- Черт возьми! Я думал, что спор закончен, а он снова начинается - и по-иному! Друзья мои, спорьте, спорьте! Я весь обратился в слух, как выражались в старину.
- Попытка не удалась? - переспросил Аркадий. - Как же не удалась, если жизнь реально существует?
- Существует, но без предварительного инженерного расчета. Ты ведь не будешь отрицать, что расчет есть основа разумного решения. Я не нахожу его в эволюции жизни. Жизнь не несет на себе печати разумности. Если живые существа - искусственные конструкции, то генеральный конструктор посредственность. Слово "искусственное" происходит от слова "искусство", не так ли? Твой Высший Разум неискусен, если живой организм его творение.
- И это можно доказать?
- Уверена, что смогу это сделать.
Аркадий в замешательстве посмотрел на Кнудсена. Старший товарищ вмешаться в дискуссию не захотел. Бах, ухмыляясь, наслаждался стычкой. Изящный Асмодей словно набрал в рот воды. Мария сидела невозмутимая, легкая улыбка смягчала серьезность лица.
- Я слушаю, - сказал Аркадий.
Все, знакомившиеся с земными организмами, отмечали в них целесообразность строения и функций, говорила Мария. Но что содержится в той прославленной целесообразности? Только то, что организмы существуют не погибая. Возможно, нарождались и миллионы тварей с меньшей целесообразностью - такие погибали быстро. Целесообразность - набор того минимума приспособлений и умений, без которого не прожить самому, не породить потомства. Но где же здесь разум?
Разум выявился бы и здесь, если бы в строении и функциях организма были найдены оптимальные решения. Ибо разумное творчество изобретает лучшие варианты. Но такого стремления к совершенству и в природе в помине нет. Она немедленно удовлетворяется, едва найдет первое, самое примитивное решение, она конструирует тяп-ляп, лишь бы пустить свое создание в мир. Поиск узких щелей существования - такова творческая работа природы. Она создает организмы для жизни в границах десяти - сорока градусов тепла. Попробуй брось их в нулевую температуру, в стоградусную жару! Сконструированы легкие - и всю жизнь непрерывно дыши, остановишься на несколько минут - погиб! А рабская прикованность к еде? Вечная трагедия безостановочного поиска пищи? А разве нельзя найти решение, при котором пища создается в самом организме либо откладывается в длительный запас, чтобы высвободить физические силы и мозг для иных дел? Таких недоделок и скороспелостей в труде природы - тысячи! Даже обычный мыслящий разум не может примириться с ними - а ты еще говоришь о каком-то Высшем! Некогда поэт Владимир Маяковский требовал жить "не на подножном корму, не с мордой, опущенной вниз". Это было требование истинного разума, возмущенного слепой неряшливостью природы.
- Но ведь та великая целесообразность… - попробовал вставить слово Аркадий.
Мария оборвала его властным жестом. Она спорила по-иному, чем Бах. Тот наслаждался вывязыванием аргументов, мог восхититься искусством противника доказывать идеи, с которыми он не соглашался. Для этой женщины, так похожей на древнюю полубогиню-воительницу, красота слов и стройность фраз значения не имела, у нее был один божок - истинность факта. Спор с Бахом закончился на нулях - и это удовлетворило обоих, они предоставили решение грядущему опыту. Здесь решение вырисовывалось ясно - и оно опрокидывало концепции Аркадия.
Она продолжала:
- Вот что такое целесообразность природы! Целесообразность казалась успешной, пока человек не проверил ее собственным экспериментальным искусством. Разработка новых геноструктур утвердила тебя, Аркадий, в мысли, что в животворчестве природы есть разумное начало, а должна была утвердить в обратном - что нет разума в миллиардолетнем творении жизни на Земле, только игра слепых сил. Ведь в своей геноструктурной работе мы стремимся прежде всего избежать недоработок природы, мы поправляем ее, выискиваем оптимальные решения. И только теперь, только с высоты наших успехов, только на фоне нашей геноструктурной работы мы начали доказательно понимать, как далеко от разумного поиска шла природа. Метод проб и ошибок, выхватывание удачного случая - вот ее труд.
Аркадий попытался еще возразить:
- Но автоматизм жизненных функций - разве он не свидетельство искусственного конструирования?
Широким движением руки Мария словно отогнала подлетевшую пушинку. Нет, тысячекратно - нет! Автоматизм - продукт слепой эволюции, а не творение разума. Мыслящий творец все же добавил бы сознания и воли в жизненные функции. Для этого ему нужно бы построить их на оптимальном варианте - природа таких вариантов не нашла или, скажем так, до них не дошла. В этих условиях только автоматизм может обеспечить жизнеспособность жизни. Дай сознанию и воле, обычным атрибутам разума, командовать всеми функциями организма, такая бы разыгралась дикая вакханалия, что в ней погибла бы сама жизнь.
- Итак, друг Мария, ты отрицаешь разум в жизнетворчестве?
- Сомневаюсь в нем. Я сегодня могу конструировать организмы совершеннее природных. И мне для этого не требуются миллионы лет. А ведь я не представитель Высшего Разума, а только человек.
Аркадий не удержался от укора:
- Хотел бы я посмотреть, как геноструктурщики превзошли природу. У тебя тоже гипотезы - насчет надежности, резервов, лучших решений жизненных функций.
- Не только гипотезы! - Она повернулась к Асмодею. - Продемонстрируй себя, друг.
Асмодей вскочил, снял пиджак, бросил его в кресло, туда же полетела сорочка, обнажив волосатую грудь. Нарочито медленным движением руки Асмодей провел от горла до живота - и грудь отверзлась. В ее глубине раскрылось переплетение проводов и механизмов.
- Объясняй! - приказала Мария.
- Прежде всего - питание, - заговорил Асмодей. - Если я в человеческом облике, как сейчас, то могу и питаться как человек: еда утилизуется в желудке. Но основная жизненная энергия - от ядерных аккумуляторов, отличные аппараты последней модели! Их хватает на два года, это время могу прожить без пищи. Конструкторы не лишили меня и дыхания, но вместо легких - пластины, адсорбирующие кислород. Могу без воздуха прожить восемь месяцев, передам часть своего кислорода задыхающемуся человеку. Обычное дыхание тоже есть, но идет лишь на пополнение запасов. Конструкторы ввели в меня генератор крови и насосик типа сердца. При драке могу истечь кровью, но не погибну, только обману противника. Запускаю кровогенератор и для того, чтобы снабдить кровью человека. Что до мозга, то это компьютер. Мозг работает от желудка… в смысле - от ядерных аккумуляторов. Конструкция моя - комбинация органических тканей и искусственных приспособлений. Типичный облик - человек. Но способен модифицироваться в иные облики - всего их двадцать. Имею набор человеческих чувств, кроме шестого - любви к существу другого пола, ибо сам бесполый. Способен на дружбу и преданность. Имею дар гипноза, генерирую электромагнитные и гравитационные поля. Могу стрельнуть взглядом, как пулей. Список моих умений и возможностей описан в паспорте "Кибернетический организм на живых тканях и механизмах", к которому вас отсылаю. Все. Одеваюсь.
Асмодей захлопнул грудь, надел сорочку и пиджак. Конструкторы не лишили его и такого человеческого чувства, как самолюбование. Он завершил объяснение гулким, не совсем человеческим смехом.
Бах с восхищением сказал:
- Друг Мария, поздравляю! Какое инженерное умение, какое изящество проекта! Конечно, это не тот киборг или кибер, которых так размусоливали древние фантасты. В Асмодее превалирует искусственное, а не естественное начало - электроника, ядерные реакции, полупроводники, генераторы различных полей. Однако, дорогой друг, твой ответ Аркадию не совсем корректен.
- Ты тоже считаешь, что в творениях природы виден Высший Разум? - с удивлением спросила Мария. - Но ведь ты доказывал другое.
- Я не доказывал ничего другого, я только проверял прочность аргументов нашего молодого друга. Опровергала их ты - и лично меня убедила. Но разве этот восхитительный молодец, этот очаровательный парень с сатанинским именем Асмодей, разве он может быть доказательным аргументом? Ты обвинила Аркадия в софистике, но сама же софистически противопоставила живому организму внежизненную модель. Именно внежизненную, а не безжизненную! И если в лабораторной модели найдены самые оптимальные решения, то это еще не порочит долгий труд природы.
Приунывший было Аркадий воспрянул духом.
- И не доказывает, что в природе нет разума, - продолжал Бах. - Твои геноконструкторы талантливы, но почему считать всех остальных геноконструкторов глупцами? Доверим решение спора нашему хронопоходу.
Мария засмеялась.
- Доверим, доверим!.. Теперь скажите, друзья, принимаете Асмодея?
- Принимаем, - сказал Кнудсен.
- Принимаем, - эхом отозвались Бах и Аркадий.
- Как видите, мои предварительные условия необременительны, - весело продолжала Мария. - Надеюсь, вы не будете возражать еще против одного. И я, и наш теперь общий друг Асмодей беремся выполнять любые обязанности. Но у меня есть свои проблемы. Хочу брать генопробы всех форм иновременной жизни. И если познакомимся с представителями Высшего Разума, - она лукаво поглядела на покрасневшего Аркадия, - то постараюсь разжиться генофондом высшей разумности. А на Урании разберемся, насколько разумность Высшего Разума уступает разумности обычного человеческого, в чем я заранее уверена.
Аркадий молча пожал плечами.
7
- Хватит! - Ватута снова по-человечески, с подвыванием, зевнул. Скучные вы, люди. Все разговариваете, все разговариваете…
- Не только разговариваем, - возразил Бах. - Еще построили трансмировой корабль "Гермес", прилетели на Дилону.
- На Рангуну, - поправил Властитель. - Но в твоих воспоминаниях больше разговоров, чем дела.
- Ты просто не перевел на экран другие воспоминания. А если я запомнил прочней наши споры, чем наши дела, то это значит, что наши мысли шире и глубже наших дел, а великие дела - обыденность.
Властитель опять зевнул. Другие Бессмертные тоже раззевались - зевота вдруг стала всеобщей. Отзевавшись, Ватута сообщил:
- Люди как дилоны, те тоже обожают думать. Все смертные размышляют. Мы Бессмертные, нам незачем размышлять. Мне нравится тот парень - Асмодей. Он сейчас мчится на самодельном автолете в разнотык времен. Если уцелеет в хроновороте, его перехватят мои хавроны. Я сделаю его главным министром. Твою судьбу, человек, решим позже. Кагула, обеспечь охрану пленника.
Ватута встал. Бессмертные задвигались. Ватута пошел к выходу, за ним потянулись рангуны, Бессмертный No 29 подозвал троих хавронов.
- Хаврон. Бедла, - преданно сказал первый и стал во фрунт.
- Хаврон. Кадла, - почтительно сказал второй и тоже вытянулся.
- Хаврон. Рудла! - восторженно выплюнул третий и от усердия стал выше на целую голову.
- Слушайте меня, Бедла, Кадла и Рудла, слушайте меня, - Кагула говорил на человеческом языке - очевидно, чтобы пленник знал его распоряжения. И Бах с уважением отметил, что Кагула говорит много лучше, чем при встрече за городом, даже скрипы в голосе почти не слышались - так быстро он перенял произношение и интонации, когда ожили на экране воспоминания Баха. - Будете охранять пришельца по имени Академик, по возрасту - археолог, по рангу - Бах.
Бах хотел было поправить рангуна, тот все же путал смысл хорошо выговариваемых слов, но удержался.
- Ваши три головы отвечают за его одну, ваши головы… Понятно?
- Понятно, Бессмертный! - одинаково лихо отрапортовали хавроны.
Кагула, удаляясь, дружески помахал Баху рукой - наверно, и этот жест он заимствовал из воспоминаний.
Бах расположился в кресле, похожем на древний трон, и не без внутренней усмешки подумал, что спать на троне древние властители не умели - на тронах только красовались, а он найдет трону новое применение. Но, бросив взгляд на Кун Канну, Бах выпрямился. Министр Прогнозов и Ведовства, весь сеанс воспоминаний смиренно просидевший за пультом, теперь, преображенный, стоял лицом к хавронам - важный, хмурый, на груди его сияла изумрудная звезда - видимо, знак министерского сана. Он мысленно заговорил со стражей, телепатируя Баху свои слова:
- Видите, кто я? - Министр показал когтистой десятипалой лапой на сановный знак. - Вам ясно мое значение?
Трое хавронов склонили головы, что-то мысленно ответили. Кун Канна продолжал - даже в визге, сопровождавшем, как у всех дилонов, его мысли, слышалась повелительность:
- Мне нужно провести тайный допрос пленника. Выйдите из зала и охраняйте дверь. Никого не пускать, кроме Бессмертных. Идите!
Было ясно, что приказ министра Прогнозов и Ведовства показался охране странным. Трое хавронов переглядывались. Визги в голосе министра зазвучали еще повелительней - он повторил приказ.
Бедла повернулся к Баху, с колебанием произнес:
- Хаврон. Бедла, - и первый пошел к двери - так медленно, словно его толкали в спину и только потому он двигался.
- Хаврон. Кадла, - покорно сказал второй и последовал за Бедлой.
- Хаврон. Рудла, - угодливо воскликнул третий и поспешил за товарищами.
Кун Канна сделал знак Баху, во всех мирах имеющий одно значение: "молчи!"- и неслышно подобрался к двери. Там он постоял, потом воротился и четырьмя рядами зубов улыбнулся Баху. Бах показал на дверь.
- Что там происходит?
- Телепатня, - непринужденно ответил пленный министр.
- Телепатня?
- Ну, болтовня, говорня, трепотня - так на вашем языке? Я боялся, что они поднимут тревогу. Но они не осмелились нарушить покой Бессмертных. И убеждают один другого, что, вероятно, допрос раскроет большие тайны, раз я не разрешил им присутствовать. Впрочем, в данном случае они не ошиблись, иновременник.
- Так меня называл погибший Рина Ронна, твой земляк, - грустно сказал Бах.
- Я видел его в твоих последних воспоминаниях, которые не подал на экран, когда ты говорил с презренным Ватутой.
- Ты сказал?.. Я не ослышался?
- Ты правильно услышал. Презренный Ватута, Верховный Злодей Рангунии. Впрочем, он гордится своим мерзким прозвищем. Ватута собирается тебя казнить.
- Кагула говорил, что меня обрекут казни, если коллегия Бессмертных захочет этого.
- Бессмертные захотят всего, чего захочет Ватута.
- А зачем Ватуте казнить меня?
- Незачем.
- Но если незачем…
- Пришелец, ты рассуждаешь слишком по-человечески. У вас для всего должны быть причины. Нет причины для действия, нет и действия - вот ваше понимание.
- Сколько знаю, у дилонов понимание такое же.
- Нет, иное. Чтобы проверить силу причины, мы противопоставляем ей первопричину. И только если причина выдержит опровержение, мы действуем согласно ей.
- Знаю, вы пытаетесь опровергать даже законы природы.
- И опровергаем! Вы мыслите точно, мы мыслим широко, рангуны не мыслят. У них позыв к действию, а не к пониманию. И они не любят действия по воле причин. Любая обоснованность им кажется принуждением. Беспричинные поступки для них - единственно приятные.
- Ватута разъяснял, что ему хочется делать бесполезное, а не полезное. А я доказал, что моя казнь ему будет полезна и потому он не должен меня казнить.
- Я слышал твой ответ. Ты нашел отличный способ избежать смерти, я порадовался за тебя. Но обстановка переменилась. Я составил прогноз его поведения. Прогноз нехороший. Вы, люди, к чему-то стремитесь, вам всегда чего-то не хватает, вы ставите себе цели, вы меняете все вокруг ради исполнения цели. Это опасно. Вы можете внести полезную цель в бесцельное бессмертие рангунов. Это смертный приговор тебе.
- Какая странная логика в их бессмертии!
- Бессмертие и логика несовместимы. Бессмертие алогично. Завтра тебе предстоит доказать, что информация из твоих воспоминаний абсолютно бесполезна рангунам. Но тебя опровергнут. Твой план защиты развалится, как дом на песке.
- Кто меня опровергнет? Ты сам говоришь, что логика рангунам не дарована.
- Опровержение Ватута поручит мне, - сумрачно сказал дилон. - Я докажу, что в твоих воспоминаниях много полезного для Бессмертных.
- Значит, выхода нет? - Бах побледнел. В разговоре с Кагулой и Ватутой угроза казни воображалась чуть ли не шуткой, он не мог воспринять ее серьезно - игра слов, причуды обращения. Мрачный прогноз министра Прогнозов и Ведовства рисовал иную перспективу.
- Выход есть. Он опасен, но не более опасен, чем грозящая тебе смерть. И если удастся - реальное спасение. Много надо пережить мук, пока вырвешься на свободу.
- Смерть - единственное, чего не смогу пережить, - невесело пошутил Бах. - Все остальное - трудности. Трудности переживу. В чем выход?
- Защищайся оружием, а не словами.
- У меня нет оружия, Кун Канна.
- Я даю его тебе.
Пленный министр Прогнозов и Ведовства извлек из кармана приборчик, похожий на пистолет. Бах с удивлением смотрел на дилона. Кун Канна стал выше ростом, уверенность заменила бывшее смирение, визг, сопровождавший мысли, стал громче и резче, - но еще сильней переменились глаза. Пылают, сказал себе Бах. Из глубоко посаженных темных глаз лился красный свет воодушевление и ярость.
- Бери, бери! - требовал Кун Канна, всовывая в руку Баха оружие. Этот резонатор безотказен. Рангуны бессмертны, ибо их жизнь точно совпала с фазами двух светил. Но они разрушаемы. Удар извне может для каждого стать гибельным. Порази Ватуту!
- Ты уверен, что это гарантирует мне жизнь и свободу?
- Гарантии не дам, но возможность есть. Ватута испугается, когда увидит резонатор. А если ты убьешь его, перепугаются все Бессмертные.
Бах долго смотрел на возбужденного дилона.
- Кун Канна, почему ты стараешься мне помочь? Ведь это опасно и для тебя: Бессмертные допытаются, кто дал мне оружие…
- Не допытаются, если не скажешь. Я пленный. У пленных резонаторов быть не может.
- Ты украл этот резонатор?
- Я изготовил его. В их пустые головы не придет, что я могу это сделать. Они решат, что ты украл оружие у хавронов.
- Ты не ответил, Кун Канна, почему помогаешь мне.
- Ненавижу рангунов, разве не ясно? - Визг в голосе дилона стал еще резче и громче. - Посмотри на меня, пришелец. Неужели тебя не удивило, что министр Властителя такой униженный, такой покорный, такой угодливый? Разве ваши министры тоже так жалки?
- Твой внешний облик и твой ранг плохо вяжутся…
- Вот-вот, не вяжутся! Оскорбление и издевательство! Мой высокий ранг - это моя голова, мои знания, мое постижение событий. Рангуны кичатся, что их бессмертие ни в чем не испытывает нужды. Но я им нужен - за это они ненавидят меня. На пленнике легко выместить ненависть!
- Значит, это они предписывают тебе покорность и угодливость?
- Я сам предписал себе быть таким. Иным я бы не выжил. Уже не один дилон попадал к ним в плен - где они? Не хочу увеличивать список погибших.
- У тебя нет надежды на освобождение, Кун Канна?