Старик повесил пластинку на шею, и убедился, что она не видна под одеждой.
- Когда, они сказали, истекает срок ультиматума?
- На восходе, - ответил мальчик.
- Хорошо, - кивнул старик. - Время есть. Отнеси теперь все это в деревню и скорей возвращайся. Проводишь меня, когда я доставлю этим нарушителям спокойствия наш собственный ультиматум.
- Зачем тебе я? - спросил мальчик.
- Затем, что никто не станет стрелять в старика, - ответил старик, - разве что очень злой человек. Но даже злой человек не выстрелит в старика с маленьким мальчиком - если, конечно, он не конченый злодей. - Он усмехнулся, показав в улыбке больше дыр, чем зубов. - Это, должен признать, единственный изъян в моем плане.
После чего он вернулся к медитации, как будто ничего не случилось и не должно случиться. Мальчик подозревал, что старик попросту уснул.
Солнце село, и реголиты лишились свойственных им тысяч оттенков хаки. Мир словно погрузился в глубину вод, где для всего был общий, сумеречно-синий цвет.
Мальчик нерешительно следовал за стариком к группе Консультантов по убеждению, собравшихся вокруг спиртовой горелки. Даже пламя горелки было синим, словно подобранным в тон ночи. Консультанты заметили старика раньше, чем тот принялся подпрыгивать и размахивать руками, привлекая их внимание, но, как заметил мальчик, только с этого момента они расслабились и приступили к многосложному занятию: начали устанавливать оружие на предохранители.
- Эй! Уроды! Отведите меня к главному уроду!
Никто из Консультантов не ответил. Видимо, никто не желал признавать себя уродом.
- Как хотите, внешне непривлекательные личности, но имейте в виду, у меня известие от Хана.
Консультанты зашевелились активнее. Наконец один заговорил:
- Если ты связан с Ханом, ты обязан предоставить сведения о его местонахождении, гражданин, или тебе придется плохо.
Старик фыркнул. Мальчик сомневался, благоразумно ли фыркать, стоя перед таким количеством огнестрельного оружия.
- Вам все еще неизвестно местонахождение Хана? А ведь он прямо под носом у вас и у ваших сложных механических шпионов в хаки? Как не стыдно! Хан желает вам сообщить: вы должны покинуть окрестности деревни, иначе оператор Стража вынужден будет применить к вам основные силы.
Тот, что заговорил первым, скрестил руки на прикладе.
- Ваш оператор Стража незаконно вмешивается в сугубо гражданское дело, гражданин. Это не военная операция. Поэтому компания "Бочеф и Гризнез инкорпорейтед", действуя от лица своих клиентов, с сожалением вынуждена будет принять меры для устранения нарушившего закон оператора, и меры будут приниматься до тех пор, пока сам он не покинет деревню. Одновременно мы производим предварительную сейсмическую разведку для закладки заряда под основание Стража и уничтожения питающего его подземного источника энергии. "Бочеф и Гризнез", разумеются, сожалеют, что избранная стратегия нанесет ущерб имуществу Сообщества, но вина лежит на соответствующем операторе. Вот наше сообщение, которое ты можешь передать Хану.
Старик несколько секунд молча разглядывал строй Консультантов.
- Ну что ж, - сказал он. - Хоть вы и ведете себя как варвары, но продолжаете называть себя гражданами Сообщества, и потому заслуживаете законного предупреждения. Вы его получили. За последствия Хан не отвечает.
Больше он ничего не сказал, и повернул в сторону деревни. Его провожали смешки вооруженных людей.
Мать мальчика разбудила его задолго до рассвета. Она уже собрала необходимые вещи и еду, которая в это утро прошла антирадиационную обработку. Ее хватит на месяц. Мальчика от нее тошнило. Такое они едят в Городе.
- Разве мы не останемся защищать деревню?
Вместо ответа он получил подзатыльник. Мать была не в настроении вести разговоры. Она тихонько плакала, обходя комнаты, что-то подбирая, что-то роняя. Мальчик вдруг осознал, что она решает, какую часть своей жизни взять с собой, а какую оставить навсегда. Он обнял мать и не получил в ответ шлепка.
- Иди, приведи старого, - велела она. - Где он там? Я подготовила транспортер. Надо уезжать.
Мальчик ответил, что старик пошел делать свои упражнения, и сегодня, почему-то, не взял его с собой.
Мать в ужасе округлила глаза и бросилась к окну, за которым виднелась пыльная улица, засыпаемая мелким песком.
Мгновенье она стояла, словно окаменев. Потом схватила мальчика за руку.
- Идем.
Они вышли на край деревни. Деревня была маленькая, и долго идти не пришлось. На самом краю солнечной фермы, за гектаром, застеленным черным слоем солнечных батарей, ржавели в песках боевые машины варваров.
- Кто такие варвары? - как-то спросил мальчик учителя. Ответ был коротким и ясным. Ну, конечно, те, кто не принадлежит к Сообществу. Все, кто не принадлежит к Сообществу.
Машины уже шестьдесят лет покрывали пустыню вокруг Стража в радиусе его огневой мощи. Старика нигде не было видно.
- Старый дурак, - пробормотала мать и снова потащила мальчика по деревенской улице. Она, кажется, знала, куда идти. Всего два ряда сверкающих алюминием домов, и они увидели старика. Он стоял на площадке возле ноги Стража и спорил о чем-то с двумя Консультантами, вооруженными ружьями, мгновенно улавливающими электрические колебания человеческого сердца даже в темноте или под стальной пластиной. У старика в руках был меч.
- Я всегда здесь разминаюсь, - доказывал старик. Мальчик знал, что это неправда.
- Ты вооружен, дед, - мягко проговорил один из Консультантов. - И я вынужден расценивать это как потенциальную угрозу, несмотря на твой почтенный возраст.
Старик осмотрел свои руки, потом вытянул вперед меч, словно только сейчас его заметил.
- Это? Да ведь это просто полоса алюминия. Ее даже заточить нельзя.
- Все равно, - убедительно проговорил Консультант, - учитывая напряженность ситуации, будет безопаснее…
- Эй!
Крик разорвал сдержанную тишину площади. Пять голов обратились в сторону восхода. На фоне солнца, показавшегося из-за западного горизонта, спотыкаясь в вязком песке пустыни, шел человек. Он махнул рукой.
- Эй! Это я, Хан. Хан, которого вы ищете. Поймайте меня, если сумеете.
Ружья мгновенно взлетели к плечам. Хан нырнул в укрытие. Преимущество этого маневра осталось под вопросом, поскольку очередь прошила стену ближайшего дома с легкостью, с которой палец протыкает фольгу. Когда ружья замолчали, на месте одного дома стояли два, друг на друге, из стен тек фреон радиаторов, искрила проводка. Оставалось надеяться, что жильцы все же успели сняться с места. Люди из Агентства уже окружали дом, намереваясь обойти жертву с флангов, если вдруг она уцелела после первой атаки. Мать мальчика в ужасе смотрела вверх.
Мальчик проследил за ее взглядом.
И увидел старика на внутренней ноге Стража. Тот, медленно полз по винтовой лестнице к люку.
У мальчика отвисла челюсть.
Тем временем охрана Стража была занята Ханом и все свое внимание сосредоточила на нем. Но вот один все же вспомнил о своих обязанностях и махнул второму, приказывая вернуться на площадку, потом вытащил из кармана передатчик, открыл, произнес несколько слов и снова спрятал.
- Пусть, - сказал он своему напарнику, - другие бегают.
Старик на трапе продолжал двигаться. Со скоростью эволюции. Со скоростью, с которой течет застывшее стекло. Со скоростью, с какой от метки до метки на косяке растут дети. Он не добрался даже до колена Стража. Наверняка, пока старый дурак доберется доверху, кто-нибудь его да заметит. И что он собирается делать, даже если окажется наверху?
Двое Консультантов вернулись к ноге Стража. Они стояли на бетонной площадке, углубленной в реголиты до скального основания - на опорной площадке машины. Они оглядывались по сторонам, готовые пустить кровь тому, кто осмелиться приблизиться. Один из них даже взглянул на брошенный в песке меч старика и заметил, что стрельба, должно быть, спугнула старого дурня. Мальчик же, притворяясь, что протирает глаза от песка, видел, как высоко наверху этот старый дурень вытянул из-под рубахи черную пластинку и вложил ее в щель, которую мальчик заметил, когда год назад взбирался на Стража. Щель была точно в размер пластинки. Еще на люке краской из баллончика было написано: "Укрупненная пехотная единица МК73 (1 вып.)". Об этой надписи знали только члены избранного клуба мальчиков, осмелившихся взобраться к люку.
На тусклом, оцарапанном песчинками корпусе Стража что-то сверкнуло, словно клинок: старик коснулся сияния пальцами, и мальчик увидел кровь, быстро исчезнувшую, словно всосанную вампиром.
Ключ настроен на генетический код оператора. Машине нужна частица его тела, чтобы распознать код.
Люк бесшумно утонул в корпусе. Старик протиснулся в открывавшееся отверстие. Механизм работал совершенно беззвучно, однако старика теперь не было рядом, чтобы помешать матери мальчика, задрав голову, разинуть рот, словно птенцу, ожидающему червяка. К счастью для старика, охранники тоже несколько секунд изображали птенцов, и только потом вспомнили, что у них есть оружие, и им полагается его использовать. Люк скользнул на место раньше, чем они успели прицелиться и выстрелить. Они не привыкли стрелять из такой позиции, и отдача развернула стрелков на месте, как пневматический бур. Мальчик увидел, как на шкуре Стража вспыхнули звезды. Он не знал, пробили выстрелы шкуру или нет: от вспышек у него на сетчатке расплывались радужные круги.
Впрочем, охранники явно добились не слишком многого, поскольку не стали продолжать стрельбу и отступили, разглядывая присевшего на корточки колосса.
Долгую минуту ничего не происходило. Командир Консультантов тихо, но поспешно бормотал в передатчик, сообщая кому-то, что не может понять: зашкалило индикатор дерьма на уровне ноздрей, или еще нет.
Потом песок под левой лапой Стража завизжал, словно человек, попавший под пресс. Мальчик увидел, как колышется и выгибается телескопическая нога Укрупненной Пехотной Единицы. Казалось, она гнется под ветром. Мальчик знал, что Стражи настолько тяжелы, что при падении расплющиваются под собственной тяжестью. Но даже в засушливый сезон, когда ветер с гор завывал как пикирующий баньши, Страж не сдвигался ни на миллиметр.
Сейчас Страж двигался сам!
Огромная рука, длинная как пролет моста, протянулась над головой мальчика. Коленный сустав, годный служить поворотным кругом для локомотива, разогнулся с ревматичным скрипом. И с этого момента мальчик уже не сомневался, кто управляет Стражем.
Колоссальное тысячетонное орудие проделывало утренние упражнения старика. Оно двигалось поначалу медленно, свободно раскачивая руками и ногами, осторожно сгибая и разгибая древние суставы. Иные из этих суставов скрипели от самых простых движений. Мальчик вдруг точно понял, что имел в виду старик, говоря о ревматизме, артрите и ишиасе.
Утренняя разминка старика подходила для ревматичных суставов, которые приходится смазывать по утрам. Подходила она и для автомата величиной с деревню, не двигавшегося с места шестьдесят стандартных лет.
Люди, приставленные охранять Стража, пятились. Между тем кто-то вздумал обстрелять машину с дальнего края деревни. Цветные огоньки взлетели с земли и разбились о броню металлической горы. Дом, задетый этими огоньками, разлетелся на куски. Страж равнодушно продолжал разминку.
Восемь минут на растяжку ног, восемь минут на махи руками, восемь минут на подъем невидимой штанги.
Мальчик отступил и потянул мать за рукав. Он знал, что будет дальше.
Из домов выбегали люди с бронебойными ружьями. У некоторых не было прикладов, и стрелки спешно выясняли, можно ли применять их для зенитного огня. Другие палили в упор по лапам-опорам Стража, оставляя на них черные пятна. Но на лапах у Стража была самая толстая броня. Это знали все деревенские. Они были покрыты толстой броней, и их предназначением было давить пехоту.
Страж склонил массивную голову, чтобы оценить ситуацию на поверхности. Мальчик знал, что оператор скрывается в главном шасси, и движением головы управляет системой распознавания целей. Этого легкого наклона головы хватило, чтобы Консультанты попятились и разбежались.
Один из них, соображавший быстрее своих коллег, схватил мать мальчика и дрожащей рукой приставил к ее виску пистолет. С тем же успехом он мог бы угрожать горе.
Страж развернул голову и взглянул прямо на него.
- Падай! - завопил матери мальчик.
Рука Стража обрушилась, как Красное море на египтян. Или как меч на дыню. Конечность не походила на человеческую руку, на ней было всего три пальца, точнее сказать, когтя. Как если бы человек сжал вместе указательный и средний палец, безымянный и мизинец. С неба рухнула стальная крыша. Мальчик почувствовал, как на спину ему брызнула теплая кровь. Потом на песок снова упал солнечный свет, только песок теперь был не бурый, а красный, и на него оседало безголовое тело. Рядом дрожала живая и невредимая мать. Взглянув на подол ее юбки, мальчик понял, что она обмочилась.
Тяжелые ступни Стража поднялись в воздух и с воем пронеслись у него над головой. Левая подошва зачем-то была подписана: "Левая нога", а на второй была надпись: "Правая нога". Пули и снаряды с визгом рикошетили от корпуса. Страж их игнорировал. Он выдвигался на восток от деревни, в сторону, где за околицей разбила лагерь армия Компании. Вскоре он ушел из-под обстрела, но стрельба не прекращалась. Очереди сменились одиночными выстрелами! "Деревенские жители откопали свое древнее оружие и защищают свои дома", - с гордостью подумал мальчик.
Мать, словно не замечая подмокшей юбки, поднялась на ноги и проворчала:
- Старый дурак. Что он о себе воображает? В его-то годы!
Мальчик взлетел на трап водонапорной башни. Страж шагал на восток, подобно стихийной силе, в ореоле взрывов. Мальчик увидел, что он поднял что-то с земли и метнул, подобно диску. "Что-то" оказалось легким броневиком. На лету из броневика вываливались люди. Служащие компании столпились у большой машины, видимо, считая ее своим главным орудием. По всей вероятности, ее и пригнали специально на тот случай, если деревенские смогут пробудить своего Стража. Выглядела она как миномет, и мины были ужасно большими. Наводчики вращали турель, наводя миномет на приближающуюся громаду, а остальные отодвинулись от опасной зоны выхлопа.
Страж остановился. Он держал согнутые в локтях руки перед собой, выставив их в сторону миномета. Будь он человеком, можно было бы решить, что он принял защитную стойку.
Мальчик моргнул.
Нет. Не может…
Мина вырвалась из крепления и стала невидимой, и рука Стража вместе с ней превратилась в расплывчатое пятно. А вот ракета уже кувыркается в воздухе, гироскопы тщетно стремятся вернуть ее на прежний курс, а Страж стоит точно в той же позиции. Ракетный выхлоп лизнул ему предплечье и вычернил пальцы.
Страж отбил ракету в полете так легко, что ее боеголовка не сдетонировала.
Минометчики Компании замерли, разинув рты, словно их собственные операторы покинули их, выбравшись через нижний люк. Правда, мальчик подозревал, что через их нижние люки утекает совсем другое. Страж, скрипнув, сделал еще шаг, и люди бросились врассыпную. К тому времени, когда Страж добрался до миномета и уничтожил его, внутри, конечно, никого не осталось. К востоку от деревни послышался ужасающий грохот разорвавшегося бронебойного снаряда.
А потом в пустыне остались лишь бегущие люди, дымящийся металл и гигантская фигура Стража, отбрасывающая длинную-длинную рассветную тень.
Старик слезал вниз медленно, с обычной для его движений болезненной точностью. Одолев последний виток и спустившись в круг восторженно орущих детей, он основательно запыхался.
- Я так и знала, что Хан не подведет, - сказала матушка Фо.
- Хан-старший - никудышный фермер, - заметил папаша Магнуссон. - Зато как оператор не имеет себе равных.
- У его апельсинов шкурка грубая, а мякоть сухая, - согласилась матушка Дингисвайо.
- Все равно, я не сомневалась, - высказалась мамаша Джайарман, - что в конце концов от него будет толк.
Старик с притворным гневом погрозил кулаком отцу мальчика.
- Хан-младший! Что за дурость - так подставляться! Ты что, решил оставить семью без отца?
Хан ухмыльнулся.
- Прости, отец. Сам не знаю, что на меня нашло.
- Должно быть, наследственность сказалась, - буркнула мать мальчика.
- Ну, - признал старик, - все оказалось к лучшему. Если бы ты тогда не выскочил, я мог и не успеть добраться до трапа. Иной бы решил, что ты так и задумал.
- Я прошу прощения, если поступил плохо, - сказал Хан. - Я ведь просто фермер.
Старик прошел через площадь к тачке, которую подкатил один из мальчишек. В приступе патриотической гордости за Сообщество, папаша Магнуссон пожертвовал для праздника сто кило картошки, и ее теперь складывали кучей возле печи.
Старик выбрал сырой клубень и откусил от него.
- Никогда не извиняйся за то, что ты фермер, - сказал он, и прожевал кусок на удивление бойко, если учесть, как мало зубов у него осталось. - В конце концов, оружие защитит твою семью всего раз в жизни. А картошка, - в доказательство он взмахнул клубнем, - спасает каждый день.
Карл Шредер
ГЕРОЙ
(Пер. Галины Соловьевой)
- Все готовы? - выкрикнул капитан Эммен. Во всяком случае, так понял его Джесси - нечего было и думать расслышать что-нибудь за воем, заполнившем небо, заставляющем вибрировать позвоночник.
Джесси кашлянул, прикрыв рот рукой. В невесомом воздухе капли крови сворачиваются в блестящие шарики и видны всем. А если их увидят, его выставят из команды.
За десять миль жужжание большого жука было монотонным гулом. В двух милях от него оно превратилось в сводящий с ума оглушающий рев. Еще ближе оборонительный механизм жука станет смертелен для человека, не снабженного средствами защиты.
Джесси сидел верхом на своем байке рядом со спасательным кораблем "Мистелл". На самом деле "Мистелл" считался бы кораблем-старьевщиком, если бы не самолюбие капитана Эммена. Дальше выстроились в ряд еще восемь бесстрашных или безмозглых добровольцев, и каждый сжимал руль бескрылого реактивного байка. "Под седлом" (на той стороне, куда протянулись ноги Джесси) был укреплен десятифутовый снаряд, купленный на черном рынке. Команда добровольцев должна была подобраться к большому жуку достаточно близко, чтобы нацелить снаряды в его шумовые глотки. Цели были крупные - органические трубы в сотни футов длиной, - но их было много, и сам жук длиной не в одну милю.
Джесси ни разу не слыхал, чтобы кто-нибудь пробрался во внутренности живого большого жука. Капитан Эммен задумал попытаться, потому что рассказывали, будто бы несколько десятков лет назад в этого жука врезался батетринианский корабль с сокровищами. Говорили, что его можно увидеть, когда солнечные лучи проникают в отверстия на правом боку жука. И говорили, что корабль остался цел.
Джесси оказался здесь не ради сокровищ. Он слышал о том же жуке кое-что другое.