– Да ничего сложного, – досадливо дернул плечом инженер. – Нужно всего лишь применить системный подход к делу. Так, с моторикой на сегодня, пожалуй, закончим. Нам еще нужно верифицировать накопленную базу. Калайя, сколько новых понятий ты выучила за сегодня?
– Восемь новых понятий и два уточнения ранее верифицированных понятий.
– Перечисли уточнения.
– Уточнение номер один: автомобиль. Ранее введенное понятие: автомобиль – общий термин для описания средств наземного передвижения, обладающих четырьмя колесами, двигателем – внутреннего сгорания, электрическим или комбинированным, а также пассажирским салоном. Дополнение номер один: у автомобилей с большой массой количество колес может быть большим, но всегда четное. Дополнение номер два: пассажирский салон может дополняться грузовой емкостью или площадкой. Обнаружено поглощение понятия: с учетом дополнений один и два термин "грузовик" описывает подмножество множества автомобилей. Конец уточнения.
– Подтвердить уточнение.
– Принято. Уточнение номер два: окно. Существовавшее понятие: прямоугольное отверстие в стене дома, служащее для естественной вентиляции и освещения помещения. Дополнение: форма отверстия может являться произвольной, но прямоугольная форма является технологически наиболее простой, а потому наиболее распространенной.
– Подтвердить уточнение.
– Принято. Конец списка уточнений.
– Переходи к списку новых понятий.
– Новое понятие: пьяница. Синонимы: алкоголик, выпивоха. Определено по результатам наблюдений и анализа разговоров в баре "Ракутиндэ". Суть понятия: человек, неумеренно потребляющий напитки, содержащие алкоголь.
– Так… – Биката закинул руки за голову, поднял глаза к потолку и задумался, покачиваясь на задних ножках стула. – Калайя, ввожу новое определение: наркоман.
– Ожидание определения термина.
– Наркоман – человек, находящийся в непреодолимой физиологической или психологической зависимости от внешних факторов, именуемых наркотиками. В число факторов входят химические соединения и ситуации, вызывающие генерацию железами человеческого организма определенных гормонов. Список гормонов: адреналин, эндорфины… м-м-м, что-то еще забыл. Список гормонов требует дополнительного уточнения. Поведение наркомана в первую очередь направлено на удовлетворение существующих зависимостей в ущерб прочим потребностям, включая базовые потребности в пище, воде и безопасности. Конец определения.
– Определение принято.
– Калайя, удалить определение понятия "алкоголик".
– Определение удалено.
– Ввожу новое определение. Алкоголик: наркоман, находящийся в существенной физиологической зависимости от этилового спирта. Конец определения.
– Определение принято. Биката, вопрос: каким образом возникают зависимости такого рода?
– По-разному. Например, некоторые наркотики в малых дозах вызывают приятные ощущения без немедленного возникновения зависимости. Если принимать их немного и нечасто, как алкоголь, можно получать удовольствие без выработки зависимости. Но если получать удовольствие таким образом часто, то зависимость постепенно вырабатывается. Когда человек ее замечает, уже поздно: избавиться от зависимости крайне тяжело.
– Я поняла. Биката, требуется верификация частного вывода: любовь – форма наркомании.
– Что?!
Инженер дернулся и, не удержавшись на качающемся стуле, с грохотом свалился на пол. Карина бросилась к нему и помогла подняться.
– Спасибо… – пробормотал Биката, массируя ушибленный локоть. – Калайя, проговори логическую цепочку вывода.
– Частное определение наркомана: человек, физиологически зависящий от повышенной выработки определенных гормонов, в частности эндорфинов. Побочное следствие наркомании: игнорирование внешних опасностей ради удовлетворения зависимости. Частное определение любви: состояние, вызванное повышенным уровнем естественных эндорфинов в крови человека. Результаты наблюдений: состояние любви является для человека желательным, на достижение этого состояния направляется масса усилий. Неверифицированная информация из художественной литературы: состояние любви ведет к игнорированию многих естественных опасностей, иногда к сознательному самопожертвованию. Вывод по совокупности признаков: любовь – форма наркомании.
– Ничего себе цепочка… – ошарашенно пробормотал Биката. – Э-э… Калайя, вывод неверен.
– Требуется объяснение погрешностей вывода.
Биката схватился за голову.
– Ну и что я должен ей ответить? – беспомощно спросил он у Карины. – Ведь с формальной точки зрения не придерешься!
Карина хихикнула.
– Не знаю, Биката, – сказала она весело. – Ты у нас программист, не я.
– Я не программист, я инженер! – обиженно возразил тот. – Да при чем здесь программирование? Тут надо объяснить, почему любовь – не наркомания!
– Биката, – недоуменно произнесла Калайя, – я не понимаю. Я не вижу погрешностей логики. Иллюстрирую примером: в соответствии с твоими утверждениями ты меня любишь. Ты украл меня из "Визагона", разрушив тем самым сложившиеся отношения…
– Стоп! – крикнул Биката. – Калайя, молчи!
Чоки послушно замолчала, но было уже поздно.
– Украл из "Визагона"? – потрясенно переспросила Карина. – Биката! Это правда? Ты украл Калайю?
Инженер опустился на стул и какое-то время смотрел в пол. Потом он поднял на девушку тоскливый взгляд.
– Да, я украл ее, – тихо сказал он. – Я, ведущий инженер "Визагона", украл у своей корпорации чоки. Иди в полицию, Карина, если хочешь, я не стану тебе мешать. Устал я от такой жизни…
Он встал, выдернул у Калайи из спины кабель, оканчивающийся длинной толстой иглой зловещего вида – псевдоплоть слабо чмокнула, заращивая ранку – и принялся неспешно его сматывать, глядя в сторону.
– Биката… – осторожно сказала Карина, прикасаясь к его руке. – Но почему ты так поступил?
– Потому что я люблю ее, – безжизненно произнес инженер. – Мне приказали разобрать ее на части, а я… я не мог. У нее уникальная элементная база, ее шасси невозможно воссоздать – на других материалах ее лицо, ее мимику не воспроизвести. Разобрать ее означает уничтожить ее личность, ее внешность… У меня не осталось другого выхода, понимаешь? – вдруг яростно сказал он, поворачиваясь к девушке. – Не осталось! Я и купить ее не мог – даже если бы мне позволили приобрести экспериментальный образец, у нее только себестоимость больше пятидесяти миллионов! А ведь еще и акциз восьмидесятипроцентный! Где я такие деньги мог найти?
– Пятьдесят миллионов! – охнула девушка. – Но как же это… Я ведь видела в магазине – там двести тысяч, триста… Ну, пятьсот самые дорогие!
– Калайя – экспериментальный образец, девятое поколение, – Биката снова потух, вертя в руках кабель. – В ней чипы, сделанные по новой технологии, многие существуют только в одном-двух экземплярах. И псевдоплоть тоже новая, такая еще не производится. Она – совместная разработка "Визагона" и… и еще одной фирмы. Технологии засекречены, их деталей даже я не знаю, хотя и был главным инженером проекта. А штучное производство схем и материалов страшно дорого. Если разработка пойдет в серию, через пять лет такие чоки будут стоить не дороже миллиона. Но Калайю-то хотят разобрать уже сейчас! А я не могу такого допустить. Иди в полицию, Карина, звони в "Визагон" еще куда-нибудь, но только не читай нотаций, хорошо?
– Ты ее любишь, да? – наполовину спросила, наполовину констатировала девушка. Теперь она наконец-то поняла смысл взглядов, которые инженер бросал на чоки. Вернее, не так. Она своим женским чутье понимала это с самого начала, да. Но до сего момента она просто не желала взглянуть правде в глаза…
Биката вяло кивнул.
Он любит Калайю – совсем как в мультяшках и комиксах, где глупые смешные юнцы и старики-извращенцы влюбляются в своих чоки и занимаются с ним всякими глупостями. Но Биката не выглядит ни глупым, ни смешным. Ведущий разработчик самого "Визагона" – такая должность! Туда отбирают только самых лучших! Он столько знает и умеет – и из-за Калайи работает официантом в какой-то дешевой забегаловке? Бросить работу и жить впроголодь ради любви к девушке, пусть и искусственной – нет, это совсем не глупо и не смешно. А что, если его найдут? Его же будут судить и накажут за кражу, а Калайю вернут и разберут – и что с ним станет тогда?
– Биката, – она осторожно взяла его за руку. – Биката, я не пойду в полицию. И в "Визагон" тоже не пойду. Я тебя не выдам, честное слово! Я твой друг.
Инженер недоверчиво взглянул на нее.
– Я твой друг! – твердо повторила Карина. – Я тебя не выдам. Хочешь, я тебе свою тайну открою? Биката, я девиант. У меня первая категория. Вот, смотри…
Она развернула манипулятор, подхватила со стола какой-то приборчик и поднесла его к лицу Бикаты. Тот словно завороженный наблюдал, как устройство, отблескивая экраном и слегка покачиваясь, висит в воздухе, потом взял его и принялся вертеть в руках.
– Ничего себе… – наконец пробормотал он. – Ты – девиант? Никогда бы не подумал! – Он спохватился. – Карина, ты действительно меня не выдашь?
– Клянусь! – горячо кивнула девушка. – Биката, я знаю, что такое скрываться от людей. Не бойся, я никому не скажу. Я помогу тебе, только скажи, как.
– Спасибо, Карина, – поблагодарил ее инженер. Он положил свою руку поверх ее кисти и осторожно сжал. – Спасибо. Но мне не нужна помощь. Мне вполне достаточно твоей дружбы. Скажи, я очень глупо выгляжу? Вор и извращенец, влюбившийся в куклу – да?
– Любовь не может быть глупой, – серьезно сказала Карина. – Биката, Калайя – не человек, но твои чувства к ней настоящие. Я не знаю, что из этого выйдет, но это не глупо. Только будь осторожен, хорошо?
– Хорошо, – кивнул инженер. – Ох, Карина, хотел бы я иметь такую сестру, как ты…
– А разве друг хуже сестры? – спросила девушка.
– Не знаю. Может, и лучше, – улыбнулся инженер.
– Я тоже так думаю, – Карина неназойливо высвободилась и сделала шаг к двери. – Биката, поздно уже, я пойду. Тебе еще с Калайей заканчивать, а мне вставать рано. Можно, я к тебе завтра вечером зайду, а ты мне все-все-все расскажешь?
– Конечно, можно, Кара, – снова улыбнулся инженер. – Я так рад, что у меня наконец-то появился настоящий друг.
Карина влезла в обувь, взяла сумку, помахала Бикате с Калайей на прощание и вышла. Аккуратно прикрыв за собой дверь и удостоверившись, что язычок замка защелкнулся, она поднялась к себе. Есть не хотелось. Выпустив из сумки недовольно фырчащего Парса и рассеянно выпив стакан сока, она разделась и забралась в постель. Она долго лежала без сна, раздумывая о Бикате, а когда задремала, ей приснилось, что они с Бикатой занимаются любовью в парке "Мароновой рощи". Калайя стояла рядом и с материнской улыбкой смотрела на них, и от того Карине было немного стыдно. Но Биката любил ее, и она любила его, и это было так хорошо, что Карина не обращала на стыд внимания.
Потом видение ушло, и она до утра провалилась в глубокий сон без сновидений.
05.13.849, небодень. Крестоцин
День начался с заглядывающего в окна солнца, высвечивающего на оконных занавесках яркие веселые квадраты. Карина приоткрыла глаза, сладко потянулась, сбросив на пол устроившегося у ней под боком Парса, возмущенно мявкнувшего от такой несправедливости, и отбросила одеяло. Сердце радостно билось от светлых предчувствий. Впереди целый свободный день, и наконец-то она может расслабиться. Пусть завтра ей придется дежурить в выходной, но зато сегодня полностью в ее распоряжении. И она намерена устроить себе полноценный отдых. Ничего не учить, ничего не читать, не думать о работе, а просто переделать кучу накопившихся мелочей и погулять по городу вместе с Маами. А вечером она зайдет к Бикате, когда тот вернется из своего бара, и в подробностях узнает его историю. А потом все расскажет Цукке и Яне – те поймут, в отличие от охальника-Палека…
За прошедшие с момента знакомства три недели они с Маами встречались дважды, но оба раза как-то неудачно, наспех. Тот постоянно находился в разъездах, а Карина дежурила в больнице ночами и в выходные, так что пересечься им удавалось лишь случайно, да и то поздно вечером. Но сегодняшний небодень оказался свободен у них обоих, так что они уговорились встретиться в районе полудня и как следует побродить по городу. Конечно, Карина уже и сама изрядно нагулялась по Крестоцину, но глазеть на достопримечательности в одиночку – совсем не то, что гулять с личным гидом, особенно с заинтересованным, а не наемным.
Мелкие домашние дела заняли на удивление много времени. К тому времени, когда девушка закончила разбираться с грязным бельем, которое нужно сносить в стирку, составлять список покупок на ближайшие дни, диагностировать Парса, отвечать на письма университетских товарищей, болтать с Яной, составлять текущий отчет по практике в адрес университетского куратора, просматривать сообщения от системы слежения за периодикой и новостями и вообще заниматься тысячью накопившихся за прошедшие дни мелочей, настал полдень. В десять она заставила себя оторваться от терминала, позвонила Маами, на скорую руку сжевала пару бутербродов с ветчиной и зеленью, влезла в кроссовки и вышла из квартиры. На площадке второго этажа она столкнулась с господином Вараусином, возвращающимся домой. Сосед вежливо раскланялся с ней, но не сказал ни слова, нырнув в свою квартирку, словно прячась от нее. Дверь Бикаты для разнообразия оказалась плотно закрыта – он уже ушел на работу. Надо как-нибудь зайти к нему в бар. Интересно, как там справляется Калайя?
С Маами они встретились в центре города, у древнего каменного монумента, который в местном фольклоре назывался "Под варежкой". Эта скульптура на площади Масасики изображала латного рыцаря, одной рукой удерживающего громадный двуручный меч, упертый острием в землю, а другую, в бронированной рукавице, протягивающего вперед ладонью вверх. Древняя фигура должна была символизировать защиту и покровительство, которую обещала Крестоцину Республика Катония, полтора века назад принявшая его в свой состав. Однако местные жители хорошо помнили, что еще за сто лет до того Империя Майно, ядром которой некогда являлась Катония, силой захватила город, сделав его своей частью. Крестоцин не пробыл в составе империи и года, поскольку из-за смерти последнего бездетного императора началась вялотекущая смута. У претендентов на трон из-за соперничества совершенно не оставалось времени на удержаний новых завоеваний, и Крестоцин тихо-мирно отделился, переманив к себе на службу стоящие в нем имперские части. Однако ни нанесенной захватом обиды, ни предшествовавшей ей многовековой неторопливой вражды город не забыл. И хотя Крестоцин принял и предложение Катонии, и профинансированный из ее бюджета монумент, с тех самых пор местные остряки изощрялись в придумывании для рыцаря самых разных обидных имен. Помимо "Под варежкой", наиболее прочно вошедшего в городской фольклор, за ним числились "Подайте на пропитание", "Ну сколько можно!", "Костыль пропил" и тому подобные.
Это Маами рассказал Карине, пока они спускались от площади вниз, к поясу цунами. Вдоль всей его верхней границы шла гранитная набережная, заставленная скамейками, засаженная деревьями и уставленная бесчисленным количеством ларьков с бутербродами с ветчиной и зеленью, жареными сосисками с горчицей, ягнятиной и курятиной с десятком сортов риса, от совершенно пресного до невозможно-острого, жареной картошкой, блинами с начинкой и тому подобной нехитрой, но вполне сытной еды. По набережной, несмотря на начинающую хмуриться погоду и задувающий резкий бриз, гуляли толпы народа, в которую парочка и влилась к своему удовольствию.
Они гуляли по городу до самой темноты. Ближе к вечеру на автобусе они поехали в Бриллиантовый район, застроенный невероятно высокими, в двести саженей и выше, небоскребами финансовых и промышленных корпораций, среди которых выделялась сводчатой макушкой со шпилем антенны стопятидесятиэтажная штаб-квартира корпорации "Тёбица". Там они поднялись на смотровую площадку Роки-центра. У входа в лифты они заплатили по шестьсот маеров за билеты – Карина внутренне поежилась, но деньги отдала не моргнув – и с трудом отбились от назойливых фотографов, стремящихся сфотографировать их на фоне серой стены, чтобы потом, по выходу, осчастливить монтажом их физиономий на фоне вида окрестностей (Маами пояснил, что снимок обойдется еще не менее чем в восемьсот маеров с носа).
После того, как Карина вдоволь навосхищалась видом вечерней бухты с высоты птичьего полета, полюбовалась анимированной подсветкой "Тёбицы", "Белого тюльпана", "Шпиля Империи" и других небоскребов и основательно продрогла от сбивающего с ног ветра, они в толпе других туристов спустились на улицу. Маами отвел ее к Корабельной площади, посреди которой возвышалась самая натуральная ганза – пузатая, с квадратной кормой, обитым бронзовыми листами таранным носом и полным такелажем, который, истрепанный ветром и осадками, меняли не реже раза в год. В наступающих сумерках подсвеченный прожекторами корабль, несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, выглядел летящим и стремительным. Корабль символизировал собой торговое прошлое вольного города Крестоцина, и Карина сделала несколько снимков камерой своего пелефона, хотя и понимала, что при таком освещении толку не выйдет. Ну ничего, можно прийти и в другой раз, при хорошем свете…
Потом они еще долго бродили по вечерним улицам, залитым яркими огнями фонарей, реклам и витрин. Иногда Карина узнавала знакомые места, но чаще всего темнота и огни преображали город настолько, что она умудрилась не узнать даже Широкий проспект, по которому неоднократно ходила до того.
В девятом часу, окончательно вымотавшись и еле переступая гудящими от усталости ногами, они забрались в небольшое кафе и заказали большие кремовые пирожные с апельсиновым соком. Жуя свою порцию и потихоньку вытирая белые усы под носом, Карина блаженно щурилась от окутывающего ее тепла.
– Ну и как тебе город? – спросил Маами.
– Здорово! – искренне ответила девушка. – Он такой… большой. Нет, не так. Не просто большой, а какой-то энергичный и стремительный. Наша Масария какая-то более мирная и сонная, что ли. Мне Крестоцин очень нравится.
– Да, у нас красивый город! – с гордостью сказал Маами. – Я его тоже очень люблю. Ни за что на любой другой бы не поменял, даже на Оканаку. А ты в будущем году сюда на практику приедешь?
– Не знаю еще, – Карина неуверенно пожала плечами. – От многого зависит. Очень хочется, но точно не скажу. Слушай, а что во-он там за светящаяся башня такая?…
В болтовне прошло еще какое-то время, и только в девять девушка, бросив взгляд на часы, наконец спохватилась.
– Ма, – с сожалением сказала она, – мне домой пора. У меня завтра дежурство с утра.
– Завтра же небодень! – удивился Маами. – Ты что, и по выходным работаешь?
– Ну да. Должен же кто-то за пациентами наблюдать. И потом, госпожа Томара считает, что я должна привыкать к больничному распорядку. Да мне, в общем, без разницы, где учебники изучать. Потом, на неделе, отгуляю.
– Ну ладно… – Маами потянулся. – Кара, ты классная девчонка. С тобой легко. Встретимся еще?
– Конечно! – решительно сказала Карина, поднимаясь. – Надо только опять пересечься удачно. Не обязательно в выходной, главное, чтобы мы оба свободны оказались.
– Ладно, – согласился парень, поднимаясь вслед за ней. – Созвонимся на неделе, как я с расписанием определюсь. Давай я тебя до дома провожу.