* * *
Объявление на информационном табло жилого комплекса "Авраам Линкольн", говорящее о том, что Дункан и Миллер отобраны искателем талантов для выступления в Белом доме, ошеломило Эдгара Стоуна. Он перечитывал объявление снова и снова, сначала пытаясь понять, не является ли оно розыгрышем, а потом удивляясь, как этому нервному шибздику удалось добиться такого.
"Что-то здесь не так, - подумал Стоун. - Что-то вроде того, как я подделал результаты его релпол-теста… а теперь кто-то подделал результаты проверки его таланта".
Стоун собственными ушами слышал игру на этих кувшинах, он присутствовал при исполнении программы дуэтом, состоящим из Дункана и Миллера, и оно было не таким уж и превосходным. Хотя и весьма неплохим…
В глубине души он уже раскаивался, что сфальсифицировал результаты релпол-теста.
"Это я вывел его на дорогу к успеху, - подумал он. - Я ведь спас его тогда. А теперь он уже на пути в Белый дом".
Неудивительно, что Иан Дункан не справился со своим релпол-тестом. Он наверняка очень много времени отдавал игре на кувшине. У него просто не оставалось времени на выполнение повседневных обязанностей, с которыми справлялась остальная часть человечества.
"Наверное, это просто потрясающе - быть артистом, - с горечью подумал Стоун. - Ты свободен от обязанностей, для тебя нет правил. Ты можешь заниматься тем, что тебе нравится… И он уверен, что сделал из меня дурака".
Быстро прошагав по коридору третьего этажа, Стоун подошел к кабинету домового капеллана, позвонил. Дверь отворилась, капеллан сидел за письменным столом. Лицо его было темным от усталости.
- Отче, - сказал Стоун, - я хотел бы исповедаться. Вы можете уделить мне несколько минут? Это очень срочно… На моей совести грехи.
Потерев лоб, Патрик Дойл кивнул.
- Ох, жизнь, - пробурчал он. - То густо, то пусто. Сегодня у меня побывало уже десять жильцов, которым потребовался "духовник". Проходите. - Он устало махнул в сторону ниши, которая открылась в одной из стен его кабинета. - Садитесь и подключайтесь. А я буду слушать и одновременно заполнять формы "четыре-десять", присланные из Берлина.
Исполненный праведного негодования, Эдгар Стоун дрожащими руками прикрепил электроды "духовника" к соответствующим точкам у себя на черепе, а затем, взяв микрофон, начал исповедь. Внутри аппарата начали вращаться катушки с магнитной лентой.
- Движимый ложной жалостью, - сказал Стоун, - я нарушил устав нашего жилого комплекса. Но меня беспокоит главным образом не проступок сам по себе, а мотивы, которые за ним стоят. Проступок этот - результат неправильного отношения к собрату, жильцу нашего дома. Мой сосед, мистер Иан Дункан, завалил свой очередной релпол-тест, и было ясно, что его выселят из "Авраама Линкольна". Я симпатизировал ему, ибо подсознательно и самого себя считаю неудачником, как жилец этого дома, и как гражданин вообще, и потому я сфальсифицировал его ответы так, чтобы он прошел тестирование. Очевидно, мистеру Иану Дункану нужно устроить новое испытание, а сфальсифицированный мной результат следовало бы аннулировать.
Он пристально поглядел на капеллана, но выражение лица Дойла было непроницаемым.
"Теперь-то за Дунканом и его кувшином установят пристальный надзор", - подумал Стоун.
"Духовник" начал анализировать его рассказ. Вскоре из него выскочила перфокарта, и Дойл поднялся из-за стола, чтобы взять ее. После долгого, очень внимательного исследования он принялся разглядывать Стоуна.
- Мистер Стоун, - сказал он, - вывод таков, что ваша исповедь исповедью вовсе не является. Что у вас на уме? Начинайте все с самого начала. Ваш самоанализ недостаточно глубок, материалу, представленному вами, далеко до подлинности. И я предлагаю, чтобы вы начали с признания в попытке исказить суть своей исповеди сознательно и преднамеренно.
- Ничего подобного, - возразил Стоун и замолк, прямо-таки онемев от страха. - М-может б-быть, лучше бы обсудить эти вопросы с вами неофициально, сэр? Я в самом деле подтасовал результат релпол-тестирования Иана Дункана. Это факт. Что же касается моих мотивов…
- Разве вы сейчас не позавидовали Дункану? - перебил его Дойл. - Его успеху в исполнительском мастерстве, открывшему ему дорогу в Белый дом?
Наступила тишина.
- Это… могло быть, - проскрипел, признаваясь, Стоун. - Но это не меняет того факта, что по закону Иан Дункан не должен жить здесь. Его следует выселить, независимо от моих мотивов.
Загляните в кодекс муниципальных жилых домов. Я знаю, что там есть раздел, относящийся к ситуации, подобной этой.
- Но вам не уйти отсюда, - упорствовал капеллан, - не сознавшись во всем. Вы должны удовлетворить машину. Вы пытаетесь добиться принудительного выселения соседа, чтобы ублажить свои эмоциональные, психологические потребности. Сознайтесь в этом, а затем, возможно, мы сможем обсудить ту часть кодекса, которая имеет касательство к Дункану.
Стоун застонал и еще раз прикрепил к своему черепу хитроумную систему электродов.
- Ладно, - проскрипел он. - Я ненавижу Иана Дункана, потому что он артистически одарен, а я - нет. Я желаю предстать перед жюри присяжных, состоящим из двенадцати жильцов этого дома, который и определит наказание за мой грех. Однако я настаиваю на том, чтобы Дункана подвергли повторному релпол-тестированию! Я не откажусь от своего требования - у него нет ни малейшего права проживать здесь, среди нас. Это и безнравственно, и противозаконно.
- По крайней мере, теперь вы честны, - сказал Дойл.
- Вообще-то, - отозвался Стоун, - мне нравится игра на кувшинах. И мне пришлось по душе их выступление. Но я вынужден вести себя именно так, поскольку только такое поведение, по моему глубочайшему убеждению, в полной мере отвечает общественным интересам.
"Духовник", как показалось Стоуну, выстреливая вторую перфокарту, насмешливо фыркнул. Хотя, это, конечно, была всего лишь игра воображения.
- Вы топите себя все глубже и глубже, - сказал Дойль, расшифровав карту, - Поглядите-ка сами. - Он угрюмо протянул карту Стоуну. - В вашем мозгу бунтуют путаные, противоречивые мотивы. Когда вы исповедовались в последний раз?
Густо покраснев, Стоун промямлил:
- Кажется… в прошлом августе. Капелланом был тогда Пэйп Джоунс. Да, это было в августе.
На самом деле это было в начале июля.
- С вами придется немало поработать, - сказал Дойл, закуривая сигарилу и откидываясь на спинку стула.
* * *
После оживленного обсуждения и горячих споров открывать свое выступление в Белом доме они решили с "Чаконы ре-мажор" Баха. Элу она всегда очень нравилась, несмотря на все трудности ее исполнения, двойные синкопы и тому подобное. Дункан же нервничал от одной только мысли об этой чаконе. Он хотел теперь, когда, наконец, все уже было решено, начать с куда более простой "Пятидесятой сюиты для виолончели без оркестра". Но менять что-либо было уже поздно. Эл отослал программу концерта секретарю Белого дома по вопросам науки и культуры мистеру Гарольду Слезаку.
- Ради Бога, не волнуйся, - сказал Эл. - Тебе ведь вести вторую партию. Или ты согласен отдать вторую партию мне?
- Нет, - ответил Иан.
Это и в самом деле облегчало его задачу. Партия, которую собирался исполнять Эл, была гораздо более трудной.
За периметром "Пристанища драндулетов номер три" взялась за дело папула, прочесывая тротуар в поисках потенциальных покупателей. Было всего лишь десять утра, и поблизости еще не появлялись те, кого бы стоило взять в обработку. Сегодня распродажа приютилась в холмистом районе Окленда, штат Калифорния, среди обсаженных деревьями улиц наиболее респектабельного жилого района. Напротив стоял "Джо Луис" - необычной архитектуры фантастически роскошный домина на тысячу квартир, в основном заселенный состоятельными неграми. Здание в лучах утреннего солнца казалось особенно опрятным и ухоженным. У входа стоял охранник, со значком и винтовкой, останавливая всякого, кто там не проживал.
- Слезак еще должен получить одобрение программы, - напомнил Эл. - Может быть, Николь не захочет слушать чакону. Вкусы у нее весьма специфические, да и меняются все время.
Иан представил себе Николь, возлегающую на огромной кровати в розовом с оборками пеньюаре, ее завтрак на подносе рядом, а она просматривает программу, знакомясь с перечнем номеров.
"Она уже услышала про нас, - подумал он. - Она знает о нашем существовании. В этом случае мы действительно существуем. Подобно ребенку, которому нужно, чтобы мать любовалась тем, что он делает. Факт нашего существования утвержден пристальным взглядом Николь… А что будет, когда она отведет от нас свой взор? - подумал он. - Что случится с нами после этого? Мы распадемся, снова погрузимся в забвение? Назад, к случайному бесформенному скоплению атомов? Туда, откуда мы вышли, в мир небытия. В мир, где мы влачили пустую жизнь до этого момента…"
- А возможно, она попросит нас сыграть на "бис", - продолжал Эл. - Она даже может попросить нас сыграть что-нибудь особенно ей полюбившееся. Я провел кое-какие исследования и выяснил, что иногда она заказывает сыграть "Весенние странствия" Шумана. Запомни! Нам бы стоило порепетировать "Весенние странствия" на всякий случай.
Он извлек несколько нот из своего кувшина.
- Я так не могу, - резко сказал Иан. - Не могу продолжать. Это все слишком много для меня значит. Что-то обязательно пойдет не так, как хочется. Мы ей не понравимся, и нас выкинут вон. И мы никогда не сможем забыть это.
- Послушай, у нас ведь есть папула. И это дает нам…
Эл неожиданно замолчал. На тротуаре появился высокий, сутулый пожилой мужчина в дорогом сером костюме на натуральной ткани.
- Боже мой, да это же Лука собственной персоной! - воскликнул Эл. Вид у него был испуганный. - Я-то сам видел его всего лишь дважды в жизни. Что-то не так!..
- Лучше увести папулу назад, - сказал Иан.
Папула между тем двинулась навстречу Чокнутому Луке.
- Я не могу, - изумленно сказал Эл, отчаянно теребя пульт управления на поясе. - Она не реагирует на мои команды.
Папула приблизилась к Луке, тот наклонился, подхватил ее под мышку и пошел дальше, направляясь к распродаже.
- Он взял управление ею на себя, - сказал Эл, тупо глядя на Иана.
Дверь отворилась, и Чокнутый Лука вошел в контору.
- Мы получили сообщение, что вы используете ее в свободное от работы время, в личных целях, - сказал он, обращаясь к Элу. - Вас предупреждали, чтобы вы так не делали. Папула - принадлежность распродажи, а не личная собственность оператора.
- И что дальше? - пробормотал Эл, запинаясь.
- Вас следовало бы уволить, - заявил Лука, - но вы хороший продавец, и я не стану вас увольнять. Однако дальше вам придется работать без ее помощи. - Он плотнее обхватил папулу и направился к выходу. - Все, у меня больше нет времени.
Тут он заметил кувшин Эла.
- Это же не музыкальный инструмент, это сосуд, в котором держат виски.
- Послушайте, Лука, - сказал Эл. - Это же прекрасная реклама. Дать концерт для Николь означает поднять престиж сети "Пристанищ". Понимаете?
- Мне не нужен престиж, - отрезал Лука, останавливаясь. - Я не собираюсь гнуться перед Николь Тибодо. Пусть она руководит обществом, как ей заблагорассудится, а я буду руководить "Пристанищами", как заблагорассудится мне. Она не трогает меня, я не трогаю ее, и это вполне меня устраивает. Не ломайте ситуацию. Скажите Слезаку, что вы не сможете выступить, и забудьте об этом. Ни один нормальный взрослый мужчина не станет дуть в пустую бутылку.
- А вот тут вы ошибаетесь! - сказал Эл. - Искусство можно отыскать даже в обыденной жизни. В том числе и в этих кувшинах.
Лука, ковыряясь в зубах серебряной зубочисткой, заметил:
- Теперь у вас нет папулы, чтобы склонить мнение Первой Семьи в свою пользу. Подумайте об этом. Неужели вы в таком положении надеетесь чего-либо добиться? - Он усмехнулся.
Эл подумал немного и повернулся к Иану:
- К сожалению, он прав. Без папулы мы - ничто. Однако и отступать нам некуда.
- У вас есть смелость, - сказал Лука. - Зато нет здравого смысла. Тем не менее я восхищаюсь вами. И теперь мне понятно, почему вы стали продавцом столь высокого уровня - вы бьетесь до конца. Берите папулу на концерт в Белом доме. Вернете на следующее утро.
Он швырнул круглое, смахивающее на огромного жука, создание Элу. Подхватив папулу, Эл прижал ее к своей груди, как огромную подушку.
- Возможно, это и в самом деле было бы неплохой рекламой, - задумчиво сказал Лука. - Но мне известно вот что. Николь не любит нас. Слишком много людей выскользнули из ее рук с нашей помощью. Мы представляем собой щель в социальной структуре, созданной мамочкой Николь, и мамочка об этом знает. - Он снова усмехнулся, обнажив золотые зубы.
- Спасибо, Лука, - произнес Эл.
- Но командовать папулой буду я, - объявил Лука. - В режиме дистанционного управления. У меня квалификация повыше, чем у вас. В конце концов, это я создал их.
- Несомненно, - сказал Эл. - Все равно руки у меня будут заняты.
- Да, - согласился Лука. - Руки вам понадобятся для того, чтобы держаться за эту бутыль.
Однако что-то в голосе Луки встревожило Иана Дункана. Что же Лука затевает? Впрочем, в любом случае у Иана и Эла нет выхода: без папулы им не обойтись. А Лука сумеет прекрасно справиться с управлением ею - в этом не приходилось сомневаться, он уже доказал свое превосходство на Элом несколько минут назад. А кроме того, как верно заметил Лука, Эл всецело будет занят своим кувшином. И тем не менее…
- Послушайте, Лука, - сказал Иан. - Вы когда-нибудь встречались с Николь?
Этот вопрос родила его интуиция.
- Разумеется, - уверенно ответил Лука. - Много лет назад. У меня тогда были тряпичные куклы, одеваемые на руки, как перчатки. Мы с отцом переезжали с места на место с кукольными представлениями. И в конце концов оказались в Белом доме.
- И что там случилось? - спросил Иан.
Лука ответил не сразу.
- Она… Ей не понравилось представление. Она сказала о наших куклах… Что они представляют собой неприличное зрелище.
"Вот тогда-то ты ее и возненавидел, - подумал Иан. - И никогда уже не простил".
- Так оно и было? - спросил он.
- Нет, конечно, - ответил Лука. - Правда, в одной части представления было небольшое стрипшоу. Наши куклы изображали панельных девиц. Но прежде никто не возражал против этого. Мой отец очень переживал, а мне все это было по барабану. - Лицо Луки оставалось совершенно спокойным.
- Николь тогда уже была Первой Леди? - спросил Эл.
- О да! - воскликнул Лука. - Она занимает этот пост уже в течение семидесяти трех лет. Разве вы не знаете?
- Но ведь это же невозможно! - почти одновременно вскричали Эл и Иан.
- Еще как возможно, - сказал Лука. - На самом деле она теперь старуха. Должна быть. Бабушка. Однако выглядит, я думаю, все еще очень неплохо. Да вы сами убедитесь, когда увидите ее.
- Но по телевизору… - ошеломленно начал было Иан.
- О да, - согласился Лука. - На экранах телевизоров она выглядит лет на двадцать. Но откройте учебник истории… Хотя они, разумеется, запрещены для всех, кроме гехтов. Я имею в виду настоящие книги по истории, а не те, что вам дают для подготовки ко всем этим релпол-тестам. Стоит вам заглянуть в настоящую книгу, и вы сами сумеете определить возраст Николь. Факты все там. Правда, их надо будет выкопать из-под всякой муры.
"Факты не имеют никакого значения, - подумал Иан, - когда видишь своими собственными глазами, насколько она молода. А мы видим это каждый день. - Он в упор посмотрел на Луку. - Вы лжете, - едва не сказал он вслух. - И мы знаем это, мы все знаем это. Мой друг Эл видел ее. И он бы сказал, будь она и в самом деле такой старой. Вы ненавидите ее - вот в чем мотив вашей лжи".
Потрясенный, он повернулся спиной к Луке, не желая иметь с этим человеком ничего общего. Семьдесят три года в Белом доме - значит, сейчас Николь почти девяносто. Иан содрогнулся от этой мысли. И сразу же решил выбросить ее из головы. Или, по крайней мере, попытался это сделать.
- Удачи вам, парни! - Лука удалился, по-прежнему жуя свою зубочистку.
"Плохо, что правительство прикрыло психоаналитиков! - Эл Миллер бросил взор через всю контору на своего дружка Иана Дункана. - Он же совсем расклеился…"
Однако одному из психоаналитиков все-таки разрешили работать. Эл слышал об этом по телевизору. Доктор Сьюпеб - так, кажется, его зовут.
- Иан, - сказал Эл. - Тебе нужна помощь. Иначе, начав играть перед Николь, ты провалишься.
- Все будет о'кей, - коротко ответил Иан.
- Ты бывал когда-нибудь у психоаналитика? - спросил Эл.
- Пару раз. Но давно.
- Ты как считаешь - они лучше химиотерапии?
- Лучше химиотерапии даже кастет бандита.
"Если он единственный практикующий психоаналитик во всех СШЕА, - подумал Эл, - то загружен он, несомненно, под завязку. И, скорее всего, ему не до новых пациентов".
Однако чем черт не шутит?.. Он отыскал номер психоаналитика, поднял трубку и набрал этот номер.
- Кому это ты звонить собрался? - подозрительно спросил Иан.
- Доктору Сьюпебу. Последнему из…
- Я понял. И зачем? Насчет меня? Или себя?
- Насчет обоих, - сказал Эл.
- Но, главным образом, из-за меня.
Эл ничего не ответил. На экране появилось изображение девушки. У нее была круглая, полная, высокая грудь.
- Кабинет доктора Сьюпеба, - сказала девушка.
- Доктор принимает новых пациентов? - спросил Эл, залюбовавшись ею.
- Да, принимает, - ответила девушка энергичным голосом.
- Потрясающе! - произнес удивленный, но довольный Эл. - Мы с моим партнером хотели бы посетить его. И хорошо бы побыстрее.
Он продиктовал имена.
- Вас устроит утро пятницы, в половине десятого? - спросила девушка.
- Отлично, - сказал Эл. - Большое спасибо, мисс. Мэм. - Он положил трубку и повернулся к Иану. - Мы добились приема! - воскликнул он. - Теперь нам поможет высококвалифицированный профессионал. Знаешь, расскажи-ка ты ему о восприятии Николь как матери… Кстати, ты заметил эту девочку? Пожалуй…
- Иди один, - отозвался Иан. - Я не пойду.
- Если ты не пойдешь, я не стану играть на кувшине в Белом доме, - спокойно сказал Эл. - Так что тебе лучше пойти.
Иан бросил в его сторону удивленный взгляд.
- Я говорю вполне серьезно, - сказал Эл.
Наступило продолжительное, неловкое молчание.
- Ладно, я пойду, - сказал наконец Иан. - Но только один раз. В эту пятницу.
- Это будет решать доктор.
- Слушай, - продолжал Иан, будто не слыша, - если Николь Тибодо и в самом деле девяносто лет, то никакая психотерапия мне не поможет.
- Неужели она так сильно завладела твоими чувствами? Женщина, которую ты дажз не видел никогда? Это уже явная шизофрения. А ведь фактически твое воображение поразила… - Эл пошевелил пальцами, - иллюзия. Нечто искусственное, нереальное.
- Что есть реальное и что нереальное? Для меня она реальнее всех прочих; даже реальнее тебя. Даже реальнее меня самого, моей собственной жизни.
- Боже милостивый! - воскликнул Эл, пораженный этими словами. - Ну, по крайней мере, тогда у тебя есть ради чего жить.
- Есть, - кивнул Иан.