И сразу загрохотали в унисон два ствола. Всё! Я приготовился умереть, но боль не приходила. Повернувшись к Соньке, я увидел, что она стоит и с ужасом смотрит на меня. Наверное, я сейчас на неё смотрел точно так же. Автоматы продолжали изрыгать из себя пламя и пороховую гарь, постепенно затихая, и вскоре в лесу вокруг нас воцарилась абсолютная тишина. У костра кроме меня с Сонькой никого не было. Я перевёл взгляд на землю, где совсем недавно лежала подаренная нам карта, но кроме пожухлой травы там не было ничего.
- Ты как хочешь, а я отсюда ухожу! - Сонька начала нервно запихивать спальник в рюкзак.
Я достал пачку сигарет, и дрожащими пальцами чиркнул спичкой. Сделал несколько глубоких затягов, после чего вроде немного отпустило.
- Дай мне. - Неожиданно попросила Сонька.
Я молча протянул ей наполовину искуренную сигарету, и она жадно затянулась. Закашлялась, и протянуло обратно.
- Так ты идёшь?
- Конечно. - Я собрал оставшиеся вещи в свой рюкзак, и мы покинули это странное место.
Припять
- Как ты думаешь, что это было?
Мы шли уже пару часов по ночному лесу, а Сонька только сейчас задала этот терзавший меня всё время вопрос. Действительно, что? Впрочем, спроси она раньше, я бы не нашёл что ей ответить, а к этому времени у меня оформилось несколько версий. Пусть они местами не выдерживают критики, но другого всё равно нет. Как простыми словами объяснить произошедшее? Сонька видимо себе на этот вопрос так и не смогла ответить, потому, и выдохнула, наконец, его мне.
- Во-первых, - начал перечислять я. - Это могли быть обычные сталкеры, угодившие в какую-то новую аномалию и погибшие, но тут появляются несколько "но". Мы ведь с тобой живы, значит, никакой аномалии там не было, и не даёт покоя мне этот последний крик Шума, он считал, что это с нами что-то происходит. Тут и появляется во-вторых. Во-вторых это могли быть призраки, но мне эта версия не нравится, в Зоне конечно многое может произойти и люди болтают о призраках, но как-то… - Я пошевелил пальцами в воздухе подбирая нужное слово, но так и не найдя перешёл к третьему варианту. - Да и какие-то они неправильные призраки, всему удивлялись, щеголяли новыми технологиями. Короче я склоняюсь к третьему варианту, что это были гости из будущего.
- Я уж скорее в призраков больше поверю. - Фыркнула Сонька, но, немного подумав, произнесла "Хотя…" и замолчала.
Мы быстро шли вдоль дороги, не решаясь выходить ночью на открытое пространство. Быстро относительно вообще ночных передвижений, быстро настолько, насколько нам позволяло наше новое зрение, но всё же медленнее чем днём. Соньке хоть пару часов удалось урвать у сна, а я не спал уже сутки, из которых большую часть провёл в движении, и на меня начала наваливаться какая-то тупая апатия. Тем не менее, я продолжал передвигать ногами, желая, как и Сонька, подальше убраться от места нашей стоянки, поэтому утро нас так и застало, идущими по лесу вдоль дороги.
Когда рассвело до того, что видимость стала превышать полкилометра, мы вышли на дорогу и продолжили путь по ней. По моим подсчётам к вечеру она начнёт поворачивать, огибая мёртвый город. Про "монолит" я уже забыл, думая, что больше их перебитую группировку не увижу, но впереди на дороге вновь появились какие-то нагромождения. Я придержал Соньку рукой, скинул с плеча "винторез" и прильнул к окуляру, успев заметить, что Сонька последовала моему примеру.
На дороге, примерно в километре от нас вновь лежало несколько десятков тел. Их принадлежность определить было трудно с такого расстояния, но по валявшемуся остову сгоревшего вертолёта было понятно, что здесь военные не обошлись малой кровью. Между тел сновала стая чёрных псов, и даже несколько зомби. Я поёжился, повесил винтовку за спину и потащил Соньку с дороги, надеясь, что с такого расстояния нас не успели заметить. Зрение у чёрных псов было отличное, так что на одну надежду уповать было мало, и мы побежали, стараясь как можно дальше углубиться в лес, прежде чем они встанут на наш след. Но хотелось верить в лучшее, что стая, пожиравшая остатки сталкеров, нас не заметила.
Надежда умерла часа через полтора, когда до нас донёсся еле слышный вой нескольких десятков собачьих глоток вставших на след. От этого звука у нас открылось второе дыхание и мы, то, переходя на бег, то, вновь возвращаясь к быстрому шагу, продолжали углубляться в редколесье.
Надо было срочно что-то выдумывать. Никакой речушки или ручья в обозримом будущем не предвиделось, а болото было вообще в другой стороне, и я, скрипя сердце, достал единственную пачку сигарет.
- Иди прямо, не сворачивая вон к тому раздвоенному дереву. - Ткнул я пальцем в кривую берёзу, а сам начал растирать кругляши сигарет в ладонях и, пятясь, посыпать наши следы. Хватило шагов на двадцать. Я повертел в пальцах последнюю сигарету, но, вздохнув, всё же растёр и её. С удовольствием вдохнул тяжёлый аромат табака, которым пропитались ладони, и подошёл к Соньке. Дольше мы бежали цепочкой. Надеюсь, табак их хоть немного задержит.
Сонька опять бежала первой, и я заметил, что она начала забирать заметно левее, как бы выходя на траекторию, параллельную оставленной нами дороге. Что ж, она следовала принятому нами решению идти в обход Припяти, но, к сожалению, обстоятельства изменились, и выбора у нас теперь не было. Нам придётся пройти через мёртвый город, иначе нас догонят, а с такой огромной стаей мне лично сражаться, совсем не улыбается. Было бы там голов двадцать, а так числом задавят и порвут в клочья.
Я окриком вернул Соньку на прежнее направление.
- Ты же не хотел? - Удивлённо оглянулась она, перейдя с бега на быстрый шаг.
- Я много, что не хотел. - Усмехнулся я. - Например, мутировать не хотел, только меня не спросили.
- Может, отобьёмся? - Без особой надежды в голосе спросила Сонька.
- Может и отобьёмся. - Пожал я плечами. - Только риск навсегда остаться здесь мне кажется намного больше, чем риск, которому мы подвергнемся, войдя в Припять.
Сонька больше не стала задавать вопросов, и мы вновь бежали, шли, бежали, и у меня в голове крутилась только одна мысль: в ритм моих шагов и вырывавшегося из груди хриплого дыхания в голове звучало "ско-рей-бы-При-пять".
Позади, как стимул, время от времени раздавался многоголосый вой. Он постепенно становился всё громче и громче, многозначительно говоря о том, что нас догоняют. Лишь однажды мне показалось, что он отдалился, да и то не на долго. Видимо моя уловка с сигаретами если и сработала, то не так эффективно, как я рассчитывал. Что поделаешь, стая - это не одна собака, разбежались в разных направлениях, кто-то да нашёл след.
Я уже даже не знаю, какое по счёту дыхание у нас должно было открыться от непрерывного бега. Мы постоянно менялись местами, чтобы не уставать от давящего напряжения, всегда присутствующего при поиске аномалий, но вскоре уже и это не помогало. Глаза заливал пот, нервы были натянуты в струну и везде мерещились аномалии. Не знаю как Сонька, но я свои камни расходовал нещадно направо и налево, и вскоре у меня их почти не осталось. Я взял несколько у неё и постарался держать себя в руках, но получалось слабо, и вскоре я израсходовал и их. Одно радовало - мы поднялись на очередной холм и остановились, перед нами лежала Припять. Позади, уже в относительной близости, раздался собачий вой.
И всё же мы успели. Едва переставляя ноги, с висящей буквально на пятках сворой злых и голодных мутированных собак мы, обогнув дом, вбежали в подъезд кирпичного девятиэтажного дома, на стене которого я успел заметить табличку с облезшей надписью "Улица Леси Украинки". Вопреки ожиданиям собаки не оставили нас в покое, вступив в черту города, поэтому мы пробежали по узкой улочке, оставив слева низкие цеха какого-то предприятия, а справа ангар какого-то склада. Бежали мы целенаправленно к некогда жилому многоэтажному дому, надеясь, что там, на узких лестничных пролётах, будет легче сдерживать взбешенную свору диких псов.
Мы забежали по заваленной мусором и битым стеклом бетонной лестнице на второй этаж и прильнули к окнам, выходящими туда, откуда мы пришли. Одно дело слышать от кого-то, что чёрные псы не заходят в город, и совсем другое, когда от этого зависит твоя жизнь.
Псы остановились внезапно, словно наткнувшись на невидимую черту, потекли вправо и влево, пытаясь обойти то невидимое, что им мешает пройти, но, так и не сумев пробраться дальше, улеглись на живот, словно древнеегипетский сфинкс. Улица неизвестной мне Леси Украинки оказалась непреодолимым препятствием для них и спасительным рубежом для нас. Мы смотрели на них, а они, задрав чёрные оскаленные морды, на нас. Так продолжалось довольно долго, словно мы пытались переглядеть друг друга или загипнотизировать, пока, наконец, мне не показалась смешной картина сидящих вдоль невидимой черты пяти десятков собак, похожих друг на друга, как две капли воды. Я нервно хихикнул, затем засмеялся, а затем захохотал, нагло глядя в глаза оставшихся с носом тварей, выплёскивая из себя всё накопившееся за последнее время нервное напряжение. Сонька покосилась на меня, улыбнулась, хохотать не стала, но взгляд стал спокойным, без страха загнанного в угол зверя.
Я развернулся спиной к окну, и всё ещё нервно хихикая, сполз по стене на пыльный и заваленный разным хламом пол. Последнее, что я успел отметить, что на полу ещё совсем даже не плохо сохранился линолеум. Затем я просто выключился, сказалась и бессонная ночь, и непонятные сталкеры будущего, и изнуряющая погоня, где мы были в роли дичи. Организм просто взял своё, отправив меня в нокдаун сна.
Сны мне не снились, и проснулся я полностью отдохнувшим. В комнате, где мы расположились, или точнее где я отключился, был полумрак, разгоняемый небольшим костерком, потрескивающим дровами прямо посреди комнаты на очищенном от линолеума пятачке. Я поднял голову и непонимающе огляделся, не сразу придя в себя. Никак не мог сообразить, что за окном, утро, вечер, или ночь, почти неотличимая с нашим новым зрением от вечера? Пришлось обратиться за помощью к Соньке, сидевшей по ту сторону костра. Оказалось, что раннее утро. Солнце ещё не встало, но вот-вот должно было показаться. Я выглянул в окно. Действительно, край горизонта был слабо окрашен розовым. Получается, что я проспал весь вечер и почти всю ночь. Лихо!
- Ложись спать. - Обратился я к Соньке, разминая затёкшее тело, и тут только вспомнил про отличие картинки за окном от той, что я видел вчера. - А когда собаки ушли?
- После заката. - Сонька начала укладываться, но в отличие от меня расстелила спальник. - Тебе что-нибудь снилось?
- Нет.
- Хорошо. - Протянула Сонька и, кажется, сразу уснула.
Я посмотрел на неё, улыбнулся, подкинул в костёр, огороженный битыми кирпичами, небольшой кругляш, бывший когда-то стулом со спинкой, и выглянул в соседнюю комнату. Ничего нового там не обнаружилось, всё тот же бардак, кучи мусора и остатки брошенной мебели, давно пришедшей в негодность.
Я достал счётчик Гейгера и сделал то, что следовало, едва мы сюда поднялись - проверил на наличие радиации. Радиационный фон оказался в норме. Я прошёл по всей квартире, но чего-нибудь интересного обнаружить не удалось. В другие квартиры не пошёл, опасаясь бросать Соньку одну, поэтому подошёл к окну, выходящему на другую сторону дома и выглянул наружу. Окна выходили на улицу, представляющую собой странную помесь неживого и мёртвого. Мёртвого в том плане, что умерло, а неживого в том, что никогда и не было живым. Между скрюченных в самую нелепую форму деревьев были набросаны какие-то бетонные блоки, строительные вагончики, несколько остовов автомобилей, и множество другого мусора неизвестного происхождения. И так насколько хватало глаз. Улица была шириной метров пятьдесят, и в сторону центра тянулись унылые однотипные пятиэтажки.
Я вздохнул и вернулся в комнату со спящей Сонькой, вытащив из своего рюкзака на свет электронную записную книжку "монолитовца" Ну-с, посмотрим, чем они живут. В смысле жили. Я цинично хмыкнул и приступил к чтению.
Отступление: исповедь послушника
Сегодня опять приходили парламентёры "странников", хотя приходили это несколько неверное слово. В голове появилось знание, что парламентёры будут на стадионе, и мы потянулись туда. По личному опыту я знал, что не появиться там, значит обречь себя на мучительные боли. Да, даже наши тела, проведённые через "монолит", оказывается, могут испытывать боль, которую невозможно стерпеть. После обряда очищения от боли при принятии в "монолит" нас всех проверяли, и я помню ту лёгкость, с которой смог отключиться от боли. Я мог контролировать её, мог принять дозировано, мог вообще отказаться, но "странники" смогли нам доказать, что мы знаем о боли не всё.
Так состоялось наше первое знакомство с этими странными созданиями. Когда мы собрались на стадионе, нам в ультимативной форме заявили, что в течение месяца нам надлежит оставить Припять. Ни торгов, ни обсуждения деталей. Только это. Да ещё пропажа двадцати бойцов "монолита". Их просто недосчитались после стадиона.
Никто не паниковал. Зачем паниковать, если "монолит" со всем разберётся? Что ему, вечному, эти мелкие помехи? Сколько их было уже? Даже на моём счету уже две группировки пытались выжить нас из Припяти. И пусть эти "странники" были не обычной группировкой, и мы даже не знаем, как они выглядят, но и наш властелин не тварь дрожащая, руками недостойных сделанная.
Четыре верховных игумена пошли на совет к "монолиту" и вышли оттуда явно не успокоенные. Замкнутые лица, ускользающие взгляды. В результате нам, простым послушникам, пришлось довольствоваться слухами, так или иначе просочившимися, и надо признать, что они были нерадостными. По слухам получалось, что "монолит" обещал разобраться, а такого я раньше не слышал. Раньше он разбирался, а теперь обещал, значит, не был уверен в своих силах?
За рутинной работой во благо "монолита" месяц прошёл незаметно, но я не видел никакой подготовки к переселению, а значит, не смотря на мрачные лица верховных игуменов, можно было предположить, что вопрос решен. Оказалось, нет.
На сегодняшнем собрании нам было заявлено "странниками", что у нас в распоряжении три дня, после чего они приступят к дератизации. Что такое дератизация я помнил, но какое отношение мы имели к грызунам и их травлению? Думать о том, что под грызунами они имели в виду нас, решительно не хотелось.
Верховные игумены опять потянулись к властелину, приказав нам не расходиться. Вернулись быстро, принеся вполне прогнозируемое, но, тем не менее, неожиданное решение "монолита" о том, что мы в кратчайшие сроки должны свернуть всю свою деятельность и покинуть Припять и прилегающую к ней территорию в радиусе десяти километров.
Приказы властелина не обсуждаются, а потому мы потянулись к своим кельям собирать вещи. После этого, все занятые в разработках посетили лаборатории. Я лично забрал свой "ускоритель давления". Единственный экземпляр, прототип. Расстрелял оборудование и двинулся к месту сбора. Впереди неизвестность, но верховные игумены пообещали, что "монолит" призовёт нас, когда мы понадобимся, а пока ему надо подумать. Сроков не называли, и мы, разбившись на отряды разной численности, начали просачиваться в разных направлениях на сопредельные территории.
Припять (продолжение)
Я задумчиво выключил блокнот. Записей было ещё пять, но, мельком глянув предпоследнюю, я понял, что о происходящих в Припяти событиях ничего не найду. Только личное и служебное. Ну, будет время, посмотрю, конечно, но не сейчас. Сейчас надо проанализировать и разложить по полочкам полученную информацию.
Что получается? Получается, что ползущие по Зоне слухи не врут, и в Припяти завелась новая группировка, причём такого масштаба, что "монолит" безоговорочно покинул мёртвый город. Что же это за люди такие? Или не люди, раз могут такое? Сразу вспомнился фантом летающей тарелки. Интересно, это как-то связано? Впрочем, зачем инопланетянам Зона или если перевести на русский - нафига козе баян? В общем, прояснив одно, я получил кучу других вопросов. Ясно то, что из города надо сваливать как можно быстрее, пока мы не попали в поле зрения этих "странников". По спине пробежал холодок от ощущения, что обо мне уже всё знают: где я, кто я. Сильно захотелось разбудить Соньку и убраться отсюда подальше, но, во-первых, прошёл всего час, как она спит, а во-вторых, я же спал чуть ли не двенадцать часов и ничего, никто не пришёл и не предъявил нам ультиматум.
Я какое-то время побродил по квартире, время от времени выглядывая в разные окна. В один из таких моментов на самой границе видимости мне показалось какое-то шевеление. Быстро скинув с плеча "винторез" я прильнул к окуляру, но так ничего и не увидел, толи некто успел скрыться, толи показалось.
Оторвавшись от окуляра, я сразу же прилип к нему снова, так как вновь заметил какое-то шевеление у дальних домов. Как и в первый раз в оптике уже никого не было, хотя теперь я был готов поклясться, что мне это не показалось. Замерев у окуляра, я простоял, наверное, минут десять, решив, во что бы то ни стало увидеть, кто или что там ходит, но не зря говорят, что самое трудное - это ждать и догонять. На одиннадцатой минуте я плюнул на это занятие, решив, что раз оно ходит там, а не под моими окнами, то и непосредственной угрозы не несёт, и вернулся в комнату со спящей Сонькой.
Ещё час я просто ходил из угла в угол, сидел, прислонившись к бетонной стене с остатками выцветших обоев, и подкармливал костёр мелкими остатками деревянной мебели, чтобы дым был не сильным. Потом мои мысли вновь вернулись к замеченному движению в конце улицы. Подняв с пола "винторез" я прошёл в соседнюю комнату, но на сей раз ни обычным зрением, ни через оптику ничего подозрительного не заметил. Поближе бы подобраться, только в свете открывшихся подробностей бегства "монолита" мне хотелось идти только в одном направлении, и это точно было не в сторону подозрительных движений.
Еле слышный короткий шаркающий звук с верхнего этажа я услышал, когда уже зашёл в комнату со спящей Сонькой. Хорошо бы списать его на разыгравшееся воображение, или какие-либо естественные звуки в мёртвом городе, но я знал, что если начну не доверять своим глазам и ушам, то это плохо кончится.
Я аккуратно вытащил из Сонькиного рюкзака пистолет-пулемёт и, на всякий случай, зажав ей рот ладонью, настойчиво потряс за плечо. Она дёрнулась, открыла глаза, и я сразу прижал палец к губам, показывая ей, чтобы вела себя тихо.
- У нас гости. - Я убрал ладонь с её рта и вручил ей MP–5.
Она глазами спросила подробности, но я и сам не знал, чего ждать, поэтому просто пожал плечами и указал пальцем на потолок. Она кивнула, и мы аккуратно вышли в коридор. Я переложил пистолет из-за спины в карман ветровки, а "винторез" переключил на автоматический огонь. Эх, кабы знать, что нас загонят в Припять, подобрал бы "калаш" с какого-нибудь трупа.
Сонька остановилась в проёме двери ведущей в комнату, держа на мушке выход на лестничную площадку, а я встал прямо напротив выхода. Двери в привычном понимании этого слова не было, просто Сонька пока я спал, содрала какую-то межкомнатную дверь и заслонила ей проход с лестничной клетки в квартиру, для надёжности подперев её небольшим сервантом. Сейчас я напряжённо всматривался в щель между дверью и косяком, надеясь первым увидеть пожаловавших гостей.