В частности, выяснилось, что племена людей жили в степи не всегда - они переместились сюда откуда-то с юга и юго-востока. Не в том смысле, что прикочевали со всем скарбом, а потихоньку передвинулись в течение многих поколений. Как и принято в здешнем каменном веке, добыванием пищи люди занимались в свободное время, а основным их занятием были межплеменные разборки: племена то воевали друг с другом, то мирились и заключали союзы вдвоем против кого-нибудь третьего, потом с этим третьим против бывшего союзника, или все вместе против кого-нибудь еще. Никаких сражений, когда одна армия выходит против другой, конечно, не было, просто отряды тарбеев и пейтаров в течение нескольких лет охотились за бартошами. Те же, лишившись большинства воинов, освобождали охотничью территорию и смещались дальше на север. Оставшись без общего врага, тарбеи начинали воевать с пейтарами, но последние заключали союз с минтогами и за несколько лет умудрялись лишить тарбеев ударной силы. Последним ничего не оставалось, как уйти подальше от сильного противника, заключить союз с бартошами и…
В общем, это продолжалось достаточно долго, способствовало ограничению численности человеческой популяции и, следовательно, экономии природных ресурсов. Что такое "долго", Семен понять не смог - в языке лоуринов это было почти синонимом слова "всегда". Другими словами, жрец, вероятно, описывал не какой-то период в истории "людей", а их изначальное состояние, которое начала не имеет. Соответственно, оно могло продолжаться и сотню, и тысячу лет. Кстати, именно в процессе междоусобных войн и был выработан большой дальнобойный лук.
Добывание пищи не было, да и не могло стать достойным поводом для совершенствования оружия. А вот война… Десятки, если не сотни поколений колдуны и маги разных племен соревновались друг с другом в своей силе, на колдунов (читай - мастеров!) охотились, их убивали, выкрадывали друг у друга. Магия соития дерева, кости и сухожилий охранялась каждым племенем как величайшая сакральная ценность. Колдовские же действия были безумно сложны и к тому же постоянно эволюционировали. Скажем, племя, вытесненное из лесостепной зоны, оказывалось отрезанным от важнейшего ингредиента, необходимого в колдовском действе, - от дерева под названием "вяз". Точнее, не совсем отрезано, но в лесостепной зоне очень трудно добыть, скажем, полутораметровый прямослойный чурбак нужной толщины и формы. Но человеческий (магический!) гений нашел выход, добавив в обряд костяные пластины или пучки сухожилий. Уж колдовство или не колдовство (можно подобрать и другой термин), но жизнь людей сотни лет измерялась дальностью полета стрелы. Это расстояние до смерти - то, на котором устраиваются засады, то, за пределами которого враг не опасен, это, наконец, ширина свободного пространства вокруг стоянки. Но вот как-то раз один колдун решил усилить магию дерева, добавив к ней немного мужской силы могучего оленя. Гибкую роговую пластинку он пришнуровал сухожилиями к телу лука, а потом… Потом сошлись как-то два отряда и, остановившись на расстоянии выстрела, принялись друг друга всячески обзывать и оскорблять. И тут могучий воин по кличке, скажем, Кривой Клюв вышел вперед с новым луком и… Ну, а дальше все в порядке: хорошо, если внесение нового элемента увеличило убойную дальность на десяток шагов, а если сразу на два десятка?! Это же все равно, что против войска, ведущего пальбу плутонгами, выставить пулеметный расчет, засевший в окопе полного профиля. В общем, детям и женщинам проигравшего племени долго придется питаться птицами, рыбой, зайцами и сусликами. Пацанам придется учиться ставить силки, бросать боло, орудовать острогой на перекатах. Тут, кстати, еще один прогрессивный фактор, который привнесла вековая междоусобица ("Археологи это отметили, только о причинах не догадались", - вспомнил Семен). Магическая возня вокруг лука, позволяющего убивать на расстоянии, постепенно вывела из моды старые добрые рукопашные схватки. Лучный же бой, как известно, имеет иную структуру потерь: очень много раненых и относительно мало убитых. А раненых надо или добивать, или лечить и, соответственно, кормить. И многие из тех, кто выживет, останутся калеками. Им нужно будет как-то кормиться, как-то оправдывать свое существование: это у здоровых проблем нет - воюй или охоться, а у увечных…
Семен слушал рассказы жреца, продирался сквозь дебри образных выражений и буквально пускал слюну: "Эх, был бы я историком-антропологом и жил бы в родном мире! Какие цепочки выстраиваются - прямо садись и пиши диссертацию! Наши-то головы ломают уже десятки лет и понять не могут, какая-такая лишняя извилина в мозгах или особенность строения кисти позволила кроманьонцам заняться живописью, скульптурой малых форм, придумать хитрые орудия для охоты на всякую мелочь и, вообще, включить в свой рацион практически всю имеющуюся в наличии живность - ту, которой неандертальцы в основном брезговали, предпочитая охотиться на крупных животных. А ларчик-то открывался просто: причина не в извилинах, а в появлении метательного оружия дальнего действия. С одной стороны, оно сделало более эффективной охоту, а с другой - взаимное смертоубийство стало дистанционным. Соответственно, отмерла и традиция вырезать поголовно детей, женщин и раненых побежденного племени. Тем же не оставалось ничего другого, как заниматься рукоделием и пытаться выжить. Попросту использование лука способствовало возникновению в племенах прослойки "интеллигенции" - некоторого количества людей, которые не дети, не женщины, но и не воины-охотники. Отсюда один шаг до выработки более сложной и эффективной технологии обработки камня и кости, а также развития всяческих культов, одним из проявлений которых стала живопись пещер".
Так было давно, но, оказавшись в конце концов на степных просторах, группа племен, во-первых, перестала испытывать давление соседей с юга ("Конечно, - прокомментировал Семен, - лес и степь разделились, а на границе обычно обитают слабенькие этносы, которых соседи пинают с обеих сторон"), а во-вторых, вошла в контакт с хьюггами. Поскольку с первого взгляда ясно, что последние являются "нелюдями", они оказались весьма удобными противниками. Первое время военные действия против них велись очень активно: племена заключили "вечный" союз и занялись истреблением "туземцев", благо те не обладали хорошим метательным оружием и не смогли выработать тактику дружного отпора противнику. Впрочем, возможно, у них в этом и не было жизненной необходимости. Судя по всему, хьюгги сами не были коренными жителями открытых степей, а предпочитали обитать в районах с более рассеченным рельефом, на которые лоурины не претендовали. Со временем произошло как бы разделение сфер влияния - негласное, но довольно долговечное. Взаимное общение ограничилось вылазками "охотников за головами" с одной стороны, и походами небольших боевых групп с целью добычи скальпов - с другой. Впрочем, часто те и другие обменивались трофеями, взаимно уничтожая друг друга.
На отполированных долгим использованием бревнах у Костра Совета восседали четверо: трое старейшин и Черный Бизон. Никакого костра, правда, перед ними не было - так, что-то дотлевало в центре большого кострища. В отличие от Бизона, выглядели старейшины довольно бодро.
- Почему она у тебя так орет, Семхон? - поинтересовался Кижуч. - Бьешь ты ее, что ли? Вроде не похоже…
"Блин! - мысленно возмутился Семен. - И эти туда же! Хотя… Где-то читал или слышал, что нормальный здоровый мужчина о сексе думает каждые десять минут. А чем развлекаться бедным лоуринам? В футбол они не играют, за хоккей не болеют, им даже арабо-израильский конфликт обсудить нельзя, поскольку таковой еще не состоялся".
- Это она у него от радости, - авторитетным тоном пояснил Горностай. - Наверное, думала, что ее до конца жизни никто иметь не будет, ан нет - нашелся желающий.
- Что-то часто она у него радуется, - засомневался Медведь. - Ну, покричала маленько, и ладно, а она вопит, как будто кончает. Мои бабы наслушаются и прямо шалеют.
- Так, может, она и в правду кончает? - пошутил Кижуч. Старейшины засмеялись.
- Что-то я не пойму, - удивился Семен, - что в этом смешного? Или вы считаете, что женщина при соитии удовольствия не получает?
Старейшины шутку оценили - смех перешел в хохот. Семен смотрел на них и думал, что, пожалуй, и вправду сморозил глупость. Кажется, еще в начале двадцатого века ученые спорили о том, испытывают женщины оргазм или нет. Что уж говорить про двести веков назад? Но все равно обидно…
Наконец законодательная власть рода Волка отсмеялась, утерла слезы и уставилась на Черного Бизона, который сидел с мрачным видом и участия в общем веселье не принимал.
- Извини, Бизон: видишь, как нам трудно приходится с Семхоном, - пожаловался Горностай. - То он вопросы дурацкие задает, то шуточки отпускает неприличные. Наверное, хьюгги потому им и заинтересовались - нелюдям без него жить скучно.
- Ну, ладно, - сказал Медведь, - некогда мне тут с вами прохлаждаться, работать надо. Нельзя же парней целый день гонять вокруг лагеря - так им жизнь может медом показаться. Давай, Бизончик, рассказывай. Тебя отправили искать Головастика, а ты пришел без него, зато с парочкой свежих скальпов. Где взял? Там больше не осталось?
- Осталось, - вздохнул Бизон. - Скальпов там на всех хватит. Плохо только, что к ним хьюгги пришиты.
- Отрежем, - плотоядно оскалился старейшина. - Так что?
- В степи полно хьюггов. Это не охотники за головами. Мы видели их дымы на Лысой Макушке, Сером Бугре и Змеином Брюхе.
- Дымы?! - почти хором переспросили старейшины.
Семен уже достаточно освоился с местной географией и знал, что означают эти названия - господствующие высоты в радиусе десяти километров от стоянки.
- Да, - подтвердил Бизон. - А Черепаху хорошо рассмотреть не смог.
- Не смог он… - буркнул Горностай. - Скажи уж, что за скальпами гонялся.
- Нет, старейшины. Скальпы мы взяли, чтобы сберечь свои головы. Нас встретили на обратном пути, Окунь ранен.
- Да ладно, - махнул рукой Медведь. - И так ясно, что на Черепахе они тоже есть. А Головастик где?
- Наверное, у них.
- Та-а-ак… - протянул Кижуч. - Вот это мы влипли.
Вероятно, остальные с ним согласились, поскольку старейшины погрузились в размышления.
"Это надолго", - решил Семен и кивнул Бизону:
- Отойдем!
Бизон поднялся и пошел в сторону. Выглядел он усталым и подавленным. Тем не менее Семен, ощущая себя полноценным воином-лоурином, решил с ним не церемониться и выпытать все, что нужно. Он уже устал ошибаться, пытаясь самостоятельно разобраться в обстановке. Вот и сейчас: похоже, что хьюгги отрезали лоуринов от степи, но…
- Что означают дымы на сопках, Бизон?
- Всего лишь, что я оказался прав, - пожал плечами воин. - Начинается большая неприятность.
- Объясняй! - потребовал Семен. Вообще-то, он совсем не был уверен, что имеет право чего-то требовать - здесь, похоже, это не принято, - но другого выхода не видел: "Они заняли все высоты в округе, но от сопки до сопки очень далеко - пройти между ними не трудно. И потом, можно пробраться в степь через лес вдоль реки. Тогда зачем? И при чем тут дымы?"
- Они сигналят друг другу - что тут непонятного? - устало пожал плечами воин.
- Это плохо, потому что они смогут держать кольцо блокады, да?
- До чего же ты… - Бизон явно хотел сказать что-то обидное, но встретился взглядом с Семеном и не договорил. "А ведь я еще какую-то власть над ним имею", - с некоторым удовлетворением подумал тот и продолжал расспросы.
Выяснилось, что драматизм ситуации заключается не в самой блокаде, а в том, что хьюгги смогли ее организовать. То есть речь идет не о происках бродячего отряда охотников за головами, а о некоем масштабном мероприятии. Они пришли в степь, обосновались, наладили связь между группами и теперь раз за разом будут нападать на охотников и на поселок, пока не заполучат того, кто им нужен. Общую массовую атаку они, конечно, организовать не способны, но военные действия могут продолжаться сколь угодно долго - своих воинов им не жалко. Собственно говоря, совсем не факт, что все это именно из-за Семена, но тогда из-за кого? С чего бы вдруг?
- Кижуч сказал, что люди нам помогут. Придется отправлять гонцов в другие племена, да?
- Гонцов отправлять надо, - усмехнулся Бизон. - Но нельзя.
- Это почему же?
- Ты так ничего и не понял, Семхон?! За много-много лет впервые обнаружился некто, кто может стать новым жрецом - наполнителем Нижнего мира. Ты хочешь, чтобы все племена людей узнали, что Волки смогли породить такого ребенка, но не смогли его уберечь?
- Опять я виноват, - вздохнул Семен. - Если бы не я, хьюгги не напали бы на стоянку. Соответственно, Головастик не проворонил бы их атаку и не обрек бы себя на смерть. И не нужно было бы ему никуда убегать. А если бы я не нашел его статуэтку…
- То никто бы никогда не узнал, кто он такой? Не говори глупостей, Семхон! Будущий жрец важнее, чем мы все вместе взятые.
Последняя фраза Семену не понравилась - ему вообще не нравилось, когда людей начинают делить на более ценных и менее ценных. Особенно если последним предлагается отдать жизнь за первых, но отреагировать он не успел - их позвали к костру.
- Значит, так, - сказал Медведь, - делать нам тут всем все равно нечего. Охотиться они не дадут - будут выбивать по несколько человек. Наши из степи даже вернуться не смогут. Так что, Бизон, собирай людей: сам поведу. Я мальчишку просмотрел, мне и ответ держать.
- Угу, - кивнул Бизон и поднялся.
- Погодите! - встрял Семен. - Сейчас в степи всего человек пять-шесть, да десяток в лагере. Если все уйдут и погибнут, то на кого же останутся женщины и дети?!
- На кого-нибудь да останутся, - пожал плечами Кижуч. - Художник велел найти мальчишку. Все равно без него наше служение на этом закончится. Действуй, Бизон!
- Да ну вас! Говорите, что я как ребенок, а сами?! Без разведки, без плана - подхватились и пошли драться с хьюггами! Может, они только этого и ждут? Может, им только этого и надо? Может быть, я веду себя неприлично - простите меня! Но нельзя же лезть в драку, не уяснив собственную задачу, не выяснив замыслов противника?!
На него смотрели без гнева - скорее с какой-то жалостью.
- Опять говоришь глупости, - констатировал Горностай. - Вроде бы уже должен был стать нормальным человеком, а все осталось по-старому. Если мучает голод, надо поесть мяса, если жажда - напиться. Если пришли хьюгги, с ними надо драться. Что тут непонятного? Что еще можно с ними делать, Семхон?!
- Что, что… Выяснить, какого черта им нужно! И где мальчишка!
- Пойди и спроси! - буркнул Медведь. - Вот дурак-то!
- Он… Он может, - осмелился подать голос Бизон.
- Что-о-о?! Что он может?! - довольно дружно изумились старейшины.
- Он… Он с хьюггами говорить может, - выдавил воин. - Я видел.
- Это правда? - поинтересовался Кижуч. - А с рыбой или птицей?
- Не знаю - не пробовал, - честно признался Семен. - В такой ситуации люди будущего берут языка.
- Чьего языка? И зачем? - поинтересовался Медведь. - Это такая военная магия, да? А хвосты для нее не нужны?
- Да хоть бы и магия! - не дал ответить Горностай. - Сам же рассказывал, что люди в будущем сильно поглупели и пользы нам от их знаний почти никакой. Ну, разве что волшебный напиток…
- Зато люди будущего научились замечательно убивать друг друга! - не сдавался Семен. - И придумали для этого массу способов.
- Вот-вот! - продолжал старейшина. - До того дошли, что друг друга убивают! У нас, конечно, такое тоже случалось, но особо гордиться тут нечем.
- Во-от ты что имеешь в виду! - догадался Семен. - На самом деле все проще. И все повторяется. Вы считаете людьми только тех, кто похож на вас внешне, кто произносит слова, которые вы можете понять. Но Средний мир велик - в нем есть люди, которые могут отличаться от вас и одеждой, и поведением, и речью. Но это же не значит, что они хуже вас!
- При чем тут хуже или лучше?! - удивился Кижуч. - Это люди могут быть хорошими или плохими, умными или глупыми, добрыми или злыми, а нелюди?!
- Увидел нелюдя - убей! - поддакнул Медведь. - Что может быть проще? Над чем тут думать?
"Похоже, мне эту стенку не пробить, - сообразил наконец Семен. - Кажется, надо начинать вообще с другого конца. Вот только с какого? Что там говорил жрец по этому поводу?"
- Ладно, - сказал он вслух. - Допустим, эти самые хьюгги не люди. Но какие-то желания и стремления есть у всех живых существ, правильно? Зная о них, человек может действовать более осмысленно. Почему бы не поступить так же с хьюггами? Раз они смогли организоваться, значит, у них есть какая-то общая цель, правильно? Так надо эту цель выяснить! Раз перебить их не удастся, может быть, удастся помешать им выполнить их задачу? А может быть, эта задача не несет зла людям? Тогда зачем с ними воевать?
- Не зачем, а почему! Потому что они хьюгги. И хватит говорить глупости, Семхон! Если ты лоурин, то должен жить по законам племени, а это значит - думать о главном, а не болтать чушь! Сейчас наплевать, кто или что нужно этим уродам, - нам нужен Головастик. Со всем остальным будем разбираться, когда найдем его - живого или мертвого. На свободе его нет, безголовый труп в степи не валяется, значит, он у них. А раз так, мы будем сражаться с хьюггами, пока не перебьем их. Если нам повезет и мальчишка окажется жив, мы его освободим. Может быть, конечно, они уйдут вместе с ним или смогут перебить нас - тут уж заранее никак не угадаешь, но идти на них нужно. Причем немедленно.
- А поселок?! Пещера?
- Если они доберутся до поселка и всех тут вырежут, то в пещеру все равно не сунутся - не бывало такого! Но даже если бы и сунулись, там полно мест, где можно спрятаться, и Художник останется жив. Если сам захочет, конечно. Но в этом мы ему не указ. А вот нам он сказал четко и ясно: найдите его! Чем мы и займемся. Ну, погибнет род Волка - что ж такого? Наше место займут Тигры.
"Вот она, первобытная логика, - грустно думал Семен. - Все по раз и навсегда заведенным правилам. Почти по Козьме Пруткову: если тебя щелкают по носу, то нужно махнуть хвостом. Даже если в этом и нет никакого смысла".
Уклоняться от участия в операции у Семена не было повода, да и желания, впрочем, тоже. Надо сказать, что, обнаружив это, он и сам был немало удивлен: неужели он уже внутренне принял навязанные ему судьбой правила игры? Неужели стал в глубине души считать себя лоурином? Какое, по большому счету, ему дело до этих людей и их войны? Никто же не заставляет! И наверняка никто не осудит, если он останется в лагере. А потом поможет лечить раненых… Так ведь нет! Никогда не страдал тягой к коллективным действиям и вдруг… Или прав был Художник, который поставил ему диагноз: "Не получится из тебя Смотрящего На Облака. Ты воин…" Может быть, и правда, что-то в нем дремало, а теперь проснулось - нечто неосознанное, затаенное? И это нечто жрец сумел разглядеть? Черт его знает…