Глава XV
Долг превыше всего
Не знаю, чего я ожидал после атаки неведомых левиафанов. Мы все ходили как очумелые. Кто-то попытался выйти на смотровую вышку и поглядеть, как там и что, но тут снова появился водомет и чуть не смыл с палубы одного из нас, после чего капитан Уркварт приказал всем членам команды оставаться внутри корабля, а люк закрыть.
Я, конечно, не ожидал получить приказ, который поступил сразу же после ужина (если это можно назвать ужином; большинство обошлось сандвичами), обязывающий меня немедленно явиться на совещание заведующих отделами.
- Это ведь ты, Том? - спросил меня Чет Трейверс. - Мне сказали, что Дядюшка Альфред числится больным. Дверь его каюты заперта.
- Тогда, наверное, я.
Дядюшка перенес случившееся очень тяжело и слег в постель, приняв успокоительное по распоряжению единственного оставшегося в живых медика - доктора Пандита.
- Ну, тогда тебе лучше поторопиться.
Сначала я отправился в каюту капитана Уркварта, но обнаружил, что там темно, потом, сообразив, в чем дело, побежал в капитанскую. Дверь была открыта, и кое-кто уже сидел вокруг стола, во главе которого восседал капитан Уркварт.
- Отдел спецсвязи, сэр, - доложился я.
- Садитесь, Барлетт.
За мной вошел Гарри, и Уркварт встал, закрыл дверь и снова сел на свое место. Я огляделся и подумал, что это довольно-таки странное совещание завотделами. Гарри был единственным боссом, который занимал эту должность при старте корабля с Земли. Мистер Истман сидел на месте коммодора Фрика. Мама О’Тул давно умерла, теперь погиб Кас, так что экологию представлял мистер Кришнамурти, ранее отвечавший лишь за работу кондиционеров и гидропонику. Мистер О’Тул сидел на месте доктора Бэбкока, мистер Регато заменил мистера Роча. Сержант Андрелли, работавший одновременно техником в Инженерном отделе, заменил дядю Стива; это был единственный солдат из охраны корабля, оставшийся в живых и то потому, что два дня назад его прислали из лагеря со сломанной рукой. Доктор Пандит сидел там, где должен был бы сидеть доктор Деверо. Ну, а я вообще всего лишь ИО - Дядюшка-то находился на борту. Хуже всего было то, что там, где должен был бы сидеть наш капитан, восседал сейчас капитан Уркварт.
Капитан Уркварт открыл наше совещание:
- Нет нужды говорить о нашем положении; оно вам всем известно. Обойдемся и без обычных рапортов начальников отделов. По моему мнению, исследование планеты можно считать завершенным с учетом того, в каком состоянии находится оборудование и персонал… Разве что стоит подготовить доклад о той неожиданной опасности, с которой мы столкнулись сегодня, чтобы первая партия прибывающих колонистов была готова к защите. Есть ли какие-нибудь возражения? Доктор Гейтс, угодно ли вам продолжить ваши исследования?
Гейтс поглядел на него с изумлением и ответил:
- Нет, капитан. В нынешних условиях - нет.
- Кто хочет говорить? - Желающих не было. - Отлично, - продолжал Уркварт, - я предлагаю начать прокладывать курс на α Феникса. Похоронную службу отслужим завтра в девять утра. Стартуем в полдень. Есть возражения? Мистер О’Тул?
- Что? Вы хотите знать, успеем ли мы сделать к этому времени расчет траектории? Думаю, да, если мы с Джанет займемся этим немедленно.
- Займитесь сразу же, как только мы разойдемся. Мистер Регато?
Регато выглядел совершенно ошарашенным.
- Я этого не ожидал, капитан.
- Я знаю, что времени мало, но надеюсь, ваш отдел успеет подготовиться? Полагаю, реакторная масса уже на борту?
- Не в этом дело, капитан. Конечно, реактивные двигатели будут готовы. Но я подумал, что мы намереваемся сделать только один длинный прыжок - к Земле.
- Что вас навело на эту мысль?
- Ну… хм… - Новый главный инженер так волновался, что чуть не перешел с межпланетного линго на испанский. - Просто наше нынешнее состояние. Инженерный отдел еле сможет нести вахты и то в режиме "вахта-сон-вахта". Не могу говорить за другие отделы, но уверен, что они не в лучшем состоянии.
- Не можете, а я вас об этом и не спрашивал. В отношении вашего отдела я хочу знать, готова ли инженерная часть?
Мистер Регато с трудом проглотил слюну.
- Да, сэр. Но люди способны выходить из строя не хуже машин.
- А разве вам не пришлось бы выдерживать режим "вахта-сон-вахта", если б мы летели к Солнцу? - Уркварт даже не стал ждать очевидного ответа и продолжал: - Я не думал, что придется разъяснять простые истины. Мы все находимся здесь не ради собственного удовольствия; мы выполняем возложенную на нас миссию… и всем вам это прекрасно известно. Сегодня утром, перед самым своим отлетом, капитан Свенсон сказал мне: "Принимайте команду над моим кораблем, сэр. Пусть он выполнит возложенную на него миссию". И я ответил: "Есть, сэр". Разрешите напомнить вам, в чем заключается эта миссия, - мы посланы проводить определенные исследования столько времени, сколько будем находиться на связи с Землей. Только тогда, когда эта связь прервется, мы можем вернуться на Землю, если такая возможность осуществима. Наш следующий объект исследований - Альфа Феникса. Разве может что-либо быть яснее?
Мысли так кипели у меня в мозгу, что я пропустил почти всю дальнейшую речь капитана. Я думал - за кого принимает себя этот дурень? За Колумба? Или за "Летучего Голландца"? Нас осталось в живых чуть больше тридцати человек на том корабле, который начинал с двумя сотнями. Лодок нет. Вертолетов… Я чуть не пропустил следующую ремарку Уркварта.
- Барлетт?
- Сэр?
- Как насчет вашего отдела?
Меня озарило: ведь мы были ключевым отделом, мы - выродки. Когда мы потеряем связь, он будет принужден возвратиться к Земле. Я испытывал сильнейшее искушение сказать, что все мы оглохли, но знал, что этот номер у меня не пройдет. Поэтому я решил тянуть резину.
- Как вы сказали, сэр, мы все еще на связи с Землей.
- Отлично. - Его взор переключился на доктора Пандита.
- Минутку, капитан, - продолжал я настойчиво, - тут есть еще кое-что.
- А? Ну говорите.
- Видите ли, следующий прыжок будет длиться около тридцати лет, не так ли? Я имею в виду по Гринвичу.
- Примерно такого порядка. Чуть меньше.
- "Примерно такого порядка". У нас осталось три связиста специального назначения: я, Дядюшка, я хочу сказать, мистер Макнейл, и Мей-Линг Трейверс. Думаю, Дядюшку вам придется исключить.
- Почему это?
- Потому, что он работает со своим первоначальным телепартнером, а она сейчас так же стара, как и он. Как вы думаете, Дядюшка мог бы еще протянуть тридцать лет?
- Но ведь для него это не будет тридцать… ох, извините. Я понял вас. Ей будет за сотню, если она вообще выживет. Возможно, в маразме.
- Весьма возможно, сэр, но вернее всего - в могиле.
- Ладно, исключим Макнейла. Остаются двое. Вполне достаточно для передачи важнейших сообщений.
- Сомневаюсь, сэр. Мей-Линг тоже оставляет желать лучшего. У нее вторичный телепартнер, которому уже за тридцать и детей у него нет. Учитывая историю других телепар, я бы сказал, что в высшей степени маловероятно, что телепара Мей-Линг будет функционировать после еще одного пика. И во всяком случае не после тридцатилетнего.
- Все равно, остаетесь вы.
Тут я и подумал, что, если у меня хватит мужества перепрыгнуть через собственную голову на ту сторону баррикады, мы отправимся домой. Но это была лишь мимолетная мысль - когда-нибудь я умру, конечно, но уж самоубийцей не стану - это точно!
- Мой случай ненамного лучше. Моему телепартнеру… - тут мне пришлось остановиться и подсчитать, чтобы ответ выглядел внушительно, так сказать, чтоб комар носа не подточил, - …около девятнадцати, сэр. Бездетна. И никаких шансов, что дети появятся до того, как мы достигнем пика… Впрочем, с грудным младенцем установить контакт все равно нельзя. Когда же мы выйдем из пика, ей будет около пятидесяти. Насколько я знаю, во всей нашей эскадре еще не было случая, чтобы связь между телепартнерами наладилась после столь длительного перерыва.
Он довольно долго молчал, прежде чем ответить.
- У вас есть основания считать, что это действительно невозможно?
- Ну… нет, сэр. Но это в высшей степени маловероятно.
- Хм… вы считаете себя специалистом в области теории телепатии?
- Что? Нет, сэр. Я всего лишь телепат, вот и все.
- Я думаю, что он, по всей вероятности, прав, - вмешался доктор Пандит.
- А вы в этом авторитет, доктор?
- Я, сэр? Вы же знаете, моя специальность - экзотическая патология. Но…
- В таком случае мы лучше проконсультируемся у авторитетных лиц на Земле. Может быть, они смогут порекомендовать нечто, что в какой-то степени улучшит наши шансы. Очень вероятно, что в данных обстоятельствах Фонд опять разрешит прибегнуть к наркотикам, чтобы уменьшить вероятность нарушения связи между телепартнерами во время пика. Или что-то другое в этом же духе.
Я подумал, не сказать ли ему, что Вики вовсе не собирается рисковать, принимая опасные наркотики с большой вероятностью привыкания. Но потом передумал. Пат ими пользовался, и Вики тоже сможет.
- Все, джентльмены. Мы стартуем завтра в полдень. Хм… еще одно… Один из вас дал понять, что моральный уровень команды не слишком высок. Это верно, и я, пожалуй, знаю об этом больше, чем вы. Но моральный уровень вернется к норме, и нам лучше удастся смириться с мыслями о понесенных потерях, если мы все побыстрее вернемся к обычной работе. Я хочу лишь добавить, что вы, как старшие офицеры корабля, можете больше других содействовать повышению морального уровня своим личным примером. Я уверен, что вы это сделаете. - Он встал.
Не знаю, каким путем новости распространяются по кораблю, но к тому времени, когда я попал в кают-компанию, все уже знали, что завтра мы стартуем… и не к Земле. Все шушукались и пережевывали одно и то же. Я постарался поскорее улизнуть - не хотелось вступать в разговоры, тем более что в голове у меня царила полная путаница. Я думал о том, что капитан прямо зациклился еще на одном прыжке, хотя есть большая вероятность, что он не сможет передать на Землю его результаты (если допустить, что они будут), и еще большая, что ни один из нас никогда не попадет домой. С другой стороны, я не мог не восхищаться решительностью капитана, с которой он противостоял всем нам, взывая к нашему чувству долга и подавляя всякое проявление паники. Да уж, в смелости ему не откажешь.
Но смелость была и у "Летучего Голландца", однако, по новейшим сведениям, он и до сих пор пытается обогнуть мыс Доброй Надежды, только это ему, как и прежде, не удается.
Капитан - капитан Свенсон, поправился я, - не пошел бы вот так по-бычьи, напролом.
Или пошел бы? Если верить Уркварту, то последнее, что сказал ему наш капитан, было напоминанием об обязанности вести корабль, дабы выполнить возложенную на него миссию. Все мы были тщательно отобраны (кроме нас, выродков), и, вероятно, шкиперов (и запасных шкиперов - тоже) выбирали в первую очередь за бульдожье упорство, то есть за то самое качество, которое позволило Колумбу плыть вперед, когда на кораблях уже кончалась питьевая вода, а команда глухо ворчала, готовясь к мятежу. Я вспомнил, что дядя Стив говорил мне что-то подобное.
Я решил поговорить с дядей Стивом… и вдруг вспомнил, что это невозможно… тогда-то мне и стало по-настоящему плохо. Когда мои родители умерли два пика назад, мне тоже стало плохо, но, скорее, потому, что я не ощутил такого горя, которое, как я знал, должен был бы чувствовать. В тот день, когда это случилось, вернее, в тот день, когда я об этом узнал, они были мертвы уже давным-давно, это были люди, с которыми я Бог знает сколько времени не общался - просто лица на фотографии. А дядю Стива я видел ежедневно; больше того, я видел его сегодня. И у меня была привычка тащить к нему все мои трудности, чтобы обсудить их, если мне было не под силу справиться с ними в одиночку.
Вот теперь-то я со всей остротой ощутил его потерю; это был тот самый "отложенный" шок, который вы переносите, если вам особенно крепко врежут в челюсть. Боль проходит лишь тогда, когда вы соберете волю в кулак и поймете, что вам врезали по-настоящему.
Поэтому я ужасно обрадовался, когда кто-то постучал в мою дверь; иначе я бы просто завыл от тоски.
Это были Мей-Линг и ее муж Чет. Я пригласил их войти, и они сели на койку. Чет сразу же приступил к делу.
- Том, какова твоя позиция в этой хреновине?
- В какой?
- В дурацкой затее - продолжать полет, имея лишь тень настоящей команды.
- Моя позиция не имеет значения, - не торопясь ответил я, - не я ведь командую кораблем.
- Ничего подобного! Именно ты и командуешь!
- Как это?
- Ну, не в официальном смысле. Я имею в виду, что ты можешь положить конец этой чепухе. Слушай, Том, все знают, что ты сказал капитану и…
- Кто же это распустил язык?
- А? Не имеет значения. Раз сведения просочились не через тебя, то, надо думать, через кого-то из присутствующих. Во всяком случае, об этом известно всем. Все, что ты сказал капитану, - верно. Суть дела в том, что Уркварт зависит от тебя лично, и ты единственный, кто сможет поддерживать его связь со штаб-квартирой на Земле. Поэтому ты - человек с палкой. И ты можешь его остановить.
- Как? Подожди-ка чуточку. Я же не один. Даже если согласиться, что он не может рассчитывать на Дядюшку, есть еще Мей-Линг…
Чет покачал головой:
- Мей-Линг вовсе не собирается заниматься телепатическими переговорами ради амбиций Уркварта.
Его жена возразила:
- Слушай, Чет, я же не так говорила.
Он любовно поглядел на нее.
- Не будь супердурочкой, моя возлюбленная. Ты ведь прекрасно знаешь - нет ни единого шанса, что от тебя после следующего пика будет хоть какой-то толк. Если до мозгов нашего бравого капитана Уркварта это еще не дошло, то обязательно дойдет… даже если мне придется объяснить ему кое-что словами, которыми пользуются только в мужском обществе.
- Но ведь все же есть вероятность, что я останусь на связи.
- О нет! Никакой вероятности быть не может, иначе мне придется немножко постучать по твоей прелестной головке. Наши дети должны расти на Земле.
Она серьезно посмотрела на Чета и погладила его по руке. Трейверсы пока не ожидали ребенка, но все знали, как крепко они на это надеются. Я начал понимать, почему Чет так тверд… и вполне уверился, что Мей-Линг неизбежно потеряет контакт со своим телепартнером после пика, особенно если ее муж будет разговаривать с ней столь же убедительно, как говорил сейчас. Желание Чета было для нее куда важнее желаний капитана, важнее абстрактного долга по отношению к Фонду на далекой Земле.
Чет продолжал:
- Думай, Том, думай, и ты поймешь, что не имеешь права предать своих товарищей по полету. Идти дальше - чистое самоубийство, и все, кроме капитана, это понимают. Так что наше будущее зависит только от тебя.
- Хм… я подумаю.
- Валяй. И не затягивай надолго.
Они ушли.
Я лег, но сон не шел. Загвоздка заключалась в том, что Чет был наверняка прав… включая и уверенность, что Мей-Линг уже никогда не удастся вступить в контакт со своим телепартнером после нового пика. Практически она теряла его даже теперь. Мне приходилось брать на себя передачу технических или математических текстов, которые она должна была транслировать сама; я делал это уже со времени последнего пика, так как ее контакт часто нарушался. Чету не придется стучаться в ее бесспорно очаровательную голову - контакт она теряла, сомнений тут быть не могло.
С другой стороны… Когда я в своих размышлениях достиг этого пункта "с другой стороны" в восемнадцатый раз, я встал, оделся и отправился на поиски Гарри Гейтса. Мне подумалось, что раз он глава отдела и присутствовал на совещании, то с ним можно поговорить на эту тему без опаски.
В каюте Гарри не оказалось; Барбара посоветовала поискать его в лаборатории. Там я его и нашел - в одиночестве распаковывающим образцы, присланные на корабль день назад. Он внимательно поглядел на меня.
- Ну, Том, как делишки?
- Не слишком как.
- Знаю. Слушай, у меня еще не было подходящего случая, чтобы поблагодарить тебя. Написать благодарность на бумажке или примешь прямо от сердца?
- Давай считать, что все уже сказано. - Я вначале даже не понял его - честно, за всеми этими делами я ведь совершенно забыл, как вытаскивал его из воды; просто не было времени подумать об этом.
- Как скажешь. Я все равно не забуду. И ты это знаешь, не так ли?
- О’кей. Гарри, мне нужен совет.
- Вон как! Что ж, они у меня имеются на все размеры. И все раздаются бесплатно, хотя, боюсь, большего они и не стоят.
- Ты был на совещании глав отделов сегодня вечером.
- Ты тоже.
Он явно забеспокоился.
- Да. - И я рассказал ему обо всем, что меня тревожило; потом подумал еще и добавил то, о чем говорил Чет. - Что мне делать, Гарри? Чет прав; шансы, что следующий прыжок принесет хоть какую-то пользу, ничтожны. Даже если мы найдем планету, о которой стоит сообщить на Землю, а шансы обнаружить ее, насколько можно судить по данным, относящимся ко всей нашей эскадре, весьма малы, но даже если так произойдет, мы почти наверняка не сможем послать об этом сообщение, а если отправимся сами к Земле, неся это известие, то прибудем туда лет через двести по земному времени. Это глупо и, как говорит Чет, самоубийственно, особенно если учесть, как мало нас осталось. С другой стороны, прав и капитан; мы подписали контракты именно с этим обязательством. Долг экипажа корабля - продолжать полет.
Гарри осторожно распаковал очередной пакет с образцами и только тогда ответил:
- Томми, спросил бы ты меня чего-нибудь полегче. Спроси меня, например, жениться тебе или нет, и я отвечу прямо как из пушки. И вообще все что угодно. Есть только одна вещь, которую ни один мужчина не может подсказать другому, а именно - в чем заключается долг этого другого. Так что придется тебе решать самому.
Я обдумал сказанное.
- Будь оно проклято! Гарри, ты хоть скажи мне, как ты сам смотришь на эти дела.
- Я? - Он отложил свою работу в сторону. - Том, я не знаю. Для меня лично… видишь ли, на этом корабле я был счастливее, чем бывал когда-либо в жизни. У меня жена, у меня ребятишки, они постоянно со мной, и я занят любимой работой. У других, возможно, все иначе.
- А как насчет твоих ребятишек?
- Вот тут, конечно, и есть загвоздка. Семейный человек… - Гарри нахмурился. - Нет, не стану советовать, Том. Если я даже намекну тебе, будто ты не должен делать того, что обязался делать, значит, я подстрекаю тебя к мятежу… а это тяжкое преступление для нас обоих. Если я скажу, что ты должен поступить так, как велит капитан, я окажусь чист перед законом, но, возможно, именно это приведет к гибели тебя, меня, моих детей и всех остальных… потому что в словах Чета много здравого смысла, даже если закон против него. - Гарри вздохнул. - Том, знаешь, я сегодня только чудом не отдал концы - это целиком твоя заслуга, и способность четко мыслить ко мне еще не вернулась. Не могу советовать - боюсь оказаться необъективным.
Я ничего не ответил. Как хотелось в эту минуту, чтобы дядя Стив был со мной! У него-то были ответы на все вопросы.
- Все, что я могу, - продолжал Гарри, - это высказать весьма уклончивое соображение.
- А? И какое же?