- Раз уж мы здесь, то зачем торопиться? И время мы не зря потеряем. Я говорила лишь о том, что возлагать на эти контакты большие надежды не следует ни Магу, ни нам. Но что-то мы все равно получим, зря наши наблюдения не пропадут. И здешние жители может что-то узнают от нас. Постараемся вспомнить древние технологии, которые им доступны. Мага тоже наверняка на какие-то идеи натолкнем. Нет, любое знание не зря. Но сколько сил вложим, столько и новых знаний получим. А за просто так новые знания не даются.
Когда тоннель подошел к концу, глазам Никиты предстало потрясающее зрелище. Горная цепь, отделяющая материк от побережья, была единственной - не складка в результате сжатия материковых плит, а след страшного удара астероида, проломившего планетарную кору. В сущности, часть вала, опоясывающего чудовищный кратер. Так что теперь они вышли на склон, спускающийся к морю сначала круто, а потом все более и более полого. Природа здесь была совершенно иная, чем за горами - уже не средняя полоса, а совершенно определенные субтропики. Выше выхода тоннеля, громоздясь друг на друга, уходили к снежным вершинам острозубые скалы. Голые, потому что на такой крутизне не могла удержаться почва. Лишь отдельные кустики травы торчали из трещин. А ниже тоннеля склон как пеной был покрыт бурным кипением зелени. Ветер с моря вместе с йодом и солью доносил сильный аромат незнакомых трав и деревьев, создавая непередаваемое ощущение юга. На Земле в последний раз Никита испытывал такое лишь в Испании в ту уже давнюю первую поездку за пределы бывшей России. Дорога от тоннеля спускалась серпантином до большого выступа на склоне, похожего на нос броненосца, прорвавшегося через горы и увидевшего наконец перед собой родной простор. И на этом выступе тесно стояла группа высоких совершенно черных башен - какой-то местный Манхеттен. Хотя кажется на Земле подобные башни встречаются на Кавказе, в Пиренеях и многих других горных местах. Ниже башен склон становился более пологим, так что дорога шла дальше почти прямо, чуть наискось, окруженная зелеными террасами, на которых местами виднелся блеск воды. Водой эти горные террасные поля наполняли многочисленные ручьи, вытекающие из под снежных шапок далеко вверху и бесстрашно срывавшиеся со скал искрящимися водопадами. Спускаясь вниз, дорога упиралась в стоящий на самом морском берегу круглый холм, вершину которого венчал сказочной красоты город. Город был построен, видимо, на потухшем небольшом вулкане, так что стены кратера, обработанные человеком, стали стенами города. Сами дома были видны лишь отсюда, с высоты, а выше стен поднимался лишь центральный замок или дворец. Все дома в городе были белостенными, с плоскими крышами, на которых даже отсюда, издалека, различалась зелень висячих садиков. И лишь центральный дворец был островерхим, устремленным к небу золочеными шпилями. А дальше за городом раскинулась бескрайняя лазурь спокойного моря. Этот пейзаж удивительно напоминал что-то виденное во снах, прочитанное в любимых книгах того, двадцатого, века. Две башни, два города, черный и белый, противостоящие друг другу. Только Никита никак не мог решить сейчас, какой из городов представлял светлые, а какой темные силы. И правильно не мог - жизнь сложнее наивно-подлых фантазий германских народов, всегда объявлявших себя добром, а своих противников злом. В реальной жизни есть противостояние, но нет однозначного добра, как и однозначного зла. И черный цвет является символом зла лишь в Европе, а у других народов все может быть иначе.
Вниз спускались не спеша, все равно уже не успеть до заката. Но здесь это было не страшно - городские ворота не закрываются с темнотой. Войны ведь нет, а во время войны ворота были бы закрыты и днем. А во дворце правителя, как сказал Маг, их примут в любое время. Слуги знают его и знают, что правитель всегда предоставит Магу и его спутникам ночлег и пищу. И очень удачно - завтра утром можно не теряя времени попасть на аудиенцию. Обязательный долг вежливости - представиться местным властям. А утро - как раз приемные часы, когда правитель занимается публичными делами.
По дороге Маг рассказал, что же они видят перед собой. Два города действительно противостояли друг другу, но лишь во времени - реальных схваток между ними не было. Черные башни построили приморские эльфы в незапамятные времена. А белый город был построен людьми, когда город черных башен уже давно опустел. В старых эльфийских башнях людей охватывала такая жуть, что даже разбойники не отваживались не то что ночевать, но и засады здесь устраивать. Так что люди построили собственный город, хотя эльфийский город остался совершенно целым, с работающим водопроводом и канализацией.
Эльфы приспособились к ночной жизни в результате мутации. И это предопределило некоторые особенности эльфийской культуры. К примеру, отсутствие окон в их домах. Да оно и логично: дома предназначены для того, чтобы спать. Спят эльфы днем, а свет им спать только мешает. Нелепо же ночью освещать дом через окна звездным светом. Никита подумал даже, что именно ночной образ жизни мог предопределить появление магии у эльфов. Потому что даже их острейшее зрение в облачную ночь могло оказаться бессильно. Ночные звери в таких случаях полагаются на слух, обоняние и усы-вибриссы, не дающие им ткнуться носом в дерево или камень. Из всего этого у эльфов был только слух. И неустойчивая ходьба на двух ногах вместо звериных четырех. В таких условиях человек неизбежно напрягается, пытаясь уловить любую информацию об окружающем, как бы мала она не была. И эльфы, очевидно, не отличаются в этом от людей. А сенсорный голод и напряжение помогают проявить, заметить самые слабые проявления магии, прежде всего магического зрения, которым Никита овладел в тоннеле. Он даже высказал свою догадку вслух и увидел интерес в глазах Ербола и одобрение в глазах Ани. Маг не мог ни подтвердить, ни опровергнуть его идею. Он рассказал лишь, что хотя эльфы могут ориентироваться по эху, подобно летучим мышам, но это работает только для сравнительно крупных препятствий. Потому что диапазон слуха и голоса эльфов немногим отличаются от человеческих. Камни на дороге или небольшие деревья в лесу они так различить не могут. Так что способность к магическому зрению, или прямому информационному резонансу, как это определил когда-то Ербол, весьма распространена среди них и имеет большое значение. На самом деле эта способность настолько частая, что даже не считается магической. Магом у эльфов становится лишь тот, кто может сам воздействовать на живые и неживые объекты.
Племя приморских эльфов сильно отличалась от остальных. Когда-то малочисленное, оно вынуждено было под давлением других племен постепенно отходить в места, которые древние легенды эльфов связывали со злом и смертью. Возможно, эти легенды имели под собой основание - удар астероида создал неблагоприятную для жизни среду. Нет, не радиацию, этот миф конца двадцатого века, а химию. Страшный взрыв вывернул на поверхность глубинные породы, богатые тяжелыми металлами. Однако постепенно жизнь сделала свое дело: ядовитые атомы были похоронены в толщах осадков или связаны в безопасных соединениях. Так что легенды преувеличивали опасность: племя находило новые богатые угодья. Но потом другие племена напирали и слабое племя шло дальше. Так продолжалось, пока племя, перевалив горы, не уперлось в море. Отсюда уходить им было некуда, да и другие племена не последовали за ними: лесные эльфы не любили гор и панически боялись моря. На узком склоне условия жизни резко отличались от привычных лесов. Несмотря на пышную растительность, высокие деревья не могли тут выжить из-за бешеных зимних ветров. Охота тоже не могла прокормить на узкой кромке. Рыболовство эльфы так и не освоили из-за присущей этому пещерному племени агорафобии и неприязни к водным пространствам. Но они первые из эльфов освоили земледелие, их маги первыми научились работать с неживыми предметами и, вдобавок к давно известной силе жизни, стали использовать силу смерти для разрушения твердых предметов. Приморские эльфы единственные из эльфов строили дома из камня - дерева в этих местах не хватало, да и недолговечно оно оказалось в сыром климате. Это сейчас, в разгар лета, можно было радоваться буйной зелени и тихой теплой погоде. А зимой стылые моросящие дожди чередовались лишь с ураганами. Работа с камнем, обработка полей требовали инструментов, и приморские эльфы единственные самостоятельно освоили металлы. Остальные эльфы научились выплавлять и обрабатывать металлы уже от людей, гораздо позже. Удивительные террасные поля и система водоводов были созданы эльфами для прокорма растущего населения. И рос на залитых водой террасах не рис, как подумал вначале Никита, по аналогии с Землей, а какой-то вид фасоли. Это растение, как и земные бобовые, могло усваивать азот из воздуха, обогащая им уже не почву, а воду. А эта вода, стекая вниз, использовалась для полива и удобрения нижних полей уже со злаками и овощами. Удивительная биосистема была потрясающе эффективна и требовала для ухода за ней не так много труда, как земные рисовые поля.
Быстро, по сравнению с другими племенами, развивавшиеся приморские эльфы умножались в числе и вернулись назад, за горы, потеснив своих бывших гонителей. Возможно, они создали бы империю эльфов, но история не дала им этого шанса. На другом континенте государства людей давно уже страдали от перенаселения. И наконец мореплавание развилось настолько, что люди смогли пересечь Море Ужаса. Никто не знает, сколько кораблей нашли свой конец в этих коварных водах. Но многие доплыли и человеческие поселения появились на этом берегу. Вначале люди заняли лишь те участки берега, которые не были заселены эльфами. Слишком узкая полоса между крутыми склонами и морем не позволяла там создавать поля или пасти скот. Люди занимались рыболовством и обменивали продукты моря на овощи и зерно. Эльфы, хоть и категорически не желали входить в море далее, чем по колени, охотно ели рыбу и моллюсков, тем более, что их население росло, мест для пастбищ было мало и животной пищи им заметно не хватало. Так что сначала они восприняли поселения людей без вражды. Однако люди были способны размножаться куда быстрее. Да и корабли продолжали время от времени прибывать из-за моря. И в конце концов эльфы, более чувствительные к перенаселению, предложили людям покинуть их землю и убраться восвояси. Но уже третье поколение людей подрастало на этом континенте. Для них эта земля стала своей и убираться им было некуда. На той стороне их никто не ждал и не принял бы. Так началась первая война между людьми и эльфами. Она продолжалась долго, больше шестидесяти лет. Эльфы избрали неверную тактику в войне. Они способны были бы, пусть и ценой больших потерь, уничтожить всех людей сразу. Но вначале они уничтожали деревню за деревней с большими перерывами на отдых и праздники по случаю победы. Немногие избежавшие гибели собирались в отряды мстителей, поднимали еще уцелевшие деревни и нападали на эльфов, когда те не ожидали. В конце концов, когда число людей уменьшилось раз в сорок, а число эльфов раз в десять, война прекратилась сама собой. Немногие оставшиеся люди теперь уже жили в поселениях эльфов, возникло первое поколение магов-метисов. Но численность эльфов падала, а вот численность людей росла. Да и корабли продолжали прибывать. В конце концов, оставшиеся эльфы переселились к своим соплеменникам за горы. Ушли они сами - люди и не думали прогонять их, забыли вражду и относились к ним с уважением. Но для эльфов жизнь в окружении людей оказалась куда невыносимее, чем для людей жизнь среди эльфов. Видимо короткая жизнь людей позволяла им легче приспосабливаться. Да и то сказать, для людей война длилась уже дольше двух поколений, а большинство эльфов еще помнили ее начало. Долгая жизнь индивидов, оказывается, вовсе не способствует лучшему выживанию вида.
На опустевших землях возникло княжество - один из прибывших с сильной дружиной объявил себя повелителем, а земли частью заморской империи. Впрочем, подчинение империи было чисто номинальным, скорее нужным для создания видимости некой законности власти. Пересекать Море Ужаса все еще можно было только с большим риском. Так что регулярных плаваний не было. Подати на тот берег не отправляли, император не желал рисковать жизнью своих приближенных и воинов, посылая их в как бы заморскую колонию. Так что все подданство ограничивалось обменом письмами и подарками, скорее сувенирами, со случайными кораблями отчаянных торговцев. К счастью, князь и его потомки оказались достаточно умны и не воинственны. После нескольких неудачных экспедиций за горы был установлен мир с лесными эльфами. На берегу была установлена твердая власть, собирающая налоги и преследующая бандитов и воров, но не слишком притесняющая лояльных крестьян. Сто лет назад построили эту столицу, стены которой служили не столько защите от врагов, сколько защите от зимних ветров. В общем, приморское княжество процветало. И, что самое важное, был установлен жесткий запрет на иммиграцию с той стороны - главное требование эльфов при заключении мирного договора. Население стабилизировалось и война между видами перестала быть неизбежной перспективой. У магов даже появилась надежда, что постепенно взаимовыгодные контакты между людьми и эльфами приведут к сближению культур, созданию единого государства, в котором смогут жить оба вида. Дело двигалось медленно, но двигалось. Угроза этому делу могла исходить лишь из-за моря.
За этим интересным разговором добрались потихоньку до города эльфов. Сумерки уже сгустились до почти полной темноты и мрачные громады темных башен произвели на Никиту потрясающее впечатление. Башни оказались очень высокими, почти как многоэтажки двадцатого века. В них было, как сказал Маг, восемь-десять этажей. Весьма необычные постройки для такой вроде примитивной культуры. И было понятно, почему люди боятся этого города: башни не были безмолвными. Со всех сторон раздавались шорохи, вздохи, будто-бы звук шагов, вроде даже чьи-то голоса. Казалось, обитатели не покинули город, а продолжают жить тут, став невидимками силой своей магии. На самом деле, как сказал Маг, ничего опасного в городе не было, здания были пусты. А звуки создавала вентиляция башен - узкие щели и каналы, в которых гулял ветер и его звук причудливо отражался и усиливался. А также водопровод и канализация. Выше на горном склоне эльфы устроили водосборные бассейны, из которых вода по глиняным и деревянным трубам доходила до верхних этажей и там свободно переливалась в канализацию, уходящую за пределы города. Журчание, бульканье воды в трубах и кранах давали свой вклад в звуки города. Аня немедленно захотела осмотреть одну из башен. Здание было построено бог весть когда, во всяком случае Маг не знал этого, да еще последние два столетия простояло пустым. Но искусство древних строителей было так велико, что здание и сейчас не выглядело развалиной. Прочное, хоть сейчас заселяйся. Только пустое, без мебели, и никаких брошенных вещей. Попадались лишь старые птичьи гнезда, логова мелких зверьков, да многочисленные летучие мыши, нагромоздившие местами на полу огромные кучи помета. Но древняя вентиляция работала отменно, так что даже несмотря на кучи воздух был чист и свеж. Хотя жить здесь Никита бы не согласился - слишком угнетающе действовало отсутствие окон и странная планировка. Эльфы не признавали в своей архитектуре прямых углов, и причудливый лабиринт изогнутых коридоров с неправильной формы комнатами вызывал желание как можно скорее выбраться наружу. Очевидно потому, сказала Аня, что эльфы никогда не строили свои дома в виде срубов из древесных стволов. Любые другие материалы позволяют строить здания произвольной формы и разбивать их внутри как угодно. Технология постройки дома была очень необычной - кладка из крупных блоков очень твердого камня, скрепленных не минеральным цементом, а чем-то типа эпоксидки. Явно органическим клеем необычайной прочности и долговечности. Более ничего интересного внутри башни не было. Никаких магических надписей Никита здесь тоже не увидел и вздохнул с облегчением, когда они выбрались наконец на свежий воздух и вышли из города. Маг тогда рассмеялся и сказал, что в темноте ни один человек не отважится даже по дороге здесь пройти, хотя ни с кем в этом городе ничего не случилось. Ну, может пара искателей сокровищ свалились с башен и убились насмерть. Но это было исключительно в результате их собственной неосторожности - полированный камень местами очень скользкий. А страх этот появился сравнительно недавно. Для Мага, конечно, недавно - пару всего поколений назад. А когда-то люди жили здесь вместе с эльфами и ничего не боялись, хотя для них отсутствие окон и недостаток света были ощутимыми неудобствами.
Пока осматривали башни, на улице совершенно стемнело. Но это не доставило отряду никаких неудобств. Маг видел в темноте отлично, а остальные воспользовались ноктовизорами. Никита так и не понял, кстати, чем же пользовался Маг - обычной никтопией, ночным зрением животных, которое встречается и у обычных людей - дальтоников, и которое наверняка было у эльфов, или магическим зрением, не зависящим от глаз. Фонари решили не зажигать, чтобы не переполошить местных жителей "волшебным" светом. Никита сначала решил идти на магическом зрении, как в пещере. Но оказалось, что это не так удобно и требует слишком большого напряжения. В отличие от пола тоннеля, дорога здесь была неровной, с камнями, и было очень трудно точно определить их размеры. А все живые объекты - растения, букашки выглядели в магическом зрении намного ярче и крупнее неживых. В общем, через пару сотен шагов с десятком спотыканий и чертыханий Никита тоже нацепил ноктовизор. А идущий рядом Маг явно наслаждался всем этим спектаклем - с чувством юмора у него было все в порядке, что окончательно убедило Никиту в его совершенной человечности. Кстати, назначение и принцип ноктовизора Маг понял сразу, но, конечно, не устройство. Да Никита и сам, если честно, не очень понимал, как тонкие, без электронной оптики, кристаллы могут преобразовывать инфракрасное в свет, сохраняя полностью объемное изображение. Ему пока мало что говорили слова: активный нелинейный оптический преобразователь. А днем ноктовизор можно было использовать вместо обычных темных очков.