* * *
Нат Флайджер услышал, что где-то снаружи играют дети.
Они нараспев издавали тоскливые ритмические звуки, совершенно непривычные для его уха. А он занимался музыкальным бизнесом всю свою жизнь. Но как он ни старался, различить отдельные слова ему не удавалось: звуки как-то странно сливались друг с другом.
- Можно посмотреть? - спросил он, вставая со скрипучего плетеного стула.
- Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали, - сказала Бет Конгросян, бледнея. - Пожалуйста, не смотрите на этих детей. Пожалуйста!
- Мы ведь из компании звукозаписи, миссис Конгросян, - объяснил Нат. - Все, что касается мира музыки, - наш бизнес.
Он никак не мог удержаться, чтобы не подойти к окну и не выглянуть наружу: деловой инстинкт взял в нем верх над воспитанностью или милосердием.
Выглянув из окна, он сразу увидел их. Они сидели кружком. И все были горбатиками. Ему стало интересно, кто из них Плот Конгросян. Но все они были для него на одно лицо. Возможно, вон тот маленький мальчик в желтых шортах и выбившейся из них тенниске… Нат подал знак Молли и Джиму, и они присоединились к нему.
"Пятеро детей-неандертальцев, - подумал Нат. - Пятеро детенышей, как бы выдернутых из давних веков. Тупиковая ветвь, отрезанная в прошлом от основного эволюционного ствола и привитая здесь, в настоящем, чтобы мы, представители ЭМЭ, могли послушать и записать песни давно ушедших племен. Интересно, какой конверт для альбома подберет отдел оформления…"
Он закрыл глаза, не в силах смотреть на импровизированную "сцену".
И в то же время он прекрасно понимал, что им все равно придется заняться происходящим на этой "сцене". Потому что они приехали сюда не прогуляться по лесочку; потому что они не могут и не хотят возвращаться с пустыми руками. И это важнее всего.
Кстати, запись нужно сделать очень профессионально. Это важнее, чем при записи Ричарда Конгросяна, какой бы потрясающей ни была его игра. И еще они не могут позволить себе роскоши нянчиться с собственной брезгливостью…
- Джим, доставай "Ампек Ф-а2", - распорядился он. - Тащи прямо сюда. Пока они не замолкли.
- Я не позволю вам их записывать, - сказала Бет Конгросян.
- Мы это сделаем, - ответил Нат. - Для нас это привычное дело, писать народную музыку на месте. Такие записи многократно оспаривались в судах СШЕА, но фирма звукозаписи всегда выигрывала предъявляемые ей иски.
Он последовал за Джимом Планком, чтобы помочь ему смонтировать звукозаписывающую аппаратуру.
- Мистер Флайджер, вы понимаете, кто перед вами? - крикнула ему вслед миссис Конгросян.
- Да, - ответил он, не останавливаясь.
Вскоре "Ампек Ф-а2" был смонтирован; инопланетная протоплазма сонно пульсировала, время от времени производя псевдоподиями волнообразные движения, как будто была голодна. Влажная погода все-таки влияла на нее.
Рядом появилась Бет Конгросян, сжатая, как пружина, с непреклонным выражением лица.
- Послушайте меня, пожалуйста, - сказала она негромко. - Сегодня ночью у них состоится нечто вроде фестиваля. У взрослых. Это будет в подобии дансинг-холла, расположенном в лесу, совсем недалеко отсюда, там, где красные скалы. Холл принадлежит им всем, их общине, они часто там собираются. Будет очень много танцев и песен. Именно того, что вам надо. Гораздо больше, чем у этих маленьких детей. Пожалуйста, подождите и записывайте там сколько душе угодно. Но не здесь!
- Мы сделаем записи и тут, и там, - сказал Нат и дал сигнал Джиму поднести "Ампек Ф-а2" к образованному детьми кружку.
- Вы подождете в доме, и я проведу вас туда, - взмолилась Бет Конгросян, поспешив вслед за ним. - Это будет очень поздно, около двух ночи. Они поют просто чудесно. Слова разобрать трудновато, но… - Она схватила Ната за руку. - Мы с Ричардом стараемся воспитывать нашего ребенка подальше от всего этого. У детей в таком юном возрасте почти отсутствуют те особенности, что характерны у взрослых, и потому от них вы не услышите ничего по-настоящему стоящего. А вот когда вы увидите взрослых… - Она осеклась и закончила совсем бесцветным голосом: -…вот тогда-то и поймете, что я имею в виду.
- Давай и в самом деле подождем, - сказала Молли, обращаясь к Нату.
Тот заколебался, глянул на Джима Планка. Джим кивнул.
- О'кей, - согласился Нат. - Но вы обязательно проведете нас на этот их фестиваль. И сделаете так, чтобы нас туда пропустили.
- Хорошо, - сказала Бет Конгросян, - Обязательно сделаю. Спасибо, мистер Флайджер.
"Я чувствую себя во всем виноватым", - подумал Нат. Однако вслух сказал:
- О'кей. И вы… - Но тут чувство вины поднялось в его душе гигантской волной. - Черт, вам не нужно водить нас туда. Мы заночуем в Дженнере.
- Я бы сама хотела, - призналась Бет Конгросян. - Я ужасно одинока. Мне нужна компания, когда Ричард далеко. Вы и представить себе не можете, что для нас означает, когда люди… из внешнего мира заглядывают сюда, хотя бы ненадолго.
Дети, наконец заметив взрослых, перестали петь и теперь застенчиво глядели на Ната, Молли и Джима.
"Вряд ли их удастся уговорить спеть снова", - подумал Нат.
Так что его начальная идея не выгорела.
- Вы не боитесь? - спросила Бет Конгросян.
Он только пожал плечами:
- Нет. Абсолютно.
- Правительство знает о них, - сказала она, - Здесь побывало великое множество этнографов и Бог знает каких еще ученых. Их посылали сюда для исследований. Все они утверждают, что в доисторические времена, перед тем, как появился кроманьонский человек… - Бет Конгросян беспомощно замолчала.
- Они скрещивались, - закончил за нее Нат. - На что указывают и скелеты, найденные в израильских пещерах.
- Да, - кивнула она. - Наверное, это можно сказать обо всех так называемых подрасах. Тех самых, которые якобы вымерли в процессе борьбы за существование. А они просто были поглощены видом Homo Sapiens.
- Я бы высказал и совершенно иное предположение, - заметил Нат. - Мне, например, более правдоподобным кажется, что так называемые подрасы были мутациями, которые существовали очень короткий срок, а затем вырождались из-за недостаточной приспособляемости. Наверное, в те времена также бывали периоды повышенной радиации.
- Я с этим не согласна, - возразила Бет Конгросян. - И исследования, проведенные с использованием аппаратов фон Лессингера, только подтверждают мои предположения. Согласно вашей гипотезе, все они что-то вроде зигзага эволюции. Но я уверена в том, что это полноценные расы… Я думаю, они развивались, каждая своим путем, от некоего первоначального примата, от проконсула. И в конце концов сошлись вместе, когда человеку разумному стало тесно, и он мигрировал в их места обитания.
- Можно еще чашечку кофе? - попросила Молли. - Мне так холодно. - Она уже не могла сдержать дрожь. - Эта сырость просто невыносима.
- Давайте вернемся в дом, - предложила Бет Конгросян. - Да, вам трудно привыкнуть к здешней погоде. Я это прекрасно понимаю. Я не забыла, каково было нам самим, когда мы сюда перебрались.
- Плот родился не здесь? - спросил Нат.
- Нет. Из-за него мы и вынуждены были сюда переехать.
- Разве правительство не взяло бы его под опеку? Оно же открыло специальные школы для жертв радиации.
Нат решил не употреблять точный термин, который звучал как "радиационные мутанты".
- Мы решили, что здесь он будет более счастлив, - сказала Бет Конгросян. - Большинство их - горбатиков, как они сами себя называют, - живет здесь. Они собрались здесь за последние два десятилетия практически со всех частей света.
Бет Конгросян распахнула дверь, и все четверо окунулись в сухое тепло старинного дома.
- Он в самом деле прелестный малыш, - заметила Молли. - Такой милый, такой восприимчивый, несмотря на… - Она запнулась.
- Несмотря на челюсть и неуклюжую походку, - закончила миссис Конгросян, - которые еще полностью не сформировались. Это начинается в тринадцать лет.
Она пошла на кухню и поставила воду для кофе.
"Странно, - подумал Нат Флайджер, - и что же это мы собираемся привезти из этой поездки? Совершенно не то, что мы с Лео намечали. И весь вопрос: хорошо ли это будет раскупаться?"
* * *
Милый голосок Аманды Коннерс, неожиданно раздавшийся в интеркоме, привел доктора Эгона Сьюпеба в состояние растерянности. Он как раз изучал расписание приема пациентов на завтра.
- Вас кое-кто хочет видеть, доктор. Мистер Уайлдер Пэмброук.
Уайлдер Пэмброук! Доктор Сьюпеб тут же напряженно выпрямился, не поднимаясь со стула, и непроизвольно отложил в сторону журнал регистрации. Что нужно в такое позднее время этому высокопоставленному полицейскому? Доктор инстинктивно насторожился и произнес в интерком:
- Одну минутку, пожалуйста.
"Неужели он заявился сюда, чтобы наконец закрыть мой кабинет? - подумал Эгон Сьюпеб. - Тогда я, должно быть, уже принял, сам не догадываясь, того, особого пациента. Того пациента, ради обслуживания которого я существую. Вернее, для необслуживания. Человека, с которым я должен был потерпеть неудачу…"
От таких мыслей пот выступил у доктора на лбу.
"Значит, заканчивается моя карьера, - подумал он. - И меня ждет судьба всех остальных психоаналитиков СШЕА. И что мне делать дальше?"
Некоторые из его коллег сбежали в коммунистические страны, но в материальном смысле, конечно, они там ничего не нашли. Некоторые эмигрировали на Луну и на Марс. А немногие - хотя таких "немногих" на самом деле оказалось удивительно много - попросились на работу в "АГ Хеми", организацию, которая в первую очередь была виновата во всех их бедах.
"Я слишком молод, чтобы уходить на пенсию, и слишком стар, чтобы учиться новой профессии, - с горечью подумал Сьюпеб. - Так что фактически мне ничего не остается. Я не могу продолжать свою деятельность, но не в состоянии и прекратить ее. Вот где настоящее раздвоение, то состояние, которое так свойственно большинству моих пациентов".
Теперь он ощущал куда более сильное сострадание к ним и понимал, какой сложной становилась их жизнь.
- Попросите комиссара Пэмброука, - сказал он Аманде.
В кабинет медленно вошел высокопоставленный энпэшник с тяжелым взглядом и сел напротив доктора Сьюпеба.
- Эта прекрасная девушка, что сидит у вас в приемной… - Пэмброук облизал губы. - Мне бы хотелось знать, что с нею будет. Возможно, мы…
- Что вам нужно? - спросил Сьюпеб.
- Ответ. На вопрос.
Пэмброук откинулся на спинку стула, достал золотой портсигар - антикварную вещицу прошлого столетия, - щелкнул зажигалкой, тоже антикварной. Затянувшись, уселся поудобнее, закинул ногу на ногу. И продолжил:
- Ваш пациент, Ричард Конгросян, обнаружил, что способен дать сдачи.
- Кому?
- Своим угнетателям. Нам, разумеется. И любому другому, кто появится в той же роли. Вот это мне и хотелось бы выяснить. Я хочу работать с Ричардом Конгросяном, но должен защитить себя от него. Честно говоря, я его боюсь, причем боюсь больше, чем кого бы то ни было на свете. И я знаю почему - я воспользовался аппаратом фон Лессингера и прекрасно себе представляю, о чем говорю. Что является ключом к его мозгу? Какие мне принять меры, чтобы Конгросян был… - Пэмброук, жестикулируя, нашел нужное слово, - …надежнее, более предсказуемым? Вы понимаете. Мне, естественно, совсем не хочется, чтобы в одно прекрасное утро, когда мы слегка повздорим, он схватил меня и загнал на шесть футов под землю.
Лицо его было бледным, сидел он теперь, напрягшись всем телом.
- Теперь я знаю, кто тот пациент, которого я дожидаюсь, - сказал после паузы доктор Сьюпеб. - Вы лгали о неудаче, которая должна меня постигнуть. Фактически я вам жизненно необходим. А пациент душевно здоров.
Пэмброук пристально на него поглядел, но ничего не сказал.
- Пациент этот - вы сами.
Через некоторое время Пэмброук кивнул.
- Это совсем не дело государственной важности, - сказал Сьюпеб. - Все было организовано по вашей собственной инициативе. И не имеет отношения к Николь.
"По крайней мере, впрямую", - подумал он.
- Будьте поосторожнее. - Пэмброук достал свой служебный пистолет и небрежно положил его себе на колени, однако рука его оставалась рядом с оружием.
- Я не смогу объяснить вам, как управлять Конгросяном. Я и сам не могу его контролировать, как вы могли в этом убедиться.
- Но вы должны знать, как это сделать, - сказал Пэмброук, - именно вы должны знать, смогу ли я работать с ним. Вы ведь знаете о нем столько, сколько не знает никто другой.
Он смотрел на Сьюпеба в упор, взгляд его немигающих глаз был ясен, и в них жило ожидание.
- Вам стоило бы рассказать мне, какую работу вы ему хотите предложить.
Пэмброук поднял пистолет и направил его прямо на доктора:
- Скажите мне, какие чувства он питает к Николь?
- Она ему представляется чем-то вроде фигуры Великой Матери. Как и всем нам.
- Великая Мать? - Пэмброук энергично перегнулся через стол. - Что это такое?
- Великая изначальная мать всего сущего.
- То есть, иными словами, он боготворит ее. Она для него не простая смертная. Как же он среагирует… - Пэмброук замолк в нерешительности. - Предположим, Конгросян внезапно станет гехтом, настоящим, приобщенным к одной из наиболее охраняемых правительственных тайн. И он узнает, что подлинная Николь умерла много лет назад, а так называемая "Николь" - всего лишь актриса. Девушка по имени Кейт Руперт.
В ушах Сьюпеба загудело. Он неплохо изучил Пэмброука, и теперь был абсолютно уверен, что когда разговор закончится, Пэмброук выстрелит.
- А это истинная правда, - сказал Пэмброук. И затолкал пистолет назад, в кобуру. - Потеряет он свой страх перед нею тогда? Будет ли он способен… сотрудничать?
Сьюпеб задумался. И ответил:
- Да. Будет. Без сомнения.
Пэмброуку явно стало легче. Он перестал дрожать, слабый румянец вернулся на его худое лицо.
- Вот и отлично. И я надеюсь, что вы сказали мне правду, доктор. В противном случае я вернусь сюда и, что бы ни случилось, уничтожу вас. - Он поднялся. - Прощайте.
- У меня больше нет бизнеса? - спросил Сьюпеб.
- Разумеется. А как же иначе? - Пэмброук сдержанно улыбнулся. - Кому вы нужны? И вы прекрасно понимаете это, доктор. Ваше время прошло. Самое забавное…
- А если я расскажу кому-нибудь о том, что вы мне сейчас поведали?
- Да ради Бога! Вы лишь облегчите мне работу. Видите ли, доктор, я намерен обнародовать самую главную тайну гехтов. А "Карп унд Зоннен Верке" одновременно откроют другую.
- Какую - другую?
- Придется вам подождать, - сказал Пэмброук, - пока Антон и Феликс Карпы не решат, что готовы это сделать. - Он открыл дверь. - Мы вскоре снова встретимся, доктор. Спасибо за помощь!
Дверь за ним закрылась.
"Ну, вот я и узнал самую главную государственную тайну, - подумал доктор Сьюпеб. - И теперь я принадлежу к верхушке общества, к гехтам. Но это не имеет никакого значения. Ибо нет у меня возможности использовать эту информацию для продолжения врачебной карьеры. А это и есть самое главное. Поскольку касается лично меня. Моя карьера - это все, что меня волнует".
Он вдруг ощутил жуткую ненависть к Пэмброуку.
"Если бы я мог убить его, я бы сделал это, не задумываясь, - подумал он. - Прямо сейчас. Догнал бы его и…"
- Доктор, - раздался в интеркоме голос Аманды, - мистер Пэмброук говорит, что мы должны закрываться… - Голос ее дрогнул. - Это правда? Я думала, они разрешили вам поработать еще некоторое время.
- Это правда, - признался Сьюпеб. - Все кончено. Позвоните, пожалуйста, всем моим пациентам, всем, кому я назначил прием, и расскажите о случившемся.
- Хорошо, доктор. - Аманда всхлипнула и отключилась.
"Черт бы его побрал! - мысленно выругался Сьюпеб. - Самое неприятное то, что я ничего не могу изменить. Абсолютно ничего!"
Интерком снова включился.
- Он сказал еще кое-что, - произнесла нерешительно Аманда. - Я не хотела говорить об этом - это касается лично меня. Мне показалось, что вы рассердитесь.
- Что же он сказал?
- Он сказал, что, возможно, я ему понадоблюсь. Он не сказал зачем, но что бы это ни было, я чувствую… - Она помолчала несколько секунд. - Я чувствую себя очень плохо, доктор, - закончила она. - Так плохо мне еще никогда не было. Как бы на меня ни смотрели и что бы ни говорили… Другие и смотрели, и говорили не так!
Встав из-за стола, Сьюпеб подошел к двери и открыл ее. Пэмброука, разумеется, уже и след простыл. В приемной сидела только Аманда Коннерс, она прикладывала к глазам носовой платок.
Сьюпеб вышел из здания и спустился по ступенькам. Отпер багажник своей машины, достал ручку от домкрата и пошел по тротуару. Стальная ручка была скользкой и холодной.
Вдали он увидел комиссара Пэмброука. Фигура его показалась доктору совсем небольшой.
"Эффект перспективы, - сообразил Сьюпеб. - Расстояние делает его меньше, чем на самом деле. Но это очередной обман".
И он кинулся вдогонку за энпэшником.
Фигура Пэмброука сразу стала расти.
Пэмброук не обращал на доктора никакого внимания. Он просто его не видел - стоя в группе прохожих, Пэмброук не сводил глаз с заголовков, которые показывал странствующий робот-информатор.
Заголовки были огромны, зловещи и черны. Приблизившись, доктор Сьюпеб смог разобрать отдельные слова. Он опустил ручку и остановился рядом с другими прохожими.
- Карп раскрывает важную правительственную тайну!
Все, кто слышал информатора, тут же останавливались.
- Дер Альте - симулякр! Уже началось создание нового!
Робот-информатор покатил дальше в поисках новых клиентов.
Здесь у него ничего не приобрели. Все стояли как завороженные. Сьюпебу происходящее казалось сном; он даже зажмурил глаза. Очень уж трудно было поверить услышанному. Ужасно трудно!