- Ты что, думаешь, я не умею есть? - улыбнулась Блисс. - Разве ты забыл, как я за обе щеки уплетала креветок у вас на корабле? Уверяю, есть я умею, и все остальные биологические функции у меня в полном порядке. И с сексом тоже всё нормально - ты бы всё равно про это спросил, я знаю. Но конечно, я и сама могу сказать вместо тебя - всё это само по себе не говорит, что я не робот. Ещё тысячи лет назад роботы были столь совершенны, что отличить их от человека мог лишь тот, кто владел секретами ментального поля, - у роботов, естественно, был другой мозг. Оратор Гендибаль мог бы определить, робот я или нет, если бы ему пришло в голову об этом задуматься. Но он на меня внимания не обратил.
- Ну ладно, у меня с менталикой туговато, и тем не менее я убеждён, что ты робот.
- Ну и что из того, даже если это так? Нет-нет, я этого не признаю, но мне просто любопытно. Что, если я действительно робот?
- Признаваться необязательно. Я знаю, что ты робот. И если была мне нужна последняя капля в полную чашу доказательств, я её получил: как спокойно ты отреагировала на моё предложение отключиться от Геи! Будь ты действительно её частью, ты бы не смогла этого сделать, уверен. Так позволь же спросить тебя: сколько на Гее таких, как ты, роботов-руководителей?
- А я повторяю: я не согласна с твоим заявлением, но всё-таки что из того, если я робот?
- Если это так, я хочу знать: чего ты хочешь от Джена Пелората. Он мой друг, он немолод, но во многом - сущее дитя. Он вбил себе в голову, что влюблен в тебя, готов принять от тебя лишь то, что ты согласна дать ему, воображает, что ты уже многое для него сделала. Он пока не представляет, как это больно - полюбить и потерять любовь, и, если уж на то пошло, насколько больнее будет узнать, что ты не человек.
- А тебе знакома боль утраченной любви?
- У меня всякое бывало. Я не жил, как Джен, жизнью затворника. Я не жил под интеллектуальным наркозом, не вел заумных исследований, которые заслонили бы от меня весь мир, даже жену и ребенка. Джен жил именно так. И вот теперь, вдруг, с бухты-барахты, он готов бросить всё это к твоим ногам. Я не хочу, чтобы ему было больно. Я оказал Гее услугу, я заслуживаю вознаграждения. Мне ничего не нужно, кроме твоего заверения, что с Дженом всё будет хорошо.
- Я должна притвориться роботом и ответить тебе?
- Да, - твёрдо сказал Тревайз. - Прямо сейчас.
- Что ж, хорошо. Допустим, Трев, я робот и занимаю пост куратора. Допустим, существует ещё несколько таких, как я. Допустим, мы встречаемся нечасто. Допустим, нами движет необходимость заботы о людях. Допустим, на Гее и нет настоящих людей, поскольку все тут являются составными частицами планетарного бытия. Допустим, мы заботимся о Гее. Допустим, в нас есть нечто, искони присущее роботам, - тяга к людям. Не пойми меня превратно - я не утверждаю, что мне уйма лет. Если я робот, то срок моего существования именно таков, как я вам с Дженом сообщила ещё тогда, на корабле. Если я робот, то всё у меня должно быть как у древних роботов, и забота о людях в том числе.
Пел - человек. Он не частица Геи. И в будущем не сможет стать её частицей - для этого он слишком стар. Он хочет остаться на Гее, со мной, и я не вызываю у него таких чувств, как у тебя. Он не думает, что я робот. Но мне он тоже нужен. Если предположить, что я робот, ты поймешь, что это вполне естественно. Роботы такого уровня обладают способностью испытывать весь спектр чувств человека - и любовь в том числе. Конечно, если тебе угодно настаивать, что я робот, ты не поверишь, что робот способен полюбить возвышенно, мистически, как умеют люди, но поведение моё было бы неотличимо от поведения влюбленной женщины, так что какая разница?
Она умолкла и испытующе смотрела на него, гордая, довольная собой.
- Не хочешь ли ты сказать, что не бросишь его? - растерянно спросил Тревайз.
- Ну, коли ты считаешь меня роботом, то мог бы догадаться, что я точно его не брошу - мне не позволят Три Закона Роботехники. Если только он сам мне не прикажет, если я только не решу, что он действительно этого хочет и что ему будет больнее, если я останусь.
- Но разве ты не могла найти себе кого-нибудь помоложе?
- Кого? Вот ты, например, моложе, но тебе же я не нужна, как нужна Пелу. А раз я тебе не нужна, Первый Закон не позволил мне предпринимать попытку увлечь тебя.
- Ну, не меня, кого-нибудь другого, помоложе.
- Нет. Все остальные на Гее - другие, не совсем настоящие люди - в восприятии робота, если я - робот.
- Ну а если ты не робот? - более мягко спросил Тревайз.
- Знаешь, ты уж выбери что-нибудь одно.
- Я повторяю: что, если ты не робот?
- Тогда я тебе вот что скажу: если я не робот, тогда это вообще не твоё дело. Дело моё и Пела.
- Тогда я вернусь к вопросу о моём вознаграждении. Я прошу, я требую, чтобы ты не обижала его. Не будем больше обсуждать, кто ты есть на самом деле. Я прошу тебя, как одно разумное существо может попросить другое: обращайся с ним хорошо.
Блисс тихо, нежно проговорила:
- Я буду относиться к нему бережно, но не тебе в награду, а лишь потому, что мне самой так хочется, ясно? - Она крикнула: - Пел! - Ещё раз, погромче: - Пел!
Вошел Пелорат, бледный как полотно.
Блисс протянула ему руку:
- Иди сюда. Кажется, Тревайз что-то хочет сказать.
Пелорат сжал её руку, а Тревайз взял за руки их обоих.
- Джен, - сказал он просто, - я счастлив за вас.
- О… дружочек дорогой, - пролепетал Пелорат, и у него слезы навернулись на глаза.
- Скорее всего, я покину Гею, - сказал Тревайз. - Сейчас как раз собираюсь сходить к Дому, потолковать об этом. Уж и не знаю, Джен, когда мы теперь свидимся, а ведь всё-таки нам неплохо было вдвоем, а, старина?
- "Неплохо" не то слово, - улыбнулся Пелорат.
- Прощай, Блисс, спасибо тебе заранее.
- До свидания, Трев.
Помахав на прощание рукой им обоим, Тревайз решительно вышел из комнаты.
92
- Ты всё сделал хорошо, Трев, - сказал Дом. - Именно этого я от тебя ожидал.
Они снова сидели за столом, уставленным блюдами с такими же невыразительными закусками, как в прошлый раз, но Тревайзу было не до еды. Не исключено, что это была его последняя трапеза на Гее.
- Да, - кивнул он, - ты этого от меня ожидал, но двигали мной собственные соображения.
- Не сомневаюсь, ты был уверен в правильности.
- Уверен. Но не думаю, что в этом повинен какой-то мистический дар. Я выбрал Галаксию, следуя элементарной логике, и думаю, на такое решение был бы способен любой человек. Хочешь, объясню?
- Конечно, Трев, очень хочу.
- Итак, у меня было три варианта выбора: в пользу Первой Академии, в пользу Второй и в пользу Геи.
Выбери я Первую Академию, Мэр Бранно немедленно прибрала бы к рукам Вторую Академию и Гею. Останови я свой выбор на Второй, Оратор Гендибаль не замедлил бы захватить власть над Геей и Первой Академией. В обоих случаях сложилась бы необратимая ситуация, и, окажись мой выбор неверен, последствия были бы катастрофичны.
Однако, выбирая Гею, я ничем особенно не рисковал, тогда обе Академии удовлетворились бы ощущением обманной победы, и всё, в общем и целом, осталось бы как было; ведь на построение Галаксии, как мне было сказано, уйдёт жизнь не одного поколения.
Выбор в пользу Геи давал возможность выиграть время, корректировать события или даже придавать им обратное течение в случае, если бы решение моё оказалось ошибочным.
Седые брови Дома слегка приподнялись. Глубоким, грудным баритоном он спросил:
- Ты всё-таки сомневаешься в верности своего решения?
- Не то чтобы сомневаюсь, но, чтобы убедиться окончательно, мне нужно кое-что сделать. Я хочу посетить Землю, если удастся её отыскать.
- Если ты хочешь нас покинуть, мы не вправе тебя задерживать, Трев…
- Я не подарок для вашего мира.
- Пел тоже, но он остаётся, и мы рады предложить тебе остаться. Но скажи мне, зачем ты хочешь попасть на Землю?
- Думаю, ты понимаешь зачем.
- Нет.
- Вы не всё рассказали мне, Дом. И ты, и остальные. Может быть, у вас есть на то причины, но мне хотелось, чтобы таких причин не было.
- Не понимаю, о чём ты.
- Видишь ли, Дом, в то время, когда я должен был принять решение, я с помощью моего компьютера на краткий миг как на ладони увидел сознания всех, кто был рядом, - Мэра Бранно, Оратора Гендибаля, Нови. За считаные мгновения мне открылось многое - ну, например, вся цепочка манипуляций Геи в отношении Трентора через Нови, то есть как было подстроено, что Гендибаль отправился к Гее.
- Да?
- Я увидел в сознании Гендибаля мысль, которая поразила меня: это касалось пропажи всех источников информации о Земле из Галактической Библиотеки.
- Они пропали?
- Да. Поэтому мне и показалось, что это очень важно. Настолько важно, что нужно, чтобы об этом не знала не только Вторая Академия, но и я. И уж если на меня свалилась ответственность за выбор в пользу Галаксии, я не собираюсь соглашаться на добровольное неведение. Так скажи мне, для чего понадобилось скрывать знания о Земле?
Дом торжественно проговорил:
- Трев, Гея к этой пропаже никакого отношения не имеет. Мы ничего об этом не знаем.
- Вы тут ни при чем?
- Абсолютно ни при чем.
Тревайз глубоко задумался, нахмурился, облизнув высохшие губы.
- Чьих же рук это дело в таком случае? - растерянно спросил он.
- Не знаю. И цели не понимаю.
Они долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова, и наконец Дом сказал:
- Ты прав. Нам казалось, что найден окончательный ответ, однако, пока этот вопрос висит в воздухе, покоя не будет… Прошу тебя, побудь у нас немного, давай подумаем, что можно сделать. А потом ты сможешь улететь, получив от нас всю помощь, какая тебе потребуется.
- Благодарю, - улыбнулся Тревайз.
АКАДЕМИЯ И ЗЕМЛЯ
FOUNDATION AND EARTH
Перевод с английского Н. Сосновской
Памяти Джуди-Линн дель Рей (1943–1986) - гиганта мысли и духа
ИСТОРИЯ "АКАДЕМИИ"
1 августа 1941 года, когда мне исполнился двадцать один год, я заканчивал химфак Колумбийского университета и уже три года профессионально писал научную фантастику. Я торопился встретиться с Джоном Кэмпбеллом, редактором "Astounding", которому к тому времени уже продал пять рассказов. Я спешил поведать ему о новой идее, которая у меня появилась.
Она состояла в том, чтобы написать историю будущего; рассказать о падении Галактической Империи. Мой энтузиазм, должно быть, оказался настолько захватывающим, что Кэмпбелл пришел в такое же возбуждение, как и я. Он уже не соглашался, чтобы я написал только один рассказ. Он хотел заполучить целую серию, в которой прослеживалась бы вся тысячелетняя история беспорядков в промежутке между падением Первой Галактической Империи и подъёмом Второй. Всё это должно быть освещено с позиций науки "психоистория", которую мы с Кэмпбеллом совместно и придумали.
Первый рассказ появился в майском 1942 г., а второй - в июньском выпуске "Astounding". Они сразу же стали популярными, и Кэмпбелл объявил, что до конца десятилетия я должен написать ещё шесть рассказов. Эти рассказы, впрочем, становились всё длиннее. В первом было только двадцать тысяч слов. Два из последних трёх были уже длиной по пятьдесят тысяч слов каждый.
К тому времени десятилетие кончилось, я всё больше уставал от этой серии, вскоре забросил её и перешёл к другим вещам. Однако как раз тогда разные издательства начали выпускать научно-фантастические произведения в твёрдых обложках. Одним из таких издательств была небольшая фирма Gnome Press, которая опубликовала мою серию "Академия" в трёх томах: "Академия" (1951); "Академия и Империя" (1952) и "Вторая Академия" (1953). Они получили известность как "Трилогия об Академии".
Книги расходились с большим трудом, поскольку у Gnome Press не было денег, чтобы рекламировать и продвигать их на рынке. Я же не получил ни сообщения об их выпуске, ни гонорара.
В начале 1961 года мой тогдашний редактор в Doubleday, Тимоти Селдес, оповестил меня, что получил прошение от иностранного издателя позволить ему переиздать книги об Академии. Поскольку права на них не принадлежали Doubleday, он передал эту просьбу мне. Я пожал плечами:
- Это не интересно, Тим. Ведь никто даже не подумал выплатить гонорар за эти книги.
Селдес ужаснулся и тотчас же вступил в переговоры с Gnome Press (которая была к тому времени уже умирающей фирмой) о приобретении прав на издание моих сочинений, и в августе того же года книги (вместе с "Я, робот") стали собственностью Doubleday. Doubleday издала трилогию под одной обложкой и распространила через клубы любителей фантастики.
Начиная с этого момента популярность серии "Академия" пошла вверх, и на мой счёт стали поступать солидные гонорары.
В 1966-м, на Всемирной Конвенции, проходившей в Кливленде, фэны голосовали по категории "Лучшая Серия Всех Времен". Тогда, первый и последний раз, эта категория была включена в номинационные списки премии Хьюго. И "Трилогия об Академии" была её удостоена.
Фэны всё настойчивее просили меня продолжить серию. Я вежливо отказывался. Но всё же меня очаровывало то, что люди, ещё не родившиеся на свет, когда эта серия начиналась, впоследствии увлеклись ею.
Doubleday, однако, восприняла все требования гораздо серьёзней, чем я. Они потворствовали мне двадцать лет, но, поскольку требования становились всё настойчивей и многочисленней, их терпение лопнуло. В 1981-м они сказали, что я просто обязан написать ещё одну повесть об Академии, и, чтобы подсластить пилюлю, предложили мне договор с авансом, в десять раз превышающим обычный.
Я согласился нехотя. Ведь прошло тридцать два года с тех пор, как я написал последний рассказ об Академии, а теперь меня попросили сочинить что-нибудь длиной на 140 ООО слов, в два раза объёмнее любого из более ранних томов и почти в три раза - отдельных рассказов этой серии. Я перечитал трилогию и погрузился в работу. "Край Академии" был издан в октябре 1982-го, а затем случилась очень странная вещь: книга сразу же появилась в списке бестселлеров нью-йоркской Times. Она оставалась там двадцать пять недель, к моему полнейшему изумлению.
Doubleday тотчас же заказала мне дополнительные вещи, и я написал две, ставшие частью другой серии - The Robot Novel’s. А затем пришло время вновь вернуться к "Академии".
Итак, я написал "Академия и Земля", которая начинается в тот самый момент, когда кончается "Край Академии". Вы можете освежить свою память, заглянув в неё, но это не обязательно. "Академия и Земля" - самостоятельное произведение. Надеюсь, оно вам понравится.
АЙЗЕК АЗИМОВ. Нью-Йорк-cumu, 1986
Часть I
ГЕЯ
Глава 1
ПОИСК НАЧИНАЕТСЯ
1
"Почему я сделал это?" - думал Голан Тревайз.
Вопрос был не нов. Со времени своего появления на Гее он часто спрашивал себя об этом. Он мог проснуться среди ночи от того, что в висках бился крохотным молоточком неотвязный вопрос: "Почему я сделал это? Почему я сделал это?"
Сейчас, впрочем впервые, он ухитрился спросить об этом Дома, Старейшину Геи. Дому было прекрасно известно о мучениях Тревайза, поскольку ткань сознания Советника была перед ним как на ладони. Но Дом ничего не предпринимал. Гея никоим образом не должна была даже касаться сознания Тревайза, и для Дома лучшим способом не поддаться соблазну было игнорировать то, что он ощущал.
- Сделал что, Трев? - спросил Дом. Ему было трудно называть Тревайза полным именем, впрочем, тот уже успел привыкнуть к манере геянцев.
- Принял решение, выбрав Гею в качестве будущего.
- Ты оказался прав, сделав это, - сказал Дом садясь. Его старые, мудрые, глубоко посаженные глаза глядели исподлобья на стоявшего перед ним гражданина Академии.
- Это ты говоришь, что я прав, - проговорил Тревайз нетерпеливо.
- Я/мы/Гея знаем, что это так. В этом твоя ценность для нас. Ты обладаешь способностью принимать правильные решения, не имея на то полных сведений. Ты выбрал Гею! Ты отверг анархию Галактической Империи, построенной на технологии Первой Академии, и анархию Галактической Империи, построенной на ментальности Второй Академии. Ты решил, что ни та, ни другая не смогут долго просуществовать. Поэтому ты выбрал Гею.
- Да, - сказал Тревайз. - Верно! Я выбрал Гею, сверхорганизм, целую планету со всеобщим сознанием и личностью, где любой вынужден говорить "я/мы/Гея", изобретая местоимение для невыразимого. - Он беспрестанно ходил взад-вперёд. - И в конце концов, она когда-нибудь сможет стать Галаксией, сверхсверхорганизмом, охватывающим все скопления Млечного Пути.
Он остановился и резко повернулся к Дому.
- Я так же, как и вы, чувствую, что я прав, но вы хотите появления Галаксии и поэтому удовлетворены решением. Что-то во мне, однако, не желает этого, и по этой причине я не могу так легко принять свою правоту. Я хочу знать, почему я принял это решение. Я хочу убедиться, что я прав, и успокоиться. Мне мало чувствовать, что я прав. Как я могу узнать, что я прав? Что, какое моё свойство делает меня правым?
- Я/мы/Гея не знаем, каким образом ты приходишь к правильному решению. Но разве это так важно теперь, когда решение принято?
- Ты говоришь за всю планету, не правда ли? За общее сознание каждой капли росы, каждого камешка, даже жидкого ядра?
- Да, и это же может сказать любая часть планеты, в которой достаточно велика доля всеобщего сознания.
- И всё это всеобщее сознание удовлетворено, используя меня как чёрный ящик? Чёрный ящик работает, а что внутри - неважно? Это мне не подходит. Я не желаю быть чёрным ящиком. Я хочу знать, что внутри. Я желаю знать, как и почему я выбрал Гею и Галаксию в качестве будущего, чтобы я мог быть спокойным.
- Но почему ты так сомневаешься в своём решении, почему оно так гложет тебя?
Тревайз глубоко вздохнул и медленно, глубоким и сильным голосом проговорил:
- Потому, что я не желаю быть частью сверхорганизма. Я не желаю быть никчемной частичкой, которую можно в любой момент уничтожить, если сверхорганизм сочтет это благом для целого.
Дом задумчиво посмотрел на Тревайза:
- Может быть, ты хочешь изменить своё решение, Трев? Это возможно, ты это знаешь.
- Я хотел бы изменить решение, но я не могу сделать этого только потому, что оно меня беспокоит. Чтобы изменить его, я должен знать, верно ли прежнее решение. Мало просто чувствовать, что оно правильное.
- Если ты чувствуешь, что ты прав, значит, ты прав.
Опять этот тихий, ровный голос, который так не вязался с состоянием Тревайза и так злил его.
Тогда полушёпотом, пытаясь вырваться из неразрешимых колебаний между чувствами и знанием, Тревайз сказал:
- Я должен найти Землю.
- Потому что это как-то связано с твоей страстной потребностью знать?
- Потому что это другая проблема, над которой я ломаю голову и чувствую, что между ними есть связь. Разве я не чёрный ящик? Я чувствую, что связь есть. Неужели этого недостаточно для того, чтобы заставить вас принять это как факт?