Историк впервые видел своего владыку так близко. Повелитель Обитаемого Пространства, на своих официальных изображениях выглядел как представительный, подавляющий своей харизмой мужчина. Но в жизни, смотря на гладкую, свежую кожу и рассеянную улыбку на лице, трудно было вообразить, что он и есть тот самый, наводящий страх джихангир.
- Я говорила, я предупреждала, - стала оправдываться служащая.
- Хорошо…
- Я правда предупреждала, - со слезами на глазах повторила девушка.
- Прекратите… Можно подумать, что вас за это расстреляют. Ей Богу перед гостями неудобно. Вы свободны, Мария, - немного раздраженно оборвал ее император. И, обращаясь к историку, предложил, - Садитесь, Максим, составьте нам компанию.
- Спасибо, - ответил тот.
- Выпьете что-нибудь? - поинтересовался джихан.
- Спасибо, нет. Не могу. За рулем…
- Тогда сок, - посоветовал император.
- После холодильника внизу, я бы с удовольствием выпил чаю с лимоном, - после секундного раздумья ответил Максим.
- Вот и славно. Разрешите вам предложить настоящий, высокогорный, - сказал император. - Мария, вы слышали?
- Да, Ваше Величество.
Девушка ушла.
- Что вас так удивило? - спросил император. И сам же ответил. - Общение без чинов - только для моих гостей, тех, кого я приглашаю. Не все, к сожалению, понимают, что это всего лишь форма общения…
- Ваше Величество намекает на меня? - желая напоследок поерничать, спросила Ирина.
- Ирина Евгеньевна, ты это… Потом острить будешь, - довольно грубо посоветовал ей джихан.
- Нет, меня удивило другое, - сказал Максим. - Не думал, что вы знаете обо мне.
- Кто не знает хозяина бессмертной кошки? - усмехнулся Даниил. - Рапорты присылали каждый день много лет подряд, пока на самом высоком уровне не было решено, что в этом нет ничего страшного.
- Не думал, что это подлежит контролю со стороны власти. Маленькое, личное, почти интимное дело.
- Люди всегда считают, что про них знают только то, что они показывают наружу, - с улыбкой ответил император. - Вот, например, сейчас вы лихорадочно пытаетесь сообразить, как заставить этого цареградского дядьку рассказать о том, что Ирина успела наговорить.
- Ну, да, меня это интересует.
- А напрямую спросить неудобно…
- Совершенно верно.
- И вы пытаетесь обойти это, в надежде, что потенциально оскорбительные моменты я забуду или сочту извинительными?
- Речь идет о другом человеке. По поводу своей персоны я бы не стал миндальничать.
- А вы думаете, что если бы меня что-то не устраивало, ваша подружка бы сидела тут, празднуя собственную значимость?
- Я не знаю, - ответил Максим. - Никогда раньше не общался с власть имущими.
- Честный ответ. Это хорошо. Я думаю, Ирина после сама расскажет. Меня всегда удивляло, отчего так не любят и боятся того, кто все это организовал: достойную, долгую жизнь, непрерывность существования, возможность развития…
- Люди стремятся считать, что сами всего добились, - ответил Максим.
Повисла долгая, неловкая пауза, в течение которой император отчаянно боролся с чем-то внутри себя. Что это было гнев или веселье стало ясно, когда джихан разразился смехом. Он смеялся долго, до слез.
- Вот что значит профессиональный психолог, - наконец, произнес он. - В самую точку. Максим, бросайте вы свой ВИИР и перебирайтесь ближе к морю.
- Спасибо, я подумаю, - ответил историк.
- Скромность украшает, когда нет других достоинств, - с улыбкой произнес император. - Были психиатром, были историком, самое время стать царедворцем. Мне нужны при дворе энергичные молодые люди правильного направления, ученые, аналитики. А то ведь, знаете ли, вокруг вьются все больше рубаки и интриганы.
- В любом случае, на ближайшие 2–3 года я занят. А там видно будет, - дипломатично ответил Максим.
- Ну да, конечно. Через 2 года мы вернемся к этому разговору, - согласился император и тут же, не давая опомниться, спросил: - А каким вы видите будущее своей спутницы?
- В смысле? - сделал вид, что не понял историк.
- Все просто, - конечно, пристально глядя Максиму куда-то чуть выше глаз, в середину лба, - сказал джихан. - Имейте только в виду, что есть люди, которых переделать невозможно. Грубые энергии могут послужить хорошим ускорителем, но это лишь для тех, кто умеет стоять на гребне волны. Но это ваши с ней дела. Меня больше интересует профессиональная деятельность госпожи Кузнецовой в ее прошлых жизнях.
- Даниил Андреевич, об этом лучше спросить у нее самой.
- Тоже верно, - согласился джихан. - Однако, если задуматься, как много невостребованных знаний подспудно живет в человеке и как неожиданно они могут пригодиться…
- Вы говорите о том, что случится, если память прежних воплощений сделать устойчиво доступной для теперешней личности?
- Совершенно верно.
- В общем и целом подобная регрессия ведет к тяжелым невротическим конфликтам личностей, откровенной шизофрении и даже случаям одержимости. В работе сканер-оператора это тяжелейший брак, сравнимый только со смертельной ошибкой хирурга, - пояснил Максим.
- Страшнее синдрома ненужности? - просто сказал император, посмотрев на желтый огонек на сигнальном браслете Ирины. - А впрочем, давайте переменим тему. Как вы думаете, зачем все это?
- Что? - мягко поинтересовался Максим.
- Не притворяйтесь, что вы не поняли, юноша, - строго сказал император. - Разумеется реконструкция.
- Я не задумывался, - ушел от ответа историк.
- Да Бог с вами, - усмехнулся император. - Все говорят об этом. Бытует мнение, что Данька на старости лет сошел с ума. Есть такое?
- Да, - согласился Максим.
- А что вы сами думаете?
- Я работаю в ВИИРе.
- Отлично, - император улыбнулся, оценив емкость короткой фразы. - А не приходилось вам слышать об огромных затратах на постройку практически бесполезного города?
- Слышал и такое.
- Что вы об этом думаете?
- Что кому-то выгодно, чтобы считалось, будто нами руководит ностальгирующий маразматик.
- А кому выгодно, чтобы считалось, будто нами руководит ностальгирующий маразматик? - поинтересовался император, практически слово в слово, повторив ответ Максима.
- Тому, кто хочет прикинуться ностальгирующим маразматиком.
Джихан удивленно встряхнул головой.
- А что же скрывает этот самый деятель под вывеской маразматических затей? - серьезно поинтересовался Концепольский.
- Все, что угодно, - в раздумье ответил Максим. - Проработку изменений в геноме человека, проверку технологий управления личностью через психосемантику и волновую психотехнику, разработку методов радикальной психокоррекции и сшивки личностей из разных кусков памяти, собственных или наведенных.
- Да, - сказал император, вставая. - Фантазия у вас могучая. Попридержите ее. Годика через 2 ей найдется достойное применение. Рад был познакомиться.
Он протянул руку, и историк спешно пожал ее.
- Это большая честь для меня, Ваше Величество, - сказал Максим.
- Я была очень рада познакомиться, - встряла Ирина.
- Ну, разумеется, - ответил джихан. - И я. Приезжайте запросто, будем пить и предаваться печали о том, что прошло, но скоро вновь выйдет из бездны времени. Вы единственная, кто любит этот город, также как и я.
Император удалился. Следом, из-за соседнего столика, встала девица явно секретарской внешности: убранные под бандану волосы, темная, закрывающая тело одежда, черные очки на носу.
Она на мгновение приблизилась к Ирине, что-то прошептала ей и, не спеша, направилась вслед за хозяином Обитаемого Пространства.
Подопечная Максима замерла, пытаясь вытолкнуть застрявшие в глотке слова, растеряно хлопая глазами. Так она стояла довольно долго.
- Что она тебе сказала? - поинтересовался Максим.
- Ерунда, - ответила Ирина, наконец, выйдя из ступора. - У тебя дома есть это кино?
- Дома - нет. На работе можно заказать.
- Поехали тогда отсюда, - предложила она.
- Поехали, - согласился Максим.
Бывшая подруга Толика резво засеменила к выходу нервной, раздраженной и одновременно испуганной походкой, потеряв всю стать величавой богини"…
Конечников остановился в недоумении. Тот, кого изображали кровавым тираном, был совершенно нормальным, вменяемым человеком. Федор вспомнил, как пыжились, изображая величие его командиры, делая тайну из элементарных, всем давно известных вещей. Он вдруг понял, что жить в этом мире было его судьбой, что именно он должен был спокойно и неторопливо прохаживаться по холлу бутафорского кинотеатра в фантасмагорическом, призрачном городе. Именно он должен был читать мантру и улыбаться пролетающим мимо десятилетиям, оставаясь молодым и сильным впитывать мудрость эпохи спокойного и чистого разума. "Что сделано, то сделано", - со вздохом решил Конечников, возвращаясь к чтению.
…. "Ирина успокоилась только тогда, когда "Корсар" поднялся на 200 метров над Мертвым Городом.
На ней это сказалось весьма странным образом. Она сложила пальцы в бессмертный, известный с доисторических времен жест и визгливо крикнула, обращаясь к кому-то внизу:
- А вот это видела, сука? Пугало черное!
- Что случилось? - обеспокоено поинтересовался Максим.
- Ты знаешь, что она мне сказала? - гневно спросила историка женщина.
- Откуда?
- Эта тварь сказала: - "Приезжайте, мои амазонки будут вам рады".
- Прямо так? - поразился Максим. - Похоже, это была сама…
- Ну, я это и без тебя поняла, - зло ответила Ирина.
Некоторое время они летели молча.
- Милый, о чем это вы с джиханом говорили? - заглядывая историку в глаза, спросила Ирина.
- Вместе вроде были, - ответил Максим. - За одним столом сидели.
- Максик… Максимушка, - просительно произнесла она, ластясь к нему, как большая кошка. - Ты такой умный, а я дурочка.
- Высказал пару догадок, что может стоять за его любовью к древности. Создание гибридных личностей, управление волей и разумом людей. Хорошо, что он нормально это воспринял.
- Всех в бараний рог согнул, казнит и милует будто он живой бог, - зло сказала Ирина. - Но и этого ему мало… Плевать на всю ту ерунду, о которой вы говорили, но вот за то, что он навешал на орбите генераторы стерилизующего излучения - не прощу. Оттого для рождения ребенка нужно пройти семьдесят шесть комиссий и только 5 женщин из ста получают свое законное право - быть матерью.
- На мой взгляд, он имеет на то основания, - пожав плечами, ответил историк.
- Ты про вампиров вспомнил? Монумент Славы в Киржаче, колыбели цивилизации? - презрительно заметила Ирина. - Сказки это… Не было ничего.
- Было… Был Киржач на самом деле. Что бы тогда с нами было, если бы джихан не отстрелялся тогда от мутантов? - ответил Максим.
- Но если и так, то не слишком ли высока цена - полная власть для мизантропствующего психопата за 3 недели пострелюшек в незапамятной древности? - негодующе сказала Ирина. - И как закономерный итог "праведного курса" - 10 миллионов жителей на всю центральную планету. На целую планету, после почти трех тысяч лет!
- А что надо снова расплодиться и устроить Большой Голод?
- А был ли Большой Голод? - поинтересовалась Ирина, успокаиваясь. - Церковники в каждой проповеди поминают его. Но, на мой взгляд, это или сказка или преувеличение, аналог упраздненного ада и вечных мук.
- О, если бы, - нервно усмехнулся Величко. - Ты бы видела, сколько костей лежит в туннелях метрополитена и под развалинами.
- Но ведь правда этому есть какое-то объяснение, кроме Божьей воли.
- Да, конечно. Несмотря на то, что есть непосредственные свидетели, мы до сих пор не знаем, как все случилось. А экспериментировать… Ну, ты сама понимаешь.
- Да уж… - зябко повела плечами Ирина.
- Катастрофы случались и раньше, - продолжил Максим. - У древних народов погибшей доисторической цивилизации, оставались смутные предания о высокоразвитых предках, бороздивших небо на летательных аппаратах и достававших до Луны при помощи бесконечно удлиняющейся лестницы. Чтобы там не было, - кометы, смещение полюсов, чудовищные извержения, войны с использованием высокомощного оружия, эпидемии, - жизнь на Земле много раз обновлялась.
- А как это все случилось в этот раз? - с обожанием глядя на него своими зелеными глазами, спросила Ирина.
- На этот раз все было без всякой помпы. Для того, чтобы жизнь могла существовать на поверхности нужен не только свет и вода. Все гораздо серьезнее.
Говорят, что ни одно живое существо не может выжить в своих отходах. А самыми страшными, как оказалось, для Земли были не отравляющие вещества, не промышленные выбросы, не радиация. Самыми непереносимым грузом для Земли оказались мысли и эмоции живущих на ней людей.
- Да, я слышала про это, - скучнея, ответила Ирина. - Этой тягомотиной нас пичкают все религиозные каналы. Но ведь это чушь, полная чушь. Земля - это просто невообразимо большой кусок дерьма, летящий в пространстве. Как на нее могут влиять мысли ничтожно мелких тварей?
Максим некоторое время молчал, подбирая подходящий пример.
- У тебя бывало, что ты опаздываешь, торопишься, нервничаешь, а техника как назло начинает барахлить. То вызов срывается, то компьютер виснет, то лодья никак не встает в рабочий режим?
- Сколько угодно раз, милый. Это у меня пожизненное.
- Так вот, с Землей случилось то же самое.
- Да брось, она ведь большая.
- Как оказалось не настолько.
Ирина отвернулась и с неудовольствием стала глядеть в темноту за окном.
- Ты смотришь и думаешь, что назначение этого "куска дерьма", безропотно носить людей на себе, растить им пропитание, держать их дома, прятать в себе мертвые тела?
- Ладно, я все равно ничего в этом не понимаю, - с досадой ответила Ирина.
- Давай по-другому, - предложил Максим. - Вот представь. Обитал себе на Земле - матушке доисторический человек. Страдал, мучился, болел, потом помер. Закопали его в могилу. А куда делись все эти эмоции, мысли, боль, страх? В те времена каждую секунду умирали 2–3 человека, оставляя всю грязь на Земле. Но есть у нее свойство - обезвреживать отходы. Гниющие тела становятся травой и деревьями, энергия успокаивается, становится нейтральной, годной для нового цикла. А что будет, если в раковину наливать больше воды, чем сливается? Представь, - слив засорился?
Максим сильно упрощал, но это было необходимо, чтобы его поняла Ирина.
- И ты хочешь сказать, - размышляя, произнесла она, - случился засор, и дерьмо поперло наружу?
- И испортило всю систему тонких связей. Мертвая информация задушила живых. Это называлось синдромом Х.
Выработка тонкой энергии на поверхности была остановлена. Растения и животные погрузились в спячку, которая продлилась три года. Те, кто выжили, навсегда запомнили этот страшный урок.
- Но 63 миллиона на всю Галактику… - с негодованием воскликнула Ирина.
- А зачем больше? - поинтересовался Максим. - Пролетев Галактику вдоль и поперек, я понял, что наиболее комфортно живется в мирах, где население не больше 3–5 тысяч человек. Тишь, гладь, Божья благодать.
- Ладно, деревянный мальчик, - с досадой произнесла Ирина, поняв, что может вдрызг разругаться с мужчиной. - Скажи, что эта курица кудахтала? Про то, что она там сказала, когда ты вошел…
- Она передала, что император просил не мешать.
- И ты не послушался? - с неподдельным ужасом и восторгом произнесла она.
- А что мне оставалось делать, если у меня баба - дура…
- Ах ты гад… - произнесла Ирина, впиваясь ему в губы своими пухлыми чувственными губами.
У них был долгий и совершенно чумовой секс в кружащем над лесом глайдере. Примерно через час, историк собрался с духом и посадил "Корсар".
Максим и Ирина продолжили заниматься любовью в доме, прикипая друг к другу в совершенно невозможных, запредельных ощущениях.
Потом, во втором часу ночи, обуреваемый чувством вины перед заждавшейся хозяина кошкой, историк поволок сонную Мару в комнату для медитаций, испытывая облегчение оттого, что завтра пятница, выходной день.
Максим очень хотел спать. Сознание временами отключалось, однако, губы сами произносили затверженные тысячами повторений, известные каждому человеку с детства слова…"
Ниже следовало четверостишие из совершенно непроизносимых звуков. Федор по инерции пробежал взглядом несколько строк после мантры.
"…Вдруг в один из моментов просветления, когда увлекаемое вселенскими вибрациями сознание снова вернулось к Максиму, он обнаружил на коленях рядом с мурлыкающей кошкой голову Ирины. Она безмятежно спала, поджав под себя ноги и по-детски положив под голову ладони. На сигнальном браслете горел чистый зеленый огонек…"
У Конечникова вдруг что-то с силой развернулось в голове. "Есть" - пронеслось в сознании. "Я не умру, теперь я никогда не умру", - колотилась в сердце, стучала в виски сумасшедшая радость освобождения от главной кары человеческого рода - краткости жизни.
Чувство было удивительным - никуда не нужно было больше торопиться. Вдруг потеряли силу все расставленные людьми на пути к смерти указатели.
То привычное, которым простые люди руководствовались на своем жизненном пути: детство, взросление, экзамены, испытания, любовь, свадьбы, рождения детей, обретение дома, первые седые волосы, служебный рост или трудное, постепенное накопление богатства, старческая немощь, распад тела и разума, медленное угасание - это было теперь не для него, потеряв всякий смысл.
Жизнь капитана ВКС Федора Андреевича Конечникова простиралась теперь без конца и края в грядущие века. Времена, которые волновали его лишь абстрактно, стали близкими, достижимыми, осязаемыми.
Все это было чудесным образом заключено в 12 труднопроизносимых словах. К радости примешивался холодок неизвестности. Но недаром у него было это желание - взглянуть на обратную сторону звезд. И как когда-то в звездный океан, Федор решительно направил свой путь в океан времени.
Подводя черту под своими сомнениями, он аккуратно, сильно надавливая на карандаш, переписал мантру из книги в блокнот, вырвал листок и спрятал его между корочкой и пластиковой обложкой удостоверения личности.
конец 15 главы.
Глава 16
ПРИЕМ НА "СЕРЕБРЯНОМ ВОРОНЕ"
Конечников проснулся от негромкого скрипа. Этот звук был знаком ему с детства. Так скрипела дверь в старом дедовском доме. Слух не обманул его. Восхитительно знакомо повеяло родным домом, вкусным, непередаваемо приятным запахом, память о котором не перебили ни спертый дух нутра звездолетов, ни портяночная вонь казармы.
Открыв глаза, Конечников обнаружил, что лежит на старинной деревянной кровати, которая помнила еще тех, кто 300 лет назад первый выбрался из теплого чрева горы на продуваемую всеми ветрами холодную равнину.
- Кто здесь? - на всякий случай спросил он, нашаривая под подушкой ножик.
- Я, - раздалось от двери.
Голос принадлежал женщине. В проеме, озаренном слабыми отблесками пламени далекой свечи, появилась абсолютно черное нечто.
- Кто ты?
- Тедо ты с ума сошел? Это я, Лара, - прозвучал знакомый ласковый голос.
Он был тихим и слабым, словно доносился издалека.