Рейч отложил в сторону голографические материалы, с которыми работал, и улыбнулся.
- Все хорошо, па.
- Что-то не слышно Ванды.
- Ясное дело. Они с Манеллой отправились за покупками.
Селдон уселся в кресло и с веселой усмешкой посмотрел на рабочий беспорядок на столе Рейча.
- Ну, как поживает книга?
- Она-то замечательно. Я похуже, - вздохнул Рейч. - Но когда я ее закончу, это будет прямо сенсация. Представь себе, про Даль до сих пор еще никто не писал книг, вот дела! - Селдон давно заметил - стоило Рейчу заговорить о родине, как он тут же сбивался на далийский жаргон. - Ну а ты как, па? - спросил Рейч. - Небось рад до смерти, что праздники закончились?
- Не то слово. Я их с трудом пережил.
- Да? По тебе заметно не было.
- Ну, я старался… Не хотелось другим настроение портить.
- Ну а как тебе мамино вторжение на дворцовую территорию? Сейчас все только про это и болтают.
- Рейч, конечно, я не в восторге, мягко выражаясь. Твоя мама - замечательный, удивительный человек, но с ней порой очень трудно. Похоже, она нарушила мои планы.
- Что за планы, па?
Селдон откинулся на спинку кресла, Ему было приятно разговаривать с Рейчем - всегда приятно поговорить с человеком, который тебя понимает и которому полностью доверяешь, но особенно Селдона в разговорах с Рейчем привлекало то, что тот ничего не смыслил в психоистории. Поговорив с сыном, он порой думал о его словах, прикидывал так и этак, и в итоге мысли эти приобретали такую форму, как если бы пришли в голову самому Селдону.
- Мы экранированы? - негромко спросил он.
- Всегда, - ответил Рейч.
- Отлично. Я сделал то, что намеревался сделать - натолкнул генерала Теннара на кое-какие любопытные мысли.
- Какие же?
- Ну, я кое-что рассказал ему о системе налогообложения и особо подчеркнул тот факт, что попытки равномерного сбора налогов с населения неизбежно приводят к тому, что система становится избыточно сложной, непродуктивной и дорогостоящей. Отсюда вполне естественно следует вывод о том, что система налогообложения должна быть упрощена.
- Да, пожалуй, это имеет смысл.
- До определенной степени - да, но очень может быть, что после нашей беседы генерал Теннар может переборщить и скатиться к избыточному упрощению. Видишь ли, налогообложение при обеих крайностях порочно. Стоит чересчур усложнить систему - люди перестанут ее понимать и будут отказываться платить налоги. Стоит ее наоборот, упростить - люди сочтут такую систему несправедливой и будут протестовать. Самый простой налог - подушный, при котором все платят поровну, но нельзя с бедного и богатого брать поровну, это очевидно.
- А ты это генералу объяснил?
- Не получилось.
- И ты думаешь, что генерал введет подушный налог?
- Думаю, он склонится к этому. Если у него возникнут подобные намерения, информация непременно просочится, и этого одного будет достаточно, чтобы народ разбушевался и правительство почувствовало себя не слишком уютно.
- Значит, ты намеренно подкинул ему эту информацию, па?
- Естественно.
Рейч покачал головой.
- Не понимаю я тебя, па. В личной жизни ты человек мягкий, добрый - самый обычный. И вдруг затеваешь дело, из-за которого могут начаться волнения, восстания - ведь их будут подавлять, и кто-то может даже погибнуть. Это не безболезненно, папа. Ты об этом подумал?
Селдон тяжело вздохнул.
- Да я ни о чем другом, кроме этого, не думаю, Рейч. Когда я только начинал работать над психоисторией, все это дело представлялось мне чисто научной работой. Казалось, из этого ничего не выйдет, а если и выйдет, все равно результаты нельзя будет применить на практике. Но проходят годы, десятилетия, и мы узнаем все больше и больше, и возникает непреодолимое желание все-таки попробовать, что дадут полученные результаты.
- Ради чего? Ради того, чтобы погибали люди?
- Нет, ради того, чтобы погибало меньше людей, чем могло бы погибнуть. Если проведенный нами психоисторический анализ верен, то хунта больше нескольких лет не продержится, и есть несколько способов ускорить ее уход со сцены. Все не бескровные, все не безобидные. Но этот способ - уловка с налогами - должен пройти наиболее спокойно, чем какой-либо другой, повторяю - в том случае, если результаты анализа верны.
- А если нет, тогда что?
- Тогда может случиться неизвестно что. Но должна же когда-то психоистория достичь такой стадии, когда ее выводы можно было бы применить на практике, а мы такой возможности ждали многие годы - такой возможности, когда мы могли бы с высокой степенью вероятности прогнозировать последствия событий, и эти последствия были бы наименее отрицательны в сравнении с другими вариантами. В каком-то смысле игра с налогами - первый настоящий психоисторический эксперимент.
- Что-то уж очень просто получается, как тебя послушаешь.
- Это иллюзия. Ты просто не представляешь, как сложна психоистория. Нет, все непросто. Время от времени к подушному налогу так или иначе прибегали на протяжении истории. И народ никогда не воспринимал его введение как большую радость, и всегда были выступления против такой системы налогообложения, однако протест никогда, практически никогда не приводил к низвержению правительства в резкой форме. В конце концов правительство может обладать слишком сильной властью, а форма протеста может быть достаточно спокойной и планомерной, и в итоге парод может добиться того, что правительство пойдет на уступки и отменит налог. Если бы подушный налог был смертельно опасен, уверяю тебя, ни одно правительство никогда бы не подумало вводить его. Именно из-за того, что он почти безболезнен, к нему и прибегали время от времени. Однако ситуация на Тренторе не совсем типичная. Психоисторический анализ прослеживает значительную нестабильность общественно-политической обстановки, и поэтому введение подушного налога должно вызвать исключительно сильный протест, подавление которого должно оказаться исключительно вялым.
Рейч покачал головой.
- Надеюсь, что все получится, папа, но не кажется ли тебе, что генерал возьмет и объявит во всеуслышание, что он действовал согласно указаниям психоистории, и, погружаясь на дно, утянет и тебя с собой?
- Я почти уверен, что наша беседа с ним записывалась, но если ее содержанию суждено увидеть свет, то станет ясно, что я уговаривал его повременить, выждать, покуда я не доведу анализ существующего положения вещей до конца, покуда не представлю ему отчет - а он отказался ждать.
- А мама что обо всем этом думает?
- Ясней об этом не говорил, - ответил Селдон. - У нее теперь другие дела - очередная охота на ведьм.
- Правда?
- Угу. Пытается выявить глубокое подполье в рядах сотрудников Проекта, деятельность которого направлена против меня, ты только представь себе! Наверное, ей кажется, что среди моих сотрудников есть немало людей, которые только и мечтают от меня избавиться. Честно говоря, - вздохнул Селдон, - один из этих людей - я сам. Мне бы очень хотелось сбросить с себя груз ответственности за Проект и всю психоисторию, и переложить его на плечи других.
- По-моему, маме не дает покоя сон Ванды. Ты же знаешь, как она заботится о твоей безопасности. Клянусь, даже сон о твоей смерти мог заставить ее броситься на поиски заговора против тебя.
- Искренне надеюсь, что никакого заговора нет и быть не может.
Отец и сын весело расхохотались.
21
В электрофизической лаборатории почему-то было заметно холоднее, чем в других: помещениях. Ожидая, когда освободится сотрудница - единственная, кто работал в лаборатории, Дорс сидела и разглядывала ее.
Стройная, с тонкими чертами лица. Красивой ее назвать было нельзя - лицо очень портили узкие губы и тяжеловатый подбородок, но в карих глазах светился ум. На табличке на письменном столе горели буквы "СИНДА МОНЕЙ".
Наконец она обернулась к Дорс и сказала:
- Прошу простить, доктор Венабили, но есть кое-какие процессы, которые нельзя прерывать даже ради жены директора.
- Я бы очень расстроилась, если бы вы бросили работу ради меня. Мне о вас говорили много хорошего.
- Это всегда приятно. Кто же меня хвалил?
- Точно не вспомню, - ответила Дорс. - Насколько я понимаю, вы одна из самых выдающихся ученых-нематематиков, занятых в работе над Проектом.
Синда Моней усмехнулась.
- Знаете, математики у нас числятся аристократами. Что касается меня, то я бы предпочла, чтобы меня считали выдающимся участником работы над Проектом, таким же, как все остальные. Какая разница - математик я или нет?
- Я с вами согласна. Скажите, вы давно работаете здесь?
- Два с половиной года. До этого я закончила аспирантуру по радиационной физике в Стрилинге и параллельно проходила практику здесь.
- Видимо, вы успешно работаете в Проекте?
- Меня дважды повышали в должности, доктор Венабили.
- Скажите, были у вас какие-нибудь трудности - строго между нами, доктор Моней?
- Работа сложная, но вы, вероятно, имеете в виду личные сложности. На это я вам могу ответить одно: нет. По крайней мере, если они и были, то это вполне естественно, как я думаю, в таком большом коллективе.
- Что это означает?
- Мелкие стычки, ссоры. Мы же все живые люди.
- Но ничего серьезного?
Моней покачала головой.
- Нет, ничего серьезного.
- Насколько мне известно, доктор Моней, - сказала Дорс, - именно вы разработали устройство, исключительно важное для работы с Главным Радиантом, с помощью которого этот прибор выдает гораздо больше информации.
Моней радостно улыбнулась.
- Так вы знаете об этом? Да, это электрофокусировщик. После того как он был разработан, профессор Селдон выделил мне эту небольшую лабораторию и назначил меня ответственной над работой в этой области.
- Я удивлена, что такой значительный успех не дал вам возможности выдвинуться в ряды элиты Проекта.
- Ну что вы… - смущенно проговорила Моней. - Это было бы несправедливо. На самом деле моя работа носила чисто технический характер, инженерный. Да, конечно, она была чрезвычайно тонкой, но тем не менее именно инженерной.
- А кто работал с вами?
- Разве вы не знаете? Тамвиль Элар. Он высказал идею, а я разработала и осуществила сборку устройства.
- Означает ли это, что слава изобретения досталась ему?
- Нет-нет. Вы не должны так думать. Доктор Элар вовсе не такой человек. Он честно разделил со мной права на изобретение. На самом деле, он хотел, чтобы устройство носило наши имена - оба наших имени, но ему это не удалось.
- Почему?
- Таковы указания профессора Селдона. Все устройства, все формулы - должны носить исключительно функциональные названия, а не имена их создателей, чтобы не было никаких обид. И поэтому разработанное нами устройство называется просто электрофокусировщиком. Правда, когда мы работаем вместе с доктором Селдоном, он называет его нашими именами, и это звучит замечательно, доктор Венабили, честно говоря. Может быть, когда-нибудь все наши изобретения получат наши имена. Я очень на это надеюсь.
- Я тоже, - вежливо кивнула Дорс. - Судя по тому, как вы говорите об Эларе, получается, что он очень милый человек.
- Да. Да, это так, - кивнула Моней. - С ним очень приятно работать. Как раз сейчас я разрабатываю новый вариант устройства - более мощный. Точно определить, для чего он предназначен, я не могу. А доктор Элар руководит моей работой.
- Есть успехи?
- О, да. Я уже передала доктору Элару прототип устройства, который он собирается опробовать. Если получится, мы продолжим работу.
- Звучит неплохо, - сказала Дорс. - Скажите, доктор Моней, как вы думаете, что произойдет, если профессор Селдон решит уйти с поста руководителя Проекта? Если он уйдет в отставку?
Моней не смогла скрыть удивления.
- Разве профессор собирается в отставку?
- Нет, насколько я знаю. Я просто высказываю предположение. Допустим, он уйдет в отставку, Как вы думаете, кто бы мог стать его естественным преемником? Судя по тому, что вы мне рассказали, у меня создалось такое ощущение, что вы видите кандидатом на этот пост доктора Элара.
Моней растерялась, но, собравшись с мыслями, ответила:
- Да, пожалуй, это так. Из новых сотрудников вряд ли найдется более талантливый человек, и, я думаю, он мог бы лучше других возглавить работу над Проектом. Но все-таки он слишком молод. А в Проекте много ветеранов - вы понимаете меня, надеюсь, которые не захотят работать под началом, так сказать, молодого выскочки.
- Вы имеете в виду кого-нибудь конкретно из этих самых ветеранов? Говорите откровенно, разговор у нас чисто конфиденциальный.
- Их не так много, но… доктор Амариль - он же, так сказать, законный наследник.
- Да, я понимаю, что вы имеете в виду, - кивнула Дорс. - Ну что ж, спасибо за помощь. Не стану больше отрывать вас от работы.
Дорс ушла, думая об электрофокусировщике и Юго Амариле.
22
- А, это снова ты, Дорс, - обернувшись, кивнул Юго Амариль.
- Прости, Юго. Опять я тебе надоедаю - уже второй раз на этой неделе. Обычно к тебе редко кто заходит, верно?
- Да, я не большой любитель болтать с кем-либо во время работы. Отрываешься, теряешь мысль… Я не о тебе, Дорс, прости, пожалуйста. Ты и Гэри - это другое дело. Не бывает дня, чтобы я забыл о том, что вы сделали для меня.
- Не надо, Юго, - умоляюще замахала руками Дорс. - Ты столько сделал для Гэри, что уже давно оплатил долг. С лихвой оплатил. Скажи мне честно, как движется работа над Проектом? Гэри молчит, мне, по крайней мере, ничего не говорит.
Амариль закинул руки за голову, Лицо его просияло. Казалось, вопрос Дорс вздохнул в него жизненные силы.
- Ладно, расскажу. Все хорошо. Просто замечательно. Трудно, правда, рассказывать, не прибегая к математике, но за последние два года мы добились потрясающих успехов - гораздо более значительных, чем за все предыдущие годы. Словно мы блуждали вокруг да около и наконец выбрались на верную дорогу.
- Я слыхала, будто вам очень помогли новые уравнения, выведенные доктором Эларом.
- Ахаотичные уравнения? Да. Невероятно помогли.
- А также электрофокусировщик. Я недавно разговаривала с женщиной, которая его придумала.
- С Синдой Моней?
- Да.
- Она большая умница. Нам с ней здорово повезло.
- Скажи, Юго… ты почти все время работаешь с Главным Радиантом, верно?
- Да, я практически постоянно работаю с ним.
- И в работе с ним пользуешься электрофокусировщиком?
- Конечно.
- Юго, а ты не подумывал взять отпуск?
Амариль взглянул на Дорс, подслеповато моргая.
- Отпуск? Зачем мне отпуск?
- Я спросила, потому что ты выглядишь очень усталым.
- Ну бывает время от времени… Но я не хотел бы бросать работу.
- А ты не чувствуешь себя в последнее время более усталым, чем обычно?
- Пожалуй. Но годы идут, я ведь уже не мальчик, Дорс.
- Тебе всего сорок девять, Юго.
- Все равно это больше, чем раньше, верно?
- Ну ладно. Скажи мне, Юго, - я спрашиваю, чтобы сменить тему - а как сейчас трудится Гэри? Ты так долго работаешь с ним рука об руку, что вряд ли отыщется другой, кто знает его лучше тебя. Даже я. По крайней мере в том, что касается работы.
- Он работает как одержимый, Дорс. Я не замечаю в нем никаких перемен. Возраст как бы и не сказывается. До сих пор в Проекте нет ему равных по уму и проницательности.
- Приятно слышать. Только боюсь, сам он о себе не такого высокого мнения. Он плохо мирится со своим возрастом. Еле-еле заставили его согласиться на празднование юбилея. Ты, кстати, был на празднике? Что-то я тебя не видела.
- Побыл недолго. Но ты же знаешь, я на вечеринках себя не слишком уютно чувствую.
- Как ты думаешь, Гэри устал? Я не о его умственных способностях спрашиваю, только о физическом состоянии. Скажи честно, может быть, ему уже не под силу такая тяжкая ответственность? Амариль удивился не на шутку.
- Я и не думал об этом. Просто не могу себе представить, что Гэри устал.
- Он живой человек, Юго, и способен устать. Я так понимаю, что время от времени у него возникает желание все бросить и передать руководство Проектом кому-нибудь помоложе.
Амариль откинулся на спинку стула и положил на стол джойстик, который вертел в руке все время, пока разговаривал с Дорс.
- Что?! Это глупо! Это невероятно!
- Ты так уверен?
- Абсолютно! Он бы не задумал такого, не поговорив для начала со мной. А со мной он не говорил.
- Юго, подумай, Подумай спокойно. Гэри действительно устал. Он старается не показывать этого, но это так. Что, если он решит уйти в отставку? Что станет с Проектом? Что будет с психоисторией?
- Ты шутишь, Дорс? - прищурившись, спросил Амариль.
- Нет. Просто стараюсь заглянуть в будущее.
- Безусловно, если Гэри уйдет в отставку, его пост займу я. Ведь мы вдвоем работали над Проектом много лет, задолго до того, как к работе присоединились другие. Он и я. Только мы. Никто, кроме меня, лучше не понимает, что такое Проект - после Гэри, разумеется. Похоже, ты удивлена, Дорс? Разве я не прав?
- Нет, ни я, ни кто-либо другой не подумает оспаривать того факта, что ты - самый законный преемник на посту руководителя Проекта, но сам-то хочешь этого? Ты можешь все знать о психоистории, но разве тебе хочется окунуться с головой в то, о чем мы говорили в прошлый раз - во все эти дрязги, трения, сложности - ведь тогда ты будешь вынужден отказаться в значительной мере от собственной работы. Ведь Гэри, в основном, устал из-за того, что ему приходится всех и вся держать в узде. Справишься ли с такой работой?
- Да, справлюсь, но говорить об этом не желаю. Послушай, Дорс, ты зачем пришла? Чтобы намекнуть, что Гэри хочет меня уволить?
- Что ты! - возмутилась Дорс. - Как ты мог подумать такое о Гэри? Разве он когда-нибудь предавал друзей?
- Ну ладно. Давай не будем об этом. Послушай, Дорс, ты меня извини, конечно, но у меня уйма работы.
Амариль резко отвернулся и склонился над столом.
- Да-да, я не буду тебе мешать. Дорс ушла недовольная.
23
- Входи, ма, - сказал Рейч, улыбаясь. - Плацдарм пуст. Я услал Ванду и Манеллу погулять.
Дорс вошла, по привычке огляделась и села на первый попавшийся стул.
- Спасибо, сынок.
Некоторое время она сидела молча. Казалось, Империя всем своим колоссальным весом легла на ее плечи.
Рейч подождал немного и сказал:
- Мне до сих пор не удалось спросить тебя о твоем отважном вторжении на дворцовую территорию. Не у каждого есть матушка, способная на такой подвиг.
- Об этом мы не будем говорить, Рейч.
- Ну хорошо, тогда скажи… по тебе никогда не скажешь, как ты себя чувствуешь, но сейчас такое впечатление, что ты вроде бы не в себе. Что случилось?
- Я действительно, как ты говоришь, не в себе. Настроение паршивое, поскольку я думаю об очень важных вещах, а с папой говорить о них невозможно. Он замечательный человек, но ладить с ним ужасно трудно. Его никакими силами невозможно вывести из равновесия. Начну говорить, что я волнуюсь за него - он отмахнется и скажет, - что это все из-за того, что я без всяких оснований боюсь за его жизнь и стараюсь оберегать его.