Я протянул к ней руку ладонью вверх и подумал: если поймет, значит, все будет хорошо. Мы ни о чем таком не говорили в ту ночь, и она могла не понять, и она не поняла, только посмотрела блестящими глазами сначала на ладонь, а затем на меня.
Я стоял, прислонившись спиной к шершавому теплому стволу, и думал: не поняла, не поняла. И вдруг она нашла мою ладонь, и сразу стало удивительно тихо и пусто кругом, только в висках сильно застучала кровь. Мы возвращались по шоссе в поселок, и я, держа ее руку в своей, сказал: "Знаешь что?" - "Что?" - спросила она. "Если бы я тебя поцеловал тогда, ты бы, наверное, не рассердилась". Она засмеялась и ничего не сказала, и я опять не решился поцеловать ее. У ее дома, где она жила с братом и с женой брата, мы попрощались за руку, и она неслышными шагами ушла в дом, а я вернулся к пустому темному клубу и глядел на утреннюю зарю, сидя на каменных ступеньках. Когда взошло солнце, прибыл транспортер за ракетой, и я должен был уехать вместе с ракетой. Несколько человек вышли проводить меня - вихрастый наладчик автоматов, хорошенький бригадир с косичками, паренек, который вчера спорил со мной об эмбриомеханике, рыжий пианист - но она не вышла. Наверное, она спала. Потом мы два года переписывались и разговаривали по видеофону, и за эти два года мы тоже ни о чем таком не говорили, я много раз собирался сказать, и вот она вызвала меня к видеофону и сообщила, что выходит замуж. Она была очень счастливой, по-моему. Она показала мне его фото - красивый парень с веселым добрым лицом. Он был преподавателем физики и математики в совхозной восьмилетке.
Жилин положил палочки, промокнул губы салфеткой и строго сказал:
- Хватит вспоминать.
- Хватит, - сказал Николай.
- Встали? - сказал Жилин.
- Встали, - сказал Николай.
Они поднялись. Жилин взял Николая за плечо. У него были твердые, как чугун, пальцы.
- Ты совсем распустился, товарищ межпланетник, - строго сказал он. - Вспомни, что говорил вчера "Железный Чэнь".
Вспомни, что ты мечтал об этом все пять лет.
Николай засмеялся.
- И ты тоже, - сказал он.
- И я тоже, - согласился Жилин.
Накануне вечером заместитель начальника Школы Чэнь Кунь вызвал к себе Ермакова и Жилина. Как всегда, Чэнь говорил тихо, почти ласково, глядя на собеседников большими темными глазами. Ему было около сорока лет, но он казался совсем молодым в узкой синей куртке с отложным воротником. У него были гладкие иссиня-черные волосы и длинная гибкая шея. Наверное, он был бы очень красив, если бы не мертвые серо-розовые пятна на лбу и правой щеке - следы давнего лучевого удара.
- На днях выпускники будут распущены на отдых, - сказал Чэнь Кунь. - Каждому выпускнику следует месячный отдых. За этот месяц Совет Школы готовит распределение. Но я взял на себя смелость предложить вам двоим отказаться от отдыха.
Ермаков покосился на Жилина. Жилин внимательно слушал, уставив большой нос в сторону заместителя начальника.
- Сегодня звонил председатель ГКМПС товарищ Краю хин. - "Железный Чэнь" медленно склонил и затем вскинул голову, - Товарищ Краюхин просил Школу срочно откомандировать в распоряжение третьего отдела Комитета двух сменных бортинженеров. Вам известно, что третий отдел занимается главным образом грузопассажирской связью с системой исследовательских станций и экспедиций в поясе астероидов и вокруг Юпитера. Вам известно, что трансмарсианские рейсы до сих пор считают наиболее сложными. Вам известно так же, что молодые межпланетники назначаются в трансмарсианские рейсы только в особых случаях. Мне представляется, что вы двое как раз и есть такой особый случай, и я взял на себя смелость назвать товарищу Краюхину ваши кандидатуры. Товарищ Краюхин одобрил ваши кандидатуры.
Николай опять поглядел на Жилина. Жилин радостно кивал большим носом.
- Я должен был бы предвидеть, - сказал Чэнь Кунь, - что на предстоящий месяц отдыха у вас, товарищ Жилин, и у вас, Ермаков, могли оказаться какие-либо планы личного порядка. Но сейчас вам представляется редкий для выпускника случай начать работу сразу в максимально сложных и максимально интересных условиях. Именно поэтому я позволил себе не усомниться в вашем согласии и, не уведомив вас предварительно, назвать ваши имена в разговоре с товарищем Краюхиным.
- Се-се Чэнь-тунчжи, - сказал Жилин, улыбаясь во весь широкий рот.
- Благодарю вас, товарищ Чэнь, - сказал Ермаков.
Чэнь Кунь сказал:
- Есть еще одно обстоятельство, которое укрепило меня в моей уверенности. Я считаю возможным теперь же уведомить вас, что вы будете назначены сменными борт-инженерами на "Тахмасиб", новый фотонный рейсовый планетолет типа "Хиус-9". Вашим командиром будет прославленный межпланетник Алексей Петрович Быков, вашим старшим штурманом будет замечательный космогатор Михаил Антонович Крутиков.
В их руках вы пройдете первоклассную практическую школу, и я весьма рад за вас обоих.
Николай опустил глаза, чувствуя, как рот его сам собой растягивается в глуповатую счастливую улыбку. Чэнь Кунь встал.
Жилин и Николай тоже встали.
- Я думаю, лучше всего будет, если вы отправитесь завтра вечерним воздушным поездом. В Москве вас, наверное, не задержат. Командир "Тахмасиба" ждет вас на ракетодроме Мирза-Чарле. "Тахмасиб" швартуется у "Спу-17" и стартует через две недели.
Чэнь Кунь, "Железный Чэнь", протянул им руку и сказал:
- Счастливого пути и спокойной плазмы.
Это славно, что нас назначили в трансмарсианские рейсы - там настоящая работа, трудная и опасная. И я буду работать с дядей Лешей и дядей Мишей, которых я так люблю. И Жилин, может быть, скоро увидит свою жену. Как славно все получилось. Славно, славно!
- Мы оба мечтали об этом все пять лет, - сказал Николай.
- Вот видишь, - сказал Жилин. - Ну, пойдем попрощаемся с ребятами. Пора в Москву.
Ракетодром Мирза-Чарле отправлял и принимал ионолеты "местного сообщения". Он связывал Землю с ее искусственны ми спутниками. Со времени первых фотонных ракет рейсовые и экспедиционные планетолеты строились, испытывались, грузились и разгружались, ремонтировались, стартовали и принимались только на искусственных спутниках - чтобы не загрязнять атмосферу Земли радиоактивными отходами. Кроме того, это было много экономнее и проще технически. Сообщение Земли с возлеземными доками осуществлялось через сеть ракетодромов типа Мирза-Чарле посредством автоматических и пилотируемых ионолетов - реактивных устройств, использующих для разгона энергию превращения атомарного кислорода верхних слоев стратосферы в молекулярный кислород. Такие (1) ракетодромы сооружались обычно в пустынях (Мирза-Чарле располагался на юге Заунгузских Каракумов, в трехстах километрах севернее Ашхабада) и мало чем отличались один от другого: несколько сотен квадратных километров ровной поверхности, залитой стеклопластом, сотни гектаров складов и мастерских, непрерывные потоки атомовозов, решетчатые башни радиотелескопов и радиомаяков, огромный прозрачный купол СЭУК (системы электронного управления и контроля) и - несколько поодаль - аэродром и утопающий в зелени городок с обязательной высотной гостиницей на окраине. Через эти стандартные ворота ежедневно уходили в Пространство пилоты, инженеры, ученые, десятки тысяч тонн материалов и продовольствия и ежедневно приходили на Землю необыкновенные металлы и минералы, невиданные животные, драгоценные знания. Иногда через эти ворота возвращались на Землю в запаянных прозрачных цилиндрах те, кто отдал жизнь за власть Человека над Пространством.
На аэродроме Николаю и Жилину сказали, что командир фотонного планетолета первого класса "Тахмасиб" Алексей Петрович Быков остановился в гостинице, восьмой этаж, номер такой-то. Через четверть часа Николай постучал в дверь номера такого-то. "Войдите", - сказал скрипучий неприветливый голос. Жилин кашлянул и переложил чемодан в другую руку. Они вошли. Просторная комната с голубыми стенами и желтым потолком вся мягко светилась в ярком утреннем солнце. Посередине комнаты стоял с полотенцем в руках Алексей Петрович, мокрый, взъерошенный, в красивом шелковом халате. Он ничуть не изменился с тех пор, как я видел его в прошлый раз. Наверное, и с тех пор, как его впервые видел отец.
Он совершенно не меняется. Такой же рыжий, такой же красный, такой же сердитый и такой же добрый. И у него по-прежнему круглый облупленный нос, и он по-прежнему втягивает голову в плечи. Алексей Петрович уставился на вошедших маленькими круглыми глазками и сдвинул брови, похожие на зубные щетки.
- А, - сказал он скрипучим голосом. - Борт-инженеры. Наконец-то. Ну, здравствуйте.
Он бросил полотенце на спинку кресла, подошел к Николаю, обнял, на секунду прижался холодной щекой к его щеке.
Затем он протянул руку Жилину.
- Я ждал вас вчера вечером, товарищи, - сказал он.
- Мы задержались в Ашхабаде, - поспешно сказал Николай. - Я не мог уйти в первый рейс, не повидав Антонину Николаевну. Антонина Николаевна велела вам кланяться, дядя Леша. И Володя, и Верочка.
Алексей Петрович хмыкнул и стал смотреть в сторону. Все же ему удалось не улыбнуться.
- Ты у нее любимчик, - объявил он. - Ладно. Располагайтесь здесь, я оденусь.
Он вышел в соседнюю комнату, а Николай и Жилин уселись на диван. На диване переплетом вверх лежала раскрытая книга. Николай поглядел на заголовок. "Структуры отражающих слоев". Он засмеялся и подмигнул Жилину. Жилин сидел прямо, расставив ноги и уперев руки в колени. Что-то в его лице напоминало лицо Алексея Петровича, и Николай опять засмеялся. Жилин искоса взглянул на него и тоже улыбнулся широким ртом.
- Между прочим, - сказал из соседней комнаты Алексей Петрович. - Есть две новости.
- Первая? - сказал Николай.
- Ляхов четвертого октября стартует в АСП.
- Мы уже знаем об этом, дядя Леша, - сказал Николай.
- Хорошо получилось, правда? В день пятидесятой годовщины первого спутника - первый пилотируемый старт в межзвездное пространство. И опять русские.
- А вторая новость? - спросил Николай.
- Вторая новость не столько важная, сколько удивительная. - Алексей Петрович вышел в гостиную, застегивая пилотскую куртку. - Кангрен нашел на Меркурии развалины.
- Что нашел?
- Какие-то развалины. Каменные плиты, скрепленные металлическими брусьями, или что-то в этом роде.
Николай сказал с досадой:
- Что-то в этом роде… Неужели это вам не интересно, дядя Леша?
Алексей Петрович прищурил правый глаз и высоко вздернул бровь над левым.
- Конечно, интересно, - сказал он. - Я же говорю: удивительная новость. Да я сам толком ничего не знаю. Ляхов получил из Фернбекса фотограмму и рассказал мне. Подробности будут опубликованы. Ну-ка, дай мне посмотреть на тебя хорошенько.
Николай встал, улыбаясь. Жилин тоже встал, переступил с ноги на ногу и сел.
- Да, - сказал Алексей Петрович. - Борт-инженер. Сколько тебе уже?
- Двадцать три, дядя Леша.
- Да… Двадцать три. А давно ли мы… Да, поглядел бы покойный Анатолий Борисович… Ну, ладно. Будем завтракать.
- Мы позавтракали в самолете, дядя Леша, - сказал Николай.
Алексей Петрович огорчился.
- Свинтусы, - сказал он. - Право, свинтусы. Может быть, еще раз позавтракаете?
- Честное слово, дядя Леша, - сказал Николай.
- Мы сыты, Алексей Петрович, - сказал Жилин.
- Ну и черт с вами, - сказал Алексей Петрович. Он подошел к буфету-автомату, нажал несколько кнопок и достал из буфета поднос. На подносе был хлеб, винегрет, горячая телятина и графин с фруктовым соком. Алексей Петрович поставил поднос на стол и сказал: - Черт с вами. Ну, рассказывайте, что там у вас в Школе.
Николай стал рассказывать про Школу, а Алексей Петрович с аппетитом кушал, одобрительно кивая и поглядывая в окно, где на горизонте, за сверкающим полем ракетодрома, темнели в белесой дымке исполинские треугольные силуэты ионолетов.
- А скажи мне, Коля, - сказал он вдруг. - Какова температура первичной рекристаллизации стандартного отражателя?
Николай помолчал и ответил:
- Сто пятьдесят тысяч плюс-минус три тысячи градусов.
- Правильно, молодец, - похвалил Алексей Петрович.-
Правильно, как таблица логарифмов. Температура низкая. А что вам в Школе говорили относительно траекторий в поле Юпитера?
- "В поле Юпитера надлежит идти по возможности вне плоскости системы спутников, усилив противометеоритное наблюдение и держась не ближе ста тысяч километров от поверхности Юпитера".
- Правильно, - сказал Алексей Петрович. - Золотые слова. Найди это место и загни страницу, как говорил капитан Катль.
В соседней комнате замурлыкал видеофон. Алексей Петрович залпом допил сок, приложил к губам салфетку и вышел.
Николай и Жилин поглядели друг на друга. Жилин пожал плечами.
- Слушаю, - раздался голос Алексея Петровича. - Да, я Быков, командир "Тахмасиба". Что? Очень приятно, здравствуйте. Так… И чем я моту помочь?.. Нет, этого я сделать не могу.
Не имею права… Послушайте, господин… э-э… господин Маки… Нет, это исключено. Можете обратиться в Комитет межпланетных сообщений… Да… Нет… Передайте господину профессору мои наилучшие пожелания и прочее. Саёнара.
Когда Алексей Петрович вернулся в гостиную, лицо его было краснее обыкновенного, а в стиснутые губы бились невысказанные слова. Он убрал поднос, сел в кресло и некоторое время молча глядел на Жилина и Николая.
- Вот как, - сказал он наконец. - Господин Быков, профессор в настоящее время весьма занят и настоятельно просит отложить старт на двое суток. Вот как.
- Какой профессор? - спросил Николай.
- Профессор Сусуму Окада. Он должен лететь с нами. Звонил его секретарь. Но я не отложу старт ни на сутки. Я стартую точно в шесть ноль-ноль шестого.
Николай слыхал о Сусуму Окада. Это был крупный японский физик, работавший в области создания фантастического "вечного двигателя", двигателя времени. Интересно, что понадобилось Окада за поясом астероидов?
- Дядя Леша, - сказал Николай. - Куда мы летим?
Алексей Петрович прищурил правый глаз и вздернул бровь над левым.
- На Амальтею, - ответил он. - На Пятый спутник Юпитера.
Жилин завозился на месте, улыбнулся во весь широкий рот и крепко потер огромные твердые ладони. Николай тоже улыбнулся и незаметно, но сильно ткнул его большим пальцем под ребро.
- Чему вы радуетесь, борт-инженеры? - осведомился Алексей Петрович.
Жилин заулыбался еще шире, а Николай ответил:
- На Амальтее работает жена Ивана Федоровича.
- А-а… - сказал Алексей Петрович. - Очень удачное совпадение. Кстати, об удачных совпадениях, - сказал он Николаю. - Я совсем забыл сказать тебе. Ведь с нами летят Юрковский и Дауге. Ты помнишь их? Они тоже будут работать на Амальтее. Вот тоже удачное совпадение, правда?
Юрковский и Дауге, Быков и Крутиков. Богдан Спицын и отец. Страшный и прекрасный, с детства знакомый рассказ о страданиях, о потерях, о победе. Имена, прочно связанные с памятью об отце, имена людей, которые бросили к ногам человечества грозную планету. Люди, которые нашли в черных песках Венеры Урановую Голконду - след удара метеорита из антивещества, богатейший источник активных руд. Разве я могу не помнить этих людей? Да, это очень удачное совпадение… если это действительно только совпадение.
Николай сказал:
- Дядя Леша, ведь это ваша работа?
- Э-э… Что ты имеешь в виду?
- То, что меня откомандировали к вам.
- Моя работа? - Алексей Петрович уставился на Николая честными круглыми глазами. - Что ты, Коля! Я и понятия не имел, пока мне не позвонили из третьего отдела. А ты что, недоволен тем, что тебя откомандировали ко мне?
Николай махнул рукой и отвернулся.
- Ладно, - сказал Алексей Петрович. - Хватит болтать, товарищи борт-инженеры. Наш ионолет стартует в четырнадцать тридцать, и у нас есть еще… - Он поглядел на часы. - У нас остается еще пропасть времени, четверть суток. Придвигайтесь к столу, вынимайте ваши записные книжки, и мы посмотрим, как вы разбираетесь в контрольной системе фотонного привода.
И началось избиение.
Позже Стругацкие переработали эту главу, где-то что-то изменив или добавив, где-то усиливая или убирая акценты. Ниже - второй вариант этой же главы.