- Слышал, как же. Да черт с ним, сестренка, ты и сама неплохо управляешься. К тому же я уже лет сто, как на Совете не был, ну и подумал: а вдруг, к примеру, процедура поменялась.
- Прошу, займи свое место.
Мэри покинула кафедру.
- Да не надо! - запротестовал он, однако Мэри, не обращая на протесты внимания, прошла в зал и села. Лазарь, оглядев зал, пожал плечами и поднялся на помост. Усевшись на уголок председательского стола, он сказал:
- Ну что ж, давайте продолжать. Кто там следующий?
Ральф Шульц из Семьи Шульцев больше походил на банкира, нежели на психометриста. Он не был ни застенчивым, ни робким и говорил ровным, уверенным голосом, что придавало его словам дополнительный вес.
- Я был одним из тех, кто предлагал покончить с "Маскарадом". И был неправ. Я верил: большинство наших сограждан, воспитанных современными методами, смогут все что угодно воспринять спокойно. Без лишних эмоций. Я предполагал: кучка не совсем здоровых в психическом отношении людей будет негодовать, а возможно, и возненавидит нас. Я даже предсказывал, что многие станут завидовать нам: всякий, кто радуется жизни, хочет, чтоб она продолжалась как можно дольше. Однако я не предполагал, что неприятности могут достигнуть таких масштабов! Я считал, что современное общество покончило с расовыми предрассудками, а те, кто еще придерживается их, постесняются заявить об этом вслух. Я верил, общество стало достаточно терпимым, чтоб можно было открыться недолговечным и жить с ними в мире. И я ошибался.
Негры ненавидели белых и завидовали им, пока те имели перед ними преимущество цвета кожи. Здоровая, нормальная реакция! Когда же дискриминации не стало, проблема себя изжила и произошла культурная ассимиляция. Теперь часть людей точно так же завидует нам, долгожителям. Мы полагали, их реакция не возымеет серьезного общественного значения, ведь большинству людей будет ясно, что причина нашего долголетия в наших генах, а это не наша вина, так уж нам повезло с предками. На самом же деле мы принимали желаемое за действительное, и теперь уже не может быть никаких сомнений, что правильное толкование данных математического анализа привело бы нас к совершенно противоположному ответу и выявило бы неуместность использованных аналогий. Я не оправдываюсь - какие уж тут оправдания… Наши чаяния вскружили нам головы. Короче говоря, произошло вот что: мы продемонстрировали нашим недолговечным братьям воплощение величайшей человеческой мечты, а затем сказали, что им такого не видать, как своих ушей. Они встали перед неразрешимой дилеммой. И теперь просто отказываются верить фактам. Они отвергают то, что мы рассказали им, а их зависть перешла в ненависть. Подсознательно они убеждены, что мы злонамеренно лишаем их законного права на долгую жизнь. Ненависть к нам, непрестанно усиливаясь, превратилась в мощный поток, угрожающий благосостоянию и самой жизни тех наших братьев, кто раскрылся для общества. Потенциально поток ее опасен и для остальных членов Семей. Опасность, которая нависла над нами, весьма велика.
Разом замолчав, он сел.
Слушатели сохраняли спокойствие - с годами невозмутимость вошла у них в привычку. Поднялась одна из женщин:
- Ева Барстоу, от Семьи Купер. Ральф Шульц, мне сто девятнадцать лет. По-моему, ты младше. У меня нет ни математических способностей, ни знания человеческой психологии, однако на своем веку я встречалась со множеством людей. Человек по сути благожелателен, он чуток и добр. Конечно, у него имеются некоторые недостатки, но дайте ему хоть маленький просвет впереди, и все в порядке! Я не могу, никак не могу поверить, что кто-то может возненавидеть меня и даже убить только за то, что я живу дольше! Что ты скажешь на это? Ведь раз ты уже ошибся - может, и тут тоже?
Шульц спокойно смотрел на нее, разглаживая складку на килте.
- Ты права, Ева. Очень может быть, что я снова ошибся. Вся беда психологии в том, что она так сложна, в ней так много скрытых факторов, а человеческие взаимоотношения иногда настолько непредсказуемы, что даже убедительные с виду выводы в свете последующих событий частенько оказываются полной чепухой.
Он снова поднялся, оглядел аудиторию и заговорил с прежним апломбом:
- На этот раз я не пытаюсь предсказать отдаленное будущее. Я оперирую фактами, а не догадками или надеждами на лучшее. И то, что можно предсказать на основании этих фактов, верно, как дважды два, и произойдет неминуемо. Однако в главном Ева права. По отдельности каждый человек добр и терпим в отношениях с другими отдельно взятыми людьми. Еве не угрожает никакая опасность со стороны ее друзей и соседей. Мне со стороны моих - тоже. Но мои соседи могут представлять опасность для нее, а ее - для меня.
Психология масс - не просто сумма психологий индивидуумов, а нечто более сложное и непредсказуемое; в этом - основное положение социальной психодинамики, и исключений из этого правила пока что не наблюдалось. Психология масс подчинена закону стадности, закону массовой истерии. Он давно известен военным, политическим и религиозным деятелям, рекламным агентам, пророкам и агитаторам, инициаторам беспорядков и актерам, а также главарям банд. Этот закон использовали на практике с незапамятных времен - задолго до того, как он был обоснован математически. И он всегда отлично работал, и сейчас работает не хуже.
Я и мои коллеги еще несколько лет назад стали подозревать, что массовая истерия по нашему поводу возрастает, однако сочли, что доводить наши соображения до сведения Совета рано, так как доказательствами мы еще не располагали. К тому же любое, даже самое здоровое, общество имеет свои недостатки… Антагонистические тенденции были вначале столь незначительны, что мы даже сомневались в их существовании, не говоря уж о том, что общественные отношения вообще сложны и перепутаны, хуже клубка спагетти. Они существуют в абстрактном топологическом пространстве со многими измерениями, а потому математически описать их чрезвычайно трудно. Сложность такой задачи невозможно преувеличить.
Итак, мы выжидали, беспокоились, проводили статистические исследования, тщательно конструируя нашу статистическую вселенную. И когда убедились в правильности наших догадок, то было едва ли не поздно. Социопсихологические тенденции зарождаются и угасают экспоненциально, или по степенному закону с комплексным показателем. Мы не оставляли надежды, что сыграют свою роль положительные факторы: работы Нельсона в области симбиотики, наши успехи в гериатрии, громадное общественное значение освоения спутников Юпитера для колонизации. Любое событие, потенциально способное дать шанс на продление жизни, либо большие жизненные перспективы для недолговечных, положили бы конец глухой враждебности по отношению к нам. Вместо этого ненависть из искры превратилась в пламя, в целый лесной пожар, которым невозможно управлять. По нашим сведениям, число людей, настроенных агрессивно, лишь за последние тридцать семь дней увеличилось вдвое и продолжает неуклонно расти. Можно лишь строить предположения, как далеко зайдет этот процесс и как быстро он будет идти; вот почему мы предложили созвать очередной Совет. Неприятностей можно ожидать в любой момент.
Он тяжело опустился в кресло; лицо его было бледным.
Ева не стала продолжать спор. Не возражал никто из присутствующих. Не один Ральф Шульц - признанный авторитет в своей области, - но все они чувствовали: к их братьям, открывшимся обществу, люди настроены крайне недоброжелательно. И хотя все понимали, что им угрожает, у каждого было свое мнение о том, что следует предпринять. В продолжение двух часов Лазарь терпеливо слушал нудные пререкания, а затем попросил слова.
- Так мы ни к чему не придем, - подытожил он. - Если даже до завтра здесь проторчим. Давайте-ка глянем на проблему в целом и прикинем, что делать. Можно, - он принялся загибать пальцы, - не делать ничего, сидеть, как мыши, и ждать, что будет дальше. Можно полностью отменить "Маскарад", объявить, сколько нас на самом деле, и потребовать политических прав. Можно оставить все как есть, используя нашу организацию с ее деньгами для защиты наших братьев, вышедших из подполья. Может, нам снова удастся укрыть их от греха подальше. Можно покончить со всякими тайнами и выклянчить у правительства место для устройства колонии, где бы мы жили сами по себе. Можно сделать что-нибудь еще. Однако я надеюсь, что каждый из вас выберет для себя один из четырех основных вариантов. Разберитесь - хотя бы по четырем углам зала, - и пусть каждая группа разработает свой план и представит его на Семейный Совет. А те, кто не согласен ни с одним из четырех вариантов, могут рассесться в центре зала и спорить хоть до посинения. Если нет возражений, позвольте мне объявить перерыв до завтрашнего вечера. Что скажете?
Никто ничего не сказал. Все были удивлены манерой Лазаря вести Совет - здесь привыкли к неторопливым, долгим дискуссиям, проблемы обсуждались, пока одна из точек зрения не принималась единогласно, а потому такая спешка несколько шокировала присутствующих.
Однако Лонг был сильной личностью, возраст его внушал уважение, а несколько старомодный говор придавал его словам патриархальную весомость, так что возражать никто не решился.
- Отлично, - объявил Лазарь, хлопнув в ладоши. - Лавочка закрывается до завтрашнего вечера.
Он сошел с помоста. К нему подошла Мэри Сперлинг.
- Я хотела бы поближе познакомиться с тобой, - сказала она, глядя ему в глаза.
- Конечно, сестричка. Отчего бы нет?
- Ты остаешься на обсуждение?
- Нет.
- Тогда, может быть, проводишь меня?
- С удовольствием. Дел у меня совершенно никаких.
- Тогда идем.
Они прошли к подводной пещере, соединявшейся с озером Мичиган. Увидев ее псевдо-"Кэмден", Лазарь удивился, однако ничего не сказал, пока они не забрались внутрь.
- А ничего у тебя машинка.
- Верно.
- С секретиками…
- Да, - улыбнулась Мэри. - А еще она умеет внезапно взрываться, если кто-нибудь попробует посмотреть, что у нее внутри.
- Неплохо. Ты, Мэри, наверно, конструктор?
- Я? Нет, конечно! По крайней мере, уже лет сто в технике не разбираюсь. Но если хочешь такую машину, можно заказать у Семей. Скажи…
- Да вздор, мне она вовсе ни к чему. Просто люблю вещи, которые работают надежно. Сразу видно, светлая голова выдумала.
- Да…
Некоторое время Мэри прощупывала окрестности с помощью радара, а убедившись, что вокруг все спокойно, бесшумно вывела машину на берег.
Приехав домой, Мэри предложила Лазарю сигареты и выпивку, а сама отправилась в спальню переодеться. В домашнем она выглядела миниатюрнее и моложе. Когда она вернулась в комнату, Лазарь поднялся, раскурил для нее сигарету и протянул ей, издав в качестве комплимента нескромный свист.
Улыбнувшись, Мэри взяла сигарету и опустилась в огромное кресло, поджав под себя ноги.
- Лазарь, ты вселяешь в меня надежду.
- Да что ж у тебя, зеркала нет?!
- Я не о том, - с нетерпением ответила она. - Ты сам. Ты ведь прекрасно знаешь, что я уже пережила наш средний возраст. Я лет десять, как смирилась с мыслью, что конец близок, и приготовилась к смерти. Но вот ты сидишь напротив, а ведь ты гораздо старше меня… на много-много лет. Ты вселяешь в меня надежду.
Лазарь выпрямился.
- Это ты-то приготовилась к смерти? Девочка! Да ты еще сотню лет будешь такой же симпатичной!
Мэри устало отмахнулась.
- Не смейся. Ты отлично знаешь, внешность тут ни при чем. Лазарь, я не хочу умирать!
- Я и не думал дурачить тебя, сестренка, - мягко ответил он. - Ты не выглядишь так, будто одной ногой в могиле.
Мэри пожала плечами.
- Это - просто биотехника. Я только выгляжу на тридцать с небольшим.
- Я бы сказал, еще моложе. Наверно, я не разбираюсь во всяких новомодных штучках - я говорил, что даже на Совете уже лет сто не бывал. Вообще говоря, я и с Семьями все это время не общался.
- Правда? А почему, если не секрет?
- Длинная история, да и глупая к тому же. Одним словом, надоели они мне до смерти. Раньше я всегда был представителем на ежегодных встречах, однако они стали шибко уж официальными и неинтересными. И я послал их к черту. Почти всю эпоху Пророков провел на Венере. После подписания Ковенанта вернулся на Землю - года на два, не больше. Люблю, знаешь ли, перемену мест.
Мэри смотрела на него с восхищением.
- О-о! Расскажи! Никогда не бывала в космосе, ну, только раз летала в Луна-Сити.
- Конечно, расскажу, - согласился Лазарь. - В свое время. А пока хотел бы услышать, как можно сохранить такую внешность. Девочка, тебе ведь при всем желании не дать твоих лет!
- Надеюсь. То есть это, конечно, так, однако я ничего не знаю о том, как это делается. Гормоны, симбиотика, что-то там с железами и немного психотерапии - примерно так. Подобные штуки приводят к задержке старения, а внешние признаки удаляются косметически.
Некоторое время Мэри помолчала.
- Когда-то они считали, что нашли секрет бессмертия - настоящий Источник Вечной Молодости. Но это было заблуждением. Старость просто откладывается. Первое предупреждение - за девяносто дней, а затем - смерть.
Она вздрогнула.
- Конечно, многие не хотят умирать от старости. Две недели на уточнение диагноза, а затем - эвтаназия.
- Вот уж хрен-то вам! Не-ет, мне это не подходит! Когда дьявол явится по мою душу, ему придется тащить меня силком, а я буду брыкаться изо всех сил!
Мэри криво улыбнулась.
- Мне легче, когда ты так говоришь, Лазарь. Я никогда бы не смогла говорить на эти темы с людьми младше меня. Но твой пример придает мне уверенности.
- Мы еще многих из них переживем, Мэри; ты только не волнуйся. Кстати, насчет Совета. Я не в курсе последних новостей, только недавно на Землю вернулся. Этот парень - Ральф Шульц… Он вправду знает свое дело?
- Думаю, да. Дед его был выдающимся человеком, да и отец - тоже.
- Надо так понимать, ты знаешь этого парня.
- Немного. Он - один из моих внуков.
- Забавно… А выглядит старше, чем ты.
- Ральф решил, что ему больше всего подходит внешность сорокалетнего, только и всего. Его отец был моим двадцать седьмым ребенком. А Ральф, наверное… Сейчас сосчитаю. Он по крайней мере на восемьдесят-девяносто лет младше меня. И, несмотря на это, он старше многих моих отпрысков.
- Да, ты немало сделала для Семей, Мэри.
- Как и Семьи для меня. Мне нравилось воспитывать детей, а выплаты фонда за три с лишним десятка детей составили приличную сумму. Я могу позволить себе любую мыслимую роскошь, - Мэри вздрогнула. - Наверное, поэтому я так боюсь, я люблю жизнь.
- Прекрати! Я-то думал, мой блестящий пример и юношеская улыбка полностью избавили тебя от этой ерунды.
- Н-ну… Кое в чем ты мне помог.
- М-м-м… Слушай, Мэри, а почему бы тебе еще раз не выйти замуж? И не нарожать кучу горластых сорванцов? Тогда-то у тебя просто времени на страхи не останется!
- Это в мои-то годы? Вот уже действительно, Лазарь…
- А что такого? Ты куда младше меня.
Некоторое время Мэри молча его разглядывала.
- Лазарь, ты делаешь мне предложение? Если так, выражайся яснее.
Лазарь поперхнулся и замер с раскрытым ртом.
- Погоди, погоди! Успокойся. Я ведь только так сказал… Сам я для семейной жизни не гожусь. Нет, правда. Всякий раз, когда я женился, через несколько лет жена просто не могла выносить моего вида. Нет, я ничего не говорю… Ты девушка хоть куда, и любой мужчина с радостью бы…
Подойдя к нему, Мэри прикрыла его рот ладонью. Лукаво улыбаясь, она сказала:
- Я вовсе не хотела смущать тебя, брат. А впрочем, может быть, и хотела - мужчины так смешны, когда думают, что их хотят заманить в ловушку.
- Ладно, ладно, - хмуро проворчал Лазарь.
- Забудь об этом, дорогой. Скажи, какой вариант они, по-твоему, выберут?
- Ты об этом вечернем сборище?
- Да.
- Да никакого! Ни к чему они не придут. Знаешь, Мэри, комитет - единственная известная форма жизни с сотней желудков, но без единой капли мозгов. В конце концов кто-нибудь с головой на плечах заставит их согласиться с его планом. Не могу сказать, что это будет за план.
- Ну что ж… А что бы предпочел ты сам?
- Я? А ничего. Знаешь, Мэри, если я и убедился в чем-то за последние две сотни лет, так это в том, что все проходит. Войны там, депрессии, Пророки, Ковенанты… Все проходит. Фокус в том, чтобы их пережить.
Мэри задумчиво кивнула.
- Думаю, ты прав.
- Конечно, прав. Только через сотню лет начинаешь понимать, насколько это хорошая штука - жизнь.
Лазарь встал и потянулся.
- А теперь юноша не против бы малость всхрапнуть.
- Я тоже.
Квартира Мэри находилась на последнем этаже - с видом на небо. Еще когда Мэри входила в гостиную, она выключила свет и сделала потолок прозрачным; теперь они сидели в темноте, любуясь видом звездного неба. Потягиваясь, Лазарь посмотрел вверх; взгляд его задержался на одном из любимых созвездий.
- Занятно, - заметил он, - кажется, в поясе Ориона появилась четвертая звезда!
Мэри подняла взгляд:
- Может, это корабль Второй Экспедиции к Центавру? Посмотри, он движется?
- Без приборов не разглядеть.
- Да, верно. Правильно сделали, что построили его в космосе.
- А иначе никак: для Земли он слишком велик. Мэри, могу я лечь прямо тут? Или у тебя есть другая комната?
- Есть, вторая дверь направо. Не сможешь чего-нибудь найти - позови.
Она поцеловала его в щеку, будто клюнула.
- Спокойной ночи.
Лазарь направился к себе.
Наутро Мэри проснулась в обычное время. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Лазаря, она встала, проскользнула в ванную, приняла душ, сделала массаж и проглотила тоник, чтобы компенсировать краткость отдыха. Затем умеренный завтрак; талию она берегла. Взбодрившись таким образом, Мэри принялась за телефонные звонки, поступившие вчера, пока ее не было. Прокрутив несколько малозначительных сообщений, в которые она даже не пыталась вникнуть, она услышала голос Борка Вэннинга:
- Привет, Мэри, - сказал аппарат, - это Борк. Звонил в двадцать один ноль-ноль. Зайду завтра в десять утра, сходим на озеро и где-нибудь позавтракаем. Если, конечно, ты не против. Счастливо, дорогая! Мое почтение.
- Мое почтение, - автоматически повторила Мэри. А, чтоб его! Почему он никак не поверит, что я отказала ему окончательно?! Да, Мэри Сперлинг, с тобой что-то неладно. Ты ведь в четыре раза старше, и никак не можешь привести его в чувство… Надо позвонить ему и сказать… Нет, поздно. Он будет с минуты на минуту. Проклятье!