Она улыбнулась, и Иан Дункан, окруженный армией справочников, улыбнулся ей в ответ.
"Интересно, - подумал он, - каково это, играть в Белом доме? Что это значит - выступать перед Первой Леди? Жаль, что я так и не выучился играть ни на одном музыкальном инструменте. Я не умею ни играть в пьесах, ни писать стихи, ни петь или танцевать… Ничего. Был бы я из музыкальной семьи, если бы отец или мать научили меня…"
Он хмуро нацарапал несколько строк о взлете французской христианско-фашистской партии в 1975 году. Но его словно за уши тянули к телевизору, и, отложив в сторону ручку, он повернулся лицом к экрану.
Николь показывала дельфтскую изразцовую плитку, которую ей удалось отыскать в одной из лавок в Швайнфурте, Германия. Какие у этой плитки прелестные, чистые цвета!.. Иан глаз не сводил с экрана, зачарованный тем, как сильные, изящные пальцы Николь нежно гладили солнечную поверхность обожженной глазури.
- Полюбуйтесь на эту плитку, - говорила Николь своим бесподобным хрипловатым голосом. - Неужели вам бы не хотелось иметь такую вещицу? Разве она не прелестна?
- Прелестна, - прошептал Иан Дункан.
- Сколько из вас хотели бы увидеть ее когда-нибудь еще? - спросила Николь. - Поднимите руки.
Иан с надеждой поднял руку.
- О-о, как вас много! - Лицо Николь расцвело сияющей улыбкой. - Ну что ж, возможно, позже мы еще пройдемся по Белому дому. Вам бы этого хотелось?
- Еще как хотелось бы! - вскричал Иан, подпрыгивая от восторга.
Ему казалось, что она улыбается с экрана только ему и никому больше. И он улыбнулся в ответ. А затем, ощущая гигантскую тяжесть, навалившуюся на душу, вернулся к своим справочникам. Назад, к жестокости бесконечных будней…
Что-то стукнуло в окно его комнаты, послышался тихий голос:
- Иан Дункан, у меня очень мало времени!
Оглянувшись, он увидел в вечернем полумраке парящую в воздухе яйцеобразную конструкцию. Внутри находился какой-то мужчина, энергично машущий руками и продолжающий звать Иана. Яйцо издавало негромкое гудение, его двигатели сбавили мощность, человек ударом ноги открыл люк аппарата и поднялся с сиденья.
"Неужели они уже прибыли проводить тест, - подумал Иан Дункан, беспомощно встал. - Так скоро… Я еще не готов".
Человек развернул свой аппарат так, что огненно-белые струи ракетных двигателей воткнулись прямо в стену здания. Комната задрожала, посыпалась облицовка стен. Стекло от жара лопнуло. Человек возник в проеме и крикнул, пытаясь привлечь внимание обалдевшего Иана.
- Эй, Дункан! Поторапливайтесь! Я уже забрал вашего дружка! Он на борту другого корабля!
Мужчина был уже немолод, на нем был дорогой несколько старомодный костюм из натуральной ткани синего цвета в полоску. Незнакомец ловко выпрыгнул из яйцеобразного аппарата и приземлился на обе ноги в комнате Иана.
- Нам надо торопиться, если мы намерены сделать это. Неужели вы меня совсем не помните?.. А Эла?
Иан Дункан изумленно глядел на незваного гостя, не имея ни малейшего понятия ни о нем, ни об Эле.
- Мамины психологи неплохо с вами поработали! - Мужчина задыхался. - Эта Бетесда - стоящее, видно, местечко. - Он подошел к Иану и схватил его за плечо. - Энпэшники закрывают все "Пристанища драндулетов". Мне необходимо срочно переправить свое хозяйство на Марс, и я беру вас с собой. Попытайтесь собраться. Меня зовут Чокнутый Лука. Сейчас вы меня не помните, но память к вам вернется, когда мы все окажемся на Марсе и вы снова встретитесь со своим дружком Элом. Шевелитесь!
Лука подтолкнул его к проему, который всего несколько минут назад был окном, и к аппарату, зависшему рядом.
"Это же и есть драндулет", - сообразил вдруг Иан.
- О'кей, - сказал он, пытаясь разобраться, что следует взять с собой.
Что ему может понадобиться на Марсе? Зубная щетка, пижама, зимнее пальто? Он в отчаянии оглядывал квартиру.
Где-то вдалеке ожили полицейские сирены.
Лука забрался назад, в кабину драндулета и протянул Иану руку. Тот схватился за руку и последовал за попутчиком. По полу драндулета, к изумлению Иана, ползали ярко-оранжевые, смахивающие на огромных божьих коровок существа, чьи антенны сразу же повернулись в его сторону.
"Это папулы, - вспомнил Иан. Или что-то вроде этого".
- Вам теперь будет очень хорошо, - мысленно сказали папулы. - Не волнуйтесь! Чокнутый Лука успел вовремя прилететь за вами, Очень, очень вовремя. Так что расслабьтесь.
- Да, - согласился Иан.
Он прилег, прислонившись к задней стенке драндулета, и расслабился. И корабль рванулся в бездну ночи, направляясь к планете, которая летела впереди.
ГЛАВА 13
- Мне очень хочется покинуть Белый дом, - зло сказал Ричард Конгросян энпэшникам, охранявшим его.
Он все более раздражался, им все более завладевали опасения. Он старался держаться как можно дальше от комиссара Пэмброука. Это ведь Пэмброук заправлял здесь всем…
- Мистер Джадд, психохимиотерапевт из "АГ Хеми", должен появиться с минуты на минуту, - сказал Уайлдер Пэмброук. - Так что, пожалуйста, потерпите еще немного, мистер Конгросян.
Голос его был спокоен, но совсем не успокаивал. Присутствовала в нем некоторая жесткость, все больше и больше действовавшая Конгросяну на нервы.
- Это же невыносимо! - воскликнул Конгросян. - Вы ни на секунду не спускаете с меня глаз. Я терпеть не могу, когда за мною следят. Неужели вы никак не можете понять, что у меня самая настоящая paranoia sensitiva?
В дверь постучались.
- Мистер Джадд желает видеть мистера Конгросяна, - объявил служитель Белого дома.
Пэмброук открыл дверь и пропустил Меррилла Джадда, который деловито вошел в комнату, держа в руке кейс, украшенный фирменными наклейками.
- Мистер Конгросян? Рад наконец-то встретиться с вами лично.
- Привет, Джадд! - Конгросян особой радости от происходящего не испытывал.
- Я принес с собой кое-какие новые экспериментальные препараты для вас. - Джадд открыл портфель. - Имипрамин-гидрохлорат - два раза в день, пятьдесят миллиграммов. Таблетка оранжевого цвета. А коричневые таблетки - это еще одно новое средство, метабиретинат-оксид, сто миллиграммов в…
- Это яд! - перебил его Конгросян.
- Простите? - Джадд насторожился и приложил согнутую рупором кисть к уху.
- Я не стану ничего принимать. Это часть тщательно разработанного плана, цель которого - убить меня.
В этом у Конгросяна не было ни малейших сомнений. Он это понял, как только увидел в руках Джадда фирменный кейс "АГ Хеми".
- Да нет же! - Джадд бросил взгляд на Пэмброука. - Уверяю вас! Мы пытаемся помочь вам, сэр. Это наша работа.
- А почему вы меня похитили?
- Я вас не похищал, - осторожно сказал Джадд. - А теперь, что касается…
- Все вы заодно! - объявил Конгросян.
Призвав на помощь все свои психокинетические способности, он поднял обе руки и направил свое внимание на психохимиотерапевта Меррилла Джадда.
Тот поднялся над полом, завис, болтая ногами и все еще крепко сжимая в руках свой фирменный кейс. Разинув рот и выпучив глаза, он обалдело глядел на Конгросяна и Пэмброука. Потом попытался что-то сказать, но тут Конгросян швырнул его в закрытую дверь комнаты. Дверь раскололась, Джадд пролетел сквозь нее и исчез из вида. В комнате вместе с Конгросяном остались только Пэмброук и его энпэшники.
Откашлявшись, Уайлдер Пэмброук сказал:
- Нам, пожалуй, следует проверить, насколько серьезные травмы он получил. - И уже шагая к двери, добавил через плечо: - Полагаю, "АГ Хеми" будет немало огорчена этим инцидентом. Мягко выражаясь.
- К дьяволу "АГ Хеми"! - крикнул Конгросян. - Мне нужен мой личный врач. Я не доверяю никому из тех, кого вы сюда приводите. Откуда мне знать, что он в самом деле из "АГ Хеми"? Он вполне может быть самозванцем.
- В любом случае, - сказал Пэмброук, - вам вряд ли теперь стоит из-за него беспокоиться.
Он осторожно открыл останки двери.
- Так он в самом деле из "АГ Хеми"? - спросил Конгросян, выходя вслед за ним в коридор.
- Вы же сами говорили с ним по видеофону. Именно вы и впутали его в эту историю. - Пэмброук искал взглядом Джадда и был теперь сердитым и даже взволнованным. - Где он? - требовательным тоном спросил он. - Ради бога, Конгросян, что вы с ним сделали?
- Я закинул его в подвал, в прачечную, - неохотно ответил Конгросян. - И ничего с ним не случилось.
- Вам известно, что такое принцип фон Лессингера? - глядя на него в упор, спросил Пэмброук.
- Разумеется.
- Как один из высших руководителей НП я имею доступ к аппарату фон Лессингера. Вам не хочется узнать, кто станет следующей жертвой вашего злоупотребления своими психокинетическими способностями?
- Нет, - сказал Конгросян.
- Знание этого в ваших интересах. Поскольку вы могли бы сдержаться, чтобы потом не сожалеть.
- И кто же это будет? - спросил Конгросян.
- Николь, - ответил Пэмброук. - А теперь, если не возражаете, ответьте мне вот на какой вопрос… Почему вы до сего момента воздерживались от использования своего таланта в политических целях?
- В политических целях? - эхом отозвался Конгросян.
Он не мог сообразить, как можно использовать психокинетику в политических целях.
- Позвольте вам напомнить, - отметил Пэмброук, - что политика есть искусство принуждать других людей делать то, что вам хочется, даже с применением силы, если необходимо. Применение вами психокинеза только что было необычно в своей направленности… но, тем не менее, это самый настоящий политический акт.
- Я всегда чувствовал, что было бы неправильно использовать психокинез на людях, - сказал Конгросян.
- Но теперь…
- Теперь ситуация изменилась. Я пленник, все против меня. Вы тоже, например. Не исключено, что мне придется использовать свои способности против вас.
- Пожалуйста, не делайте этого, - сказал Пэмброук, принужденно улыбнувшись. - Я всего-навсего наемный работник правительственного учреждения, выполняющий свои служебные обязанности.
- Вы несколько больше, чем наемный работник, - возразил Конгросян. - Мне все-таки интересно узнать, каким образом я использую свои способности против Николь.
Он никак не мог себе представить, что способен на подобное - такой ужас она в нем вызывала. И такую почтительность…
- Поживем - увидим, - сказал Пэмброук.
- Меня поражает, - сказал Конгросян, - что вам приходится применять аппарат фон Лессингера только для того, чтобы выяснить что-то обо мне. В конце концов, я - жалкий изгой, неспособный жить среди других людей! Уродец, которому лучше бы и не появляться на свет.
- Это за вас говорит сейчас ваша болезнь. И где-то в глубине своего сознания вы это прекрасно понимаете..
- Но вы должны признать, - упорствовал Конгросян, - что весьма странно пользоваться детищем фон Лессингера так, как это делаете вы. Какова ваша цель?
"Ваша истинная цель", - добавил он про себя.
- Моя задача - защитить Николь. Поскольку вы очень скоро предпримете откровенные враждебные действия по отношению к ней.
- Я думаю, вы лжете, - перебил Конгросян. - Я бы никогда не совершил ничего подобного. Только не по отношению к Николь!
Уайлдер Пэмброук поднял бровь. А затем отвернулся и нажал кнопку вызова лифта - психохимиотерапевта из "АГ Хеми" надо было все-таки найти.
- Что вы собираетесь делать? - спросил Конгросян.
Он всегда подозрительно относился к сотрудникам НП, и эта его подозрительность еще больше усилилась после того, как полиция ворвалась в "Пристанище драндулетов" и схватила его. А этот человек вызывал у него особенную подозрительность, хотя Конгросян и не понимал - почему.
- Я всего лишь выполняю свои служебные обязанности, - повторил Пэмброук.
Однако Конгросян ему не верил.
- Как вы теперь будете себя чувствовать? - спросил Пэмброук, когда открылась дверь лифта. - После того, как убили сотрудника "АГ Хеми"…
Он вошел в кабину и жестом пригласил Конгросяна последовать за ним.
- Мой доктор. Эгон Сьюпеб. Он может меня вылечить.
- Вы хотели бы с ним встретиться? Это можно устроить.
- Да! - вскричал Конгросян. - И как можно скорее. Он - единственный во всей Вселенной, кто не против меня.
- Я мог бы доставить вас к нему, - сказал Пэмброук, и выражение его плоского, сурового лица стало задумчивым. - Если это покажется мне хорошей идеей.
- Если это не покажется вам хорошей идеей, я с помощью своих способностей зашвырну вас в Потомак.
Пэмброук пожал плечами:
- Не сомневаюсь, что вы способны это сделать. Но по данным, полученным с помощью аппарата фон Лессингера, вы этого, по всей вероятности, не сделаете. Так что я рискну.
- Не думаю, что принцип фон Лессингера безупречен, когда дело приходится иметь с нами, психокинетиками, - раздраженно сказал Конгросян и тоже шагнул в кабину. - По крайней мере, я слышал, что так говорят. Мы действуем как вероятностные факторы, что вносит неопределенность в результаты, получаемые с помощью аппарата фон Лессингера.
Пэмброук снова пожал плечами и нажал кнопку на пульте.
С этим невозмутимым человеком было трудно иметь дело. И он активно не нравился Конгросяну.
"Может, виной тому всего лишь полицейский менталитет, - подумал пианист. - А может, и нечто более серьезное".
Кабина пошла вниз.
"Николь, - мысленно воскликнул Конгросян. - Вы же прекрасно понимаете, что я бы никогда и пальцем вас не тронул. Об этом даже речи быть не может - тогда рухнет весь мой мир. Это то же самое, что причинить вред собственной матери или сестре, тому, кто является священным. Я должен держать мой талант под контролем, - понял он. - Боже милостивый, пожалуйста, помоги мне контролировать свои способности всякий раз, когда мне доведется быть рядом с Николь. Хорошо?"
И он стал дожидаться ответа, пылко, фанатично, нетерпеливо.
- Между прочим, - прервал его размышления Пэмброук, - о вашем запахе. Мне кажется, он исчез.
- Исчез?! - Конгросяна будто током ударило. - Вы хотите сказать, что не ощущаете его? Но это невозможно! Этого не может быть… - Он неожиданно осекся, смутившись. - И вы говорите, что запах исчез. - Он ничего не понимал.
Пэмброук внимательно поглядел на него:
- Я бы уж точно учуял этот запах, здесь, в кабине лифта. Конечно, он может вернуться. Я дам вам знать, если это случится.
- Спасибо, - произнес Конгросян.
И подумал: "Почему-то этот человек так или иначе берет верх надо мною. Постоянно. Он - мастер психологии… Или, по его собственному определению, мастер политической стратегии?
- Сигарету? - Пэмброук протянул ему пачку.
- Нет-нет! - Конгросян в ужасе отшатнулся. - Это вне закона и слишком опасно. Я бы ни за что не отважился закурить.
- Жить вообще опасно, - заметил Пэмброук, закуривая. - Верно? Наш мир опасен двадцать четыре часа в сутки. Нужно быть всегда предельно осторожным. Знаете, в чем вы нуждаетесь, Конгросян? В телохранителе. В команде отборных, тщательно подготовленных сотрудников НП, которые всегда бы находились рядом с вами. Иначе…
- Иначе, как вы полагаете, у меня практически нет шансов…
Пэмброук кивнул:
- Очень немного, Конгросян. И я говорю это на основе собственного опыта работы с аппаратом фон Лессингера.
Дальше они спускались в тишине.
Наконец лифт остановился. Раздвинулись створки дверей. Конгросян и Пэмброук оказались в подвале Белого дома. Они вышли в коридор.
Там их уже ждал мужчина, которого они сразу узнали.
- Я хочу, чтобы вы меня послушали, Конгросян, - сказал Бертольд Гольц.
Комиссар НП стремительно выхватил пистолет, прицелился и выстрелил.
Но Гольц уже исчез.
На полу, там, где он только что стоял, валялся сложенный вчетверо листок бумаги. Его выронил Гольц. Конгросян нагнулся и потянулся к нему.
- Не трогайте! - крикнул Пэмброук.
Однако было поздно. Конгросян поднял и развернул листок. Там было написано: "ПЭМБРОУК ВЕДЕТ ВАС НА СМЕРТЬ".
- Интересно, - сказал Конгросян и передал бумажку энпэшнику.
Пэмброук спрятал пистолет и взял листок, быстро изучил, лицо его перекосилось от злости.
Из-за спины у них снова раздался голос Гольца:
- Пэмброук уже несколько месяцев ждет, когда можно будет вас арестовать, прямо здесь, в Белом доме. И времени у вас уже не осталось.
Резко развернувшись, Пэмброук снова выхватил пистолет и выстрелил. И снова Гольц, горько и презрительно улыбаясь, исчез.
"Тебе никогда не пристрелить его, - подумал Конгросян. - Во всяком случае, пока в его распоряжении имеется аппарат фон Лессингера".
Энпэшник спрятал пистолет.
"Не осталось времени - для чего? - подумал Конгросян. - Что сейчас должно произойти? Гольцу, похоже, это известно, да и Пэмброуку, видимо, тоже. Каждый из них имеет в своем распоряжении идентичное оборудование. Но причем здесь я? Я и мои способности, которые я поклялся держать под контролем… Неужели это означает, что уже в самом скором времени мне придется использовать их?"
Не было у него никаких интуитивных предчувствий. Да и вряд ли он был способен сейчас что-то предпринять.