В эту книгу, подготовленную многолетним исследователем творчества братьев Стругацких Светланой Бондаренко, вошло множество неизвестных текстов этих мэтров фантастики - черновики и ранние варианты известных произведений, сценарии и рассказы. Все тексты публикуются впервые. Книга дополнена рисунками А. и Б. Стругацких на полях рукописей и снабжена подробными комментариями
Содержание:
С. Бондаренко Неизвестные Стругацкие: от "Страны багровых туч" до "Трудно быть богом" 1
Вступление 1
Работа над текстами 1
Страна багровых туч 2
"ИЗВНЕ" 29
"ПУТЬ НА АМАЛЬТЕЮ" 37
"ПОЛДЕНЬ XXII ВЕК" 56
"СТАЖЕРЫ" 75
РАССКАЗЫ 97
"ПОПЫТКА К БЕГСТВУ" 115
"ДАЛЕКАЯ РАДУГА" 116
"ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ" 117
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ 129
Примечания 129
С. Бондаренко Неизвестные Стругацкие: от "Страны багровых туч" до "Трудно быть богом"
Вступление
Осень 2000 года. Кабинет генерального директора фирмы "Сталкер" А. А. Воронина. Мы разговариваем по телефону с Борисом Натановичем Стругацким по поводу оформления собрания сочинений Стругацких.
В то время собрание было практически готово - в верстке находится 11-й том, дело лишь за оформлением, и можно уже приступать к печати.
Воспользовавшись случаем лишний раз поговорить напрямую С мэтром, спрашиваю:
- Борис Натанович! Я опять хочу спросить вас о "Вариантах".
Вы отказались печатать их в собрании сочинений, но не отказы вались их печатать вообще. Может быть, сделаем книгу - дополнительно к собранию, или отдельно, или в "Мирах Стругацких" - по "Вариантам".
- Нет, Света. Я же говорил, что Стругацкие - это не Лев Толстой. Варианты я публиковать не хочу.
- Борис Натанович, но вы же сами говорили при встрече…
- Вообще - я не отказывался, но не сейчас, Света, не сейчас.
- А когда?
- Вот умру, тогда и печатайте.
- Борис Натанович! Не надо так! Потом это будет уже не так нужно…
- Ага! - ловит меня на слове мэтр. - Если потом это будет не нужно, значит не нужно и сейчас.
- Борис Натанович! Это нужно моим сверстникам. И лучше сейчас.
- Нет, Света, я же сказал - нет.
Я молчу. Это выбило меня из мыслящего состояния полностью. Ведь уже набрана часть текстов, продумана последовательность, отобрано наилучшее…
- Света, ну не расстраивайтесь вы так. Потом как-нибудь.
Я молчу. Слов нет совсем - ни для сожаления, ни для борьбы.
- Света, не переживайте.
Я молчу. Слов нет по-прежнему.
- Могу вам предложить только один вариант, когда эти тексты я позволю выставить на публику.
- Какой?
- Напишите книгу. Напишите исследование по рукописям Стругацких, по черновикам. Туда можете включить любые отрывки.
- А если этих черновиков наберется четыре пятых текста всей книги?
- Да хоть девять десятых. Понимаете, Света, я не хочу, чтобы на обложке этой книги авторами стояли А. и Б. Стругацкие.
Это черновики… недоделанное, необработанное… Это действительно ЧЕРНОВИКИ. Под такими текстами подписываться стыдно, публикуя их. Пусть книга будет называться "Исследование рукописей Стругацких" или как-то еще, но автор на обложке должен быть "С. Бондаренко", а не "А. Стругацкий, Б. Стругацкий". Только при таком условии я дам разрешение на публикацию черновиков. Вы меня поняли?
- Да. Я рада. Спасибо!
Так (или примерно так) состоялся тот осенний разговор. Так родилась эта книга.
Работа над текстами
Как вообще началась у меня работа над текстами Стругацких?
Интерес поначалу был чисто практический. Конец 70-х. КнигиСтругацких достаются с боем. Каждая приобретенная книга - целый авантюрно-приключенческий роман (через кого узнавалось, как доставалось, выменивалось - и на что выменивалось - или покупалось "с рук", неизбежные потери - "зачитали"). Либо перепечатанное на машинке (Срочно! Текст надо возвращать). Либо фотокопии… Если имеешь два экземпляра одной и той же вещи - отдай (подари, поменяй, продай) другому, тоже нуждающемуся в ней. Доходило до того, что некоторые книги "разъединялись" по произведениям. К примеру - "Трудно быть богом" у меня есть в двух изданиях, а у брата - ни одного экземпляра!
Аккуратно изъять из книги нужную половину и отдать. У меня ведь уже есть!
- Первая проблема. Первая постановка задачи. "За миллиард лет до конца света". У меня был ксерокс журнальной публикации; потом появилась книга. Журнальную публикацию можно (и нужно) вроде бы отдать, но вдруг находишь нечто в текстах отличающееся.
Как и чем пожертвовать? Что отдать, а что оставить?
Первая попытка сверки текстов.
Затем проблема посложнее. "Обитаемый остров". Была журнальная публикация. Появилась книга - дали почитать. Книга - она полнее, там есть главы, отсутствующие в журналах. Но! Разве можно спокойно читать "рыжая морда Зеф", если привык уже к "рыжему хайлу" Зефа? Опять сверка текстов, допечатываем на машинке недостающие главы из книги и вставляем их в журнальный вариант…
После знакомства (пока только заочного - эпистолярного) с Вадимом Казаковым, в то время выпускающим фэнзин "АБС-панорама" и собирающим постепенно всех тех, кто впоследствии вошел в группу "Людены", в одном из первых моих писем к нему (с тайной завистью): "Полное Собрание Сочинений. Уже делала текстологическую обработку по некоторым изданиям, дабы заиметь лучшую, а остальные варианты давать в примечаниях. Но теперь это бесполезный труд - Вы же можете иметь дело с рукописями, т. е. с точным вариантом - как Стругацкие хотели бы опубликовать".
Немного позже выяснилось, что проблема "идеальных текстов" намного сложнее. Во-первых, чистовиков рукописей осталось не так уж и много. Обычно они отдавались для изданий и переизданий и терялись в издательствах. Во-вторых, переделка рукописей в издательствах не всегда была в плохую сторону (если замечания были дельными и если исправления-дополнения писались самими Стругацкими). В-третьих, кроме издательской цензуры существовала еще и самоцензура - некоторые эпизоды, фразы, словечки отвергались Авторами при работе уже с чистовиком ("Все равно не пропустят!"), поэтому и в ранних, первоначальных черновиках сохранилось нечто примечательное, что даже в чистовики не вошло.
"Идеальных" текстов (или, как их принято называть, "канонических") не существовало, их требовалось создать. Для этого необходимо было провести полную текстологическую сверку - всех изданий (включая и журнальные), всех рукописей (включая черновики), отметить все разночтения, лучшие варианты включить в канонические тексты, остальное - в примечания. С этим я и обратилась в 1994 году к Борису Натановичу…
Ответ Б. Н. Стругацкого от 5.09.1994: "Черновики Юре Флейшмалу я уже передал. Надеюсь, для начала этого хватит. От Водрди [Борисова. - С. Б.] получил обработанную по вашей новой методе пьесу ЖГП. По-моему, все вполне ОК. Можно продолжать в том же духе. Вопрос только: когда и кому это понадобится? Новое (полное, тщательно разработанное и откомментированное) собрание сочинений пока отнюдь не светит".
В то время и было решено: этой работой занимаюсь пока только я, а вот когда наступит время этого самого "нового…", к ней уже подключится сам Борис Натанович - будет решать, какой все же вариант того или иного отрывка лучше…
Помимо сверки всех изданий обрабатывались рукописи. Каждый год, приезжая на "Интерпресскон", я заходила к Борису Натановичу, отдавала уже обработанные папки с рукописями, брала следующие и увозила их домой - до следующего года. Не обошлось и без курьезов.
(Как-то, когда граница между Россией и Украиной начала крепчать и таможенники особо рьяно стали относиться ко всему, что провозится в поездах туда и обратно (почему-то это наблюдалось только с украинской таможней), я везла очередные обработанные папки в Питер. Таможенник (с брезгливо-отстраненным выражением лица) указывает на саквояж:
- Это что?
- Это рукописи.
- Рукописи к вывозу запрещены.
Пришлось объяснять, что это черновики, написанные давно.
Причем написаны не мною, а Стругацкими, и я не вывожу, а воз вращаю автору его рукописи… К моему удивлению, даже молодой украинский таможенник знал, кто такие Стругацкие, и пропустил меня беспрепятственно.) И потекли будни. Какая это была упоительная работа! Спасибо Борису Натановичу, что позволил мне брать рукописи домой!
Спасибо Юре Флейшману, который ежегодно сопровождал меня в поездках по Питеру! И большое спасибо Саше Сидоровичу, который разрешал мне присутствовать на "Интерпрессконах", а затем и включил меня в Оргкомитет - без этих поездок не было бы и этой работы…
Текстологическая сверка шла по полной программе. В списки включалось всё, вплоть до изменений в знаках препинания. Не включались лишь явные опечатки из черновиков, хотя некоторые и записывались - те, которые приобретали какой-то свой, особенный смысл. Работа длилась семь лет. Результат - собрание сочинений в издательстве "Сталкер".
Но были некоторые отрывки, которые невозможно было включить в основной текст и которые были весьма интересны даже для широкого читателя… того "широкого читателя", который покупает "Время учеников" в надежде еще прочесть что-либо, связанное с его любимыми героями, еще раз побывать в том чудесном Мире, созданном братьями Стругацкими.
Выбрав самые интересные отрывки, я (уже работая над Собранием) обратилась к Стругацкому с предложением опубликовать их в последнем томе. Последовал отказ. И еще. И еще…
После постановки такой задачи - написать книгу о… - возник целый ряд проблем. Самой важной (из которой вытекали все остальные) явилась проблема выбора будущего читателя. Для кого я пишу? Одно дело - выбрать интересные отрывочки-"кусочки", атрибутировав их максимально кратко; и совсем другое - комментировать их. От выбора "для кого?" зависит и стиль и пояснения. Идя по пути наименьшего сопротивления, я выбрала двух идеальных читателей этой книги: "людена" (не обязательно относящегося к нашей группе "Людены", изучающей творчество Стругацких уже более десяти лет; "людена в душе", который знает, любит и перечитывает тексты Стругацких, - такому не нужно напоминать основную фабулу каждого произведения, не нужно, цитируя какой-то отрывок, приводить его "канонический" вариант) и исследователя загадки творчества вообще (кому интересен не только окончательный текст, но и КАК к нему шел писатель). Второй мой читатель сам, ежели чего не знает или не вспомнит, найдет нужную книгу, прочитает и поймет - это тип активного читателя, думающего.
Вторая по величине проблема: о чем писать? Когда за четверть века накоплены горы материалов (публицистика самих мэтров, критические и литературоведческие статьи и книги), когда обговорено с соратниками и обдумано множество аспектов творчества Стругацких, нужно выбрать какую-то узенькую тропиночку и писать, только идя по ней, иначе мысли и ассоциации заведут столь далеко, что будешь писать всю оставшуюся жизнь и не опишешь того, что хочется поведать, и на треть. Поэтому проблема вскоре вылилась в свою противоположность: о чем не писать?
Итак, это исследование не о влиянии личной жизни и жизни общества на произведения Стругацких; это не исследование темы текстов, их идеи и прочих литературоведческих "штучек"; здесь не будет поиска взаимосвязи между произведениями - как хронологическо-тематической, так и в плане идейного роста писателей… Это даже не исследование сотворения Стругацкими своих произведений, это только МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ.
Исследовать будут позже и исследовать будут другие, я же даю только толчок: "Посмотрите, сколько тут интересного для вашей работы!"
Последовательность описания выбрана хронологическая. Почему? Не знаю. Надо же было какую-то последовательность выбирать…
Страна багровых туч
Мой приятель Витя Суров, благодаря которому (вернее, благодаря настойчивости которого) я только и смогла поехать на "Интерпресскон-98" (что вылилось в мое участие в издании СС АБС), советовал мне: "Начинать надо с чего-нибудь завлекательного. К примеру, заглавие исследования по СБТ у тебя должно быть: "Знакомьтесь - капитан Быков!"". Что ж, так и начнем.
ЗНАКОМЬТЕСЬ - КАПИТАН БЫКОВ!
Хотя это не совсем и верно. Да, капитан. Капитан автобронетанковых войск Советской Армии. Но не Быков. Почти все персонажи повести были названы совсем (или слегка) по-другому.
Борис Натанович в "Комментариях" пишет: "Нас заставили переменить практически все фамилии. (До сих пор не понимаю, зачем и кому это понадобилось.)" В свое время "люденами" были высказаны разные предположения относительно сего указания.
Возможно, это произошло потому, что негоже было новичку - космонавту носить фамилию министра иностранных дел СССР. Возможно, какая-либо другая фамилия персонажа вызывала у указующего неприятие… Заострять внимание на одной фамилии было нельзя (почему-то), поэтому и указание: переменить все.
Вот как их звали…
Быков Алексей Петрович имел фамилию Громыко.
Ермаков Анатолий Борисович тоже лишился своей первоначальной фамилии. Его звали Строгое. Эту фамилию впоследствии Стругацкие дадут вымышленному писателю конца XX - начала XXI века, который ни разу не появится воочию в их произведениях, но о котором неоднократно упоминается в цикле романов о мире Полудня.
Владимир Сергеевич Юрковский был Александром Сергеевичем Бирским, но в первых главах СБТ у него была фамилия Свирский, которую потом Стругацкие дали астрофизику на Дионе в "Стажерах".
Григорий Иоганнович Дауге не только полностью поменял ФИО, но и сменил национальность, ибо первоначально его звали Лев Николаевич Вальцев, Лева Вальцев. (Оставим дальнейшим исследователям творчества Стругацких выдвигать гипотезы относительно таких "литературных" имен-отчеств последних двух персонажей.)
Почему-то Михаил Крутиков сохранил свои фамилию и имя, но изменил отчество: Иванович на Антонович.
Богдан Богданович Спицын вначале назывался Григорием Степановичем Ершовым.
Изменялись имена не только главных персонажей. Друг Ермакова Тахмасиб был Янисом, конструктор маяка Усманов - Куусиненом, инженер чешского спутника Дивишек - Коржичеком, калькуттец Бидхан-Бондепадхай - американцем Адамом Эдуардом Коллинзом, Соколовский и Шрайбер - Кокорышкиным и Миньковским…
Но вернемся к капитану. Его военное происхождение по косвенным данным определил в свое время Марат Исангазин. Действительно, в тексте СБТ так и остались многие черточки, присущие истинно военному.
"Капитан" продержался в СБТ до последнего. В окончательном черновом варианте (чистовиков СБТ не сохранилось) уже изменены все имена и фамилии на ныне известные, но Быков - все еще военный.
При работе над каноническим текстом СБТ Борису Натановичу был предложен вариант восстановления "капитанской чести" Быкова, но последовал отказ - слишком много пришлось бы менять, ибо везде по тексту определение персонажа "капитан" было изменено впоследствии на "инженер" или "водитель".
А биография капитана Громыко была такая…
<… > Сначала я хотел бы, так сказать, поближе познакомиться с вами. Расскажите немного о себе.
- О себе? - озадаченно спросил Алексей Петрович.
- Ну да, о себе. Как бы автобиографию, что ли…
- Биография у меня простая. - Капитан подумал. - Родился в 19.. году, в семье служащего. В Горьком. Отец и мать умер ли, мне еще трех не было. Воспитывался у тетки. Потом меня отдали в суворовское училище, потом поступил в школу АБТ.
Окончил, послали на юг, в Каракумы. Там и служил до последнего времени. Вот и все, пожалуй.
<…>
- Где, вы говорите, служили в последнее время?
- В Каракумах.
- Давно?
- С тех пор как стал офицером. Десять лет.
- Десять лет! Все время в пустыне?
Были, конечно, перерывы… Небольшие, правда. Курсы переподготовки, командировки разные.
<…>
- Ваша последняя должность?
- Зампотех дивизиона бронетранспортеров.
<…>
- У вас, кажется, кое-какие работы есть, так?
- Есть.
- Много?
- Нет. Две статьи в "Журнале бронетанковых войск".
Дальнейшие объяснения Краюхина об участии Громыко в меж планетной экспедиции сейчас выглядят банальными, а тогда, в се редине 50-х, были в некотором смысле предвидением:
…Я, например, убежден, что из вас вышел бы незаурядный межпланетник. Кстати, многие межпланетники пришли к нам именно из армии, из ВВС. Я понимаю, вам, танкисту, возможность участия в таком деле просто не приходила в голову.