниз с холма в нужном направлении, а вслед за волокушей бросились и сами острозубые, бегом спускаясь рядом и позади своих саней, подталкивая их при надобности и лаем и воем подбадривая себя и своих товарищей, вскакивая наверх волокуши, лихо перепрыгивая через нее, пронзительно крича, гортанно переговариваясь, снимая с головы и подбрасывая вверх свои вырезанные из дерева шлемы, переезжая на скорости рытвины и колдобины, все время держа направление к темной долине внизу.
Залившись цветистыми причитаниями о своем несчастье, брошенная на горе троица толстопузых развернулась и отправилась обратно к пещере, потеряв всякий интерес в пришельцам. Как только крики и гиканье острозубых затихли в отдалении, Яттмур услышала, что в ее пещере исходится плачем Ларен. Забыв обо всем, она побежала к сыну, схватила Ларена на руки и укачивала его до тех пор, пока тот не успокоился и не стал улыбаться, после чего снова вышла на свет, чтобы опять говорить с великаном-пришельцем.
Как только Яттмур появилась снаружи, великан сразу же с охотой заговорил с ней.
– Эти поросшие мехом острозубые бросились от меня наутек. В голове у них только гнилая листва, они полные идиоты – просто животные, с лягушками вместо мозгов. Сейчас они не хотят слушать меня, но придет время и им придется прислушаться к моим словам. Иначе их племя будет сметено временем, словно придорожная пыль.
Слушая, о чем говорит великан, Яттмур внимательно его рассмотрела, чувствуя, как в груди ее поднимается изумление. Устройство тела этого странного создания она никак не могла понять, потому что его огромная рыбья голова, с широкой нижней губой, опускающейся так низко, что почти полностью скрывала собой отсутствие подбородка, не состояла ни в какой пропорции с остальной частью его тела. Ноги существа, хоть и изогнутые, были вполне человеческими, его руки были недвижимо подняты вверх к голове, из поросшей шерстью груди существа словно бы выпирал большой вырост. Время от времени Яттмур замечала большой рыбий же хвост, которым за своей спиной помахивал великан.
Рядом с великаном с рыбьей головой застыли в неподвижности две покрытых татуировками женщины, глаза которых были устремлены в никуда – казалось, эти нагие дикарки вообще никогда ни о чем не думают и не говорят и избегают всякого движения, за исключением самого необходимого – вздымания груди для вдыхания воздуха.
Завершив свою фразу, массивная фигура замолчала, вскинув голову и глядя на темные густые облака, плывущие по небу и закрывающие собой солнце.
– Я хочу сесть, – проговорила голова великана. – Снимите меня, женщины, и положите на удобный камень. Скоро небо должно очиститься и тогда мы увидим то, что сможем увидеть.
Сказанное великаном адресовалось отнюдь не Яттмур или толстопузым, толпящимся у входа в свою пещеру и исподлобья поглядывающим на пришельцев, а к спутницам великана, к паре покрытых густой сетью татуировок женщин. Они повернулись к рыбоголовому великану, переступившему вперед, и пустыми глазами смотрели на него.
Камней вокруг них было сколько угодно. Крупный и удобный камень с плоским основанием лежал совсем неподалеку. Удивительное трио остановилось у камня – после чего массивное тело великана разделилось на две половины, из которых татуированные женщины взяли на руки верхнюю и возложили ее на камень! Рыбья половина великана, его голова и хвост, теперь лежали на камне, а другая половина, ноги, руки и торс, стояли отдельно, низко пригнувшись.
Внезапно Яттмур все поняла, что было совсем несложно, ибо истина дошла даже до глупых толстопузых, заверещавших от отвращения и один за другим скрывшиеся в пещере. Бери-тащи, как называли это создание острозубые, состоял из двух отдельных существ! Огромную рыбу, более всего похожую на дельфина, которых Яттмур видела во множестве во время плавания по просторам океана, несло на себе человеческого вида существо, сгорбленное самым невероятным образом.
– Так вы оба – люди? – пораженно воскликнула она.
– Само собой, я не человек – разве ты не видишь этого? – раздраженно спросил со своего камня дельфин. – Я известен под именем Содал-Йе, самый великий из всех дельфинов из племени бери-тащи, Пророк Гор Ночной Стороны, единственный способный вывести тебя к миру света и тепла. Ты наделена разумом, женщина?
Рядом с человеком, определенно мужчиной, который еще недавно держал на своих плечах и нес дельфина, теперь суетились две татуированные женщины. По сути, никаких полезных действий они не совершали. Не говоря ни слова, они размахивали вокруг него руками. Одна из женщин глухо рычала. Что же до мужчины, то своим делом, переноской дельфина, занимался он, видимо, не один сезон созревания фруктов. И хоть ношу сняли с его плеч, этот человек так и остался стоять сгорбленным почти вдвое, словно бы груз по-прежнему покоился на его плечах, напоминая собой статую несчастья с закинутыми над головой сведенными в кольцо руками, с согнутой колесом спиной, с устремленным тупо в землю перед собой взглядом. Время от времени носильщик переступал с ноги на ногу; в остальном он оставался неподвижным.
– Я спросил тебя, женщина, наделена ли ты разумом, – повторила свой вопрос рыба, назвавшая себя Содал-Йе, голосом полным и звучным, словно раскат грома. – Говори, если способна говорить.
Оторвав взгляд от ужасной картины сгорбленной фигуры, Яттмур ответила:
– Зачем ты пришел сюда? Ты пришел, чтобы помочь нам?
– Ты говоришь бестолково, как все человеческие женщины!
– Твои женщины вообще ничего не говорят!