5
- Мы теряем нить их языка, - сказал Люсьен.
Дэниел находился в своем офисе в Хьюстоне - он приехал в Техас для нескольких встреч лицом к лицу, желая понять, сможет ли заработать остро необходимые деньги, лицензируя процесс изготовления кристаллов. Он предпочел бы сохранить эту технологию за собой, но почти не сомневался, что к настоящему моменту настолько опередил конкурентов, что ни у кого из них не осталось шансов его догнать.
- Что значит - теряем нить? - вопросил Дэниел. Люсьен кратко сообщил ему об этом лишь три часа назад, и не предупреждал о надвигающемся кризисе.
Люсьен объяснил, что полиция мыслей хорошо поработала: они на полную катушку запустили мем нейронной самомодификации, и теперь по всему Сапфиру распространяется успешная форма "разгона мозгов". Она требовала детального рецепта, но не технических средств - вполне хватало все тех же прирожденных навыков наблюдения и манипулирования бусинами, которые фиты использовали для копирования себя во время воспроизводства.
Во многом это был тот результат, на который Дэниел надеялся, но имелся и тревожный негативный аспект. "Ускоренные" фиты создали плотный и сложный новый язык, который не понимали аналитические программы.
- Замедли их еще больше, - посоветовал Дэниел. - Дай лингвистическим программам дольше поработать.
- Я уже заморозил Сапфир. А программы работали целый час, используя ресурсы всего кристалла.
- Мы можем точно увидеть, что именно они сделали со своими мозгами, - раздраженно заметил Дэниел. - Почему же тогда мы не можем понять влияние этих изменений на язык?
- В общем случае, выведение языка только на основе нейронной анатомии не может быть отслежено программными средствами. В случае старого языка нам повезло - у него была простая структура и высокая корреляция с наблюдаемыми элементами поведения. Новый же язык намного более абстрактный и концептуальный. В нашем языке может даже не отыскаться корреляций для половины его концепций.
Дэниел не намеревался выпускать события в Сапфире из-под контроля. Одно дело надеяться, что фиты со временем освоят физику реального мира, которая была временно за пределами их понимания, но любой смышленый десятилетний мальчишка способен понять законы нынешней вселенной фитов, а их технология была все еще далека от ракетной техники.
- Оставь Сапфир замороженным, - велел он, - и проанализируй записи о фитах, которые первыми проделали такое ускорение мозгов. Если они понимали, что делали, то и мы сможем разобраться.
В конце недели Дэниел подписал договор о лицензировании и улетел обратно в Сан-Франциско. Люсьен ежедневно сообщал ему новости и, по настоянию Дэниела, нанял десяток новых компьютерных лингвистов, чтобы помочь ему разобраться с проблемой.
Через полгода стало ясно, что они в тупике. Фиты, которые изобрели "ускорение", имели одно большое преимущество, когда ковырялись в мозгах друг у друга: для них это не было чисто теоретическим упражнением. Они не разглядывали анатомические схемы, чтобы потом изобрести конструкцию получше. Они опирались на эффекты тысяч небольших экспериментальных изменений, и результаты по ходу процесса обострили их интуицию. Очень малая часть этих интуитивных прозрений обсуждалась вслух, и уж тем более не записывалась и не формализировалась. И процесс расшифровки этих озарений только на основе структуры их мозгов оказался столь же труден, как и расшифровка самого языка.
Дэниел не мог больше ждать. Теперь, когда его кристалл выходил на рынок, а другие сравнимые технологии приближались к стадии практического применения, он не мог допустить, чтобы его лидерство растаяло.
- Нам нужно, чтобы сами фиты работали переводчиками, - сказал он Люсьену. - Необходимо изобрести ситуацию, в которой достаточно большая часть фитов решит не подвергаться ускорению - ради того, чтобы старый язык использовался и дальше.
- Значит, нужно, чтобы примерно двадцать пять процентов отказались ускориться? - предложил Люсьен. - И чтобы ускоренные фиты хотели рассказывать им о том, что происходит - на языке, который мы все понимаем.
- Именно так, - согласился Дэниел.
- Думаю, мы сможем замедлить распространение ускорения, - задумчиво произнес Люсьен, - если подбросим им мем традиционализма, утверждающий, что лучше сохранить две культуры и два языка, чем полностью заменить старое новым.
Команда Люсьена принялась за работу, настраивая полицию мыслей на новое задание, и затем перезапустила Сапфир.
Похоже, их усилия дали желаемый результат: фитам внушили идею о необходимости сохранения связи с прошлым. И хотя ускоренные фиты рванулись вперед, они также упорно работали над тем, чтобы и неускоренные фиты оставались в курсе событий.
Однако то был неуклюжий компромисс, и Дэниела не очень-то устраивала перспектива обходиться разбавленной, "для чайников", версией интеллектуальных достижений фитов. Реально же ему хотелось, чтобы кто-нибудь "изнутри" отчитывался перед ним напрямую - нечто вроде фитовской версии Люсьена.
Настало время подумать о найме работников.
* * *
Люсьен поддерживал скорость работы Сапфира ниже обычной - чтобы дать полиции мыслей вычислительное преимущество хотя бы сейчас, раз уж они потеряли так много необработанных данных наблюдений. Но даже при пониженной скорости ускоренным фитам понадобилось всего шесть дней в реальном времени, чтобы изобрести компьютеры - сперва как математическое понятие, а вскоре и как последовательность работающих машин.
Дэниел уже попросил Люсьена уведомить его, если кто-либо из фитов догадается об истинной природе своего мира. В прошлом несколько из них дошли до расплывчатых метафизических предположений, которые лишь ненамного отклонялись от истины, но теперь, когда у них имелась четкая идея универсальных вычислений, они наконец-то оказались в состоянии понять, что кристалл есть нечто более, чем плод их фантазии.
Сообщение пришло чуть за полночь, когда Дэниел собирался лечь спать. Он пришел в свой кабинет и запустил программу общения, которую для него написал Люсьен, указав серийный номер интересующего его фита.
Для облегчения диалога программа предложила Дэниелу ввести человеческое имя для будущего собеседника. Усталый разум Дэниел никак не мог справиться с этой задачей, но после двадцати секунд ожидания программа сама предложила имя: Примо.
Примо был из ускоренных фитов, и недавно изготовил собственный компьютер. Вскоре после этого полиция мыслей услышала, как он рассказывает нескольким неускоренным друзьям о забавной возможной идее, которая пришла к нему в голову.
Сапфир был замедлен до человеческой скорости, затем Дэниел взял управление аватаром фита, и программа организовала встречу, сведя их наедине в хижине, которую Примо построил для себя. В соответствии с текущим архитектурным стилем, деревянное строение было все еще живым, самовосстанавливающимся и удерживалось на грунте корнями.
- Доброе утро, - сказал Примо. - Кажется, мы незнакомы.
То, что незнакомец вошел в чье-то жилище без приглашения, не было особым нарушением вежливости, но Примо высказал меньше удивления, чем испытывал - в этом мире бессмертных существ, где не было пассажирских самолетов, вероятность повстречать где-либо незнакомца была очень невелика.
- Меня зовут Дэниел. - Примо услышит не это имя, а одно из имен фитов, которое вставит программа. - Я услышал, как ты вчера вечером рассказывал друзьям о своем новом компьютере. И размышлял о том, на что эти машины окажутся способны в будущем. И смогут ли когда-либо стать настолько мощными, чтобы содержать в себе целый мир.
- Я тебя там не видел, - возразил Примо.
- Меня там и не было, - пояснил Дэниел. - Я живу за пределами этого мира. Я построил компьютер, в котором он находится.
Примо изобразил жест, который программа распознала как удивление, затем произнес несколько слов на языке ускоренных фитов. Оскорбления? Насмешка? Проверка всеведения Дэниела? Он решил блефовать до конца и вести себя так, как будто эти слова к делу не относятся.
- Пусть начнется дождь, - сказал он. По крыше хижины забарабанил дождь. - Пусть дождь прекратится. - Дэниел указал клешней на большой горшок в углу. - Песок. Цветок. Пламя. Кувшин для воды. - Горшок послушно принимал указанный облик.
- Хорошо, я тебе верю, Дэниел, - сказал Примо. Дэниел уже имел кое-какой опыт понимания языка тела фитов, и Примо, судя по всему, сохранял разумное спокойствие. Возможно, когда тебе столько лет, и ты видел столько перемен, подобное откровение шокирует меньше, чем оно подействовало бы на человека на заре компьютерной эры.
- Ты создал этот мир? - спросил Примо.
- Да.
- Ты формировал нашу историю?
- Частично. Много было предоставлено шансу. Или вашему собственному выбору.
- Это ты сделал так, чтобы у нас больше не было детей?
- Да, - признал Дэниел.
- Зачем?
- В компьютере больше не было места. И надо было выбирать: или нет детей, или много новых смертей.
- Значит, ты мог бы предотвратить смерть моих родителей, если бы захотел? - подумав, спросил Примо.
- Если хочешь, я могу вернуть их к жизни. - Дэниел не солгал - он сохранил подробную информацию обо всех последних смертных фитах. - Но не сейчас, а только когда появится компьютер большего размера. Когда для них будет место.
- А смог бы вернуть их родителей? И родителей родителей? До самого начала времен?
- Нет. Эта информация утрачена.
- Что ты там говорил про ожидание большого компьютера? Ты легко можешь остановить время для нас, и запустить его снова, когда будет создан твой новый компьютер.
- Нет. Не могу. Потому что мне надо, чтобы вы создали этот компьютер. Я не такой, как вы - я не бессмертный, и мой мозг нельзя ускорить. Я сделал все, что было в моих силах, а теперь мне нужно, чтобы вы сделали еще лучше. А это может произойти только в том случае, если вы освоите науку моего мира и придумаете, как сделать эту новую машину.
Примо подошел к кувшину, созданному магией Дэниела:
- Мне кажется, что ты был плохо подготовлен к задаче, которую перед собой поставил. Если бы ты ждал ту машину, которая тебе действительно нужна, ты не сделал бы нашу жизнь такой тяжелой. И если такая машина не может быть создана в течение твоей жизни, то что помешает твоим внукам продолжить эту работу?
- У меня не было выбора. Я не мог оставить создание вас своим потомкам. Между моими людьми идет война. Мне требовалась ваша помощь. Я нуждался в сильных союзниках.
- У тебя нет друзей в своем мире?
- Ваше время бежит быстрее моего. Мне требовались такие союзники, которыми может стать только ваш народ - со временем.
- Что именно ты хочешь от нас?
- Чтобы вы создали новый компьютер, который вам нужен. Чтобы вас стало больше, чтобы вы стали сильнее. Затем, чтобы вы подняли меня, сделали более великим, как я это сделал для вас. Когда война будет выиграна, настанет вечный мир. Шагая рядом, мы будем править тысячей миров.
- И чего ты хочешь от меня? - вопросил Примо. - Почему ты говоришь со мной, а не со всеми нами?
- Большинство людей не готово такое услышать. Лучше, если они пока не будут знать правду. Но мне нужен кто-то, кто мог бы работать со мной напрямую. Я могу видеть и слышать в вашем мире все, но мне нужен ты, чтобы во всем разобраться. Ты нужен мне, чтобы понимать происходящее и все рассказывать мне.
Примо молчал.
- Я дал тебе жизнь, - сказал Дэниел. - Как ты можешь мне отказать?
6
Дэниел протолкался сквозь небольшую толпу протестующих, собравшихся перед входом в его офисное здание в Сан-Франциско. Он мог бы прилетать и улетать вертолетом, но его консультанты по безопасности сочли, что эти люди не представляют для него существенной угрозы. Немного плохого пиара его не волновало; Дэниел уже не продавал что-либо такое, что люди могли напрямую бойкотировать, и ни одну из компаний, с которыми у него были деловые отношения, похоже, не беспокоило, что сотрудничество с ним может запятнать их репутацию. Он не нарушал законы и не подтверждал слухи. А несколько мрачных киберфилов, размахивающих плакатиками "Программы - не твои рабы!", ничего не значили.
Но все же, если он узнает, кто из его сотрудников допустил утечку информации о проекте, то переломает ему ноги.
Дэниел находился в лифте, когда Люсьен прислал ему сообщение: "ЛУНА ОЧЕНЬ СКОРО!". Дэниел остановил подъем лифта и направил его в подвал.
Все три кристалла сейчас располагались в подвале, всего в нескольких сантиметрах от Игровой Площадки - вакуумной камеры, содержащей атомный микроскоп с пятьюдесятью тысячами независимо перемещающимися рабочими головками, массив полупроводниковых лазеров и фотодетекторов, и тысячи микроемкостей, наполненных образцами всех стабильных химических элементов. Временной сдвиг между Сапфиром и этой машиной должен быть как можно более коротким, чтобы фиты могли проводить эксперименты по физике реального мира в условиях, когда их мир работает на полной скорости.
Дэниел прихватил стул и уселся возле Игровой Площадки. Если он не собирается замедлить скорость работы Сапфира, то бессмысленно организовывать наблюдение за текущими достижениями фитов. Наверное, запись высадки на луну он еще посмотрит, когда поднимется в офис, но к тому времени, когда он выведет ее на экран, это будет уже древняя история.
В их случае "один гигантский прыжок" высадки на Луну станет преуменьшением: в какой бы точке луны это ни произошло, они найдут там поджидающий их странный черный монолит. Внутри него будут средства для управления Игровой Площадкой; им не потребуется много времени, чтобы разобраться с управлением или понять, что это означает. Если же они будут слишком долго разбираться с находкой, то Дэниел проинструктировал Примо, чтобы тот все объяснил.
Физика реального мира была намного сложнее той, к какой фиты привыкли, но ведь и никто из людей тоже никогда не был хорошо знаком с квантовой теорией поля, а полиция мыслей уже поощрила фитов развить большую часть той математики, которая им понадобится для начала. В любом случае, не имело значения, если фитам понадобится больше времени, чем людям, чтобы открыть научные принципы двадцатого столетия, а потом шагнуть дальше. Если наблюдать снаружи, это произойдет через несколько часов, дней или максимум недель.
Ряд индикаторов замигал: на Игровой Площадке началась активность. У Дэниела пересохло в горле. Фиты наконец-то выбрались из своего мира во внешний.
Панель над машиной отображала гистограммы, классифицирующие эксперименты, уже проведенные фитами. К тому времени, когда Дэниел обратил на них внимание, они уже обнаружили типы связей, которые могут образовываться между различными атомами, и сконструировали тысячи различных небольших молекул. Прямо у него на глазах они привели спектроскопические анализы, создали простые наномашины и изготовили устройства, которые, несомненно, были элементами памяти и логическими вентилями для компьютеров.
Фиты хотели детей, и теперь они поняли, что это - единственный путь. Вскоре они будут строить мир, в котором они будут не только более многочисленны, но и быстрее и умнее, чем сейчас в кристалле. И это будет лишь первым из тысячи повторов. Они прокладывали себе путь к богоравности, и на этом пути вверх они возвысят и своего создателя.
Дэниел вышел из подвала и направился в свой офис. Придя туда, он связался с Люсьеном.
- Они построили компьютер с логическими элементами атомного масштаба, - сообщил Люсьен. - И скормили ему какие-то очень сложные программы. Но, похоже, это была не обычная загрузка программы. И уж точно не прямое копирование на уровне бусин. - В его голосе пробивалось беспокойство - Дэниел запретил ему замедлять скорость работы Сапфира, чтобы не рисковать всем экспериментом, поэтому даже с помощью отчетов Примо ему было трудно оставаться информированным обо всем.
- А ты можешь смоделировать их компьютер, а потом смоделировать то, что делают их программы? - предложил Дэниел.
- У нас в команде только шесть физиков-атомщиков, - ответил Люсьен. - Тут фиты уже превосходят нас в соотношении тысяча к одному. К тому времени, когда мы сумеем со всем этим разобраться, они уже будут заниматься чем-то другим.
- А что говорит Примо? - Полиция мыслей не смогла включить Примо ни в одну из лунных экспедиций, но Люсьен наделил его способностью делаться невидимым и телепортироваться в любую точку Сапфира или на лунную базу. В любом варианте он мог подслушивать что угодно.
- Примо с трудом понимает многое из услышанного. Даже ускоренные - не универсальные эрудиты и мгновенные эксперты по любой разновидности жаргона. Главное в его сведениях то, что фиты из лунного проекта изготовили очень быстрый компьютер во внешнем мире, и это поможет решить проблему бесплодия… каким-то образом. - Люсьен рассмеялся. - Слушай, может быть, фиты поступят именно так, как поступили мы: проверят, не получится ли у них изготовить нечто достаточно умное, чтобы им помочь? Вот будет круто, верно?
Дэниел даже не улыбнулся. Рано или поздно, но кому-то нужно проделать реальную работу, и если фиты лишь переложат ответственность на других, все задуманное попросту рухнет, как карточный домик.
У Дэниела было назначено несколько деловых встреч, которые он не мог отложить. К тому времени, когда он разобрался с делами, перевалило за полдень. Фиты уже успели построить нечто вроде крошечного полупроводникового ускорителя и теперь изучали внутреннюю структуру протонов и нейтронов, бомбардируя их высокоскоростными электронами. Атомный компьютер, подключенный к различным детекторам, выполнял анализ данных, обрабатывая результаты быстрее, чем мог любой компьютер в их мире. Фиты уже разработали стандартную кварковую модель. Может быть, они намереваются пропустить этап нанокомпьютеров, и направиться прямиком к какой-нибудь фемтомашине?
Однако в сводках разговоров с Примо не упоминалось использование сильных внутриатомных сил для вычислений. Они пока лишь все еще удовлетворяли любопытство относительно фундаментальных законов природы. Дэниел напомнил себе их историю. Они углублялись в научные исследования, подбираясь к тому, что прежде казалось им основами физики - и только чтобы обнаружить, что эти простые правила не имеют никакого отношения к абсолютной реальности. И вполне логично, что они попытаются копнуть как можно глубже в тайны Внешнего Мира, прежде чем осмелятся основать там колонию, не говоря уже о массовой эмиграции.
К закату дня фиты уже прощупывали окрестности Игровой Площадки различными видами излучений. Уровни этих излучений были чрезвычайно низкими - и уж точно слишком низкими, чтобы повредить кристалл, - поэтому Дэниел не видел нужды вмешиваться. Сама Игровая Площадка не была подключена к мощному источнику питания, не содержала радиоизотопов, а полиция мыслей включила бы сигнал тревоги и вызвала людей-экспертов, если бы фиты предприняли какой-нибудь опасный эксперимент типа настольного холодного термоядерного синтеза. Поэтому Дэниел был вполне обоснованно уверен, что фиты не смогут совершить какую-нибудь глупость и все взорвать.