Из сообщений Примо было ясно, что у фитов имеется нечто вроде "астрономии". Дэниел подумывал, не следует ли предоставить им доступ к приборам для серьезных наблюдений - таких, что позволят им понять релятивистскую гравитацию и космологию. Но даже если он арендует время какого-нибудь крупного телескопа, одно только наведение его в нужную точку неба затянется для фитов на целую вечность. А он не собирался замедлять Сапфир и превращаться в старика, пока они изучают небо, и следующим их шагом станут запуски космических зондов с миссиями длительностью лет по тридцать. Может быть, настало время повысить уровень сотрудничества и просто дать им книги по астрономии и звездные карты? У человеческой культуры есть свои, с трудом завоеванные достижения, с которыми фитам сравняться будет нелегко.
Поздним вечером фиты снова вернули фокус исследований в субатомный мир. Ускоритель частиц нового типа принялся сталкивать одиночные ионы золота, разогнанные до огромной скорости (и энергии) - хотя общая мощность, затраченная на это, все еще оставалась ничтожной. Примо вскоре сообщил, что они составили таблицы всех трех поколений кварков и лептонов. Теперь знания фитов по физике элементарных частиц почти сравнялись со знаниями людей; Дэниел уже больше не мог разбираться в технических деталях, но его эксперты подтверждали, что у фитов все правильно, и все в порядке. Дэниел ощутил гордость - конечно же, его дети знали, что делают, и если они достигли точки, в которой уже могут ненадолго ввести его в заблуждение, то скоро он попросит их затаить дыхание и введет их в курс дела. Прежде чем разрешить им эмигрировать, он замедлит скорость кристалла и представится всем. Кстати говоря, это может стать идеальным моментом, чтобы дать им следующую задачу; понять биологию человека - достаточно хорошо, чтобы загрузить его в компьютер. Сделать его бессмертным, вернуть ему долг.
Он сидел, разглядывая изображения новейших компьютеров фитов - реконструкции на основе данных, текущих в обоих направлениях через насадки атомного микроскопа. Огромные решетки мерцающих атомов уходили вдаль, соединяющие их электронные облака трепетали наподобие ртутных бусин в каком-нибудь сюрреалистическом жидком абаке. Пока он смотрел, во встроенном окне появилось сообщение, что ускорители ионов были переделаны и запущены снова.
Дэниелу не сиделось на месте. Он направился к лифту. В подвале не было ничего такого, чего он не смог бы увидеть из кабинета, но ему хотелось постоять возле Игровой Площадки, положить ладони на ее корпус, прижаться носом к стеклу окошка. Эра Сапфира как виртуального мира, события в котором не имеют последствий в его мире, подходила к концу, и ему хотелось постоять рядом с ним, чтобы напомнить себе, что Сапфир столь же осязаем, как и он сам.
Лифт опускался, миновал десятый этаж, девятый, восьмой. И тут, без предупреждения, из часов вырвался голос Люсьена - приоритетный вызов, пробивший все барьеры уединенности и протокола:
- Босс, там радиация. Потребление энергии сильно возросло. Немедленно поднимайтесь к вертолету.
Дэниел замешкался, подыскивая аргумент. Если это был термоядерный синтез, то почему он не был обнаружен и пресечен? Он нажал кнопку остановки лифта, почувствовал, как сработали тормоза. А потом мир растворился в яркости и боли.
7
Когда Дэниел вынырнул из опиатного забытья, врач сообщил, что у него ожоги шестидесяти процентов площади тела. Скорее от температуры, чем от радиации. Не смертельно.
Возле кровати стоял сетевой терминал. Дэниел связался с Люсьеном и узнал, к каким выводам пришли физики из его команды, изучив последние данные приборов, имевшихся на Игровой Площадке.
Скорее всего, фиты открыли поле Хиггса, и вызвали вспышку чего-то наподобие "космического расширения". Однако то, что они проделали, не было столь простым, как всего лишь раздувание крошечного кусочка вакуума в новую вселенную. Они не только ухитрились создать "холодный Большой Взрыв", но еще и затащили большой кусок обычной материи в созданную ими "карманную вселенную", после чего ведущая к ней "червоточина" сжалась до субатомного размера и провалилась сквозь Землю.
Кристаллы они, разумеется, прихватили с собой. Если бы они попытались загрузить себя в карманную вселенную через линию связи с луной, то полиция мыслей их бы остановила. Поэтому они эмигрировали по совершенно другой дороге. Схватили весь свой субстрат, и сбежали.
Мнения о том, что именно будет содержать в себе новая вселенная, разделились. Кристаллы и Игровая Площадка, парящие в пустоте и лишенные источника энергии, быстро превратят фитов в покойников, но кое-кто из команды полагал, что там может существовать и разреженная плазма из протонов и электронов, порожденная одной из форм Хиггсовского распада, которая "обходит" невыносимо горячий кварково-глюонный огненный шар горячего Большого Взрыва. Если они построили правильные наномашины, то имелся шанс, что они смогут преобразовать Игровую Площадку в структуру, которая будет оберегать кристаллы, пока фиты погрузятся в долгий сон, ожидая, пока в их вселенной вспыхнут первые звезды.
* * *
Кусочки кожи, взятые врачами, наконец-то выросли в листы, достаточно большие для имплантации. Дэниел метался между темными волнами боли и лекарственной эйфорией, но одна мысль оставалась с ним на протяжении всего этого бурного путешествия, как путеводная звезда: "Примо меня предал". Он дал этому поганцу жизнь, наделил его властью, дал привилегированные знания, осыпал его благосклонностью богов. И как он ему за это отплатил? Дэниел вернулся в исходную точку. Он поговорил со своими юристами; поймав слухи о "незаконном источнике радиации", страховая компания не собиралась без боя выплачивать страховку за кристаллы.
Люсьен сам пришел в больницу. Дэниел был тронут - они не встречались лицом к лицу с того дня, когда он принимал его на работу. Он пожал ему руку.
- Ты меня не предал.
Люсьен смутился:
- Я увольняюсь, босс.
Дэниела новость ошеломила, однако он заставил себя принять ее стоически:
- Понимаю, у тебя нет выбора. У Гупты вот-вот будет свой кристалл. А в войне с богами тебе надо быть на стороне победителя.
Люсьен положил на прикроватный столик заявление об увольнении.
- Какой войне? Ты все еще цепляешься за ту фантазию, в которой сверхпридурки сражаются за то, чтобы превратить луну в компьютроний?
Дэниел моргнул:
- Фантазию? Если ты в нее не верил, то почему работал со мной?
- Ты мне платил. Очень много.
- А сколько тебе будет платить Гупта? Я заплачу вдвое больше.
Люсьен улыбнулся и покачал головой:
- Я не собираюсь работать у Гупты. Я переключаюсь на физику частиц. Фиты, когда они от нас сбежали, не очень-то нас опережали - лет на сорок или пятьдесят. Как только мы их догоним, то, по моим прикидкам, личная вселенная будет стоить примерно столько же, сколько личный остров, а со временем, наверное, даже меньше. Но за контроль над ней никто не будет сражаться, разбрасывая серую слизь наподобие швыряющихся дерьмом мартышек, пока они будут чертить планы мозгов-матрешек.
- Если ты возьмешь хоть какие-нибудь данные из журналов Игровой Площадки… - сказал Дэниел.
- Я буду соблюдать все пункты о конфиденциальности в своем контракте. - Люсьен улыбнулся. - Но к полю Хиггса может проявлять интерес кто угодно - это общедоступные данные.
Когда он ушел, Дэниел уговорил медсестру повысить дозу обезболивающего, пока даже жалящая боль предательства и разочарования не начала стихать.
"Вселенная, - счастливо подумал он. - Скоро у меня будет собственная вселенная. Но там мне понадобятся рабочие, союзники, единомышленники. Я не могу все сделать сам. Кому-то придется нести это бремя".
Мэри Розенблюм
ПОСТАВЩИК ЯИЦ
(Пер. Екатерины Коротнян)
В полдень Сипакна сделал остановку, чтобы Дракон подзарядил батареи. Он проверил кур, которые удовлетворенно кудахтали в своих клетях, и, выйдя наружу, присел в тени развернутого на сорокатрехградусной жаре солнечного крыла. Айлина, его партнер по покеру (и, время от времени, сексу) обвиняла Сипакну в "снобизме наоборот": он, дескать, гордится, что способен выдерживать пекло Сонорана без кондиционера. Сипакна улыбнулся и запрокинул фляжку с водой, наслаждаясь сладостью каждой прохладной капли, попавшей на язык.
Разумеется, Айлина ошибалась. Он неподвижно застыл, когда первая дикая пчела его обнаружила, пожужжала перед лицом и уселась напиться на кожу, усеянную бусинками пота. Пчела-убийца. Сипакна задержал дыхание, но мог бы и не беспокоиться. В этих местах жажда была великим укротителем. Все другие импульсы отступали перед необходимостью искать источник влаги.
Даже любовь.
Он коротко хохотнул, пока пчелы-убийцы жужжали, утоляя жажду. В общем, Айлина была им недовольна, но все равно ей его не хватало, когда она в одиночку развлекала туристов. В последнее время туристы прибывали в основном из Китая, заполняя подводные курорты моря Кортеса. Китайцы - заядлые игроки, к тому же со средствами, поэтому Айлина обвиняла Сипакну в дезертирстве. Но он покидал ее каждую весну. Она знала это и была готова. Утес, над которым он курсировал, заканчивался обрывом, выдолбленным водой, падавшей здесь несколько веков тому назад. Ниже раскинулась равнина коричнево-желтых и красноватых тонов, усеянная пыльными пятнами полыни и тянущимися вверх гигантскими кактусами сагуаро, одинокими часовыми, задумчиво глядящими на засохшие земли Сонорана и развалины города вдалеке. Палома? Сипакна повернул запястье, определяя свое местоположение по связи. Да, точно. Оказалось, что он заехал на восток чуть дальше, чем предполагал, нарушив границы заповедника Пима. Теперь, можно не сомневаться, с его счета снимут штраф. Сипакна вздохнул. Он считался служащим заповедника, и начальство не возражало, когда он вторгался на чужую территорию. Это оборачивалось против него, только когда наступало время расчетов. Пима любила поторговаться.
Ему бы действительно следовало позволить навигационной связи разрабатывать для него маршрут, но Айлина была права хотя бы в одном: он гордился, что умел ориентироваться в Соноране самостоятельно. Сипакна прищурился, когда вдалеке что-то мелькнуло. Ящерица? Возможно. Или один из живучих грызунов пустыни. Они не нуждались в источнике воды, утоляя жажду из семян и плодов кактуса. "Создания более адаптированные, чем Homo sapiens", - подумал он и мрачно улыбнулся.
Сипакна достал бинокль из подсумка и направил в нужную сторону. Цифровые линзы мгновенно пронзили пространство, как копье, и серо-бурое пятно тут же превратилось в камень с проблесками слюды, рядом с которым сидела - да, он не ошибся - серо-коричневая ящерица. Тварь раскачивала головой, зоб ее пульсировал, и казалось, что она уставилась прямо ему в глаза. Не успел он моргнуть, как ящерица исчезла. Дракон мелодично просигналил, что аккумулятор заряжен. Пора в путь. Сипакна осторожно поднялся в жужжащем облаке мучимых жаждой пчел-убийц и ос, отряхнулся от насекомых и скользнул в прохладную утробу Дракона. В глубине кудахтали куры. Дракон свернул солнечные крылья, накренился вперед, перевалил через край утеса и пополз вниз к долине с ее часовыми-сагуаро.
Прозвучал сигнал спутниковой связи, после чего ожил экран на панели управления.
- Вы входите на территорию вне зоны обслуживания. - Голос был женский, строгий. - С этой секунды Соединенные Штаты лишают вас службы поддержки. Ваша въездная виза не обеспечивает вас помощью вне зоны обслуживания. Все свои жалобы направляйте в бюро Наземного менеджмента США. Прежде чем продолжить продвижение, пожалуйста, свяжитесь со своей страховой компанией.
Действительно ли в голосе спутниковой связи прозвучала неодобрительная нотка, или ему только показалось? Сипакна невесело усмехнулся и направил Дракона вниз по крутому склону, на сухой поверхности которого почти не отпечатывалась колея, когда он огибал валуны и колючие заросли мескитовых деревьев. Он был гражданином Мексиканской Республики, а потому спутниковый шпион США ни за что не выпустит из поля зрения его чип. Просто если он попадет в беду, то никаких спасателей к нему не вышлют.
Такова жизнь, подумал он, и прихлопнул взволнованную пчелу, пытавшуюся пробиться сквозь лобовое стекло.
Уже через час он миновал первые посадки Паломы. Черные блестящие диски солнечных коллекторов поблескивали на солнце, снабжая энергией систему капельного орошения, поившую всходы растений. Низенькие, на толстых стеблях подсолнухи развернули к солнцу свои темные мордочки, обрамленные оранжевыми и алыми лепестками. Сипакна задумчиво нахмурился и зафиксировал на видео один такой цветок, мимо которого проползал Дракон. И точно - на экране сразу возникло изображение такого же цветка с предупредительным знаком перечеркнутого красного круга.
Противозаконные фармакологические посадки. У него волосы на голове встали дыбом. Что-то новенькое. Он чуть было не повернул назад, но помешала симпатия к жителям Паломы. Хорошие люди - неприкаянные, конечно, но ведь не психи. Это было старое поселение и одно из его любимейших. Он вздохнул, потому что здесь проживали три диабетика, а из Азии наступал новый птичий грипп. В конце концов эпидемия доберется и сюда по маршрутам птичьей миграции. Он помолился старым богам, а заодно и святой Марии, которой когда-то молилась его мать, и вполз в городок.
В это время дня все сидели по своим норам. Над черными солнечными панелями струились потоки раскаленного воздуха. Промелькнула ящерица и скрылась под продавленной террасой сельского магазина. Сипакна припарковал Дракона на пыльной площадке в конце Главной улицы, где когда-то давно сгорели два здания, и снова развернул солнечные крылья. Чтобы не спечься в этом краю требовалось много энергии. Из глубины послышалось требовательное кудахтанье Эззи. Самая старая из кур, она, казалось, всегда знала, когда они делали остановку у поселения. Значит, пришла пора отведать свежей зелени.
- Ты не курица, а хрюшка, - сказал он, посмеиваясь, и прошел в глубину трейлера, чтобы проверить своих птиц.
Двадцать кур кудахтали и чесались, каждая в персональной клети. Остановка их разволновала.
- Скоро я вас выпущу, - пообещал он и насыпал в кормушки дневной рацион.
Белла успела снести яйцо. Он достал его из клети - бледно-розовое, гладкое, еще теплое и слегка влажное, не успевшее обсохнуть. Инсулиновые нано-тела. Они блокировали аутоиммунную реакцию, которая разрушала в организме диабетиков бета-клетки, вырабатывающие инсулин. Он пометил яйцо Беллы и спрятал в холодильную камеру. Эта курица была его лучшей несушкой. Он увеличил ее рацион.
- Вторжение, - объявила охранная система. Над передней панелью зажглась бортовая система индикации. Сипакна бросил туда взгляд, нахмурился, но потом улыбнулся. Подошел к двери и открыл ее легким прикосновением со словами:
- Мог бы просто постучать.
Тощий мальчонка, повисший на Драконе в попытке заглянуть в лобовое стекло, разжал пальцы, оступился и плюхнулся задницей прямо в пыль.
- Здесь слишком жарко, - сказал Сипакна. - Заходи. Так лучше все увидишь.
Мальчик посмотрел на него со страхом снизу вверх. На его темной от соноранской пыли мордашке горели карие глаза.
Сердце у Сипакны замерло, и время словно остановилось. "Должно быть, ребенком она напоминала этого мальчишку", - подумал он. Если вспомнить, какой тощей и по-мальчишески жилистой она была в свои двадцать лет… Он встряхнулся.
- Все в порядке, - сказал Сипакна, и голос его почти не дрогнул. - Можешь войти.
- Элла говорила, у вас есть куры. А еще она сказала, что они несут волшебные яйца. Я никогда не видел курицы. Но Пьер говорит, что никакого волшебства в этом нет. - Страх исчез из его взгляда, сменившись острым любопытством.
И это тоже напомнило Сипакне ее. Она никогда по-настоящему не испытывала страха.
Сколько раз он жалел об этом!
- У меня действительно есть куры. Можешь на них посмотреть. - Он придержал дверь. - Как тебя зовут?
- Дарен. - Мальчик прошмыгнул мимо в трейлер, юркий, как ящерица.
Так звали ее отца.
Сипакна полез за ним, внезапно почувствовав себя древним и засохшим, как эта пустыня, стариком. "Мне нельзя заводить детей, - сказала она в тот раз очень серьезно. - Как можно брать с собой ребенка в дикие края? Как можно оставлять его где-то? Быть может, попозже. После того, как я справлюсь с делами".
- Да здесь у вас замерзнуть можно. - Дарен уставился на контрольную панель под широким лобовым стеклом, его голые руки и ноги, почти обугленные от солнца, покрылись пупырышками.
Сипакна пришел в ужас при виде неприкрытой кожи. Средний возраст начала меланомы у тех, кто регулярно не получал стимуляторов, - двадцать пять лет.
- Хочешь чего-нибудь попить? Можешь посмотреть на кур. Они там, в глубине.
- Воды? - Мальчик взглянул на него с надеждой. - Элла держит цыпленка. И позволяет мне о нем заботиться. - Гость исчез в отсеке для кур.
Сипакна открыл холодильную камеру для яиц. Бьянка постоянно несла яйца, хотя не достигла максимальной яйценоскости, как некоторые другие куры. У него накопился приличный запас ее яиц. Мальчик бормотал что-то курам, которые приветствовали его кудахтаньем.
- Можешь вынуть одну из клетки! - прокричал в хвост трейлера Сипакна. - Они любят посидеть на руках.
Он открыл упаковку лиофилизированного шоколадно-соевого молока, восстановил его, добавил к нему взбитое яйцо Бьянки и приготовил темный коктейль с густой пеной. Бог его знает, получил ли этот мальчик за свою жизнь хоть одну иммунизацию. Бьянка давала основной набор нано-тел против большинства обычных болезней. Включая меланому.
В отсеке для кур Дарен вынул Беллу из клетки и осторожно прижал к груди. Пятнистая черно-белая несушка умиротворенно закудахтала, потянувшись клювом к подбородку Дарена.
- Она любит ласку, - сказал Сипакна. - Если погладишь ей гребешок, она тебе споет. Я взбил тебе молочный коктейль.
Мальчишка расцвел от улыбки, когда Белла почти мелодично заворковала, что означало высшую степень удовольствия.
- Что такое молочный коктейль? - По-прежнему улыбаясь, Дарен вернул несушку на место и посмотрел на стакан.
- Соевое молоко с шоколадом и сахаром. - Он протянул напиток Дарену и невольно задержал дыхание, когда мальчик, сделав глоток, задумался.
- Немного приторно. - Он отпил еще. - Но мне все равно нравится.
К облегчению Сипакны, ребенок выпил весь коктейль и слизал пену с верхней губы.