- И можешь выдать мне исторические, биографические, научные, географические данные? Каждую местную сплетню?
- Всё.
- Всё в этой маленькой головке? - Тревайз, сардонически улыбнувшись, показал на высокий лоб Блисс.
- Нет, - сказала она. - Память Геи не ограничивается содержимым моего мозга. Пойми, - на мгновение она стала церемонной и даже несколько суровой, словно перестала быть только Блисс и превратилась в совокупность множества других индивидуальностей, - когда-то, в доисторические времена, человеческие существа были настолько примитивны, что хотя они и могли вспомнить прошлые события, но ещё не умели говорить. Речь была изобретена и предназначена для того, чтобы выражать воспоминания и передавать их от человека человеку. Письменность, вероятно, изобрели для того, чтобы записывать воспоминания и передавать их сквозь века, от поколения к поколению. Все технические достижения впоследствии служили для создания больших возможностей для передачи и хранения воспоминаний и более легкого извлечения необходимых данных. Однако, как только для формирования Геи объединилась группа индивидуальностей, всё это стало излишним. Мы можем вернуться к памяти, базисная система сохранения данных которой всё ещё строится. Понимаешь?
- Ты имеешь в виду, что общая сумма сознаний на Гее может запомнить гораздо больше данных, чем отдельный мозг?
- Конечно.
- Но если все знания Геи распространены по всей планетарной памяти, что полезного это даёт тебе как индивидуальной части Геи?
- Всё, что я пожелаю. Всё, что бы я ни захотела узнать, находится где-нибудь в чьем-нибудь личном сознании, а может быть, во многих из них. Если это что-то обиходное, такое, как, например, значение слова "стул", - такое знает и помнит каждый. Но даже если это что-то эзотерическое, что находится в одной-единственной маленькой частице сознания Геи, я могу вызвать это, если необходимо, хотя такой вызов может занять несколько больше времени, чем вспоминать что-либо более обыденное. Пойми, Тревайз, если ты хочешь узнать что-нибудь, чего не знаешь сам, ты смотришь какие-нибудь нужные книгофильмы или пользуешься компьютерным банком данных. Я же обследую всеобщий разум Геи.
- А вдруг информация хлынет бурным потоком, затопит твой мозг и сорвёт в нём все краны?
- Зачем ты так шутишь, Тревайз?
- Правда, Голан, не надо грубить, - сказал Пелорат.
Тревайз переводил свой взгляд с Пелората на Блисс и наконец с видимым усилием заставил себя расслабиться.
- Извините. На меня давит груз ответственности, которой я не хотел и от которой не знаю, как освободиться. Наверное, и вправду, вышло грубовато. Блисс, но я действительно хочу знать. Как ты пробираешься сквозь содержимое сознаний других, без того чтобы хранить всё это в своём собственном мозгу, не подвергая его перегрузке?
- Я знаю, Тревайз, не больше, чем ты детали работы, например, своего мозга. Я полагаю, тебе известно расстояние от твоего солнца до ближайшей звезды, но ты же не держишь это постоянно в сознании. Ты хранишь это где-то и можешь вызвать число в любой момент, как только возникнет нужда. Представь мозг Геи как огромный банк данных, откуда я могу вызвать это число, но у меня нет необходимости вспоминать сознательно о любой повседневной вещи. Как только мне будет необходим какой-либо факт или воспоминание, я просто могу позволить ему всплыть из памяти. Точно так же я могу, соответственно, вернуть всё назад, так сказать, на то место, откуда было взято.
- Как много людей на Гее, Блисс? Сколько человеческих существ?
- Около миллиарда. Назвать точное число на данный момент?
Тревайз успокаивающе улыбнулся.
- Я не сомневаюсь, что ты можешь, если пожелаешь, вызвать точное число, но меня вполне удовлетворит приближенное.
- На самом деле, - сказала Блисс, - население Геи устойчиво и колеблется относительно обычного уровня, который слегка превышает миллиард. Я могу определить, на сколько это количество превышает средний уровень или не достигает его, расширяя сферу моего сознания и, скажем, ощущая его границы. Я не смогу объяснить это лучше, чем только что попыталась, тому, кто никогда ничего подобного не проделывал.
- Сдаётся мне, однако, что миллиарда разумов - а ведь среди них есть и детские - всё равно маловато для удержания в памяти всех данных, необходимых сложному сообществу.
- Но человеческие существа - не единственные живые организмы на Гее, Трев.
- Ты имеешь в виду, что животные тоже запоминают?
- Нечеловеческие сознания не могут хранить информацию такого же объёма, как человеческие; кроме того, большое место во всех сознаниях - как человеческих, так и нет, должно быть отдано под личные воспоминания. Они, правда, имеют значение лишь для отдельной компоненты планетарного сознания, таящей их в себе. Однако и в сознании животных, и в сознании растительности, и в сознании минералов содержится большой объём информации.
- Минералы? Что - скалы и горные хребты?
- Да, а ещё океаны и атмосфера. Всё это - тоже Гея.
- Но что может знать и хранить неживая материя?
- Очень многое. Интенсивность хранимой ею информации невысока, но объём так велик, что подавляющее большинство общей памяти Геи находится именно в неживой материи, и больше всего - в горах и скалах. Нужно несколько больше времени, чтобы извлечь информацию из скал, и этим занимаются не слишком часто.
- А что происходит, когда умирает кто-нибудь, чье сознание хранит сведения, имеющие всеобщее значение?
- Эти сведения не исчезают. Они постепенно выделяются, когда мозг распадается после смерти, но со временем их впитывают другие частицы Геи. И как только вместе с рождением ребенка появляется новый мозг, он не только копит собственные воспоминания и мысли, но добавляет к ним знания из других источников. То, что ты называешь "образованием", со мной/нами/Геей происходит совершенно автоматически.
- Ей-богу, Голан, - сказал Пелорат, - мне кажется, что весь живой мир - это просто великолепно. Здесь многое достойно примера.
Тревайз искоса взглянул на приятеля.
- Безусловно, Дженов, но я не в восторге. Планета такая большая, где столько всего самого разного, представляет собой единый мозг. Единый! Каждый нарождающийся мозг вливается в целое. Где возможность для протеста, для несогласия? Когда думаешь об истории человечества, то можешь представить человека, чьи взгляды не разделяло большинство и, может быть, осуждало общество, но который в конце концов победил и изменил мир. Что бы мог поделать такой бунтарь здесь, на Гее?
- У нас есть внутренние конфликты, - сказала Блисс. - Не всякое мнение Геи обязательно безоговорочно принимается всеми.
- Наверняка конфликты сведены к минимуму, - сказал Тревайз. - Вы не можете себе позволить много сбоев внутри единого организма, иначе он не сможет нормально функционировать. Если прогресс и развитие и не остановятся, они как минимум должны замедлиться. Так что же, рискнуть? Взять вас за эталон и проделать такое со всей Галактикой? Со всем человечеством?
- Ты оспариваешь сейчас своё собственное решение? - бесстрастно спросила Блисс. - Ты передумал и теперь считаешь, что Гея - нежелательное будущее для человечества?
Тревайз поджал губы и на некоторое время умолк.
- Когда-нибудь, - наконец медленно сказал он, - это мне, может быть, и понравится, но - не теперь. Я принял своё решение на какой-то основе, какой-то подсознательной основе, и до тех пор, пока не выясню, что это за основа, не смогу сказать, останусь при своём мнении или нет. А теперь давай вернёмся к разговору о Земле.
- Где, как ты предчувствуешь, ты сможешь узнать правду? Так, Тревайз?
- Я предчувствую именно это. Впрочем, Дом говорит, что Гея и в самом деле не знает, где находится Земля. И ты согласна с ним, полагаю.
- Конечно, я согласна с ним. Я не меньше Гея, чем он.
- И ты утаиваешь знания от меня? Сознательно, я хочу сказать.
- Конечно, нет. Даже если бы Гея могла лгать, она не смогла бы солгать тебе. Прежде всего мы зависим от твоих решений, и нам необходимо, чтобы они были верны. Следовательно, в их основе должна лежать правда.
- В таком случае попробуем использовать твою всемирную память. Оглянись назад. Насколько глубоко ты можешь оглянуться?
Наступила пауза. Блисс не мигая, точно погрузившись в транс, глядела на Тревайза. Затем сказала:
- Пятнадцать тысяч лет.
- Почему ты не сразу ответила?
- Это требует времени. Древние воспоминания - самые древние - почти все лежат в недрах гор, и, чтобы вызволить их оттуда, нужно время.
- Значит, пятнадцать тысяч лет назад? Это время, когда была основана Гея?
- Нет, согласно нашим сведениям это произошло примерно на три тысячи лет раньше.
- Почему ты не уверена? Ты - или Гея - не можешь вспомнить?
- Это было прежде, чем Гея развилась до стадии, когда память стала глобальным явлением.
- Тогда выходит, что, прежде чем вы смогли опираться на коллективную память, Гея должна была вести записи, Блисс. Записи в обычном смысле этого слова - летописи, магнитозаписи, фильмы и тому подобное.
- Наверное, так оно и было, но они вряд ли смогли сохраниться, учитывая, сколько времени прошло.
- Они могли быть скопированы или, ещё лучше, переведены в глобальную память, как только она развилась.
Блисс замерла. На этот раз пауза длилась дольше.
- Я не нахожу следов тех ранних записей, о которых ты говоришь.
- Почему?
- Не знаю, Тревайз. Может быть, они оказались не особо важными. Мне кажется, что в то время, когда стало ясно, что ранние записи пришли в негодность, устарели, Гея сочла, что они больше не нужны.
- Ты не знаешь этого. Ты предполагаешь, тебе кажется, но ты не знаешь этого наверняка. Гея не знает этого.
- Должно быть, так, - потупилась Блисс.
- Должно быть? Я не часть Геи, и, следовательно, мне нет нужды думать так, как думает Гея, - вот тебе пример того, как важно уметь мыслить независимо. Я, как изолят, думаю совсем о другом.
- О чём же?
- Во-первых, есть нечто, в чём я уверен. Существующие цивилизации не стремятся уничтожать все свои ранние записи. Вместо того чтобы объявлять их устаревшими и ненужными, они относятся к ним с явной ревностью, стараются любой ценой сохранить их. Если геянские предглобальные записи были уничтожены, Блисс, вряд ли такое уничтожение было добровольным.
- Как же тогда можно объяснить всё это?
- В Библиотеке на Тренторе все сведения о Земле были уничтожены кем-то или какой-то иной силой, не самими ли адептами Второй Академии. Возможно, следовательно, что на Гее все сведения о Земле были удалены кем-то или чем-то другим, а не самой Геей.
- Как ты можешь утверждать, что в ранних записях упоминалась Земля?
- Судя по твоим словам, Гея была основана, по крайней мере, восемнадцать тысяч лет назад. Стало быть, в период перед созданием Галактической Империи, в период, когда колонистами заселялась Галактика. А первоисточником колонистов была Земля. Спроси у Пелората.
Пелорат, ошеломленный внезапной апелляцией к нему, взволнованно откашлялся.
- Так в легендах, моя дорогая. Я воспринимаю их серьёзно и думаю, как и Голан Тревайз, что род человеческий был первоначально ограничен одной планетой, и этой планетой была Земля. Самые первые колонисты пришли с Земли.
- Следовательно, если Гея, - сказал Тревайз, - была основана в раннюю эру межпространственных путешествий, весьма вероятно, что колонизирована она была землянами или, возможно, уроженцами достаточно недавно заселенного мира, который незадолго до этого был колонизирован землянами. А значит, записи времен основания Геи и первых нескольких тысячелетий явно должны были упоминать Землю и землян. Эти записи пропали. Что-то, очевидно, есть в том, что Земля не упоминается нигде в архивах Галактики. И если так, у этого должна быть причина.
Блисс раздражённо проговорила:
- Это всего лишь предположения, Тревайз. У тебя нет доказательств.
- Но разве Гея не утверждает, что я обладаю удивительным даром приходить к правильным выводам, располагая неполными данными. В таком случае, если я в чём-нибудь твёрдо убеждён, не говори, что у меня нет доказательств. - Блисс промолчала. Тревайз продолжал: - Тем больше причин для поиска Земли. Я настаиваю на отлёте, как только "Далекая звезда" будет готова. Ну как? Полетите со мной?
- Да, - сразу сказала Блисс.
- Да, - сказал Пелорат.
Глава 2
НА КОМПОРЕЛЛОНЕ
5
Моросил мелкий дождь. Тревайз взглянул вверх, на низкое серовато-белое небо.
На нём была особая шляпа, для дождливой погоды. Капли отлетали от неё в разные стороны. Пелорат, стоящий чуть поодаль, был без шляпы.
- Зачем ты мокнешь, Дженов? - спросил Тревайз.
- Это ничего, дружочек, - ответил Пелорат по обыкновению. - Дождь тихий и теплый. Да и ветра нет. И потом, как говорили - "в Анакреоне веди себя, как анакреонцы". - Он указал в сторону геянцев, молчаливо стоящих неподалеку от корабля. Те даже не шелохнулись, хотя были под дождем без головных уборов. Молчаливые, неподвижные - ни дать ни взять - рощица геянских деревьев.
- Наверное, - сказал Тревайз, - они не боятся дождя, потому что всё остальное на Гее тоже мокнет. Деревья, трава, почва - всё, включая геянцев.
- Что же, по-моему, очень разумно, - заметил Пелорат. - Скоро выглянет солнце, и всё быстро высохнет. Одежда не помнется и не сядет, здесь нельзя замерзнуть, а поскольку здесь совершенно нет никаких болезнетворных микробов, никто не подхватит насморк, грипп или пневмонию. Зачем же горевать, если немного промокнешь?
Тревайз был согласен - всё логично, но не желал сдаваться.
- И всё-таки, зачем надо было устраивать дождь в день нашего отлёта? Ведь дождь здесь управляем. На Гее не пойдёт дождь, если она этого не пожелает. Она словно бы афиширует презрение к нам.
- Может быть, совсем наоборот? Может быть, и Гея скорбно оплакивает наш отлёт?
- Она - может быть, но я - нет.
- Знаешь, - продолжал Пелорат, - на самом деле всё, наверное, гораздо проще: почва здесь нуждается в увлажнении, и это - гораздо более важно, чем твоё желание видеть ясное небо и солнце.
Тревайз улыбнулся:
- Похоже, тебе в самом деле нравится этот мир. Помимо Блисс, я хочу сказать.
- Да, - сказал Пелорат, словно обороняясь. - Я всегда жил тихой, упорядоченной жизнью и, думаю, смог бы прижиться здесь, где целый мир трудится над поддержанием покоя и порядка. Понимаешь, Голан, ведь когда мы строим дом - ну, или корабль, - мы пытаемся создать для себя самое лучшее убежище. Мы снабжаем его всем, в чём нуждаемся, мы обустраиваем его так, чтобы можно было регулировать температуру, качество воздуха, освещение и так далее, и Гея - всего лишь расширение этого стремления к комфорту и безопасности до размеров планеты. Что в этом плохого?
- Что в этом плохого? - переспросил Тревайз. - То, что мой дом или мой корабль построен так, чтобы они подходили мне, а не я им. Если бы я был частью Геи, то, как бы идеально ни старалась планета устраивать меня, меня бы всё равно бесило то, что я должен устраивать её.
Пелорат поморщился:
- Послушай, но ведь можно сказать, что любое общество формирует своё население в угоду себе. Развиваются устои, присущие данному обществу, и каждый индивидуум становится рабом общественного устройства.
- Ну, знаешь, в тех обществах, которые мне известны, кто-нибудь может, например, взять и взбунтоваться. Встречаются люди эксцентричные, даже преступники.
- Ты что хочешь, чтобы они были - чудаки и преступники?
- Почему бы и нет? Мы же с тобой - чудаки. Уж, конечно, мы не типичные представители населения Терминуса. Что до преступников, то всё дело в определении. Но если преступники - цена, которую мы должны платить за существование бунтарей, еретиков и гениев, я готов платить. Я требую, чтобы эта цена была заплачена.
- Неужели, кроме преступников, за это нечем заплатить? Разве нельзя иметь гениев, не имея преступников?
- Найти гениев и святых можно лишь среди людей не совсем нормальных, а я не вижу, каким образом отклонения от нормы могут быть только в одну сторону. Должна быть симметрия. В общем, как бы то ни было, мне нужна более веская причина для решения избрать Гею в качестве модели будущего для человечества, чем всепланетный проект комфортабельного дома.
- Ах, дружочек, я вовсе не пытался убеждать тебя в правильности твоего решения. Я просто смотрел и ду…
Он не договорил. К ним спешила Блисс, её тёмные волосы вымокли, платье прилипло к груди и широким бедрам. Блисс кивнула на ходу.
- Простите за опоздание, - сказала она, переведя дух. - Прощание с Домом затянулось. Нужно было кое-что уточнить.
- Неужели! - удивился Тревайз. - Ведь ты знаешь всё, что знает он.
- Иногда мы расходимся в интерпретации. Мы не одинаковы, и мы об этом уже говорили. Взгляните, - сказала она несколько резковато, - у вас две руки. Каждая из них - часть вас, и они кажутся одинаковыми, но одна является зеркальным отображением другой. При этом вы не пользуетесь ими совершенно одинаково, не правда ли? Есть вещи, которые чаще делаешь своей правой рукой, а другие - левой. Различия в интерпретации, так сказать.
- Положила на лопатки! - довольно крикнул Пелорат.
Тревайз кивнул:
- Эффектная аналогия, только вряд ли подходит к случаю. Ну да ладно. Не пора ли на корабль? Дождь идет всё-таки.
- Да, да. Все наши ушли оттуда. Корабль в отличном состоянии. - Затем, с внезапным любопытством взглянув на Тревайза, Блисс заметила: - А ты совсем сухой. Капли на тебя не попадают.
- Угу, - буркнул Тревайз, - мокнуть неохота.
- Но разве не прекрасно иногда вымокнуть до нитки?
- Неплохо. Но, на мой вкус, не под дождем.
Блисс пожала плечами:
- Ну, дело твоё. Багаж погружен, так что давайте войдём.
Все трое пошли к кораблю. Дождь утихал, но трава была совсем мокрой. Тревайз поймал себя на том, что боязливо ступает по ней, а Блисс сбросила тапочки, взяла их в руку и шлёпала босиком.
- Восхитительное ощущение! - сказала она, поймав обращенный на её ноги взгляд Тревайза.
- Не спорю, - сказал он рассеянно и тут же сердито поинтересовался: - А зачем тут собрались эти?
- Они будут записывать это событие, - ответила Блисс. - Гея находит его знаменательным. Ты для нас - очень важная фигура, Тревайз. Пойми, что, если ты изменишь своё мнение в результате этого путешествия и примешь решение против нас, мы никогда не превратимся в Галаксию и даже не останемся Геей.
- Следовательно, я олицетворяю собой жизнь и смерть Геи, целого мира?
- Мы думаем, что это именно так.
Тревайз внезапно остановился и снял шляпу. На небе появились голубые просветы. Он сказал:
- Но у вас уже есть моё слово в вашу пользу. Если вы убьёте меня, я никогда не смогу изменить его.
- Голан, - обескураженно пробормотал Пелорат, - что ты говоришь?
- Типичное мышление изолята, - холодно отозвалась Блисс. - Ты должен понять, Тревайз, что нас интересуешь не ты лично и не твоё слово, а истина, действительное положение дел. Ты важен только как проводник к истине, и твой голос - её знак. Вот то, чего мы хотим от тебя, и, если мы убьем тебя, чтобы ты не смог изменить своё решение, мы просто скроем истину от самих себя.