Одни наживали состояние, другие проматывали его. Процветали притоны, игорный бизнес, проституция. Последняя начиналась с уличных "жриц любви" самых невообразимых размеров, окрасок, количества конечностей и половых органов и заканчивалась роскошными восьми-звездочными публичными домами, то бишь отелями, где предоставлялись эти самые развлечения, но уже за непомерно высокую цену для снобов.
А наркотики. Как, например, помет малийского Он-ниба, который гнездится высоко в горах, или толченая шкура Умры - страшно ядовитое и быстрое животное, промысел которого сопряжен с невероятным риском для жизни охотника.
Поговаривали, что даже некоторые высокопоставленные лица Империи не раз и не два заглядывали в эти места, а о простых людях и говорить нечего. У кого заводились деньжата, тот на свой страх и риск отправлялся сюда - понюхать воздух вольной жизни. Многие, перенюхав, не возвращались.
Каффа. Они прилетели на планету поздно вечером.
После ночевки на корабле, на следующий день ни свет ни заря всех пленников повели в душ. Затем над каждым поколдовали парикмахер и косметолог, пытаясь придать товару как можно лучший покупательский вид.
Последним пунктом программы всех погрузили в один автобус, не забыв отделить девственниц от прочей массы.
Бедные девушки, с завязанными руками, кидали по сторонам затравленные взгляды.
Руки им связывали специально и еще с начала путешествия, дабы обезумевшие от горя рабыни не могли нанести себе непоправимый вред и тем самым испортить товар.
Рынок работал с утра до вечера и семь дней в неделю. Он представлял собой огромное крытое здание, внутри которого стояла невообразимая и непонятная для непривычного либо непосвященного, как на всех базарах, а уж тем более на невольничьих, атмосфера.
Люди и не люди торговались, разговаривали, хохотали, толпились; сновали карманники; чинно выхаживали бородатые купцы в сопровождении телохранителей; мелкими шажками передвигались дамы, некоторые из них, не стремясь быть узнанными, закутывали свое тело с ног до головы в одежды, оставив открытыми лишь глаза.
И над всем этим гомон, крик, неповторимый шум базара.
- Эй, любезный, сколько ты хочешь за этого Мардока?
- Покажи зубы, собака.
- Всего-навсего тысячу динариев, о щедрейший господин.
- Да он же никуда не годен…
- Что-о-о, тысячу динариев за эту дохлятину, не смеши людей, да он и сотни не стоит!
- Он совсем старый…
- Для такого важного человека, я отдам этого богатыря за восемьсот.
- Он слишком молодой…
- Двести, но боюсь, как бы он не свалился по дороге домой.
- Это силач…
- Он, может, не очень на вид, но заверяю вас, этот раб силен как бык и очень любит работать. Семьсот.
- Да у меня рука толще, чем у него туловище…
- Триста и это последняя цена, и то за такие деньги я смогу купить двух Нимков, а это, по-моему, намного выгоднее.
- Ой, какой хорошенький!
- Пятьсот, себе в убыток, только из уважения к столь великому господину.
- Пап, ну купи, ну, пожалуйста…
Наибольшее оживление было у павильона с представительницами прекрасногопола.
- Сколько просишь за эту уродину?
- Пять тысяч, господин.
- Повернись красавица…
- У нее слишком маленькая грудь…
- Что! Всего пять грудей…
- Уж больно мала.
- Слишком велика.
- Она неистова…
- А нет такой же, но черненькой…
- …двести восемьдесят две различные позы…
- А три ноги придают особенный шарм…
- Эй, кто поставил здесь эту бабушку?!
Рипа и остальных пленников, раздетых донага, развели по различным отделам рынка. Мальчики в одну сторону - для пожилых дам, господ и как работники по дому; юноши и мужчины - в другую, женщины - в третью, девочки - в четвертую, девственницы - в пятую. Каждый отдел, в свою очередь, делился еще на сектора: гуманоиды и негуманоиды, бесполые - в отдельный вольер для них, и наконец, самое ценное, то, что самое редкое, - девственницы в возрасте, чем старше, тем дороже, особого рода любители выкладывали за подобные диковинки огромные деньги. Они стоили даже больше, чем различные уродцы, хотя и те шли по довольно высокой расценке.
Рил очутился в вольере с мужчинами. Каждому отдельное место. Они возвышались над толпой, чтобы можно было как следует рассмотреть товар, а если надо, подойти и пощупать. Клиент имеет право знать, за что платит деньги.
Грязный Гарри проталкивался сквозь толпу. Настроение у капитана было препаршивое. Прошедшие полгода Гарри сильно не везло, они не ограбили ни одного транспортника, да еще и ко всему в последнем рейде нарвались на имперский патруль. Еле удалось унести ноги.
Команда начинала роптать, корабль то на ремонт, то на горючее съедал все больше средств, оставшихся после смерти брата.
Верные помощники передавали Гарри, что люди уже подумывают о смене капитана, мол, когда у руля стоял его брат, они и горя не знали, а сейчас того и гляди зубы на полку положат. Глупые неблагодарные свиньи! Разве он виноват в случившемся. И как он опростоволосился с этим Джоном. Не зря, ох не зря он не понравился Гарри еще с первой встречи. Говорил же тогда брату, но тот упертый был… был…
И вдруг Гарри остановился как вкопанный, так что шедший за ним маленький длинноухий Хунд налетел на человека и с недовольным ворчанием важно направился дальше.
Гарри не поверил своим глазам! Он моргнул один раз, второй. Явление не исчезало. Тогда Гарри подошел еще ближе - так и есть, ошибки быть не могло. Он на всю жизнь запомнил эти карие наглые глаза, эти черные вьющиеся волосы, этот ровный тонкий нос. Однако как такое могло случиться… хотя в жизни еще и не то бывает.
Гарри зло усмехнулся. Все верно. Он узнал его, узнал этого гада. Стоявший на постаменте молодой мускулистый парень, вне всякого сомнения, был он несколько лет назад загадочно пропавший Красавчик Джон, убийца его брата. Брата, с которым они были не разлей вода. Довольно редкие для родственников, особенно в пиратской среде, чувства. А улыбался Гарри оттого, что он стоял внизу, а этот Джон - наверху, на постаменте для рабов.
Гарри присмотрелся, ага, это товар Тича, старый стреляный лис. Пират начал усиленно проталкиваться сквозь толпу.
Винклер с высоты постамента видел, как к их вольеру движется какой-то длинный худой субъект. Выделил его Рип из общей массы потому, что этот самый субъект то и дело бросал на него, на Рипа, то радостные, то злобные взгляды и, упорно распихивая в разные стороны покупателей, шел в направлении капитана Тича.
Добравшись до гордо возвышавшейся Черной Бороды, субъект ткнул пальцем в Рипа и что-то горячо зашептал.
- Тич! - крикнул Гарри, едва смог дойти.
- Да. - Рослый капитан повернулся в его сторону.
- Тич… это твои рабы?
- Ну. - Тот с насмешкой посмотрел на своего коллегу. - С каких это пор тебя стали интересовать мальчики, Гарри?
- Мне нужен вот этот молодой здоровяк. - Гарри указал на Красавчика Джона.
- Он продается, как и все остальные. - Ты не понял, - Гарри начала раздражать невозмутимость калитана, - я не купить его хочу, отдай его мне. Пират аж затрясся, он, казалось, лопнет со смеху.
- Ну, ты сказал, а больше тебе ничего? Как насчет ключа от каюты, где деньги… - Объемистое брюшко Тича опять запрыгало в такт хохота. - Ничего не скажешь, отдай.
- Он убил моего брата! - закричал Гарри. - Мне он нужен!
Тич посерьезнел.
- Брата, ну что ж, это веская причина, если бы ты сразу сказал…
Гарри вздохнул с облегчением.
- …двадцать тысяч динариев, и он твой, - продолжил Черная Борода, кровная месть - это святое, не-што я не понимаю.
- Что-о-о?! В своем ли ты уме, чтобы какой-то вонючий раб стоил двадцать кусков!
- Не какой-то раб! - притворно обиделся Тич. - Ты посмотри на него, настоящий богатырь, а покладист, как ягненок…
- Мне же он не для работы нужен! - Гарри выходил из себя. - Я хочу убить, казнить этого ублюдка, так чтобы он мучился долго, как можно долго.
- А мое какое дело. - Тич зевнул. - Хоть для казни, хоть для работы, а хоть и… - Тич хохотнул, - еще для чего.
Двадцать тысяч - это, несомненно, чертовски много. На эти деньги можно было купить двух, а то и трех - если не очень симпатичных - девушек.
- Я даю тебе восемь тысяч динариев, - хмуро заявил Гарри, - и ни дихрэма больше.
- Восемнадцать тысяч, - парировал Тич, - и то это лишь из уважения к твоему покойному брату. Царствие ему небесное.
- Хорошо, десять. Думаю, это даже больше, чем ты рассчитывал получить, мошенник.
Тич воздел руки, как бы призывая небо в свидетели:
- Да только сегодня мне давали пятнадцать и я отказался, но как для тебя, опять же брат и себе в убыток…
- Двенадцать, у меня больше нет, и если ты скажешь, что это мало…
- Сколько стоит этот раб? - раздался сзади спорящих приятный женский голос. Оба пирата, как по команде, свергнулись, и взгляды их уперлись в невысокую стройную фигурку, с ног до головы закутанную в темную: ткань.
- Он уже продан! - вскричал Гарри.
- Вот этот господин дает мне за него двенадцать тысяч, о благороднейшая госпожа, - тут же расплылся в улыбке Тич.
Женщина вытащила из складок своего одеяния небольшой увесистый кошелек.
- Здесь двадцать пять тысяч динариев, - проворковала она. - Я хочу этого раба.
Кошелек молча перекочевал из руки женщины в мохнатую лапу Черной Бороды.
- Если благородный господин Гарри изволит повысить цену, то… - Черная Борода был сама любезность, - ну а коли так, он ваш, госпожа, поздравляю с удачной покупкой.
Гарри кинулся к женщине.
- Послушайте, вы, вы сейчас же отдадите его мне, мне нужен этот раб! Пират многозначительно схватился за рукоятку бластера, торчащую из-за пояса.
Чья-то большая волосатая рука легла на него сверху, Гарри услышал легкое рычание, он обернулся, огромный волосатый курмширц смотрел на пирата своими желтыми, налитыми кровью глазами.
Последнее, что услышал великий капитан перед тем, как перелететь через головы удивленных покупателей, были слова Черной Бороды:
- Это же базар. Не расстраивайся. Гарри.
Рип шел, шел за своей новой хозяйкой, даже лица которой не видел, замыкал шествие курмшири. Присутствие телохранителя говорило о высоком достатке женщины, сделавшей покупку, к тому же далеко не каждый, даже очень состоятельный человеко имел возможность выложить за какого-то раба двадцать пять тысяч…
- Они протолкались через весь базар и очутились на огромной стоянке. Чего там только не было. Современные и подержанные, почти развалившиеся и сверкающие позолотой флайеры, и небольшие межпланетные катера на атомном ходу (и как они здесь оказались), старинные бензиновые автомобили и даже кареты, запряженные четверкой горбатых животных, непрерывно что-то жующих.
Его покупательница, конечно же, подошла к большой инкрустированной золотом и драгоценными камнями карете на высоких колесах с шипованной резиной и резными спицами. Когда она, что-то рассматривая, повернула голову, складка одеяния, закрывающая лоб, немного отошла, это случилось буквально на долю секунды, но Винклер успел заметить мелькнувший под тканью темный знак… Девушка тут же поправила одежду, однако Рип узнал его. Клеймо рабыни. У него все похолодело внутри. Неужели и его так же заклеймят на лбу каленым железом, навечно выбив на лице печать владельца.
Он ошибся, купившая его не была хозяйкой, это всего лишь ее рабыня. Такая же, как и теперь он сам.
На козлах экипажа сидел кучер в ярко-красной бархатной ливрее; у существа было две ноги, но зато по крайней мере штук восемь рук; проворно соскочив со своего места, оно с низким поклоном открыло маленькую дверь с цветастым гербом, пропуская женщину и ее сопровождающих.
Рип с интересом осмотрел геральдический знак: на черном поле, разделенном на две части вытянутым изображением лазерной пушки, были изображены с одной стороны череп со скрещенными костями, а с другой - стилизованная игла звездолета, внизу на красной ленте витиеватыми закорючками извивался девиз. Все это вкупе говорило, что его хозяева, помимо богатства, претендовали еще и на древность рода.
К кому же он попал?
После получаса езды экипаж остановился. Дверь с неизменным поклоном отворил многорукий кучер. Он помог выйти девушке, Винклер покинул карету следом. Очутившись на солнце, он осмотрелся кругом и… обомлел. Место, куда они приехали, оказалось настоящим дворцом.
Здание было построено по всем правилам для сооружений такого рода. Два четырехэтажных крыла соединялись друг с другом трехэтажным перешейком, где и находился центральный вход. Антаблемент поддерживали полуобнаженные атланты. В отличие от своих земных собратьев эти имели по три ноги и руки.
Тут и там над дворцом поднимались различной высоты и сечения башенки. Стены всего сооружения обильно украшала искусная лепка, а крышу и карнизы морды и лица самых невообразимых существ.
Как и положено дворцу, его окружал парк и, как и положено парку, там было множество порой самых экзотичных и невероятных растений. Как, например, замеченный Рипом Умнхнтнрст с планеты Аребм, точнее, это было не растение, хотя и очень похожее на него, а местный житель планеты, удачно маскирующийся под флору и настолько ленивый, что они почти всю жизнь, за исключением непродолжительного периода спаривания, стояли и ждали, когда добыча сама прилетит или придет к ним.
Парк, местами идеально ухоженный, иногда удачно имитировал уголок заброшенности, что было, несомненно, труднее для трудяг-садовников, нежели просто подстригать кусты.
Насколько смог заметить Рип - разные участки комплекса воспроизводили растительный мир и ландшафт различных планет. Вон в дальнем конце переплетение лиан и пышная растительность в несколько ярусов, наверняка лжунгли каких-нибудь тропиков; а совсем рядом большая поляна с чахлой растительностью, почти сплошь засыпанная песком, - пустыня; дальше территория, засаженная пожелтевшей травой с редкими деревьями-гигантами, - что-то вроде саванны.
Оставалось надеяться, что загадочный обитатель дворца ограничивается лишь растениями, потому как если разводить еще и животных, присущих этим местам…
Как бы в Подтверждение мыслей Рипа из-за дальнего дерева вышло огромное лохматое существо - четыре лапы толщиной с бедро взрослого человека, пышная черно-рыжая грива, окружающая похожую на кошачью морду, только в несколько раз большую. Хищная пасть с полным набором зубов - для кусания, хватания, разрывания и жевания - лениво зевнула.
Животное оцениваюше уставилось на Рипа.
К облегчению последнего, его наконец поведи в дом.
Внутри дворец поражал своей роскошью еще больше, чем снаружи. Архийский мрамор, старинные картины, гобелены, произведения искусства, инкрустированные двери и стены, расписные потолки, витражи из драгоценных камней, широкие коридоры со снующими или стоящими разношерстными слугами в форменной одежде. Да, хозяин этого великолепия не отказывал себе ни в чем.
Когда они проходили мимо, один из слуг - небольшого роста лысоватый старик с аккуратно подстриженной бородкой и клеймом раба на лбу - странно посмотрел на Винклера. То ли удивленно, то ли радостно; однако голова Рипа в этот момент была занята совершенно другим.
Его подвели к большой двери, где неподвижно замерли два (целых два!) курмширца. Окинув суровым взглядом своих кошачьих глаз Рипа и его сопровождающих, они нехотя отошли в сторону. Первой вошла девушка - рабыня, вторым Рип и замыкал шествие их телохранитель.
Наконец-то Рип увидит своего загадочного хозяина. Не то чтобы он особенно стремился к этому, просто всегда полезно знать в лицо тех, от кого зависит твоя жизнь… Его ожидания не оправдались. Комната, куда они попали, была пуста. Сперва Рип увидел, как на противоположной стороне зала открывается дверь и входят маленькая девушка, закутанная в черные одеяния, за ней - высокий крепкий парень, а за ним громадный… Он не сразу сообразил, что наблюдает собственное отражение. Все помещение делило на две части огромное зеркало, и сейчас троица отражалась в нем.
- Я привела его, госпожа, - произнесла рабыня и опустилась на колени перед зеркалом.
- Очень хорошо, Фития, я довольна твоим выбором, - ответил женский голос. Голос шел с той стороны зала, но говоривший или, вернее, говорящая стояла (сидела) так, что эхо разносило звуки по всему помещению.
"Стена, она с той стороны прозрачная!"
- Повернись, раб, - произнес голос. - Я хочу посмотреть на тебя.
Рип почувствовал себя куском мяса на прилавке у мясника, который берут, тыкают пальцем, щупают, осматривают со всех сторон, цокают языком, чтобы потом съесть.
Он глянул на курмширца, не сводящего напряженного взгляда с Винкдера. Сопротивляться бесполезно, и Рип медленно стал крутиться вокруг своей оси.
- Достаточно, - произнес голос, - я увидела, что хотела. - (Рип по-прежнему был полностью обнажен.) - Ты понимаешь, зачем тебя купили, раб?
- Догадываюсь, - кивнул Винклер.
- Если будешь выполнять свои обязанности как следует, то не станешь нуждаться ни в чем, если нет… Поверь, у меня найдутся, способы укротить строптивца и смерть - это только наиболее легкий и гуманный из них. Ты понял меня?
- Да, - ответил Рип.
- Фития, - сказал голос, - ты упала в моих глазах. - Девушка побледнела. Ты до сих пор не научила его, как рабу положено отвечать своей госпоже. Девушка быстро повернулась к Риггу:
- Положено говорить: "да, госпожа", - Глаза были умоляющие.
- Да… госпожа, - выдавил из себя Винклер.
- Хорошо, а теперь, Фития, вели, чтобы его привели в порядок. Эти пираты никогда не умели работать с людьми.
Вся троица молча поклонилась и вышла.
Сразу после аудиенции Рипа первым делом повели в ванную - огромную комнату с необъятным бассейном в центре.
После того как три женшины-рабьгни вымыли его и умастили тело благовониями, он отправился в косметический зал. Его брили, стригли, делали маски на лицо и тело, маникюр, педикюр; затем старик-парикмахер уложил волосы в прическу, подкрасил глаза, слегка выщипал брови, навел румянец. Парикмахер еще колдовал над ним, а слуги уже внесли белоснежную, легкую как пух одежду.
После всех процедур Рип глянул на себя в зеркало и не узнал. На него смотрел молодой черноволосый красавец - атлет, хоть сейчас на первую страницу журнала. А вечер между тем приближался.
Кровать, как и все в этом доме, была огромна. На ней при желании смогло бы уместиться никак не меньше десяти человек, а уж двое наверняка бы потерялись на таком пространстве.
После того как четверо слуг уложили Рипа, ему велели ждать. Он покорно лежал и ждал, как будто у него Оставался выбор.
Конечно, если постараться, то отсюда можно сбежать, хотя… Рип вспомнил огромного зверя, виденного накануне. Если такая кошечка бродит по парку не одна, побег, пожалуй, будет не из легких. Но не это главное, главное начинается потом. Что делать после побега? Он без документов, без денег, на чужой планете. Куда податься?
Скрипнула дверь, послышались тихие шаги. Рип весь напрягся. Сейчас он увидит ту, с кем вынужден будет делить ложе, исполняя постыдную роль проститутки мужского пола. Шаги приближались. "Наверняка какая-нибудь старуха". Полог откинулся, и…