- Так рассчитайте! Или дайте мне цифры, я сам рассчитаю. В математике мне, конечно, с вами не равняться, но, по-моему, с этим любой кадет справится. Уравнения довольно простые.
- Это так, сэр. Но у меня нет данных для подстановки в уравнения - ведь мы пока что не можем измерить скорость корабля. Фиолетовое смещение использовать невозможно - новые линии нам неизвестны. Боюсь, придется подождать, пока мы не пролетим подальше и не получим приличную базовую дистанцию для прямых измерений.
- Знаете, - вздохнул Кинг, - я порой жалею, что взялся за это дело. Как вы сами полагаете - долго еще лететь?
- Долго, сэр. Годы.
- Ну, делать нечего. Видал я корабли и похуже. Значит, годы… В шахматы играете?
- Да, сэр.
Либби умолчал о том, что давно бросил шахматы за неимением достойных партнеров.
- Похоже, вдоволь наиграться успеем. Е-2 - е-4.
- Конь - f-6.
- О, начало нестандартное! Ход за мной. Похоже, надо бы пойти и предложить им G-2, черт с ним, что лететь дольше… Да еще надо бы предупредить Форда, что пора устраивать какие-нибудь соревнования и прочие развлечения, не то скоро люди почувствуют себя, как в могиле.
- Да, сэр. Прошу прощения, я не упомянул еще о времени на торможение. Оно займет почти год субъективного времени при торможении в один g, пока мы не вернемся к обычным скоростям.
- Что? Но ведь с новым ускорителем мы будем тормозить столько же, сколько разгонялись.
Либби покачал головой.
- Извините, сэр. Торможение с помощью моего двигателя не зависит от предыдущего курса и скорости. Если вы вдруг потеряете инерцию поблизости от звезды, ее световое давление отшвырнет вас, будто пробку, попавшую под струю воды. Прежний импульс просто исчезнет вместе с инерционной массой.
- Ну, что ж, - согласился Кинг, - тогда будем маневрировать, придерживаясь вашей схемы. Пока что мне вас не переспорить - я все еще кое-чего не понимаю в вашем устройстве.
- Лично я, - серьезно проговорил Либби, - пока что не понимаю в моем устройстве почти ничего.
За пределы орбиты Земли корабль вышел через десять минут после подключения нового двигателя. Пока они с Лазарем обсуждали путешествие с околосветовой скоростью с точки зрения астрофизики, корабль миновал орбиту Марса, что заняло менее четверти часа. Орбита Юпитера была еще далеко в то время, когда Барстоу созвал совещание, но на сбор всех участников ушло не меньше часа, и когда Барстоу попросил тишины, корабль на миллиард миль удалился от орбиты Сатурна. Они начали набирать скорость менее полутора часов назад.
"Кварталы" становились все длинней. До Урана они долетели, не успев завершить дебаты, а до Нептуна - когда Форд соглашался занять пост администратора. Будучи назначен капитаном, Кинг в сопровождении Лазаря успел обойти весь корабль и уже советовался с Либби, когда "Нью-Фронтирс" пересекал орбиту Плутона, отстоявшую от Солнца на четыре миллиарда миль. С того момента как солнечный свет выбросил его в пространство, прошло меньше шести часов.
Они еще не выбрались с окраин Солнечной системы, хотя ничто не преграждало больше дорогу к звездам. Здесь, где Солнце все еще считалось властелином, но разве что - считалось, однообразие пространства могли нарушить лишь ледяные кометы да призраки мифических трансплутоновых планет. А до ближайших звезд многие световые годы… "Нью-Фронтирс" несся сквозь тьму, холод и призрачное сияние звезд со скоростью чуть меньше световой.
Прочь отсюда, прочь - в бездну пространства, где мир не искривлен гравитационными помехами. Каждый день, каждый месяц, каждый год все надежнее разлучал беглецов с человечеством.
Часть II
1
Корабль, такой одинокий в черной бездне, продолжал свой путь, и каждый новый световой год почти не отличался от предыдущего. Внутри же наладилось некое подобие привычной жизни.
"Нью-Фронтирс" имел почти цилиндрическую форму. Когда он не находился в режиме ускорения, то вращался вокруг продольной оси, создавая эффект псевдогравитации, максимально проявляющийся у внешней обшивки. Каюты, расположенные там, были жилыми, а внутренние, в которых гравитация значительно ослабевала, служили кладовыми и прочими подсобными помещениями. Пространство, находящееся между первыми и вторыми, было отведено под мастерские и гидропонные фермы. Рубка, конвертер и основные двигатели располагались вдоль главной оси корабля.
От обычной конструкция его отличалась прежде всего гигантскими размерами. По сути это был целый город, рассчитанный на население в двадцать тысяч человек, - предполагалось, что к моменту прибытия на Проксиму Центавра экипаж увеличится вдвое.
Но, несмотря на громадную величину корабля, для ста тысяч человек он все-таки был тесноват.
Родичи мирились с этим, пока не завершили подготовку к массовому анабиозу. Комнаты отдыха на нижних уровнях переоборудовали в кладовые - ведь спящему необходима лишь одна сотая пространства, потребного бодрствующему, - и, наконец, корабль стал достаточно просторен для тех, кто не пожелал ложиться в морозильные камеры. Вначале желающих было немного: долгожители очень боялись смерти именно оттого, что потенциально могли прожить необычайно долго, - и многим из них анабиоз живо напоминал вечный сон. Но мало-помалу дискомфорт, доставляемый теснотой, угнетающее, бесконечное однообразие изменили их настроения, и анабиозные камеры обрели должную популярность. Вскоре они едва успевали удовлетворить всех желающих.
Бодрствующие же занимались самым насущным: обслуживанием техники, гидропонных ферм и вспомогательного оборудования, а главное, ухаживали за спящими. Биомеханики вывели сложные эмпирические формулы, описывавшие разрушение тела в анабиозе, и разработали методики его предотвращения. Эти методики учитывали самые разные факторы - ускорение, температуру, метаболический возраст, массу тела, пол. Благодаря использованию внутренних помещений с пониженной гравитацией перегрузки при ускорении, а значит и потенциальные пролежни и синяки, сводились до минимума. Но все приходилось делать вручную: переворачивать, массировать, контролировать содержание сахара в крови и сердечную деятельность, тестировать, проводить процедуры, предотвращающие переход замедленных процессов в организме в необратимые. На корабле имелось лишь несколько анабиозных камер, а аппаратура для контроля состояния отсутствовала совсем. Забота о десятках тысяч спящих легла на плечи их бодрствующих родичей.
Элеонора Джонсон встретилась со своей подругой Нэнси Уэзерэл в столовой № 9, называемой постоянными посетителями "клубом". Те, кто ее избегал, именовали столовую № 9 менее лестно. Большинство завсегдатаев были молоды и шумливы, единственным из старших, часто ее посещавшим, был Лазарь. Его шум не раздражал, даже доставлял удовольствие.
Элеонора прямо спикировала на свою подругу и чмокнула ее в затылок.
- Нэнси! Проснулась! Вот здорово!
Нэнси отстранилась:
- Привет, привет. Осторожно, кофе мой не разлей.
- Как? Ты не рада?
- Ну, конечно, рада. Но не забывай - я-то виделась с тобой только вчера. К тому же, я еще не проснулась как следует.
- Давно тебя разбудили?
- Часа два. Как твой малыш?
- Замечательно! - Элеонора просияла. - Ты его не узнаешь: растет как на дрожжах, меня скоро обгонит. И все больше похож на своего отца.
Нэнси сменила тему. О погибшем муже Элеоноры друзья старались не упоминать.
- Ну, а ты чем тут без меня занималась? По-прежнему, с детьми?
- Да… То есть нет. Я веду группу, в которой мой Хьюберт. Он недавно в школу пошел!
- А почему бы тебе не пропустить часть всей этой канители? Если ты все время будешь бодрствовать - скоро состаришься…
- Нет, - запротестовала Элеонора, - как же я лягу спать, пока Хьюберт не станет самостоятельным?
- Да не бери ты в голову! Половина спящих - женщины, имеющие детей, - и я их ничуть не осуждаю. Да что там - а я? Для меня полет длится всего каких-то семь месяцев. До остального времени мне и дела нет никакого.
- Нет, - твердо отвечала Элеонора, - спасибо. Может, тебя такое устраивает, однако у меня на этот счет свое мнение.
Неподалеку расправлялся с синтетическим бифштексом Лазарь.
- Она боится пропустить что-нибудь интересное, - сказал он. - Я ее понимаю - я и сам этого боюсь.
Нэнси отступила.
- Ну, так заведи еще ребенка. Освободишься от скучных обязанностей.
- Для этого нужны по меньшей мере двое, - заметила Элеонора.
- Так в чем проблемы? Вот хотя бы Лазарь - чем не отец?
Элеонора с трудом сдержала улыбку. Лазарь покраснел.
- Кстати, - безразличным тоном сказала она, - я ему предлагала, но…
Нэнси фыркнула прямо в чашку с кофе и окинула обоих быстрым взглядом.
- Простите. Я не знала.
- Ничего, - отозвалась Элеонора, - просто я - одна из его внучек в четвертом колене.
- Но… - Нэнси боролась с искушением нарушить правило невмешательства в чужие дела. - Но это ведь даже кровосмешением не считалось бы! Или мне лучше не лезть, куда не просят?
- Да, наверное, - согласилась Элеонора.
Смущенно поерзав, Лазарь сказал:
- Рискую прослыть старомодным, однако должен заметить, свои принципы я приобрел еще в молодости. Не знаю, что там с генетикой, но я чувствовал бы себя ужасно неловко, если б женился на собственной правнучке.
- Ну, вы и в самом деле старомодны, - удивилась Нэнси. - Может, просто стесняетесь? Так и подмывает предложить вам себя и посмотреть, что получится!
Лазарь с изумлением посмотрел на нее.
- Так попробуй. Тебя ждет приятный сюрприз.
Нэнси холодно смерила его взглядом.
- М-м-м… - задумчиво протянула она.
Лазарь старался не отводить взгляда, но в конце концов не выдержал и опустил глаза.
- Извините, милые, - суетливо сказал он, - мне пора.
Элеонора ласково коснулась его руки.
- Не уходите, Лазарь. Нэнси - кошка, и ничего с этим не может поделать. Лучше расскажите о плане высадки.
- Чего-о? А куда это мы собираемся высаживаться? И когда? - удивилась Нэнси.
Желая поддержать свою репутацию знатока, Лазарь начал рассказ.
Звезда класса G-2, то есть солнечного, к которой они взяли курс несколько лет назад, теперь находилась на расстоянии около светогода, а точнее - в семи световых месяцах. При помощи параинтерферометрических методов исследования уже можно было сказать, что она имеет свою планетную систему.
Через месяц, когда до звезды останется половина светового года, корабль прекратит вращение и затратит на торможение целый год, чтобы приблизиться к ней с обычной межпланетной скоростью. Тогда планеты будут исследованы и, возможно, найдется такая, которая окажется пригодной для жизни. Поиск будет простым и быстрым, так как им подходят лишь планеты, отражающие свет, вроде Венеры или Земли. Далекие от светила, типа Нептуна или Плутона, никакой ценности не представляют, а раскаленные, как Меркурий, - тем более.
Если планеты земного типа в системе не окажется, придется снова приблизиться к звезде, чтобы использовать ее световое давление для продолжения поисков. Только с выбором курса на сей раз торопиться не придется: погони за ними не будет.
"Нью-Фронтирс", объяснил Лазарь, не будет садиться на поверхность планеты - корабль так велик, что его раздавит собственный вес. Если подходящее место найдется, корабль ляжет на околопланетную орбиту, а на поверхность отправятся шлюпки с исследовательскими группами.
Сохранив, таким образом, свое реноме, Лазарь направился в лабораторию, где родичи продолжали исследования в области геронтологии и обмена веществ; он надеялся встретить там Мэри Сперлинг. После колкостей Нэнси Уэзерэл он особенно нуждался в дружеском обществе. Если уж жениться заново, то, пожалуй, Мэри подходит ему больше всех остальных. Конечно, всерьез он о женитьбе не думал: он чувствовал, что их брак выглядел бы смехотворно, отдавал бы лавандой и древними кружевами…
Мэри Сперлинг, не решившись лечь в анабиоз, заглушила страх смерти активной деятельностью: добровольно пошла в лаборантки и стала принимать активное участие в исследованиях продолжительности жизни. Биологического образования она не получила, зато имела ловкие руки и светлую голову, и за время полета сделалась отличной ассистенткой доктора Говарда Харди, руководителя исследований.
Лазарь застал ее за работой с бессмертной тканью куриного сердца, ласково именуемой сотрудниками лаборатории "миссис Орлик". "Миссис Орлик" была старше всех родичей, за исключением разве что Лазаря - этот растущий кусок натуральной плоти Семьи получили от института Рокфеллера еще в двадцатом столетии. Уже тогда ткань росла и развивалась, и предшественникам доктора Харди удавалось поддерживать ее жизнедеятельность на протяжении двух с лишним веков благодаря методике Кэррела-Линдберга-О'Шога. Итак, "миссис Орлик" процветала и по сей день.
Говард Харди настоял на том, чтобы взять ткань и аппаратуру, поддерживавшую ее жизнь, с собой в резервацию, а после - на "Чили". "Миссис Орлик" отлично приспособилась и к условиям "Нью-Фронтирс" и сейчас весила около шестидесяти фунтов - слепая, глухая, безмозглая, однако живая.
Мэри немного подрезала ее.
- Привет, Лазарь. Не подходи пока: контейнер открыт.
Лазарь издали наблюдал за ее работой.
- Мэри, а почему эта дурацкая штука до сих пор не сдохла?
- Ты неверно поставил вопрос, - ответила Мэри. - Спроси лучше: с чего бы это ей подыхать? И что мешает ей жить вечно?
- Вот сдохла бы она к чертям собачьим, - раздался позади голос доктора Харди, - тогда бы мигом была решена задача!
- Еще неизвестно, - мигом отозвалась Мэри. - Тут все дело в железах, которых у "миссис Орлик" нет.
- Ишь ты! Вам-то откуда знать?
- Женская интуиция. Откуда вам знать, что у нее есть, а чего нет?
- Верно. Вот поэтому у меня - огромное преимущество перед вами и вашей интуицией.
- Может быть, может быть, - лукаво ответила Мэри, - однако вы не забывайте: я знала вас еще до того, как вы научились пользоваться горшком.
- Типичная женская логика! Дорогая моя! Этот кусок мяса кудахтал и откладывал яйца, когда никого из нас и на свете не было, тем не менее он вообще ничего не знает! - Он с ненавистью уставился на предмет спора. - Знаешь, Лазарь, я с удовольствием обменял бы эту гадость на пару карпов - самца и самку.
- А зачем обязательно карпов?
- Похоже, карпы никогда не умирают. Их ловят, едят, они могут подохнуть с голоду или от какой-нибудь заразы, но от старости, насколько я знаю, никогда.
- Почему же?
- Именно это я и хотел выяснить перед тем, как мы отправились на этот идиотский пикник. Кишечная флора у них не совсем обычная - возможно, она как-то влияет… Но, сдается мне, суть в том, что они никогда не перестают расти.
Мэри что-то пробормотала себе под нос. Харди саркастически спросил:
- Что вы там опять бурчите? Снова ваша интуиция?
- Я только сказала, что амебы тоже не умирают. Вы же сами всегда говорите: современная амеба жила и пятьдесят миллионов лет назад. Но амебы не растут до бесконечности, и никакой кишечной флоры не имеют!
- Кишка тонка! - сказал Лазарь.
- Очень остроумно. То, что я сказала, - сущая правда. Они не умирают - просто делятся и живут дальше.
- Не знаю, как насчет кишок, - нетерпеливо вмешался Харди, - а некая структурная аналогия может быть. Но как я буду работать без подопытных животных? Да, кстати! Лазарь, очень хорошо, что ты зашел. Я хочу попросить тебя об одном одолжении.
- Давай, пока я добрый.
- Ты сам представляешь интереснейший случай. Наверное, ты знаешь, что не подходишь ни под одну из наших теорий и опровергаешь их безжалостно. Такое тело просто грех отправлять в конвертер! Не буду от тебя скрывать: мне бы очень хотелось посмотреть, что у тебя внутри.
Лазарь фыркнул:
- Я полностью в твоем распоряжении! Только тебе придется завещать меня своему преемнику - сам ты вряд ли доживешь. А хочешь - поспорим, что никому никогда не придется посмотреть, что у меня внутри?!
Подходящая планета в системе нашлась - молодая, зеленая, очень похожая на Землю. Да и вся планетная система напоминала Солнечную: небольшие землеподобные планеты неподалеку от звезды, а на периферии - огромные, под стать Юпитеру, гиганты.
Астрономы никогда не могли дать толкового объяснения устройству Солнечной системы. Они метались между теориями ее происхождения, которые рушились одна за другой, и "надежными" математическими доказательствами того, что такая система вовсе никогда бы не могла возникнуть. И вот сейчас родичи воочию видели пример того, как явление, с первого взгляда парадоксальное, оказывается общепринятой нормой.
Результаты прямого наблюдения с небольшой высоты вдохновляли и огорчали одновременно: на планете была разумная жизнь. Цивилизация.
Там были города - даже из космоса различались громадные сооружения странного вида и непонятного назначения.
Беглецам, возможно, пришлось бы продолжить свои скитания, однако аборигены, похоже, не заселили всей планеты. Раз так - на ее обширных континентах, может быть, найдется уголок для небольшой колонии. Если, конечно, их согласятся принять.
- Честно говоря, - признался капитан Кинг, - я ничего подобного не ожидал. Ну, может, еще первобытные дикари, разные хищные звери. Но я почему-то всегда был убежден, что цивилизованными могут быть только люди. Придется соблюдать крайнюю осторожность!
Кинг сформировал отряд разведчиков с Лазарем во главе. В его практической сметке и стремлении выжить капитан уже убедился. Кинг хотел возглавить отряд лично, но понятие о долге руководителя заставило его отказаться от этой мысли. Зато Слэйтона Форда никто не стал удерживать на борту. Его - да еще Ральфа Шульца - Лазарь назначил своими заместителями. С отрядом отправились специалисты разных областей: эколог, биохимик, геолог, стереограф, несколько психологов и социологов, один из которых был признанным авторитетом по структурной коммуникационной теории Маккелви. Его задачей был поиск возможностей для контакта.
Но никакого оружия.
В этом Кинг отказал им наотрез.
- Предприятие, конечно, рискованное, - объяснил он Лазарю, - но любое применение силы - пусть даже в целях самообороны - неминуемо вызовет враждебность со стороны туземцев. Этого допустить нельзя! Не забывайте: вы послы, а не солдаты.
Лазарь сходил в свою каюту и, вернувшись, отдал Кингу бластер. О том, что в набедренной кобуре под килтом имеется другой, он не счел нужным упоминать.
Кинг уже собирался отдать приказ к погрузке, но тут появилась Дженис Шмидт - заведующая яслями для детей с врожденными уродствами. Пробравшись к шлюпке, она заявила, что ей необходимо переговорить с капитаном.
Только профессиональная сиделка и могла в такой момент добиться внимания капитана: непоколебимость Кинга разбилась о ее настойчивость.
- Так что же все это значит? - хмуро спросил он ее.
- Капитан, я должна поговорить с вами об одном из моих подопечных.
- Ваше поведение возмутительно! Ступайте в мой кабинет и подождите, а для начала обсудите свою проблему с главным врачом.
Она подбоченилась:
- Нет, сейчас! Это - разведотряд, верно? Я должна кое-что сообщить прежде, чем он высадится на планету.
Кинг хотел было что-то сказать, но передумал.
- Постарайтесь короче.