Через минуту он оглянулся через плечо.
- Я должен еще где-нибудь расписаться?
- Н-нет, - сказал Злотов.
- Тогда, с вашего разрешения, я удаляюсь, - сказал вахтенный. - Конец дежурства, пора и баиньки. Скоро придет мой сменщик.
Он встал, оказавшись неожиданно высоким, и направился к выходу. Злотов опустился в освободившееся кресло. К пульту подошел Сандлер, пошарил под панелью, вытащил складную скамейку и сел. Некоторое время они молча глядели друг на друга.
- Вот так всегда, - сказал наконец Злотов. - Он что, какой-нибудь телепат?
Из коридора послышались быстрые шаги. Вошедший, мужчина лет сорока, тоже слишком светлолицый, направился прямо к ним, протягивая руку для приветствия.
- Доброе утро. Александр Кунцев, второй пилот.
Они обменялись рукопожатиями.
- Но как вам нравится Скляр? - поинтересовался Кунцев. - Это наш командир. Я встретил его у каюты. Там народ, говорит, прибыл. Встречающие с Земли. Мальчишки, говорит. И пошел спать. Вот я и прибежал.
- Ваш командир телепат? - спросил Сандлер.
- Вряд ли. Но интуиция у него поставлена хорошо. Мы вернемся через три века, заявил он еще на старте. Прогресс неумолим. Возвращение будет происходить совсем не так, как вы себе представляете. Нас обязательно перехватят еще на дальних подступах и аккуратно посадят где-нибудь на Луне.
- Так и сказал - на Луне?..
- Точно так, - подтвердил Кунцев. - Только Луна к этому времени изменится. Там появятся моря, атмосфера. На Луне построят курорт, заявил он. Мы еще поотдыхаем на этом курорте.
- Значит, вы теперь ничему не удивляетесь?
- Почему не удивляемся? - сказал Кунцев. - Удивляемся, но в определенных границах. Лично я Скляру верю. Если он что-нибудь сказал - значит, так тому и быть. Но я вас отвлекаю, а вы, видимо, торопитесь. Вам помочь?
- Спасибо, - сказал Сандлер. - Сами справимся. Там всей работы-то на полчаса.
- А мне можно посмотреть, как вы будете это делать?
- Почему же нельзя? - сказал Сандлер. Они медленно пошли к выходу. Неожиданно для себя Злотов попросил:
- А вы пока расскажите, как там дела, на Альдебаране.
- Почему на Альдебаране?
- Ну я имею в виду ту звезду, на которую вы летали.
Они вышли в коридор со стеклянным полом.
- Программа была свободной, - сказал Кунцев. - Маршрут пролегал через сотни солнц. Мы облетели целую звездную систему.
Злотов вздрогнул.
- Конечно, не Галактику, а только Нейтронное Кладбище, - уточнил Кунцев.
- Кладбище? - удивился Сандлер.
Кунцев усмехнулся.
- Название зловещее, но этот район действительно таков. Там было когда-то шаровое скопление. Потом оно взорвалось.
- Взорвалось? - переспросил Сандлер. - Я понимаю, когда звезда, но чтобы целое скопление…
- Все связано в один узел, - сказал Кунцев. - Это происходило миллиарды лет назад. Сначала просто Сверхновая. Уровень радиации резко возрос. Стабильность соседей нарушилась. Началась цепная реакция. Очень скоро все светила скопления стали Сверхновыми, оставив после себя множество пульсаров, или нейтронных звезд.
- Как интересно. Но почему я об этом нигде не читал?
- Не знаю, - сказал Кунцев. - Когда мы улетали, об этом слышал любой школьник. И понятно. Как-никак первая межзвездная экспедиция.
- Первая?
- Самая что ни на есть.
- Не понимаю, - сказал Злотов. - Вы говорите - первая межзвездная экспедиция. И перед вами сразу поставили такую сложную задачу - облететь сотни звезд? Даже теперь не бывает таких полетов.
- Естественно, - сказал Кунцев. - Мы летели так, потому что иначе не смогли бы. Например, какая-нибудь Альфа Центавра была для нас недостижимой мечтой. Ведь мы выполняли карамболь.
Он посмотрел на их недоумевающие лица.
- Да, прогресс неумолим. Все забыли. Видимо, перешли на новые двигатели, и карамболь перестал быть актуальным. В наше время об этом знали все. Если вам интересно, я могу прочесть целую лекцию.
- Конечно, интересно, - сказал Сандлер. - Рассказывайте.
- Вы когда-нибудь видели бильярд? Вот и прекрасно. Карамболем называют сложный удар, при котором биток, прежде чем коснуться мишени, задевает промежуточный шар. Или несколько промежуточных шаров. А мы пользуемся этим термином для полетов с гравитационным разгоном и поворотом. Иногда говорят "пертурбационный маневр", но "карамболь", по-моему, лучше. Первые такие рейсы выполнялись еще в XX веке, когда облет Венеры или Юпитера по пути к другим планетам позволял набрать лишнюю скорость и сберечь топливо. Потом этот маневр временно умер, чтобы возродиться при первых полетах к звездам. Правда, задачи карамболя изменились. Раньше он применялся в основном для увеличения скорости, теперь - для изменения ее направления.
Они внимательно слушали. Кунцев продолжал в бодром лекторском темпе.
- Представьте себе звездолет, летящий вдали от Земли. Если ему встретится звезда, он обогнет ее по гиперболе, и его курс изменится на некоторый угол. Можно составить маршрут так, чтобы корабль, совершив несколько последовательных поворотов, вернулся в точку старта. По сравнению с классической схемой, когда корабль тормозит у звезды-цели, а потом вновь разгоняется, при замкнутом карамболе экономится уйма энергии и вещества. Обратите внимание, какие у нас здесь просторные помещения.
- Простите, что перебиваю, - сказал Сандлер. - Мне непонятно, как может звезда завернуть корабль, если у него достаточно высокая скорость?
- Вопрос правильный, - сказал Кунцев. - Приемлемые поля реализуются только вблизи пульсаров и "черных дыр". Стандартный поворотный пункт - это нейтронная звезда, пульсар. Пульсар легко найти по радиоизлучению, особенно в Нейтронном Кладбище. Там их видимо-невидимо. А вот обнаружить "черную дыру" почти невозможно. Например, в нашем полете это случилось всего один раз.
- Значит, полет был беспосадочным?
- Какие там посадки, - сказал Кунцев. - Облет звезды длится мгновение. Обычно через несколько дней мы просматривали отснятые фильмы. Как правило, все они похожи. Но бывают и неожиданности.
- Вот и наш дроммер, - сказал Сандлер. - Нравится?
Злотов вскочил на подножку и отворил дверь кабины.
- Занятная штука, - сказал Кунцев. - А как она действует?
- Полезайте сюда, - сказал Злотов. - Кабина рассчитана на двоих, но вы тоже поместитесь. Устраивайтесь.
Он усадил Кунцева в кресло, а сам примостился рядом, на кожухе двигателя. Сандлер занял свое место.
- Я нажимаю вот эту кнопку, - сказал он. - Теперь все готово к перебросу. Если я нажму еще и эту, то мы вместе с вашим звездолетом окажемся на Луне.
- А как это действует?
Сандлер смутился.
- Не знаю. Нажимаешь кнопку - и все.
- Да, прогресс неумолим, - сказал Кунцев. - Нам бы такую штуку. Мы установили бы массу контактов.
- С кем?
- Ну, мы открыли кучу цивилизаций, - сказал Кунцев. - Нажимайте свою кнопку.
- Нет уж, - обиделся Сандлер. - Сначала расскажите про цивилизации.
- Разве вам это интересно? - удивился Кунцев. - Но как хотите. Это произошло на просмотре после "черной дыры", о которой я упоминал. Вероятно, вы знаете, что это такое? Или терминология за это время изменилась?
- Знаю, - сказал Сандлер. - Это массивная звезда, которая неудержимо сжимается. Теперь чаще говорят "коллапсар".
- Верно, - сказал Кунцев. - И вы, вероятно, знаете, что падать туда не рекомендуется. Ведь если вы начали туда падать, то через несколько часов от вас ничего не останется. Правда, коллапс изменяет течение времени, и для оставшихся за его пределами вы будете падать вечно. Это очень важное обстоятельство, но, когда свет в зале погас, я о нем не думал. Как и другие, я не ждал от просмотра никаких неожиданностей.
На экране была темнота, она держалась долго, и многие уже решили, что оборвалась лента, когда на фоне непроглядного мрака перед нами засветилась амебообразная клякса. Вскоре она расплылась во весь экран. Шум в зале затих. Ведь это были подлинные кадры, еще не тронутые монтажом.
- Простите, - сказал Сандлер, - не совсем понимаю. Ведь это же "черная дыра", свет из нее не выходит. Откуда же взялось свечение?
- Электроны, - объяснил Кунцев. - Падая на коллапсар, они разгоняются и излучают. Правда, в рентгене, но мы и смотрели сквозь рентгеновские фильтры. Границы кляксы ушли за пределы экрана, и перед нами простиралась теперь светящаяся волнистая поверхность. Так было долго. И вдруг в углу экрана по ходу движения появился некий предмет.
"Стоп", - закричал кто-то, изображение застыло перед нами, четкое и подробное, и по рядам прошелестел вздох, потому что мы увидели космический корабль. Правда, он не имел привычной для наших глаз цилиндрической, конической или сигарообразной формы. С другой стороны, в нем не было ничего от сфер, дисков и прочих созданий изысканного воображения участников бюраканских симпозиумов. Если искать геометрическую аналогию, так это был просто параллелепипед. А из всех транспортных средств он больше всего напоминал железнодорожный или трамвайный вагон.
Представьте себе эту остановленную на экране картину. Глубокая чернота, опоясанная светящейся пленкой. Мы летим над нею на небольшой высоте, и все кажется нам плоским, как лед, под которым спряталась темная вода. А из угла экрана в поле зрения вползает неизвестно чей космический корабль, похожий на обыкновенный трамвай.
Мы смотрели на киноэкран, не веря своим глазам. Ведь земные радиотелескопы уже давно прослушивали Вселенную, но никто не засек ни одного искусственного сигнала.
- Еще бы, - сказал Злотов. - До сих пор никто ничего не принял. Вам здорово повезло, что вы встретили этот корабль.
- Повезло, - согласился Кунцев. - Особенно если учесть, что он терпел бедствие. Никто из нас в этом не сомневался. Как кирпич, вмороженный в лед, он беспомощно висел над пропастью. А мы проносились над ним в искривленном небе, но не могли притормозить и протянуть руку помощи. Ведь у нас не было возможности останавливаться на маршруте. Иначе мы бы никогда не оказались так низко над коллапсаром.
Главное, будь у нас ресурсы, наша помощь не запоздала бы. Если бы мы вернулись туда через миллион лет, ничто бы не изменилось, потому что на чужом корабле прошло бы всего несколько минут. Но тогда никто из нас об этом не вспомнил. О том, что перед нами запись, мы тоже не думали. Мы пролетали рядом с гибнущим кораблем, и в кают-компании была тишина.
"Дальше", - негромко скомандовал Скляр, и чужой звездолет, оставаясь на месте, снова пополз по экрану. Но он не успел сместиться и на полметра, как новый вздох пронесся по помещению. В поле зрения появился еще один космический корабль. Его положение было таким же критическим.
"Это помощь", - сказал вдруг кто-то, и мы увидели происходящее как бы с другой стороны. Было невероятно, что два разных корабля попали в аварию так близко друг от друга. Нет, лишь один из них терпел бедствие, а другой пришел на помощь, добровольно отдавшись тяготению коллапсара. Это был подвиг, растянутый на эпохи. Во всяком случае, так мы решили.
"Нет, это контакт", - сказал вдруг Скляр. А в кадр, как муравьи, вползли еще два космических корабля.
Потом, при повторных просмотрах, многие утверждали, что именно они производят наибольший эффект. Ведь только после их появления становится ясно, что мы имеем дело не со случайным инцидентом и даже не со спасательными работами. Возможно, это и так. Однако мне больше запомнился самый первый корабль - как он висит в сияющей дымке, похожий на трамвайный вагон, а мы пролетаем над ним по черному небосводу, не имея возможности прийти на помощь.
А возникавшие в поле зрения все новые и новые космические корабли вызывали у нас только чувство сенсационного любопытства - сколько их окажется всего? Их число перевалило за сотню, а они все появлялись и появлялись. Казалось, этому не будет конца.
- Но откуда же они прилетели? - вмешался Сандлер. - Ведь каждый биологический вид существует определенный срок. Разумный вид обычно не доживает до своего срока. В Галактике не может быть столько цивилизаций.
- Все правильно, - сказал Кунцев. - В наше время тоже так считали. Цивилизации вспыхивают в разные эпохи, и их представители не встречаются. Но это теория, а практика была перед нами. Потом корабли стали встречаться реже. Наконец последний из них исчез с экрана.
Кунцев замолчал.
- И это все?
- Почти, - сказал Кунцев. - Мы много раз просматривали запись. Разумеется, появилось много гипотез. Но единственная правдоподобная концепция основана на предположении, которое Скляр сделал сразу же, увидав первые два корабля. Как всегда, он попал в самую точку.
Главное затруднение в проблеме контакта - выбор момента встречи. Цивилизации живут в разные эпохи, и вероятность контакта велика лишь в областях сжатого времени, у коллапсирующих звезд. Корабли двух цивилизаций окажутся здесь одновременно, даже если они прибыли с интервалом в миллиард лет. Поэтому планеты, нуждающиеся в контактах, направляют в "черные дыры" своих представителей. Постепенно здесь скапливается много кораблей разных культур, они обмениваются информацией, а потом возвращаются, пережив тех, кто послал их сюда.
Рано или поздно каждая цивилизация узнает о свойстве коллапсара прессовать время. "Черная дыра" - идеальное место контакта. Возможно, некоторые народы целиком разбредаются по "черным дырам" и, обогащенные знаниями, выходят оттуда через миллионы лет, возрождаясь. Но это уже домыслы.
- Почему же? - сказал Сандлер. - Ведь это страшно. Вдруг они действительно находятся в таком "закукленном" состоянии? И готовы в заранее рассчитанной момент вернуться в обычное время. Представьте себе - день "икс", выход целой цивилизации на арену Вселенной. И это может произойти хоть завтра.
- Нет, это домыслы, - возразил Кунцев. - Так говорит Скляр. Теперь включайте свой дроммер. Кстати, почему он так называется?
Сандлер пожал плечами.
- Спросите у своего Скляра, - сказал Кунцеву Злотов. - Он-то знает наверняка.
АХИЛЛЕСОВА ТОЧКА
Рукав скафандра звякнул, коснувшись металлической стенки туннеля, и эхо отразило исковерканный звук. Провожатый буркнул:
- Налево.
Коровин подчинился. Они так долго петляли в полутьме по бесконечным переходам камата, что он успел окончательно запутаться. Если раньше они поднимались от жилых этажей в носовую часть, к стартовым ангарам конвоя, то теперь ориентация была безнадежно утеряна. Коровин послушно свернул налево, в боковой коридор.
- Теперь направо.
- Как много поворотов, - сказал Коровин.
Провожатый передернул плечами, не оборачиваясь и не тормозя шага. Словно облитый ртутью, он шел танцующей походкой человека, привыкшего к магнитным башмакам. Коровин управлял телом гораздо менее уверенно. Ему казалось, что со стороны он выглядит нелепо. Ничего не поделаешь - ионные двигатели, почти невесомость. Караван Малой Тяги, вытянувшись 20-километровой вереницей пассажирских и грузовых блоков, входил в Пояс астероидов.
- Почему у вас не сделают лифтов? - миролюбиво спросил Коровин.
Провожатый, не останавливаясь, глянул через плечо, показав бородатый профиль над откинутым на спину прозрачным шлемом. В молчании они миновали еще несколько поворотов. Потом провожатый остановился.
- Здесь, - сказал он, подождав Коровина. Коровин отстал, потому что ремень одной из его фотокамер зацепился за скобу, торчавшую из стенки туннеля. - Пришли наконец.
Они стояли в полутемном помещении с высоким потолком. Из стены перед ними через каждые два-три метра выдавались массивные крышки шлюзовых камер. Под потолком зала надпись на трех языках указывала на недопустимость присутствия здесь посторонних и пассажиров. Подойдя к одному из люков, спутник Коровина набрал комбинацию на цифровом замке.
- Пилот знает? - спросил Коровин.
Провожатый, не отвечая, опустил прозрачный колпак шлема на вакуумные присоски воротника. Коровин последовал его примеру. Они вместе подождали, пока тяжелая крышка не отодвинулась, обнажив черноту шахты. Коровин придержал фотоаппараты, чтобы они снова за что-нибудь не зацепились. Провожатый ждал. Его дыхание, искаженное переговорной системой, странно звучало в наушниках Коровина.
- Кроме атомных торпед, у меня есть лазеры, - сказал пилот, тыча пальцем в пульт. Пилота звали Гудков, и последние полчаса он рассказывал Коровину о своем катере. Гудков был светлый, даже белобрысый, невысокого роста, хотя заметить последнее было трудно, даже когда Гудков стоял, потому что стоял он на полусогнутых и все-таки упирался головой в потолок. Хорошо еще, что на потолке кабины не было никаких кнопок или клавиш, только циферблаты и индикаторы, и за те полчаса, пока Гудков, упершись головой в потолок, объяснял Коровину устройство катера, с курсом ничего не случилось. Коровин все это время сидел в кресле второго пилота, которое неожиданно оказалось гораздо удобнее роскошных пассажирских шезлонгов в соответствующей секции камата.
- На средней дистанции они его искромсают, - продолжал Гудков. - Дальше начинается стрельба из бластера. Бластеры сжигают все, что остается после лазеров.
- А если бластеры не справляются?
- У меня есть еще антипротоны. Специально для такого случая. Если он прошел все заслоны, пучок его остановит.
Коровин засмеялся.
- Вы говорите о метеоритах так, будто это ваши враги.
- А что вы хотели?
- Не знаю, - сказал Коровин, улыбаясь. Разговор ему нравился. Нормальный треп в трех астрономических единицах от Солнца. Он снова засмеялся.
- Но я не отношусь к ним как к врагам, - сказал Гудков. Он полулежал в своем кресле в метре от Коровина. Он устроился там перед тем, как начал рассказывать, о вооружении катера. - Мне скучно, когда их нет. Особенно теперь.
- А что с вашим товарищем?
- Болезнь сугубо земная, грипп, - сказал Гудков. - Зато карантин небесный. Не исключено поэтому, что стрелять придется вам.
- Меня предупреждали. Это трудно?
- Наоборот, - сказал Гудков. - Промахнуться невозможно. Все оружие наводится автоматически. Стрелок - тот же пианист. Главное в его работе - в нужный момент попасть пальцем в нужную клавишу.
- Хорошо, - сказал Коровин. Он быстро освоился в кабине катера. Космоса здесь не было, только звездная пыль светила с большого - метр по диагонали - курсового телеэкрана на пульте управления. Из-за нестерпимого солнечного сияния экран заднего вида был приглушен, а на нем едва выступала пунктирная линия камата. - Фильм получится что надо. Ведь в труде конвоира столько романтики!
- Кое-что есть, - скромно сказал Гудков. - А вы профессионал?
- Что вы! - сказал Коровин. - Меня бы сюда не пустили. Вообще я экзосоциолог.
- Так вы по чужим цивилизациям? Тайна Казанского метеорита и так далее?
Коровин засмеялся.
- Почти угадали. Я действительно специалист по материальным следам. Экзоархеолог - так это называется.
- А есть и другие области?
- Сколько угодно, - сказал Коровин. - Кроме нашего направления, экзосоциология включает в себя экзобиологию, экзоастрофизику, экзорадиоастрономию, экзологику, экзофилософию и массу других дисциплин с не менее экзотическими наименованиями. Как вам нравится, например, такое - экзопалеолингвистика?
- Это еще что за диковинка?