– Я знаю, что мне делать. Прощай, Лешка. – Он нырнул в подворотню и быстро исчез из виду.
* * *
Нервы были взвинчены до предела, хоть я и старался делать вид, что спокоен. Домой решил идти пешком, чтобы упорядочить разброд в голове. Поверить безоговорочно во все это было совершенно невозможно. В школе Сашка увлекался театральной самодеятельностью, играл в спектаклях хулиганов и проходимцев. Артистическими способностями он не был обделен и вполне мог разыграть этот фарс. Его нервные озирания, дрожь в пальцах, заговорщицкий шепот и хрип, испуг во взгляде – чем больше я вспоминал все это, тем сильнее уверялся в том, что весь этот реквизит вытащен на свет божий из бутафорского арсенала Сашки. Отлично разыгранный спектакль. А завтра он позвонит мне и со смехом признается, что решил подшутить надо мной. Потом еще будет уговаривать сознаться в том, что я ему поверил и действительно испугался. Хорошо, что я не подавал виду, как сильно меня взбудоражил его рассказ. Можно будет сказать, что я с самого начала догадался о его вранье и решил подыграть. Тоже для смеха. Кстати, наполовину это будет правдой. Я уже не верил ни единому его слову.
Но с другой стороны, чтобы придумать весь этот бред, нужно время, а его у Веревкина почти не было. Или он настолько поднаторел в розыгрышах и ему это все равно, что анекдот рассказать? От безделья мается в этом своем клубе. Брюхо отрастил, алкоголем злоупотребляет, сидячая работа – от такого образа жизни у любого морда позеленеет. Но артист превосходный.
По пути мне встретился магазин электротоваров, и я зашел купить лампочки. Потом немного потоптался у выстроенных в ряд телевизоров. Все они были включены и настроены на один канал, демонстрируя качество цвета и звука. Пошла заставка шестичасовых новостей, и на экране появилась обворожительно-ослепительная ведущая. Правда, цвет ее волос, а также костюма я не смог точно определить из-за разнообразия колористических решений десятка экранов. Но ее слова подействовали на меня, словно удар тока: в пять часов десять минут вечера в Москве снова прогремел взрыв в общественном транспорте. На этот раз жертвами террористов стали пассажиры троллейбуса в самом центре города. По предварительным данным мощное взрывное устройство было того же типа, что и заложенное позавчера в автобусе, также уничтоженном террористами. Из-под обломков уже извлечено тринадцать обгоревших трупов. Видеосюжет цинично демонстрировал то, что осталось от пострадавшего транспортного средства и заодно наглядно убеждал меня в том, что позавчерашний разговор в парке мне не приснился. Я остервенело сжал кулаки и вышел на улицу.
Зачем они это делают – этот вопрос сидел у меня в голове, точно острый и длинный гвоздь, все глубже впивающийся в мозг. Для чего без разбора уничтожать мирное население и технику? Нормальные террористы таким образом заявляют о себе. А эти?!
Придя домой, я прямиком направился в ванную, залез под холодный душ и долго отмокал от впечатлений дня, облепивших меня толстым, липким и тошнотворным слоем. Потом закутался в полотенце и пошел в комнату. А на пороге замер от неожиданности. В моей квартире присутствовал чужеродный элемент. Незнакомый человек сидел, развалившись, в моем кресле, держал в руке мою чашку и беззастенчиво прихлебывал мой кофе. Это я уже по запаху определил. Увидев меня, он заговорил:
– Не пугайтесь. Я не грабитель, и прошу прощения за свое вторжение. У меня к вам дело, требующее конфиденциального разговора. Простите, что разрешил себе воспользоваться вашим кофе, – пришлось долго ждать, а чашка кофе, как известно, коротает время…
– Кто вы такой, черт возьми? – резко перебил я его болтовню.
– Ну, не горячитесь так, Алексей Георгиевич. Я представляю то самое Управление, о котором вы уже наслышаны. Зовите меня, ну допустим, Олегом Васильевичем.
Вот оно. Началось. Будет либо запугивать, либо вербовать. "Только без паники!" – приказал я себе и спросил:
– Ну хоть одеться-то вы мне дадите?
– Могу даже отвернуться. И вообще, чувствуйте себя как дома, наша встреча не носит официального характера.
– Благодарствуйте, – съерничал я. Еще и издевается. Ну и тип. Ему было около сорока лет. Одет с иголочки – при галстуке и пиджаке. Это почти в сорокаградусную жару! Тонкое телосложение, но ростом, пожалуй, выше меня будет. Темные зализанные волосы, тонкий нос, цепкий, острый взгляд, почти бескровные губы, растянутые в вежливой полуулыбке – в зависимости от обстоятельств она могла означать и примирение, и угрозу. Одним словом, самый настоящий гангстер.
Одевшись, я устроился на диване и устремил вопрошающий взгляд на визитера.
– Я к вашим услугам.
– Отлично. Может быть кофе?…
– Нет, спасибо. – Кто из нас, черт возьми, здесь хозяин – я или он? – Давайте поскорее закончим с вашим делом.
– Как будет угодно. Итак, вам известно, чем занимается наше Ведомство…
– Убивает.
– Совершенно верно. И заметьте: не единицы, а десятки, сотни и даже тысячи.
– Чего ради? – не сдержавшись, выпалил я.
– Только не надо так волноваться. Имейте терпение. Итак, все по порядку. Ведомство создано пять лет назад на базе одного из департаментов Министерства внутренних дел. Разумеется, оно строго засекречено и деятельность его не подлежит легализации. Организации, подобные нашей, есть во многих странах мира, преимущественно бедных и развивающихся, с большим приростом населения. В Китае, к примеру, их даже две. И представьте себе, даже конкурируют друг с другом. Это абсолютно верная информация, хотя никакого обмена мнениями на государственном уровне по столь щекотливому вопросу нет и быть не может. Именно на основе этой информации и было создано наше отечественное Управление по борьбе с мировым приростом населения. Выражаясь проще, мы способствуем планомерному сокращению числа народонаселения планеты. Вам, надеюсь, известно, что такое демографический кризис?
Я не отвечал.
– И вам также известно, что число жителей земли давно перевалило за шесть миллиардов. Темпы роста увеличиваются с каждым годом. Поскольку природные ресурсы планеты не безграничны, точно так же как не беспредельны и ее просторы, пригодные для жилья, проблема эта давно перешла в разряд первоочередных и жизненноважных. Условно говоря, если не предпринимать никаких мер, то через каких-нибудь полсотни лет на земле яблоку негде будет упасть. Если раньше миссию сокращения человеческой популяции брала на себя мать-природа, посылавшая на людей моровые язвы, всяческие холерные и чумные эпидемии, то сейчас, в век науки и прогресса, нам приходится самим позаботится о своей благоразумной численности. На то нам и дан разум.
– Вы фашист.
– Ну, ну, давайте без эмоций. Наклейкой ярлыков вы ничего не решите. Не в том дело, как это называется. Я продолжу с вашего позволения. Способы, какими мы проводим тотальное, но, прошу заметить, в границах разумного сокращение населения – вам тоже немного известны. В основном техногенные катастрофы, которые и без нас случаются слишком часто: крупные пожары, промышленные аварии, крушение самолетов и поездов, городского транспорта, зданий. Что еще? Сейчас, как вы знаете, мы приступили к имитации террористической деятельности. Помните подрывы жилых домов? Инцидент в метро? Наши парни работали. Пожар в театре в Оренбурге месяц назад. Обрушение кровли в торговом центре в Питере на прошлой неделе. Через несколько дней разобьется пассажирский самолет в Сибири. Впрочем, это и без меня вам известно. Конечно, все это капля в море, но капля, как известно, камень точит и рубль бережет. В будущем, несомненно, понадобится увеличивать масштаб вмешательства в дела демографии. Что поделаешь – человеческая инфляция растет. Работы много. Непосредственно исполнительской работой занимаются три десятка спецгрупп по всей стране. В каждой по пять человек. Инициатива в выборе объектов исходит частично от руководителей групп, но в основном разработкой этих вопросов занимаются специалисты Управления. Все предложения проходят всестороннее рассмотрение и официально утверждаются высшим руководством, так что никакой самодеятельности. Господствует суровая дисциплина, и нарушители строго наказываются.
– Так что, все эти катастрофы, о которых каждый день сообщают по телевизору, – ваших рук дело?
– Преимущественно. – В его голосе послышалось бахвальство. – Нет, конечно, не за все мы несем ответственность… Природные катаклизмы – это уже в компетенции Господа Бога, не в нашей. Да, кстати, войны и горячие точки тоже не входят в сферу нашей деятельности. Этим занимаются наши добровольные помощники.
– Какие еще помощники?
– Да люди же. Им становится скучно жить, и они начинают истреблять друг друга в виде развлечения. Только называют это почему-то межнациональными конфликтами. Но на самом-то деле им просто становится тесно на их земле. Опять же, демографическая проблема.
– Может быть, и Чернобыльская авария – ваша работа? – предположил я.
– Вы невнимательны, дорогой Алексей Георгиевич. Я говорил вам, что мы начали всего пять лет назад. Но мы занимаемся только людьми. Техника, объекты архитектуры и промышленные предприятия страдают лишь постольку поскольку. Акции, за которыми следует нарушение экологического равновесия, загрязнение природы или неблагоприятные изменения ее, категорически запрещены. Итак, если у вас вопросов больше нет, будем считать разъяснительную часть нашей беседы законченной. Перейду к непосредственной цели моего визита.
– Сделайте одолжение.
– Не ерепеньтесь, Алексей Георгиевич. Все это не столь уж неслыханно, как вам хотелось бы думать. Государственная политика контроля над рождаемостью, разрешенные аборты, усиленная пропаганда контрацепции, экономические методы регуляции – все это из той же оперы, только менее эффективно и более цивилизованно, так сказать. По принятой терминологии. И если вы хорошенько покопаетесь в себе, не обманывая себя, то поймете, почему вы попали в зону нашего внимания. Далеко не всякому делаются подобные предложения. Те два разговора, якобы случайным свидетелем которых вы стали, – это лишь часть тотальной проверки, которой вы подверглись. Мы давно взяли вас под контроль. Ваше мировоззрение, убеждения, склонности и пристрастия, ваши нравственные приоритеты скрупулезно проанализированы психологами и компьютерами. Результат – стопроцентное попадание, вы идеально подходите нам по всем характеристикам. Вы понимаете, что это значит? Это значит, что вы абсолютный человеконенавистник…
– Я? – Мне даже стало смешно от подобного предположения. – Абсолютный нонсенс. Вы не имеете права…
– Успокойтесь. В вашем случае это безопасно. Вы совершенно безвредны. Ваша потенциальная агрессивность подавляется вашим пассивным жизневосприятием и активизированной позицией наблюдателя. Вы не человек действия. Вас больше волнуют ваши мысли и ощущения, чем дела и поступки. Для активного вмешательства в окружающую жизнь вы слишком вялы и апатичны. Поэтому, повторяю, для человечества вы совершенно безвредны.
– И на том спасибо.
– Не за что. Но дело в том, что Управление нуждается не только в рядовых исполнителях. Нам нужны вдохновители, аналитические умы, способные генерировать идеи и просчитывать ситуации на много ходов вперед. И вот здесь вы могли бы проявить себя на все сто. Ваш изворотливый, агрессивный ум – вот, что нам нужно. Мы предлагаем вам должность штатного сотрудника в отделе прогнозирования и аналитики. Начав с низшей позиции, вы имеете все шансы быстро сделать карьеру, может быть даже стать во главе отдела, а в будущем… Впрочем, не будем загадывать. Вам нужна работа. Мы даем ее вам. Разумеется, с испытательным сроком – мы должны присмотреться к вам вблизи, так сказать, на производстве. Только должен вас сразу поставить в известность: вы заключаете с нами пожизненный контракт, и даже выйдя на пенсию будете находиться под контролем – это входит в условия договора. Затем, наша организация финансируется из госбюджета, поэтому на большие деньги рассчитывать, к сожалению, не приходится. Но зарплату выше средней мы обеспечиваем. И еще одно: вы даете подписку о неразглашении, нарушение которой жестко карается…
– Расстрелом? – Я чувствовал, что у меня внутри все переворачивается верх дном.
– Вы же понимаете, насколько это щекотливое дело, – туманно, но явно утвердительно ответил гость.
– Я ведь могу отказаться? Что тогда? Тоже убьете? Или дадите подписать бумажку о сохранении тайны?
– А сами как думаете?
– Я думаю, незаинтересованные свидетели вам не нужны.
– Совершенно верно. Да не волнуйтесь вы так. Я не предлагаю вам прямо сейчас соглашаться. Мы даем время все обдумать, сопоставить ваши принципы и потаенные желания с тем, что я вам здесь наговорил. Ровно неделя. Этого вполне достаточно. Ровно через семь дней я буду здесь в это же время. И предупреждаю: сбежать не удастся, слишком многое поставлено на карту – и у вас, и у нас. Это чтобы вы не делали лишних телодвижений. – Он поднялся с кресла, застегнул пиджак и направился к двери. – До встречи через неделю, Алексей Георгиевич. Не провожайте, я сам.
– Постойте, один вопрос.
– Да?
– Эти ваши акции диверсионные… они что же, ни у кого никаких подозрений не вызывают? Все шито-крыто?
Он даже усмехнулся моей наивности.
– Все операции максимально имитируют условия несчастных случаев. И не забывайте: у нас есть "крыша". Да дело и не в этом. "Крыша" не могла бы обеспечить защиту на всех уровнях. И информация все равно бы просачивалась во все щели. А дело-то в том, что нас не существует. Мы – солдаты невидимого фронта. Призраки и невидимки. Адью, коллега. – Он лихо повернулся на каблуках и скрылся из виду.
* * *
Не скоро я очнулся от своих мрачных дум, тяжело ворочавшихся в голове. Когда пришел в себя, заметил, что давно уже сижу в испарине и пот заливает мне лицо. На часах было одиннадцать, и за окном смеркалось. Я вышел на балкон и отрешенно понаблюдал за тем, как фиолетовое небо начинают усыпать бледные городские звезды. Потом принял душ и поднялся наверх.
Садиться на край, как обычно в последнее время, не стал. Мое убийственное состояние человека, вовлеченного в беспощадную и лютую игру не на жизнь, а на смерть, требовало вертикального положения. Я стоял недалеко от края, смотрел на город и чего-то ждал, сам не зная чего. И дождался… Сегодня ему не удалось, как вчера, приблизиться незаметно – я увидел его темную фигуру издалека. Очертаний различить не мог, но это движущееся пятно выделялось на ночном фоне большей плотностью и концентрацией темноты. Как и полагается психам, он шел по самому краю, как по канату, балансируя руками и изгибаясь из стороны в сторону. Но как я ни старался, шагов его я не слышал, и когда он, дойдя до меня, спрыгнул с бордюра, это произошло совершенно беззвучно, как будто у него на ботинках были поролоновые набойки.
– Прекрасная ночь, – начал он вместо приветствия.
– Превосходная.
– Я думаю, Карлсон, который живет на крыше, знал толк в недвижимости. Самое отличное место жительства – крыша. По-моему, городские власти много теряют на том, что оставляют крыши без внимания. Какая выгода могла бы быть от их заселения! Построить здесь маленькие домики вроде туристических и сдавать внаём. Красота! Ты как считаешь, может, сделать такое предложение муниципальным властям?
– А давно мы перешли на ты? – просто так, для проформы спросил я. Мне было все равно.
– Ну… я думал, вчера. Но если ты предпочитаешь церемонии, я могу и на "вы". Только ведь тебе это все равно?
– Безусловно. – Сегодня я не ощущал никакой неприязни к нему. Вчерашний разговор почти стерся из памяти под натиском сегодняшних событий, и сейчас я был даже рад присутствию рядом живой души. Да и он, кажется, был настроен иначе, чем вчера.
– Я вообще-то думал развеселить тебя. Физиономия у тебя унылая. Что, не сладко приходится?
– Как в Освенциме, – кисло кивнул я.
– Ты только не дрейфь. И из Освенцима можно сбежать, если поднапрячься.
– Ага. В трубу газовой печи. Легким дымком.
Он рассмеялся.
– Тут ведь главное что? Главное – понять, действительно ли этот твой Освенцим так страшен, как ты его себе малюешь. Может он такой же маленький и хлипкий, как карточный домик?
– Тебе когда-нибудь делали ультимативные предложения? Такие, что либо ты добровольно становишься дерьмом, либо добровольно же играешь в ящик?
– Насколько я понимаю, такое предложение сделали тебе. Поня-атно. А ты в этом уверен?
– Я похож на кретина?
– На кретина нет, но… Ладно. Допустим, твой Освенцим и вправду такой…гм, ужасный. Теперь следует убедиться в том, что он… действительно существует.
– Слушай, я солипсизмом не увлекаюсь. Говорю же, петля вокруг шеи завязывается. Самая натуральная.
– О! Это уже лучше. Браво. Значит, с теорией призрачности мы покончили за недоказанностью. Остался голый натурализм. Но это уже другая крайность, чего я тоже не одобряю.
Я слушал его, ничего не понимая. Как можно разговаривать с психом?
А он продолжал:
– Иногда людям просто нестерпимо хочется выдавать желаемое за действительное. И даже когда они начинают жаловаться на какие-то там обстоятельства, которыми их несправедливо закидывает судьба, в девяти случаях из десяти может выясниться, что они сами же и создали эти обстоятельства. Прямо из воздуха. Сами же и тянут себя за поводок на ошейнике. А перегрызть его жалко: уж очень красива игрушка, да и историйка про злые обстоятельства трогательная получилась – до слез пробирает.
– По-твоему, я идиот? Не могу отличить реальность от своих представлений о ней?
– Наконец-то дошло.
– Может ты еще скажешь, что и убивать меня никто не собирается?
– Это уж тебе видней. Только ты можешь решить, умрешь ты или останешься жив.
Он замолчал и долго высматривал что-то в небе. Потом сказал:
– Все-таки любопытно, что ты ему ответишь.
– Кому? – не понял я.
– Олегу Васильевичу.
– Какому еще… – Я запнулся, потому что вспомнил: так мне представился мой вечерний гость из Управления. И все понял. В одну секунду я разгадал всю их подлую комбинацию. Подонки. Вне себя от ярости я заорал:
– Так ты на них работаешь! А я-то уши развесил! Подослали шестерку мозги мне на нужный лад настраивать? Не выйдет, сволочь! По-твоему, я только и мечтаю о том, как бы заделаться серийным киллером, и только не хочу самому себе в этом признаваться? В этом ты должен был убедить меня – что я не властен в себе? И поэтому в любом случае должен подчиниться вам? Не выйдет, мразь!
Я не совсем уверен, но по-моему он все же испугался моей бурной реакции и ошарашенно таращил на меня глаза, пока я орал на него. Но мне уже было плевать на это. Я бросился к чердачной двери и быстро скатился вниз по лестнице. И еще услышал, как он кричит мне вслед:
– Да постой же, ненормальный. Неужели ты действительно думаешь, что я… Ты же ни черта не понял. И опять все переврал…
Но я уже открывал дверь в квартиру и не собирался больше выслушивать его вранье.