Дасти был явно разочарован; полагаю, он уже настроился на скандал. Вместо того чтобы лечь на освободившуюся койку, он высунул голову в коридор и принялся водить ею из стороны в сторону. Я посоветовал:
- Лучше б ты пристегнулся. Команда уже была.
- Ерунда! - ответил он, не оборачиваясь. - Времени еще сколько угодно. Еще успею заглянуть на пару минут в рубку управления…
Я хотел было предложить ему прошвырнуться заодно и наружу, если у него такой настрой, но тут появился корабельный офицер, проверявший каюты.
- А ну-ка в койку, сынок, - сказал он спокойно тем не признающим возражений тоном, каким обращаются к собаке, отдавая ей команду "К ноге!". Дасти открыл рот, закрыл его и полез в койку. Офицер закрепил на нем ремни, спеленав его, как малого ребенка, и постаравшись, чтобы, лежа на койке, нельзя было дотянуться до пряжек. Грудной ремень он вообще затянул поверх рук Дасти.
Потом он проверил мои ремни. Руки у меня были свободны, но все, что он сказал, было:
- Руки во время взлета держи на матрасе.
И вышел.
Раздался женский голос:
- Всем связистам специального назначения связаться со своими телепартнерами.
С Патом я был в перманентной связи уже с того момента, как проснулся, успел описать ему "Льюиса и Кларка", увидев корабль впервые, а потом и то, что видел внутри корабля. Тем не менее я окликнул его.
"Ты тут, Пат?"
"Естественно. И вообще никуда не собираюсь уходить. Как идут делишки?"
"Старт через десять минут. Нам только что приказали установить связь с партнерами на время взлета".
"Да уж, пожалуйста, оставайся на связи, а то я тебе все уши оборву! Не хочу пропустить ни единой мелочи!"
"О’кей, о’кей! Не стоит так дергаться. Пат? Все это мало походит на то, чего я ждал".
"Вот как! А почему?"
"Не знаю. Вероятно, я ожидал, что будут духовые оркестры, речи и все прочее. В конце-то концов, это же великий день. Но если не считать того, что нас сфотографировали вчера вечером на атолле Кантон, то даже проводы в скаутский лагерь у нас, пожалуй, проходили торжественнее".
Пат хмыкнул.
"Знаешь, оркестровые трубы у вас, пожалуй, заржавели бы при всплеске, не говоря уж о том, что музыканты могли бы схватить приличную порцию нейтронов".
"Верно. Верно".
Меня не надо было убеждать, что ракетному кораблю необходимо обширное свободное пространство для взлета. Даже сейчас, когда методика старта была усовершенствована, что позволило использовать в качестве стартовой площадки поверхность океана, а не космическую станцию, для этого все же требовалось не меньше нескольких тысяч квадратных миль водной глади. И то пришлось выслушать немало невежественной болтовни о том, что волны, вызванные ударом из дюз, изменят климат и что правительство обязано вмешаться в это дело.
"Зато у нас тут хватает и оркестров и речей. Как раз сейчас мы наслаждаемся разглагольствованиями некоего достопочтенного Дж. Лиллберри Эггхеда… Хочешь послушать?"
"Нет. Не стоит беспокоиться. А кто такие "вы"?"
"Да вся наша семья. Только что заявились Фейт и Фрэнк".
Я хотел спросить насчет Моди, но в эту минуту по системе оповещения прозвучал новый голос:
- Приветствую вас на борту, друзья. Говорит капитан корабля. Мы оторвемся от Земли с небольшим ускорением всего лишь в три "g"; тем не менее, хочу напомнить, что руки надо держать внутри коек. Тройная сила тяжести будет сохраняться лишь на протяжении шести минут, после чего вы сможете встать. Стартуем мы вторым номером - сразу же за "Генри Гудзоном".
Я повторил Пату все, что сказал капитан, стараясь успевать за ним слово в слово; это был один из навыков, которым мы овладевали, пока Пат находился в Тренировочном центре. Передаваемые нами мысли должны были стать как бы эхом того, что говорит другой; одним словом, телепара должна работать синхронно - и как микрофон, и как динамик. Думаю, что Пат в эти секунды действовал точно так же, повторяя, как эхо, слова капитана нашей семье, возможно, всего лишь на долю секунды позже того, как их произносил я. Это было совсем нетрудно, учитывая нашу практику.
Капитан продолжал:
- "Генри" готовится к старту… десять секунд… пять секунд… ПОШЕЛ!
Я ощутил что-то вроде тепловой вспышки, хотя находился в закрытом помещении. В течение нескольких секунд динамик передавал нечто, напоминавшее удары мокрого снега по оконному стеклу - мягкие, хлюпающие и далекие. Пат заорал:
"Ну и ну!"
"Что это было, Пат?"
"Он вылетел из воды так, будто его в задницу пчела ужалила. Всего-то и было видно - дырку в океане и вспышку огня. Подожди-ка секунду, они перевели трансляцию с космической станции на Луну".
"У тебя обзор куда лучше, чем у меня. Я-то не вижу ни черта, кроме потолка своей каюты".
Женский голос произнес:
- Мистер Уорнер! Мисс Фортни! Телепатам, обеспечивающим связь с другими кораблями, приступить к работе.
Капитан скомандовал:
- Всем членам команды быть готовыми к старту. Начинаем отсчет до нуля.
И тут же раздался другой голос:
- Шестьдесят секунд… пятьдесят пять… пятьдесят… сорок пять… задержка на сорока пяти… задержка на сорока пяти… задержка… задержка…
Я уже готов был завопить от этого слова как оглашенный.
"Том, что случилось?"
"Откуда ж мне знать?"
- Сорок… тридцать пять… тридцать…
"Том, ма говорит, чтобы ты берег себя".
"И что же, по ее мнению, я должен делать?! И без того лежу в койке, спеленутый ремнями".
"Я-то знаю, - хмыкнул Пат, - держись за ветку покрепче, чтоб не упасть, счастливчик! Сейчас из-под тебя вытащат лестничку!"
- Четыре… три… два… один!..
Я не видел вспышки и ровно ничего не слыхал. Просто стал жутко тяжелым. Вроде бы на меня навалилась вся куча мала игроков футбольной команды.
"Ничего не видать, кроме пара на том месте, где вы только что были". - Я не ответил, мне было невыносимо трудно дышать. - "Камеры переключены. Они следят за вами с помощью телефото. Том, видел бы ты это! Вы смотритесь как солнце! Сжигаете все остальное изображение в ящике".
"Да как же я могу видеть это, - сказал я в сердцах, - когда сам нахожусь внутри солнца?!"
"Ты, кажись, подавился? С тобой все в порядке?"
"Ты бы тоже подавился, если б тебе на грудь навалили мешки с песком".
"Так плохо?"
"Во всяком случае, не так уж приятно. Но, думаю, скоро все будет о’кей".
Пат оставил меня в покое и принялся очень четко излагать все то, что он видит на экране телека.
"Ричард Е. Бэрд" стартовал за нами еще до того, как нам удалось достигнуть второй космической скорости; Пат рассказывал об этом со всеми подробностями. Мне отвечать было нечего; я ничего не видел, а болтать охоты не было. Хотелось просто лежать тихонько и чувствовать себя ужасно несчастным.
Предполагаю, что так продолжалось минут шесть, хотя ощущалось по меньшей мере как час. Спустя очень долгое время, когда я уже решил, что контрольная аппаратура сгорела и нам придется лететь с таким ускорением до тех пор, пока мы не достигнем скорости света, тяжесть исчезла и я почувствовал себя легким как снежинка… Если б не ремни, я наверняка взлетел бы к потолку.
- Мы снизили ускорение силы тяжести до ста десяти процентов земной, - весело произнес капитан. - Наша полетная скорость будет расти, но мы должны дать своим новичкам какое-то время на адаптацию. - Его тон изменился, и он сказал деловито: - Всем постам принять противорадиационные меры, а третьей секции встать на космическую вахту.
Я распустил ремни, сел, потом встал. Может быть, мы и стали на десять процентов тяжелее, но я этого не чувствовал. Ощущение было великолепное. Пошел к дверям, рассчитывая поглядеть, как там и что, и увидеть чуть побольше того, что я углядел, прибыв на борт.
Дасти Родс заорал на меня:
- Эй! Сейчас же вернись и развяжи меня! Этот кретин так запрятал пряжки, что мне до них не дотянуться.
- Скажи "пожалуйста".
То, что сказал Дасти, было вовсе не похоже на "пожалуйста". И все же я его освободил. А следовало бы заставить его сказать "волшебное слово"; это наверняка избавило бы меня от крупных неприятностей в дальнейшем.
Глава VII
Девятнадцать тысяч девятьсот возможных перестановок
Первое, что случилось со мной на "Льюисе и Кларке", мне показалось сначала просто сном: в коридоре я нос к носу столкнулся с дядей Стивом!
Я шел по круговому коридору, куда выходили спальные каюты моей палубы, отыскивая коридор, ведущий к осевой части корабля. Повернув за угол, я врезался в кого-то. Сказал "извините" и хотел идти дальше, когда человек ухватил меня за руку и с силой хлопнул по плечу. Я вгляделся, и вдруг оказалось, что это дядя Стив собственной персоной, расплывшийся в улыбке и орущий во весь голос:
- Привет, однополчанин! Рад видеть тебя на борту.
- Дядя Стив!!! А что ты тут делаешь?
- Выполняю специальное поручение Генерального штаба… присматривать за тобой, чтоб не влип в какую-нибудь историю.
- Как это?
Разумеется, все оказалось совсем не таким таинственным, когда он популярно объяснил мне ситуацию. Дядя Стив уже месяц знал, что его рапорт об отчислении для работы в ФППИ по проекту "Lebensraum" получил одобрение; родственникам он об этом ничего не рассказывал, но упорно добивался разрешения с кем-нибудь поменяться местами, чтобы служить на том же корабле, где будет Пат. Или, как выяснилось теперь, на том, на котором оказался я.
- Я думал - твоей матери полегчает, если она будет знать, что я смогу присмотреть за ее мальчиком. Можешь рассказать ей об этом в следующий раз, когда у тебя будет сеанс связи с братишкой.
- Я скажу ей об этом немедленно, - ответил я, издав в уме боевой клич для Пата. Мне показалось, что он не больно-то заинтересовался моим сообщением; вероятно, это была своего рода реакция, и он был сердит за то, что я занял предназначенное ему место. Но мама была рядом, и Пат сказал, что передаст ей все.
- О’кей! Ей все уже известно.
Дядя Стив поглядел на меня с недоверием.
- Неужели все так просто?
Я объяснил ему, что это ничуть не труднее обычного разговора… Разве что побыстрее, поскольку "думать" слова можно скорее, чем произносить их, особенно если хорошенько натренируешься. Но дядя Стив прервал меня.
- Не трудись. Ты пытаешься объяснить слепому, что такое свет. Я просто хотел, чтобы сестренка знала.
- Ну, тогда все в порядке.
Только теперь я заметил, что форма на дяде Стиве другая. Ленточки на груди были те же, но форма говорила о принадлежности к корпорации ФППИ, как и моя, что меня ничуть не удивило, но я обратил внимание, что на ней отсутствовали обычные шевроны.
- Дядя Стив… на тебе майорские нашивки?
Он кивнул.
- Можно сказать, пареньку из нашего городишки, наконец, повезло. Это, знаешь ли, все упорный труд, честный образ жизни и прочее в том же духе.
- Ха! Вот шикарно-то!
- Меня перевели со званием, присвоенным при выходе в запас, плюс еще с добавочной звездочкой за исключительно высокие показатели при тестировании. Представляешь? Если б я остался в войсках, то ушел бы в отставку как корабельный сержант и то в лучшем случае. Ведь в мирное время производство в новый чин случается редко. Но Проекту нужен определенный тип людей, а вовсе не какие-то звания. А у меня, понимаешь ли, оказалось как раз нужное число рук и ног для этой работы.
- А какая у тебя работа, дядя?
- Командир корабельной охраны.
- Вот оно что! А от чего нас нужно охранять?
- Неплохой вопросик. Спроси меня этак через годик-другой, может, я и сумею ответить тебе поподробнее. На самом деле эту должность лучше бы назвать "командир десантников". Когда мы обнаружим многообещающую планету (я хочу сказать, когда и если), я и буду тем самым дурачком, которому предстоит вылезти наружу, поглядеть, каков там ландшафтик, дружелюбны ли туземцы, а в это время вы - наше драгоценнейшее достояние - будете посапывать, наслаждаясь полнейшей безопасностью. - Он поглядел на свое запястье. - Пойдем пожуем маленько.
Есть мне не хотелось, а хотелось поглядеть, как тут и что, но дядя Стив крепко ухватил меня за руку и потащил в столовую.
- Когда ты протрубишь на солдатской службе столько же, сколько я, то усвоишь, что спать надо всегда, когда предоставляется случай, а для жратвы никогда не бывает ни слишком рано, ни слишком поздно.
Это была столовая самообслуживания, типа кафетерия. На "Л. К." не полагалось ни официантов, ни каких-либо видов специального обслуживания, если исключить капитана и вахтенных. Мы прошли вдоль прилавка, и тут обнаружилось, что мой аппетит вполне на уровне. На этот (единственный) раз дядя Стив усадил меня за стол, предназначенный для начальников отделов.
- Леди и джентльмены, это мой двухголовый племянник Том Барлетт. Его другая башка осталась на Земле - он часть близнецовой телепары. Если он сделает что-либо неположенное, мне не жалуйтесь, а просто стукните его чем потяжелее. - Он глядел на меня, а я все больше заливался краской. - Скажи им "приветик", сынок, или просто кивни головой, если уж говорить до сих пор не научился.
Я кивнул и сел. Моей соседкой оказалась очень милая пожилая женщина из тех, на коленях которых обожают гнездиться маленькие детишки. Она улыбнулась и сказала:
- Очень рада, что ты зашел к нам, Том.
После я узнал, что она тут Главный эколог. Ее имя - доктор О’Тул, только так ее никто не называет, и она замужем за одним из релятивистов.
Дядя Стив обошел весь стол, называя кто из них кто и чем они занимаются: Главный инженер, Главный релятивист (дядя Стив назвал его астрогатор, поскольку на обычных кораблях его должность называется именно так), Главный планетолог Гарри Гейтс, штатный ксенолог и другие (я в тот раз, конечно, их имен не запомнил) и, наконец, Резервный капитан Уркварт. Я не расслышал слова "резервный" и поразился, что он такой молодой. Дядя Стив тут же просветил меня.
- Нет, нет! Он не капитан. Он тот человек, который станет капитаном, если выяснится, что нужно заменить старого. Напротив тебя сидит Главный хирург, но пусть тебя это не вводит в заблуждение - сам он никогда не оперирует. Доктор Деверо - наш босс по части утряски мозгов.
Я, должно быть, выглядел чересчур обалдевшим, так как дядя Стив добавил:
- Не сечешь? Он психиатр. Док Деверо как ястреб следит за каждым нашим движением и пытается вычислить, как скоро ему предстоит явиться к нам со смирительной рубашкой и шприцем в руке. Я верно говорю, док?
Деверо спокойно продолжал намазывать маслом булочку.
- В основном, майор. Но вы пока можете завтракать спокойно. Мы, надо думать, до вечера за вами не придем. - Он был похож на жирного маленького лягушонка, очень некрасивого, но удивительно мягкого и непоколебимо спокойного. Он продолжал: - Мне сейчас в голову пришла очень огорчительная мысль, майор.
- Мне казалось, что мысли вас никогда не огорчают?
- Все относительно. На меня тут возложили обязанность следить, чтобы такие психоватые типы, как вы, не спятили бы совсем, но забыли о необходимости приставить кого-нибудь и ко мне, чтоб поддерживать меня в нормальном состоянии. Как же быть?
- М-м-м… - Дядя Стив, казалось, погрузился в глубокое раздумье. - А я и не знал, что специалистов по утряске мозгов хоть кто-нибудь на свете считает нормальными.
Доктор Деверо кивнул:
- Вы схватили самую суть. Ведь и в вашей профессии сумасшествие рассматривается как достоинство. Передайте мне соль, пожалуйста.
Дядя Стив замолк и сделал вид, что вытирает кровь, якобы текущую из разбитого носа. Вошел еще один человек и тоже присел к столу. Дядя Стив представил меня и сказал:
- Это штабной коммодор Фрик, глава отдела связи. Твой босс, Том.
Коммодор Фрик сухо кивнул и спросил:
- Разве вы не в третьей секции, юноша?
- Э-э-э… не знаю, сэр.
- А я знаю… да и вам не мешало бы знать. Явитесь в рубку связи.
- Э-э-э… Вы хотите сказать, явиться сейчас же, сэр?
- Немедленно. Вы уже и без того опоздали на полчаса.
- Извините, - произнеся и растерянно вскочил, чувствуя себя исключительно глупо. Глянул на дядю Стива, но он даже не посмотрел в мою сторону. Сделал вид, что ничего не слышит.
Рубка связи находилась двумя палубами выше, прямо над рубкой управления. Я ее не сразу нашел. Там уже были Ван Хоутен и Мей-Линг и еще какой-то мужик, которого звали Трейверс, оказавшийся вахтенным начальником. Мей-Линг перелистывала кипу бумаг и даже не подняла глаз: я понял, что она на телесвязи. Ван буркнул:
- Где ты, черт возьми, шатаешься? Я успел проголодаться.
- Я не знал, - запротестовал я.
- А полагалось бы знать!
Он вышел, а я повернулся к мистеру Трейверсу.
Он вставлял кассету с пленкой в автопередатчик, молча закончил свое дело и только тогда небрежно ответил:
- Возьмешь вон тот хлам, когда она с ним покончит, и делай с ним то, что привык делать. Хоть толку в этом мало.
- Вы хотите, чтоб я прочел эти бумаги моему брату?
- Именно так я и сказал.
- Желаете, чтобы он записал передачу?
- Передачи всегда записываются. Тебя что - ничему не научили?
Я подумал было, не объяснить ли ему, что именно так и обстоит дело, поскольку не было времени учиться, а потом решил, да какой в этом прок? Он, надо думать, принял меня за Пата и считал, что я прошел полный курс подготовки. Я взял бумаги, с которыми покончила Мей-Линг, и присел к столу.
А Трейверс продолжал болтать:
- Не знаю, зачем вы, выродки, тут нужны, во всяком случае сейчас. Нужды в вас никакой, мы пока еще находимся в сфере действия радио.
Я бросил бумаги на стол и встал.
- Не смейте называть нас выродками!
Он поглядел на меня и ответил:
- Бог ты мой! Ишь какой длинный вымахал! Садись и работай.
Мы были примерно одного роста, но он выглядел лет на десять старше и, вероятно, был фунтов на тридцать тяжелее. Может быть, я и спустил бы это дело на тормозах, если б тут никого не было. Но уж никак не в присутствии Мей-Линг.
- Я сказал, не смейте называть нас выродками. Это оскорбительно.
Он поглядел на меня устало и без тени улыбки, но не встал. Я решил, что драки не будет, и мне сразу полегчало.
- Ладно, ладно, - пробурчал он. - Нельзя быть таким обидчивым. Сядь и займись передачей.
Я сел, проглядел то, что должен был передавать, потом вызвал Пата и велел ему включить магнитофон; это ведь была не тренировочная передача.
"Повтори вызов через полчаса. Я обедаю", - ответил он.