Глава 6
ПРИРОДА ЗЕМЛИ
22
Тревайз, объятый чувством, похожим на наркотический дурман, гадал, сколько же прошло времени.
Рядом с ним лежала Мица Лайзалор, Министр Транспорта, на животе, повернув голову набок, с открытым ртом и громко храпела. Тревайз с облегчением понял, что она спит, и как только проснется, надеялся он, поймет, что спала.
Тревайз хотел ещё поспать, но понимал, как важно отказаться от этого удовольствия. Проснувшись, она не должна увидеть его спящим. Мица должна поверить, что, когда она погрузилась в бессознательный транс, он ещё бодрствовал. Ей и следовало ожидать такой прыти от терминусского распутника, и, пожалуй, лучше её не разочаровывать.
Между прочим, он был на высоте. Он верно угадал, что Лайзалор, обладающая такими формами и силой, и политической властью, презирающая компореллонских мужчин, с которыми ей случалось быть в связи, и в то же время завороженная кошмарными историями (что же она слышала? - недоумевал Тревайз) о сексуальных подвигах развратников с Терминуса, будет стремиться доминировать. Скорее всего она этого и ждала.
Тревайз пошел, на всякий случай, ей навстречу и, к счастью, оказался прав. ("Тревайз-который-никогда-не-ошибается" - поддразнил он себя.) Это доставило Мице удовольствие, а Тревайзу дало возможность сберегать силы, пока она истощала свои.
Ему пришлось нелегко. У министерши оказалось изумительное тело (сорок шесть, сказала она, но за такое не стыдно было бы двадцатипятилетней гимнастке) и поистине неисчерпаемый запас энергии - энергии, уступавшей только той беззаботности, с которой она её тратила.
"Честное слово, - думал Тревайз, - если её немного обуздать, обучить (правда, останусь ли я жив после таких сеансов?), дать ей понять, чего она стоит и, что ещё более важно, чего стою я, она могла бы стать неплохой любовницей".
Храп внезапно прекратился, и Лайзалор пошевелилась. Тревайз коснулся её плеча и ласково погладил. Глаза Мицы открылись. Тревайз приподнялся на одном локте и постарался принять вид полного сил и энергии мужчины.
- Я рад, что ты поспала, дорогая, - сказал он. - Тебе нужно было отдохнуть.
Она сонно улыбнулась, и на мгновение Тревайз ужаснулся: вдруг Лайзалор захочет вернуться к прерванному занятию, но она лишь вяло приподнялась и перевернулась на спину, сказав нежным и довольным голосом:
- Я не ошиблась в тебе. Ты - король секса.
Тревайз попытался состроить из себя скромника:
- Наверное, я перестарался.
- Нет, ты был то, что нужно. Я боялась, что ты обманул меня и всё-таки был близок с этой женщиной, но ты доказал мне, что я зря боялась. Это правда, скажи?
- Разве я был похож на полупресыщенного любовника?
- Нет, что ты! - И она громко рассмеялась.
- Ты всё ещё думаешь о психозондировании?
- Ты что, с ума сошел? - вновь рассмеялась она. - Могу ли я думать о том, чтобы потерять тебя теперь?
- Знаешь, для тебя, пожалуй, было бы даже лучше терять меня время от времени…
- Что? - выдохнула Лайзалор.
- Если я буду торчать здесь всё время, моя… моя прелесть, сколько пройдёт времени, прежде чем глаза увидят, а рты зашепчут? Если же я продолжу свою миссию, я буду время от времени возвращаться для доклада, и будет только естественно, что мы будем какое-то время проводить наедине. Пойми, моя миссия на самом деле исключительно важна.
Она задумалась, рассеянно поглаживая крутое бедро, и наконец сказала:
- Наверное, ты прав. Мне не хочется думать об этом, но… Наверное, ты прав.
- И не бойся, что я не вернусь, - сказал Тревайз. - Я не такой дурак, чтобы забыть, что ожидает меня здесь.
Мица улыбнулась ему, нежно коснулась его щеки и спросила, глядя в глаза:
- Тебе было хорошо, любовь моя?
- Больше, чем хорошо, моя прелесть.
- А ведь ты - мужчина в расцвете сил с самого Терминуса. Ты, должно быть, знавал самых разных женщин, истинных мастериц своего дела.
- Но ни одной - ни одной - похожей на тебя, - произнес Тревайз убеждённо и легко, ведь в конце концов он говорил чистую правду.
- Хорошо, если ты меня не обманываешь, - благодушно проворковала Лайзалор. - Но всё-таки старые привычки отмирают нелегко, и я не думаю, что смогу заставить себя доверять тебе на слово, просто так. Ты и твой друг Пелорат сможете продолжить вашу миссию, как только я ознакомлюсь с ней и сочту возможным одобрить, но задержу вашу спутницу здесь. Не волнуйся, с ней будут хорошо обходиться, но думаю, твой друг будет скучать по ней, а значит, захочет чаще возвращаться на Компореллон, чтобы увидеться с ней, даже если ты с головой уйдешь в дела.
- Но, Лайзалор, это невозможно.
- Неужели? - подозрительно прищурилась она. - Почему же невозможно? Зачем тебе нужна эта женщина?
- Не для секса. Я не лгал тебе и сейчас не лгу. Она принадлежит Пелорату, и я ею не интересуюсь. С другой стороны, я уверен, что она просто сломается, если попытается проделать то, что вытворяла ты.
Лайзалор готова была улыбнуться, но, сдержав улыбку, строго спросила:
- Что же тогда тебе горевать из-за того, что она останется на Компореллоне?
- Потому что она - не последнее звено в успехе нашего дела. Мы обязательно должны взять её с собой.
- Ну, тогда скажи наконец, в чём заключается ваша миссия? По-моему, пора бы открыться.
Тревайз ответил не сразу. Отвечать надо было честно. Он не мог придумать более эффектной лжи.
- Послушай, - сказал он. - Компореллон - древний мир, даже один из древнейших, но он не может быть самым древним. Человеческая жизнь зародилась не здесь. Первые человеческие существа пришли сюда из какого-то другого мира, и, возможно, жизнь человеческая зародилась даже не там, но была принесена с ещё одной, более древней планеты. Очевидно, впрочем, что эта ретроспектива должна где-то оборваться, и мы должны в конце концов добраться до самого первого мира, мира, где появился человек. Я ищу Землю.
Перемена, внезапно произошедшая с Мицей Лайзалор, сильно смутила Тревайза.
Она выпучила глаза, задышала тяжело и неровно, каждый её мускул, казалось, напрягся, хотя она лежала по-прежнему на спине. Она резко взмахнула руками и скрестила на обеих указательный и средний пальцы.
- Ты произнес её имя, - хрипло прошептала она.
23
Больше она ничего не сказала, даже не взглянула на него. Её руки медленно опустились, ноги скользнули к краю постели. Мица села спиной к Тревайзу. Он застыл, не шевелясь.
Тревайзу казалось, будто он отчётливо слышит слова Мунна Ли Компора, произнесенные им в безлюдном туристском центре на Сейшелле. Тот говорил о планете своих предков - той самой, на которой Тревайз находился сейчас. "У компореллонцев полно предрассудков насчёт Земли. Всякий раз, когда при них или они сами упоминают это слово, они вскидывают обе руки с перекрещенными пальцами, чтобы отвести беду".
Увы, вспомнил он о словах Компора поздновато.
- Что я такого сказал, Мица? - пробормотал он.
Она покачала головой, встала и пошла в ванную. Спустя мгновение раздалось журчание воды.
Оставалось только ждать. И Тревайз ждал, гадая, не пойти ли за Мицей в ванную. Подумав, он окончательно решил, что этого делать не стоит. Но как только решил, так ему сразу нестерпимо захотелось попасть туда.
Мица наконец вышла и молча принялась одеваться.
- Ты не возражаешь, если я… - робко показал на душевую Тревайз.
Она промолчала, и он принял молчание за согласие.
Тревайзу хотелось пройти по комнате гордо и высокомерно, но чувствовал он себя почти так, как в те далекие дни, когда мать, обиженная каким-нибудь его проступком, наказывала не иначе как молчанием, заставляя съеживаться от стыда.
Он оглядел изнутри кабину с голыми стенами. Тревайз присмотрелся внимательнее - ничего, то есть совсем ничего.
Он приоткрыл дверь, высунулся и спросил:
- Слушай, а как у тебя душ включается?
Она отставила дезодорант (по крайней мере, Тревайз предположил, что она пользовалась именно дезодорантом), прошествовала в душевую и, всё ещё не глядя на него, ткнула пальцем. Тревайз посмотрел в ту сторону и заметил пятнышко на стене - круглое, бледно-розовое, едва заметное, словно дизайнер был сердит на то, что вынужден нарушить совершенную белизну стен из-за столь пустяковой причины.
Тревайз недоуменно пожал плечами, дотянулся до стены и коснулся пальцами пятна. Вероятно, это и надлежало сделать с самого начала, так как моментально поток тонких струй ледяной воды обрушился на него со всех сторон. Сдержав вопль, он вновь прикоснулся к розовому кружку, и душ выключился.
Он снова приоткрыл дверь, понимая, что выглядит теперь ещё более жалко, так как сильно дрожал и даже не мог внятно выговаривать слова. Он только сумел проквакать:
- А как же включается горячая вода?
Мица наконец удостоила его взглядом. Вид Тревайза был настолько жалок, что она не выдержала - прыснула и громко расхохоталась.
- Какая горячая вода? - отсмеявшись, спросила она. - Не думаешь ли ты, что мы будем тратить энергию на то, чтобы греть воду для мытья? Вода теплая, то есть не очень холодная. Чего ещё тебе надо? Ах ты, неженка! Ну-ка иди мойся!
Тревайз замялся, но ненадолго, так как выбора у него не было.
Он неохотно коснулся розового кружка и попытался мысленно подготовить своё тело к готовым хлынуть ледяным струям. Теплая вода? Он почувствовал, как кожа покрывается мыльной пеной, и поспешно стал тереть себя с ног до головы, решив, что тут скорее всего существует некий заданный цикл подачи воды, и, судя по всему, не особенно длинный.
Затем начался цикл ополаскивания. Теплая - ну если не теплая, то всё-таки не такая холодная вода омыла его совершенно промерзшее тело.
Стоило Тревайзу подумать о том, чтобы опять нажать на розовый кружочек, дабы выключить воду, и удивиться, как это могла Лайзалор выйти из ванной сухой - ведь здесь не было ни полотенца, ни чего-либо, хотя бы смутно его напоминающего, - вода перестала литься. А потом подуло, да так, что вполне могло бы сбить с ног, если бы не дуло со всех сторон сразу.
Воздух, в отличие от воды, оказался горячим, слишком горячим. Тревайз решил, что это потому, что для нагрева воздуха необходимо гораздо меньше затрат энергии, чем для нагрева воды. Горячий воздух испарил с него воду, и через несколько минут он вышел таким же сухим, словно никогда в своей жизни близко не подходил к воде.
Лайзалор на вид совершенно пришла в себя.
- Как себя чувствуешь?
- Здорово, - ответил Тревайз. Он и в самом деле чувствовал себя поразительно - бодро и свежо. - Мне нужно было только морально подготовиться к такой температуре. Ты ведь меня не предупредила…
- Неженка, - презрительно фыркнула Лайзалор.
Тревайз побрызгался её дезодорантом и начал одеваться, внутренне страдая оттого, что у него нет чистого белья.
- Как я должен называть… эту планету? - осторожно спросил он.
- Мы называем её "Старейшая".
- Откуда я мог знать, что произнесенное мной название запрещено? Разве ты мне сказала?
- Разве ты спросил?
- Откуда мне знать, что нужно спрашивать?
- Зато теперь знаешь.
- Я могу и забыть.
- Лучше не забывать.
- Но в чём крамола? - Тревайз почувствовал, как разгорается в душе азарт спорщика. - Это же просто слово, сочетание звуков.
- Есть слова, которые не произносят, - угрюмо проговорила Лайзалор. - Разве ты произносишь все слова, какие знаешь, при любых обстоятельствах?
- Некоторые слова вульгарны, некоторые неподходящи, другие в какой-то ситуации могут оказаться жестокими. К каким из них относится слово, которое я произнес?
- Это слово печальное и торжественное. Оно обозначает планету, являющуюся прародиной для всех нас и более не существующую. Это трагично, и мы чувствуем это особенно, потому что она недалеко от нас. Мы предпочитаем не говорить о ней, а если вынуждены говорить, не произносим её названия.
- А перекрещивание пальцев? Это что - облегчает боль и печаль?
Лайзалор вспыхнула.
- Это бессознательная реакция, и я не скажу тебе спасибо за то, что ты принудил меня к ней. Есть люди, которые верят, что это слово, даже произнесенное мысленно, приносит несчастье, а этим жестом они отводят его.
- Ты тоже веришь, что скрещивание пальцев помогает избежать несчастья?
- Нет… Или да, иногда. Мне будет не по себе, если я не сделаю этого. - Она отвела взгляд. Потом, словно стремясь сменить тему, быстро спросила: - И какое же значение имеет эта черноволосая женщина для успеха вашей миссии - достижения… той планеты, которую ты упомянул?
- Говори "Старейшей". Или ты предпочитаешь не говорить о ней даже так?
- Я предпочла бы не обсуждать это совсем, но я задала тебе вопрос.
- Видишь ли, у её народа есть кое-какие традиции, которые, как она говорит, являются ключом к пониманию Старейшей, но только если мы доберёмся до неё и сможем изучить тамошние записи.
- Она лжет.
- Возможно, но мы обязаны проверить это.
- Хорошо, у вас есть эта женщина с её проблематичными, на мой взгляд, знаниями, и вы хотите попасть на Старейшую с ней. Почему вы очутились на Компореллоне?
- Для того, чтобы узнать местоположение Старейшей. У меня был один приятель… он, как и я, гражданин Академии. Предки его, однако, происходили с Компореллона, и он уверял, что многое из истории Старейшей было хорошо известно здесь.
- Неужели? А рассказывал он тебе что-нибудь из этой истории?
- Да, - сказал Тревайз, вновь возвращаясь к честности. - Он сказал, что Старейшая - мертвая планета с сильнейшей радиацией. Он не знал, откуда она взялась, но думал, что это могло быть результатом ядерных взрывов. Во время войны, вероятно.
- Нет! - воскликнула Лайзалор импульсивно.
- Нет - войны не было? Или нет - Старейшая не радиоактивна?
- Она радиоактивна, но войны никакой не было.
- Тогда как же она стала такой? Она не могла быть радиоактивна изначально, так как жизнь людей началась на Старейшей. В этом случае на ней никогда не смогла бы возникнуть жизнь.
Казалось, Лайзалор впала в замешательство. Она стояла выпрямившись и глубоко дышала, словно ей не хватало воздуха.
- Это в наказание, - сказала она наконец. - На этой планете пользовались роботами. Ты знаешь, что такое роботы?
- Да.
- У людей там были роботы, и за это они были наказаны. Каждый мир, имевший роботов, наказан и больше не существует.
- Кто наказал их, Лайзалор?
- Тот-Кто-Наказывает. Силы истории. Я не знаю, - она отвела взгляд, словно чувствуя себя неловко, затем тихо проговорила: - Спроси других.
- Я бы хотел, но кого я должен спросить? Есть ли на Компореллоне люди, которые изучают древнюю историю?
- Есть. Они не популярны среди нас - средних компореллонцев. Но Академия, ваша Академия, призывает к интеллектуальной свободе, как они это называют.
- Неплохой призыв, на мой взгляд, - заметил Тревайз.
- Всё плохо, что навязывается извне, - парировала Лайзалор.
Тревайз пожал плечами. Спорить не имело смысла.
- Мой друг доктор Пелорат изучает древнюю историю. Он был бы рад, я уверен, познакомиться со своими компореллонскими коллегами. Можешь устроить, Лайзалор?
- Есть такой историк, Бэзил Дениадор. Он работает в Университете, здесь, в городе, - кивнула она. - Он уже не преподаёт, но, возможно, сумеет тебе помочь.
- А почему он не преподаёт?
- Не то чтобы ему запрещают, просто студенты не хотят изучать его курс.
- Я полагаю, - сказал Тревайз, стараясь, чтобы в его словах не прозвучал сарказм, - что студентов подбивают не изучать его.
- Зачем он им нужен? Он скептик. У нас такие попадаются, знаешь ли. Гордецы, противопоставляющие свой образ мыслей общепринятому, высокомерные, думают, что только они правы, а все остальные ошибаются.
- Разве не может быть так, что они действительно правы кое в чём?
- Никогда! - огрызнулась Лайзалор с такой твёрдой уверенностью, что стало ясно: дальше спорить - пустое дело. - Но, несмотря на весь свой скептицизм, он будет вынужден сказать тебе то же самое, что и любой компореллонец.
- И что же?
- А то, что, если ты ищешь Старейшую, ты не найдешь её.
24
Пелорат задумчиво выслушал Тревайза, при этом его вытянутое серьёзное лицо оставалось бесстрастным. И лишь после того, как Тревайз закончил, он сказал:
- Бэзил Дениадор? Что-то не припомню. Правда, возможно, вернувшись на корабль, я смогу найти его статьи в моей библиотеке.
- Ты уверен, что не слышал о нём? Подумай!
- Нет, не слышал. По крайней мере, сейчас вспомнить не могу, но, вообще говоря, дружочек дорогой, существуют сотни достойных уважения учёных, о которых я и слыхом не слыхивал, а если слышал, то не могу вспомнить.
- Значит, он не из разряда светил, иначе ты бы знал о нём.
- Изучение Земли…
- Лучше говорить "Старейшей", Джен. В противном случае ты сильно осложнишь себе жизнь.
- Изучение… Старейшей, - продолжил Дженов, - неблагодарное занятие, так что первоклассные учёные, даже в области первобытной истории, не стремятся найти призвание в нём. Или, говоря другими словами, те, кто уже занимается Землей, не сделают себе такого громкого имени, чтобы равнодушный мир признал их светилами, даже если они таковы. Любой скажет, что бывают специалисты и получше меня, я уверен.
- Я бы сказала, что ты самый лучший, - нежно произнесла Блисс.
- Да, конечно, ты бы так сказала, моя дорогая, - отозвался Пелорат, мило улыбнувшись, - но ты не можешь судить обо мне как об ученом.
Судя по времени, приближалась ночь, и Тревайз чувствовал, как терпение оставляет его. Это происходило с ним всегда, когда Блисс и Пелорат начинали говорить друг другу всякие нежности.
- Я попытаюсь организовать встречу с этим Дениадором завтра, - сказал он, - но, если он знает о том, что нас интересует, столько же, сколько Министр, мы не продвинемся вперёд ни на йоту.
- Возможно, он направит нас к кому-нибудь, кто окажется более полезен, - предположил Пелорат.
- Сомневаюсь. Отношение этой планеты к Земле - нет, я лучше закреплю привычку - отношение этой планеты к Старейшей - глупость и суеверие. - Он отвернулся. - Но день был трудный, и нам пора подумать об ужине, если мы сможем переварить их сомнительную стряпню, и потом надо будет подумать о том, как бы немного поспать. Вы уже познакомились со здешним душем?
- Дружочек, - ответил Пелорат, - с нами обходились очень вежливо. Мы выслушали уйму всевозможных наставлений, большинство из которых нам не пригодилось.
- Послушай, Тревайз, - сказала Блисс, - а что с кораблем?
- А что?
- Компореллонское правительство конфисковало его?
- Нет, я не думаю, что они осмелятся это сделать.
- О, очень приятно. А почему?
- Потому что я убедил министершу изменить её планы.
- Удивительно, - сказал Пелорат. - Мне она не показалась такой уж сговорчивой дамой.
- Я не знаю, - сказала Блисс. - Из структуры её сознания стало ясно, что Тревайз будет подходящей кандидатурой в любовники.
Тревайз ошеломленно глянул на Блисс.
- Так это ты подстроила всё это, Блисс?
- Ты о чём, Тревайз?