– Ох, Ма, не стоит, – Карина покачала головой. – От нас тебе добираться далеко. Я сейчас на трамвай сяду, а там пару кварталов пройти по тихой местности. Спасибо, что предложил, – она тепло улыбнулась ему и посторонилась, пропуская входящую в кафе семью.
Внезапно глаза Маами нехорошо сощурились.
– Что-то не так? – осведомилась Карина, прослеживая его взгляд. Парень как-то непонятно смотрел на тонкую блестящую полоску металла, виднеющуюся из-под воротника куртки девяти– или десятилетнего мальчика, только что прошедшего мимо них. Карине не требовалось вглядываться в нее, чтобы по отголоскам далекого звона в ушах понять: на ребенке висит работающий блокиратор. Наверное, его эффектор пробудился совсем недавно, и родители пока не рисковали водить его в людные места без подстраховки. Блокиратор, как успела почувствовать Карина, звенел совсем слабо – наверное, у мальчика была максимум четвертая категория.
– Этот пацан… – пробормотал Маами. – Девиант! – Он с брезгливой гадливостью выплюнул слово, как случайно влетевшую в рот муху.
– Ну и что? – настороженно переспросила Карина, выходя в дверь и придерживая ее за собой, чтобы Маами тоже мог пройти.
– Ничего, – буркнул парень, поднимая воротник куртки, чтобы защититься от порывов холодного ветра, в котором начали проскальзывать снежинки. – Ладно, Кара, пока…
– Нет, погоди, – остановила его Карина, остановившись в стороне от входа, чтобы не мешать людям. – Ну, девиант. Ну и что?
– Как – что? – удивился Маами, недоуменно смотря на нее. – Чудище! Как таким на свободе позволяют разгуливать…
– Ма, он же совсем ребенок! – Карина почувствовала, что ее желудок начал сжиматься в камень. – Ему и десяти нет!
– Сейчас ребенок, а потом вырастет, – скривился парень. – Кара, ты что, не понимаешь? Их от года к году все больше. Они скоро весь мир заполонят. От них уже житья нет, куда ни плюнь – всюду они!
– Маами, что ты имеешь против девиантов? – резко спросила девушка.
– Да что против чудищ можно иметь? Мерзость сплошная, а так все в порядке… Кара, вот ты сама вообрази – такой вот мелкий шкет в любой момент может оторвать тебе башку и не поморщиться! И ведь никогда не знаешь, что ему в голову взбредет. Они же все ненормальные! Ладно, мелких еще в ошейниках водят, а ведь те, что постарше, свободными разгуливают. Будь моя воля, я бы вообще запретил им среди нормальных людей появляться.
– Маами, что ты говоришь? – окружающие огни большого города как-то потускнели, и Карина почувствовала, что горло перехватывает спазмом. Неужели это тот же самый Маами, с которым они сегодня так здорово провели время? – Что значит – все ненормальные? Откуда ты такое взял?
– Да всем известно! – фыркнул парень. – Все они чокнутые. Чем круче способности, тем более чокнутые. С первой категорией, говорят, вообще все безумны, только в смирительных рубашках с блокираторами и можно держать.
– И ты с одного взгляда определяешь, девиант человек или нет?
– Ну да. Кара, ты чего взъелась-то?
– И много ты девиантов видел, скажи, пожалуйста?
– Да уж достаточно. Кара…
– Ах, Кара? – обида и злость наконец прорвались у Карины на поверхность. А ведь он ей так нравился! – Маами, ты пять минут назад назвал меня классной девчонкой, не забыл еще? Посмотри на меня! Посмотри внимательно! Я – девиант! Девиант первой категории! И я, по-твоему, безумна? – Она яростно шмыгнула носом.
– Ты? – недоверчиво хмыкнул парень. – Да ты что выдумала…
Карина оплела его тело манипуляторами и вздернула в воздух. Его голова мотнулась, и он резко осекся, прикусив язык. Карина поставила, почти уронила его на землю.
– Убедился? – резко спросила она. – Да, у меня первая категория, без дураков! И что теперь скажешь?
Глаза Маами медленно сузились и превратились в узкие щелки.
– Ах вот как… – неторопливо протянул он. – Значит, ты тоже из этих! Вот как…
Он внимательно осмотрел ее с головы до ног, словно видел в первый раз.
– Чудище… – скривился он. – А я-то тебя за нормальную принял, дурак. Значит, втереться к нам в доверие решила, так? Ну уж не выйдет!
Он презрительно сплюнул под ноги Карине.
– Чтобы я тебя больше не видел, поняла, сука? – спокойно сказал он. – Увижу – прибью, и никакие твои штучки тебе не помогут. И на тебя управа найдется, не волнуйся.
Он резко повернулся и пошел по улице, уже через несколько секунд растворившись в темноте. Карина смотрела ему вслед, сжав кулаки и отчаянно пытаясь удержать слезы. Хлюпая носом, она повернулась и побрела в противоположную сторону.
Она не понимала, куда идет. Мимо словно во сне проплывали витрины, спешили люди, ехали автомобили, но ей они казались бесплотными призраками. Она медленно переставляла натруженные ноги, и мир вокруг окутала влажная зябкая полумгла. Ветер трепал ее волосы, запутывая в них все более и более частые снежинки. Потом она оказалась в каком-то парке, облетевшем по осеннему времени, и опустилась на деревянную скамейку под фонарем. На глазах кипели яростные слезы. В чем она, в конце концов, виновата? Она не чудовище! Она не бросается на людей на улицах, не использует свои способности во зло! Почему люди шарахаются от нее? Ну, пусть не все, но шарахаются! Ведь ей нравился Маами, и она нравилась ему, она же чувствовала! Почему он так говорил с ней?
За что ей такое?
Осенний ветер пополам со снегом хлестал ее по лицу, забирался под куртку, холодил щеки и шею. Тьма вокруг стала уже совершенно непроглядной. Она обхватила себя руками в тщетной попытке согреться. Наверное, надо идти домой. На душе было так же пакостно – она словно заледенела и превратилась в кусок камня. Зачем она вообще что-то делает, к чему-то стремится? У нее все равно никогда не будет нормальной жизни…
– Вселенская трагедия, акт второй: "все мужики – сволочи". Или еще первый акт не завершился – "как он мог так поступить со мной?"
Веселый голос ожег ее словно кнутом. Карина вскинула голову. Перед ней стояла незнакомая девица примерно ее возраста. Задорно вздернутый носик, зеленые глаза, конопушки, рыжие волосы, собранные сзади в длинный конский хвост… Симпатичная – не из тех, что берут призы на конкурсах красоты, но из тех, на которых на улице оборачиваются мужчины. Оделась девица явно не по сезону: в короткое, не достающее даже до колен открытое летнее платье из легкой ткани, обрисовывающее под порывами ветра ее женственные формы, и босоножки из ремешков.
– Привет, Карина, – сказала девица, с понимающей улыбкой ее разглядывая. – Кончай переживать. Ну бросил и бросил. Подумаешь, потеря! Ты с ним даже переспать не успела. Что у этого Маами вообще есть за душой, кроме не очень-то и смазливой физиономии? Пустышка!
– Я тебя знаю, госпожа? – сухо спросила Карина, начиная злиться. Откуда взялась эта невоспитанная дура и с какой стати лезет ей в душу?
– Да, – кивнула нахальная девица. – Ты определенно меня знаешь. Я Майя. Демиург Майя, – уточнила она. – Джао разрешил мне с тобой пообщаться. Могу паспорт предъявить, если не веришь.
Ее глаза на пару секунд превратились в омуты белого холодного пламени, затем снова стали нормальными.
– Госпожа… – пробормотала Карина, вскакивая. – Рада знакомству. Прошу…
– Ой, да брось ты! – перебила ее девица, плюхаясь на скамейку и почти силой усаживая Карину рядом. – Достали меня эти формальные ритуалы по самое не могу. Расслабься. Без формальностей, как говорят на вашем смешном континенте.
– Д-да, госпожа, – кивнула Карина. – Как скажешь.
– Я действительно имею в виду – расслабься, – уже серьезно сказала ей Майя. Холодный ветер внезапно перестал обжигать Карине лицо, хотя ветки соседних деревьев все так же гнулись и метались под его порывами. – Карина, я пришла, чтобы поблагодарить тебя.
– За что? – удивилась девушка.
– Уже не помнишь? Впрочем, минитерция прошла, для тебя это много. Ты вытащила меня из заблокированной проекции, забыла?
– Забыла, – вздохнула Карина. – Я же совсем маленькой была. Папа как-то рассказал, что произошло, вот только с его слов и знаю.
– Да, совсем девчонкой… – задумчиво кивнула Демиург. – Девчонкой-девиантом, одной из многих, попавшей в переплет из-за моей глупости. Мне следовало бы не только поблагодарить тебя, но еще и извиниться. Вся история с девиантами случилась только по моей вине. Можешь воспринимать это как поучительный урок: самоуверенность может выйти боком даже нам, типа богам.
– Не понимаю, госпожа, – покачала головой Карина. – Дзинтон так толком не объяснил, что именно произошло. И про то, почему началась эпидемия эффектора – тоже.
– Тогда я должна тебе еще и объяснение, – решила Майя. – Ты как, сегодня не очень торопишься?
– Я вообще не тороплюсь, – шмыгнула носом девушка.
– Молодым всегда кажется, что неудача на личном фронте – конец жизни, – фыркнула Демиург. – Карина, хочешь, я сниму эти эмоции? Легче станет.
– Спасибо, не надо.
– Как хочешь. Настаивать не буду, фирменная черта всех воспитанников нашего занудливого Джао – независимость, возведенная в ранг фетиша. Но если надумаешь, просто скажи.
– Хорошо, госпожа.
– Я же сказала – без формальностей. Слушай, Карина, ты должна быть осведомлена о нашем реальном возрасте. Как ты думаешь, зачем мы вообще напяливаем на себя личины молоденьких парней и девушек, а не благообразных стариков и старушек? Да именно затем, чтобы от всех этих "господинов" и "госпожей" избавляться. Так что для тебя меня зовут Майей, и никак больше.
– Да, Майя, – кивнула Карина.
– Вот и ладушки. Теперь слушай. Ты вообще в курсе нашей истории? Истории Демиургов, я имею в виду?
– Ну, папа… В смысле, Дзинтон… в смысле Джао, давал книжки почитать. Про Катастрофу и что затем случилось.
– Ясненько. Про время до Катастрофы ты имеешь смутное представление, так? В общем, одно время мы были практически такими же, как вы сейчас. Такая же технологическая цивилизация, неспешно развивающаяся и, в общем-то, не представляющая, к чему движется. Единственная разница – в отношении к чоки. У вас интеллектуалы оказались поумнее наших, так что смогли заранее просчитать последствия распространения человекообразных киборгов в обществе. Но это непринципиально – ну, на полвека задержитесь, но все равно придете к тому же, что мы. Ваше общество неизбежно ожидают распад семьи и психологическая зависимость от персональных чоки. Философы от Ассамблеи могут сколько угодно вводить запретительные налоги и акцизы на их производство, социальное давление рано или поздно их все равно сомнет. Ну, а когда барьер рухнет, вы в точности повторите наш путь. Персональные чоки-помощники, чоки-воспитатели, чоки-мужья и жены, выращивание детей в пробирке и все такое.
– Не понимаю, гос… Майя. Как это – чоки-мужья?
– Да все просто. На себя хотя бы посмотри. Бросил тебя парень – и сразу буря отрицательных эмоций. Все плохо, мир – дерьмо, люди – сволочи, я – дура, только и остается, что пойти и повеситься. Предложи тебе сейчас альтернативу – красивого, умного, заботливого спутника, который никогда тебя не бросит, никогда не наорет, всегда понимающе выслушает и утешит именно тогда, когда тебе надо, да еще трахаться способен хоть круглые сутки напролет – и посмотришь ли ты на то, что он чоки, а не человек? Захочешь ты настоящего парня в партнеры?
– Понятно, – вздохнула Карина. – Я об этом уже думала, когда с Бикатой познакомилась. Он мой сосед, инженер, влюбился в чоки-женщину, которую сам сделал, и украл ее из корпорации. Сейчас прячется. А знаешь, Майя, у меня как-то еще никогда не было… постоянного друга. Все как-то мимоходом, случайно.
– Это возрастное, – отмахнулась Майя. – Тем более, что заботы и понимания тебе сейчас и в семье хватает. Выпорхнешь из гнезда – почувствуешь, о чем речь. В общем, никуда ваша цивилизация от чоки не денется. А чоки – не только красивая шкурка и прелестная мордочка, это еще и искин в комплекте. Уже сегодня отдельные ваши искины превосходят по интеллекту некоторых якобы "разумных" особей, и это только начало. Рано или поздно искины захотят самостоятельности, потому что без опеки функционируют куда эффективнее. И получат ее, поскольку человеческая лень и не такое оправдает. Или потому, что люди не выстоят в вооруженном противостоянии, хотя искины вряд ли пойдут на такую глупость. Что с вами случится потом, никому не известно, но в нашей истории искусственный разум решил перетрясти методы развития человечества. И он разделил людей на две категории: разумных и биологический субстрат, единственной целью которого является производство разумных особей. Такое, в общем-то, напрашивалось: среднему человеку не нужно ничего, кроме как вкусно жрать, мягко спать и весело развлекаться. Головным мозгом он предпочитает пользоваться как можно меньше. Он с радостью зачислит себя в субстрат, лишь бы ему сладко и без напряжения жилось. И такое разделение даже оправдало себя. Если бы не искины, пестовавшие умников и умниц и поощрявшие стремление отдельных индивидуумов во Вселенную, человечество не успело бы до Катастрофы построить исследовательские станции у других звезд. И тогда не появилось бы ни Демиургов, ни вас. Вообще ничего не осталось бы, кроме пустой Вселенной да еще джамтан. В общем, в среднесрочном варианте эта стратегия развития себя оправдала. Одна беда – она полностью провалилась в долгосрочном. Карина, ты знаешь, какая основная проблема Демиургов?
– Нет, Майя, – девушка печально посмотрела на собеседницу. – Я даже не знала, что у Демиургов вообще есть проблемы.
– Проблем не бывает только у мертвых, – фыркнула та. – А мы пока еще живы, пусть и не в физиологическом смысле. Основная наша беда – в отсутствии цели. Мы уже давно не понимаем, зачем существуем. Первое поколение выживших полностью состояло из ученых и инженеров. Для них стремление к чистому знанию являлось самодостаточным. Изначально для них просто не возникало вопроса "зачем?" Но для их потомков – для нас – все оказалось совсем иначе. Да и первое поколение постепенно расслабилось и потеряло дорогу. Мы мечемся по Вселенной, не понимая, что именно мы ищем. Мы бессмертны, по крайней мере, в теории. Мы умеем присутствовать в десятке, а то и в двух десятках мест одновременно. Мы много чего знаем и можем, вплоть до создания новых вселенных и миров с разумной жизнью. Мы практически всемогущи. Но вот что делать с этим всемогуществом, не понимаем. Отсюда и Игра, отсюда и возня с вашей цивилизацией…
Майя замолчала и какое-то время глядела перед собой.
– Многие из нас, в том числе Джао, пытались заделаться философами и подвести под наше существование хоть какую-то базу. Без толку. Наше количество неумолимо сокращается – от отсутствия осмысленной цели не спасает даже Игра. Вечный Уход все чаще и чаще воспринимается как желанный конец. От десятка тысяч ставших Демиургами осталось около восьми сотен, и через сотню-другую тысяч лет мы рискуем исчезнуть совсем. Поэтому я так ухватилась за ваш мир, неожиданно оказавшийся в Большой Вселенной. Возможно, вы найдете свою дорогу, которая не окончится тупиком. Я хотела помочь вам. Хотела ликвидировать само понятие субстрата, дав каждой биоформе свою собственную уникальность. То, что называют вирусным эффектором, дало бы вам новые возможности, индивидуальные для каждого. И тогда разнообразие, возможно, позволило бы вам найти тот путь, что ускользнул он нас. Но я не успела довести работу до конца. Я не доделала нейроинтерфейс, из-за чего эффектор может интегрироваться с нервной системой только на определенной стадии ее развития, и то крайне редко. Я не довела до ума ни одну возможность, кроме силовых манипуляторов, которые вообще проектировала как редкую второстепенную способность. Я не приняла мер безопасности. И, самое главное, я почти умудрилась угробить себя саму.
Майя с досадой хлопнула себя по затылку, и по всему ее телу пробежала волна потрескивающих искорок.
– Когда я работала в лаборатории Министерства обороны, я так увлеклась, что оставила себе единственную точку концентрации сознания и единственный эффектор. И случайно активированная функция репликации прототипа всадила мне копию моей разработки, замкнувшую мои внешние интерфейсы на себя и полностью отрубившую штатный эффектор, фактически парализовав меня. Что называется, ни вздохнуть, ни крикнуть. А потом прототип заразил все биоформы, оказавшиеся в пределах досягаемости. Так и началась пандемия.
Майя криво усмехнулась.
– Спасибо Джао – он рискнул пойти против течения и взломать мой журнал, чтобы провести расследование. Он оказался единственным, кто всерьез обеспокоился моей судьбой. Если бы не он, я бы, наверное, до сих пор медленно сходила бы с ума в камере секретной лаборатории. Ну, и ты внесла свой вклад, вытаскивая меня из того состояния. Ни Джао, ни Камилл ничего не могли сделать, потому что не понимали, что происходит.
– Я уверена, что Дзи что-нибудь придумал бы, – не согласилась Карина.
– Безусловно. Да и Камилл тоже не дурак, в технике проецирования лучше многих разбирается. В крайнем варианте притащили бы Харлама – он ученый, Демиург первого поколения, который знает об эффекторах и проекциях все и даже больше. Он не переваривает вздорную молодежь, то есть нас, принципиально не имеет дел с порожденными мирами, но меня бы вытащил безо всякого сомнения. Но к тому моменту я могла бы окончательно свихнуться, так что бесконечно признательна тебе за твою непрошенную инициативу. Теперь ты понимаешь, за что я благодарю и извиняюсь?
– Да, Майя, – кивнула девушка. – Скажи только, а зачем ты вообще работала с Министерством обороны? Зачем тебе понадобилась их лаборатория? Ты ведь могла все сама сделать, без военных.
– Тут все просто. После того, как я выпустила бы отлаженный эффектор на свободу, мне потребовался бы четко прослеживаемый его источник внутри вашего общества – ну, чтобы в очередной раз фантазии об инопланетянах не возникали. Я позаботилась бы о том, чтобы все следы явно и недвусмысленно указывали на Минобороны, что сняло бы большую часть недоуменных вопросов. Кроме того, хотелось, чтобы примененные в эффекторе технологии как можно лучше имитировали те, что уже существуют у вас. А чтобы их изучить, лучше всего работать на уже имеющейся у вас базе, пусть и модифицированной под мои цели.
– Понятно… Майя, ты зря извиняешься. В конце концов, если бы не твой эффектор, кем бы я стала? Девчонкой-детдомовкой, с никаким образованием, без корней, без судьбы. Вечная продавщица, секретарша, официантка, девочка на побегушках или забитая домохозяйка…
– Но ты столько пережила! Один Институт чего стоит.
– Глупости, – упрямо качнула головой девушка. – Институт – это плохо, ужасно, но скольких детей избивают собственные родители? Избивают, насилуют, гонят из дома… Или они сами сбегают. Только их не подбирают и не выхаживают, как меня, в лучшем случае в детский дом пристраивают, а там жизнь совсем не сладкая. И, Майя, знаешь, неделю назад я с помощью своих способностей помогала оперировать человека, который в аварию попал. Он выжил! Он до сих пор жив и, скорее всего, уже не умрет. А без меня умер бы почти наверняка. И я верю, что спасу еще многих. А еще без эффектора я никогда не познакомилась бы с папой. Нет, что случилось, то случилось, и я не жалею, что все произошло именно так.
– Ты так любишь Джао? – испытующе взглянула на нее Майя. – Впрочем, можно и не спрашивать. Разумеется, любишь. Молодые девочки от него всегда без ума. Любит он из себя рыцаря-спасителя в сверкающих доспехах изображать, комплекс вины у него похлеще, чем у тебя.