Глава 8
Отели "Вистамонт" и "Бэйвью Эдьюлт Мотор Инн" разделяет долгий путь вниз по спирали кармы, но если уж Стенхант и его убийца его одолели, то одолею и я. Я загнал машину на стоянку и без труда нашел свободное место: там стояло всего с полдюжины машин, все с калифорнийскими номерами. "Бэйвью" служил местом отдыха для тех, кто хотел отдохнуть от мужа или жены. На стоянке здесь не увидишь машины из другого штата, поскольку там у них - собственные места отдыха вроде "Бэйвью". Вообще-то отсюда открывался неплохой вид на залив, хотя сомнительно, что кто-нибудь обращал на это внимание.
Я вылез из машины и замер: где-то сзади урчал мотоцикл или мотороллер. Повернувшись, я успел заметить мотоцикл, сворачивающий за угол. По дороге я видел несколько раз в зеркале одинокую фару, и по шее побежали знакомые мурашки: хвост! Тем не менее я вовсе не собирался впадать в панику. Слежка все равно что прыщ: вылезет в свое время. Можно, конечно, пытаться ускорить процесс, но лучше от этого не станет.
Я подошел к офису и заглянул в окно. В вестибюле одиноко сидел дежурный администратор, да еще где-то в задних комнатах негромко играло радио. Я вошел, постаравшись не вытирать ноги о то, что, видимо, изображало коврик у входа. Это могло бы нанести моим ботинкам серьезный ущерб. Чище, во всяком случае, они от этого не станут.
Отель был занюханный. Слово "занюханный", пожалуй, характеризовало его точнее всего. Новая, но безвкусно подобранная мебель. Стены, которым не помешала бы свежая покраска. Даже музыка, доносившаяся из задних комнат, казалась покрытой толстым слоем пыли. Портье оторвался от того, что читал или смотрел, и одарил меня угрюмым взглядом - точно такой же взгляд я вот уже сорок три года вижу по утрам в зеркале. На вид ему около пятидесяти, комплекция - вроде столбика сигаретного пепла, а волосы явно проигрывали битву с лысиной за обладание поверхностью головы. Я закрыл за собой дверь, и колокольчик у стойки тихонько звякнул, объявив о моем прибытии.
Портье снова опустил глаза: журнал явно имел для него первостепенное значение. Я поздоровался.
- Покажите сначала вашу девицу, - заявил он. - С животными нельзя. Если у вас животное, поищите себе другое место.
- Я один, - сказал я. - Я инквизитор и веду расследование. Мне хотелось бы задать вам пару вопросов.
Он даже не поднял головы.
- Гоните лицензию.
Я вытащил фотостат, и он почти посмотрел на него. Подождав минуту, я убрал лицензию обратно.
- Частник, - буркнул он себе под нос. - Не пойдет. Обратитесь к менеджеру завтра утром. - Он вяло махнул рукой.
Я отошел от стойки и попытался заглянуть в заднюю комнату. Портье сделал вид, что меня здесь нет. Если не считать радио, там было тихо. Насколько я мог судить, мы здесь одни. Судя по доске с ключами, почти все номера свободны. В конце концов я решил, что могу немного пошуметь, не привлекая лишнего внимания.
- О’кей, - сказал я, протягивая руку к ключам. - Я, пожалуй, пойду оглядеться.
Он закрыл свой журнал и отодвинул его в сторону, потом поднял глаза. Я снова встретил его взгляд и понял, почему он столь упорно не желал на меня смотреть. Мотель был деревня деревней, и портье тоже. Но не его глаза. Глаза были высшей лиги, только что не из Зала Славы. Этим глазам уже доводилось умирать, и не один раз, и все же они продолжали жить. Та часть меня, которая хотела пошуметь, почему-то передумала. Не то, чтобы я сомневался, что одолею его. Я сделал бы его одной левой, и все же что-то в этих глазах говорило мне, что этого делать не стоит.
- Ладно, - спокойно произнес он. - Шутки в сторону. Не на такого напали.
- Я хочу поговорить именно с вами.
- А я именно с вами не хочу говорить. - Он не повышал голоса, но пальцы нервно барабанили по стойке.
Я выудил еще одну купюру из пачки Энгьюина, подержал ее так, чтобы он разглядел, что это сотня, и порвал ее пополам. Одну половину я убрал в карман, вторую кинул на стойку перед ним. Он не пошевелился.
- Вторую половину - за экскурсию по номеру, в котором произошло убийство, - сказал я.
Портье улыбнулся, и нехороший огонек в его глазах погас.
- Как скажете.
Половинка купюры исчезла в ящике стола, ящик был заперт на ключ, а ключ убран в карман его брюк. Он встал из-за стойки, подвигал головой так, словно у него затекла шея, и снял со стены связку ключей.
Я протянул ему руку и представился. Он удивленно посмотрел на меня и руку не принял, но произнес "Шенд". Я решил, что его так зовут, хотя по тому, как он сказал, это могло быть и просто кашлем.
- Вы дежурили в ту ночь? - спросил я, пропуская его вперед.
- Пожалуй, так, - бросил он через плечо.
Он проводил меня в тот самый номер. Я сразу узнал по фотографиям. Собственно, этот номер ничем не отличался от любого другого: большой видеомонитор на стене и камера, хищным стервятником нависшая над кроватью. Порванную штору уже заменили, но на столике у кровати сохранилась отметина там, откуда соскребали кровь.
- Убийство снималось на пленку? - поинтересовался я.
- Чушь. - Шенд задумчиво поковырял в носу. - Не думаю, чтобы они были здесь из-за нее.
- Кто?
- Мистер Стенхант и тот, кто убил его. - Шенд явно не отличался склонностью к философствованию.
- Вы его видели?
- Я видел мистера Стенханта.
- Он регистрировался один?
- Стенхант останавливался здесь несколько раз за последние две недели и всегда регистрировался один. Мне плевать, с кем он там развлекался. Он платил по счету.
- Да, он имел привычку платить по счету - возможно, это его и сгубило. Вы ни разу не видели его с кем-нибудь?
- Я же сказал: нет. - Шенд оставался у двери, всем своим видом намекая на то, что ему не терпится вернуться к журналу.
Я присел на край кровати.
- Вы первый нашли тело?
- Ага. Дверь была открыта. Я только посмотрел и пошел звонить в Отдел. Внутрь не заходил.
- Оружия не было?
- Не мое дело смотреть. Если инквизиторы и нашли чего, мне не докладывали.
Я кивнул. Шенд все смотрел на меня глазами, повидавшими уже столько всякого, что остальное видеть явно не стоит.
- Давно здесь работаете? - спросил я.
- Смотря как считать. В местах вроде этого давно, только меняю их часто.
- Мне показалось, что вы не отличаетесь любопытством.
Это ему понравилось.
- Все очень просто. - Порывшись в кармане, он вынул маленький флакончик. На моих глазах он отвинтил пробку, сунул внутрь палец и вытащил горстку белого порошка. Потом зажал пальцем одну ноздрю, втянул порошок другой, завинтил пробку и убрал флакон в карман. Я представил себе, как порошок - что бы это ни было, скорее всего Приниматель или Избегатель - заполняет пустоту в его кошмарных глазах.
Шум мотора на стоянке заставил нас переглянуться. Он повернулся ко мне спиной.
- На мой взгляд, довольно…
- Дайте мне побыть здесь еще пару минут, - попросил я.
Он пронзил меня очередным вынимающим душу взглядом, потом пожал плечами. Меня оценили и решили не связываться.
- Я вернусь запереть, - буркнул портье и побрел в сторону офиса.
Я не собирался специально искать что-нибудь в номере. Мне просто хотелось немного побыть тут и попробовать увидеть все глазами Стенханта. Что и говорить, уютом номер не отличался. Я представил себе, как Стенхант смотрит по сторонам так же, как смотрел на меня, - свысока. Все, что Мейнард Стенхант делал или говорил, отрицало и этот номер, и ту жизнь, которая текла здесь. Но привело же его сюда что-то, и приводило не раз. Что-то заставляло его изменять своим ценностям и проводить в этом номере часть своей жизни, а в конце-концов найти здесь свою смерть.
Вот мне и работа: выяснить, что это было. Скорее всего, когда я найду ответ, он окажется очень простым. Впрочем, пока я не нашел ни единой зацепки.
Шаги в коридоре прервали мои размышления. Я оглянулся, ожидая Шенда, только это оказался не Шенд. В дверях стоял тот обращенный кенгуру, которого я видел в баре "Вистамонта". На нем была брезентовая куртка и пластиковые штаны, туго затянутые эластичным поясом, передние лапы он держал в карманах. Кенгуру шагнул в номер. Я встал.
- Глубоко копаешь, тупица, - произнес он. Говорил он монотонно, но слегка визгливо, пытаясь произвести устрашающее впечатление.
- Сам вижу, - ответил я.
- Надеюсь. Это ведь в твоих интересах. Мне не хотелось бы отрывать тебе яйца.
- Мне тоже, Джой. - Я попробовал выйти, но он заступил мне дорогу, и мы столкнулись плечами.
- Не так быстро, тупица. Надо поговорить. Пошли-ка в твою машину.
Я смолчал. Кенгуру сунул лапу в карман и вынул маленький черный пистолет. Он держал его небрежно, как держат шоколадку или кусок мыла. Правда, от этого пистолета вряд ли кто-то стал бы чище.
Он неуклюже забрался на правое сиденье. Я захлопнул свою дверцу, и плафон на потолке погас. Теперь я не видел пистолета в его лапе, но знал, что тот никуда не делся.
- Слушай, и слушай внимательно, - сказал кенгуру. Его голос срывался, и мне пришло в голову, что он оттачивал манеры крутого парня на младшем братишке. Если, конечно, оттачивал. Я неважно разбираюсь в возрасте кенгуру - в тех случаях когда не удается взглянуть на их зубы, конечно, но было совершенно очевидно, что уши у Джоя слегка взмокли.
- Ты кое-кого огорчаешь, - продолжал он. - Ты и не представляешь, как плохо это может отразиться на твоем здоровье. Энгьюин - не лучшая компания. Тебе лучше бы пореже с ним видеться. Брось это дело и езжай домой. Может статься, мы подкинем тебе какое-нибудь бракоразводное дельце.
- Кто это "мы"?
- Не задавай мне вопросов, тупица. Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои дурацкие расспросы.
- Не разыгрывай из себя человека, Джой. У меня такие же права, как и у любого другого по отношению к кенгуру. Кто тебя послал?
Чтобы я не забывал про пистолет, он ткнул мне им в живот. Как многие обращенные, этот кенгуру совершенно не думал о конспирации.
- Я работаю на Фонеблюма, если тебе это что-нибудь говорит.
Я попробовал сблефовать.
- На Денни Фонеблюма?
Он пересчитал мне ребра стволом.
- Верно. Хотя тебе стоит пожалеть о том, что ты вообще слышал это имя. Денни тошнит от тебя даже на расстоянии, и мне тебя жаль, если ему случится познакомиться с тобой поближе.
Должно быть, его возня с пистолетом вытолкнула ручку-антиграв из моего кармана, так как она выплыла на волю и зависла между нами. Кенгуру с секунду озадаченно смотрел на нее, потом протянул лапу и толкнул ручку вниз, к ногам.
- Значит, вы с Денни большие приятели?
- Ага. - Он поерзал в кресле, поудобнее устраивая свой хвост. Ствол пистолета тем не менее по-прежнему давил мне на солнечное сплетение. Должно быть, такая поза была ему неудобна.
- Можешь передать ему кое-что?
- Ага.
- Попроси, чтобы в следующий раз, когда он захочет поговорить со мной, он не посылал для этого сумчатых.
Кенгуру отвел пистолет от моего живота, но в темноте я не видел, что он с ним делает. Потом он вмазал мне пистолетом по лицу. И надо сказать довольно сильно - я стукнулся затылком о подголовник и почувствовал на губах соленый вкус крови, хотя действие порошка несколько смягчило боль.
Стало неестественно тихо. Возможно, произведенный эффект поразил его самого. Насилие - это не веселая игра вроде пинг-понга: отдаешь и получаешь обратно; насилие подводит черту под всем предшествующим, и можно только горько сожалеть о том, что не остался утром в постели или под ней.
- О’кей, - сказал я, перекатывая во рту слюну пополам с кровью, - ты крутой парень.
- Думаешь, что сможешь одолеть это дело, тупица? Ошибаешься. Не на этот раз. Не лезь куда не надо.
Я сжал руль, чтобы не поддаться соблазну и не удушить его.
- Послание получил. Уматывай, Кэссиди.
Он открыл дверцу, и плафон на потолке снова загорелся. Его кенгуриный рот скривился в недоброй усмешке, блестящий черный нос дернулся.
- Ты угадал с первого раза, тупица. Меня зовут Джой Кастл.
- Буду иметь в виду.
Не опуская пистолета, он выбрался из машины, хлопнул дверцей и исчез в темноте. Я достал ключи, завел мотор и хотел было пуститься в погоню, но понял, что чувствую себя слишком паршиво, чтобы вести машину.
Так я и сидел в машине с работающим двигателем и выключенными фарами. Я не стал вытирать рот: не хотелось пачкать руки. Сзади послышался шум мотора. Я оглянулся и увидел красный отсвет катафотов выезжающего со стоянки мотороллера.
Я просидел еще десять или двадцать минут в самом препоганом настроении. Потом нащупал в кармане половинку сотенной бумажки, но не смог заставить себя вылезти из машины и идти к Шенду.
Я размышлял о кенгуру: ну и панк. Настолько зелен, что выболтал мне свое и фонеблюмово имена и не отрицал связи между ними. Да, за пистолет во рту стоило отплатить.
Впрочем, довольно. Я тронул машину и поехал обратно по петляющему над заливом шоссе. Так дольше ехать, но было в воде и ночи что-то такое, на что мне хотелось полюбоваться.
Глава 9
Свой будильник я завожу только тогда, когда веду расследование. Этим утром мне как раз снился замечательный сон: нормальный, генитально реориентированный секс с абстрактной идеализированной блондинкой - никакого сходства с Челестой Стенхант, - и тут сработал будильник, резко сменив тему сна. Мне привиделось стадо картонных овец, прыгавших через картонную изгородь на черно-белом фоне. Последняя овечка зацепила изгородь задними ногами и полетела кувырком, оставляя за собой шлейф блеяния и щепок. Из облаков высунулась огромная рука, подняла овцу, отряхнула ее и подтолкнула поближе к стаду. Рука повернулась так, чтобы я мог разглядеть циферблат на запястье, и циферблат начал расти, а тиканье становилось все громче и громче, пока я окончательно не проснулся.
Я уселся за кофе с карандашом и блокнотом и попытался продумать свои следующие шаги, но кофе больно обжег разбитые десны, так что в конце концов мне пришлось сконцентрироваться на том, как пить одной стороной рта. Закончив сражение со второй чашкой кофе, я вернулся к блокноту и написал имя: ДЕННИ ФОНЕБЛЮМ. Просто так, чтобы было перед глазами. Пониже я написал в столбик ПЭНСИ ГРИНЛИФ, ГРОВЕР ТЕСТАФЕР и ЧЕЛЕСТА СТЕНХАНТ. Нарисовав на листке еще несколько кружков и треугольников, я оторвал листок, скомкал и бросил в мусорную корзину.
Позавтракав, я позвонил в справочную и узнал телефон и адрес Тестафера. Еще я попытался узнать телефон дома на Кренберри-стрит, сообщить который мне отказались даже после того, как я продиктовал номер своей лицензии. То ли мне ограничили доступ, то ли покой Челесты Стенхант оценивался выше.
Так или иначе, но, чтобы перекинуться словом с Челестой - или с Пэнси Гринлиф, - придется ехать туда самому. А мне очень даже нужно было перекинуться словом - черт, даже целой охапкой слов. Впрочем, еще не вечер. Времени сколько угодно. Для начала я решил смотаться в холмы Эль-Соррито проведать доктора Тестафера, тем более что я пребывал в подходящем настроении для прогулки по живописной местности.
Доктор проживал на Деймонт-корт - шоссе, открытом для общественного движения, но все равно пустом. Дорога привела меня к воротам. Почтовый ящик слева гласил "ТЕСТАФЕР". Я остановил машину на обочине и пошел дальше пешком, старательно скрипя ботинками по гравию, чтоб меня не заподозрили в тайном вторжении.
Дом был типично американской имитацией типично французского коттеджа с алюминиевыми ставнями на окнах и тарелкой спутникового телевидения на коньке низкой крыши. Машины перед домом не было видно, но я поднялся на крыльцо и позвонил.
- Доктора Тестафера сейчас нет дома, - послышался блеющий женский голос из невидимого интеркома.
- Меня зовут Конрад Меткалф, - произнес я без всякой уверенности в том, что меня слышат. - Я частный инквизитор. Мне хотелось бы поговорить с вами, - кем бы вы ни были, добавил я про себя.
Последовало молчание. Я внимательно осмотрел дверь, но интеркома так и не нашел.
- Я… я сейчас, - произнес голос.
Я ждал на крыльце, но голос доносился откуда-то справа. Я повернулся и увидел маленькую дверь, отворившуюся в стене низенькой пристройки. Голос, как выяснилось, принадлежал черноухой овечке в шлепанцах и халате. Она стояла в дверях, придерживая копытом пояс халата и подслеповато щурясь.
Я подошел к дверце.
- Меня зовут Конрад Меткалф, - повторил я. Ростом овечка едва доставала мне до груди, и я сошел на ступеньку вниз, чтобы не слишком возвышаться над ней.
- Меня зовут Дульчи. - Розовая кожица между верхней губой и черным носиком при разговоре трепетала. - Пожалуйста… заходите.
Я кивнул.
- Тут немного низко, - предупредила она. - У меня нет ключей от главного входа.
Она повернулась и протопала в дом, оставив дверь открытой. Я не спешил заходить.
В длину и ширину помещение не отличалось от любого другого, зато было почти вдвое ниже. Я постоял, согнувшись, в дверях, пока глаза не привыкли к полумраку, потом добрался до диванчика у дальней стены и уселся там. При желании я мог бы сейчас дотянуться до потолка рукой. Тестафер перестроил для овцы или кого-то еще такого же роста целое крыло дома. В цветовой гамме преобладали детские розовые и голубые тона, и почти все, кроме дверных ручек и выключателей, было обито плюшем. Плотные занавески не пропускали солнечный свет - комната освещалась двумя большими торшерами, которым пришлось сильно наклониться, чтобы влезть сюда. Я испытывал к ним симпатию: как и я, они казались пришельцами из реальной жизни в кукольном доме.
Овечка нервно протанцевала по комнате, потом немного успокоилась и уселась в удобное кресло напротив меня. Я наклонился вперед, опершись на колени.
- Доктор Тестафер говорил вам, что случилось с доктором Стенхантом?
- Д-да, - ответила овца. - Он был очень расстроен.
- Мы все расстроены, - сказал я. - Особенно мой клиент. Он стоит одной ногой в морозилке, и лично мне не верится, что доктора убил именно он. Вы хорошо знали Стенханта?
Овечка вздрогнула, хотя это могло ничего и не означать. Я не Айболит.
- Я видела его однажды, - проблеяла она.
- Он заходил сюда?
- Да.
- Вы выходите в город, Дульчи?
Она пожевала губами.
- Не очень часто.
- Здесь, должно быть, совсем одиноко, - предположил я.
- Я не имею претензий к Гроверу, если вы это хотели сказать. Я вполне счастлива здесь. Будь по-другому, я бы ушла.
- Конечно. Говорит ли вам что-нибудь имя Денни Фонеблюм? Доктор Тестафер не захотел обсуждать эту тему, и я подумал: а вы его случайно не знаете?
- Боюсь, что нет.
- Это уже любопытно, - заметил я. - Именно так отреагировал доктор Тестафер. Стоит только упомянуть Фонеблюма, и все как один боятся, что его не знают. Чего боитесь вы, Дульчи?
Ее глаза расширились, и из горла вырвался странный звук, этакое сдавленное блеяние.
- Я… мне не следовало говорить с вами. Гровер будет сердиться.
- Вам не приходилось видеть этакого крутого кенгуру по имени Джой Кастл? Он работает на Фонеблюма, по крайней мере работал вчера.
- Нет, - это она произнесла твердо. Похоже, она была счастлива хоть раз ответить правду.