- Понимаете, - продолжал Пелорат, - каждая обитаемая планета в Галактике стремилась создать свой собственный вариант галактического, и потому существуют миллионы диалектов, которые порой с трудом понимаемы, но при разработке стандартного галактического все они были собраны воедино. Если предположить, что эта планета пребывала в изоляции двадцать тысяч лет, здешний язык изменился и теперь значительно отличался бы от остальных языков Галактики. Этого не произошло, вероятно, из-за того, что здесь обитают только роботы, которые могут понимать только такой разговорный язык, какой был заложен в них при программировании. Если их не перепрограммировать, язык остаётся неизменным, и то, что мы слышим сейчас, - не что иное, как архидревний галактический.
- Замечательный пример того, как в роботизированном обществе может начаться застой, а после него - деградация, - сказал Тревайз.
- Но, дружочек, - возразил Пелорат, - относительная неизменность языка вовсе не является признаком деградации. В этом есть свои преимущества. Ведь при этом документы, хранимые веками, тысячелетиями, не утрачивают смысла и придают историческим записям жизненность и авторитет. Повсюду в Галактике, например, язык Имперских эдиктов времен Гэри Селдона уже сейчас начинает звучать неуклюже.
- А ты на самом деле знаешь этот древнегалактический язык?
- Не то чтобы я его знал, Голан. Просто, штудируя древние мифы и легенды, я уловил, в чём тут хитрость. Словарный запас не слишком отличается от нашего, но склонения выглядят иначе, встречаются идеоматические выражения, каких мы давно уже не употребляем, и, как я уже сказал, у нас в корне изменилось произношение. Я могу попробовать поработать переводчиком, но вряд ли у меня так уж хорошо получится.
Тревайз глубоко и с облегчением вздохнул.
- Всё равно это лучше, чем ничего. Давай, Джен, беседуй.
Пелорат повернулся было к роботам, но замешкался и растерянно обернулся к Тревайзу:
- А что я должен им сказать?
- Не будем рассусоливать. Спроси их прямо, где находится Земля.
Пелорат произнес фразу, тщательно выговаривая слова и усиленно жестикулируя.
Роботы переглянулись и издали несколько звуков. Средний, тот, что уже говорил с Пелоратом, развел руками, словно растягивал резиновую ленту, и ответил, так же тщательно произнося слова. Пелорат выслушал ответ и обратился к Тревайзу:
- Я не уверен, смог ли я точно выразить, что понимаю под словом "Земля". Полагаю, они подумали, что я имею в виду какую-то область на их планете, и сказали, что не знают такой области.
- А они не сказали, как называется их планета, Джен?
- Если я правильно понял, их планета называется Солярия.
- Тебе попадалось такое название в легендах?
- Нет. Впрочем, Аврора мне тоже не попадалась.
- Ладно. Теперь спроси их, есть ли какое-нибудь место, называемое "Земля", в небе - среди звёзд. Покажи вверх.
Произошел обмен фразами, наконец Пелорат обернулся и сказал:
- Они говорят, что в небе вообще ничего нет. Это всё, чего я смог от них добиться, Голан.
- Спроси роботов, - вмешалась Блисс, - сколько им лет. Или нет, лучше так: сколько лет они функционируют.
Пелорат покачал головой:
- Я не знаю, как сказать "функционируют". Слишком современное слово. На самом деле я даже не уверен, смогу ли произнести: "Сколько вам лет". Никудышный из меня переводчик.
- Постарайся, как сумеешь, Пел, дорогой.
После серии вопросов и ответов Пелорат объявил:
- Они функционируют двадцать шесть лет.
- Двадцать шесть лет, - недовольно проворчал Тревайз. - Да они твои ровесники, Блисс.
- Знаешь что… - вдруг вспыхнула Блисс.
- Прости, ошибочка вышла. Ты - Гея, которой тысячи лет. В любом случае, эти роботы ничего не могут сказать о Земле на основании личного опыта. Их банки данных явно не включают ничего, кроме того, что нужно для работы. Например, они полные профаны в астрономии.
- Здесь где-нибудь могут быть другие роботы, - возможно, более старые, самые первые, - высказал предположение Пелорат.
- Сомневаюсь, - хмыкнул Тревайз, - но спроси их об этом, если сумеешь, Джен.
На сей раз разговор с роботами продолжался гораздо дольше. Наконец Пелорат прервал его. Он покраснел и явно расстроился.
- Голан, - сказал он, - я не всё понял, но похоже, что старейшие роботы здесь используются на чёрных работах и ничего не знают. Если бы этот робот был человеком, я сказал бы, что он отзывается о них презрительно. Эти трое - домашние роботы. Так они сказали. Им не положено стареть - просто их меняют время от времени. Они единственные, кто знает что к чему - это не я говорю, это они так сказали.
- Да уж. Много же они знают, - пробурчал Тревайз. - По крайней мере, совсем не то, что нам нужно.
Пелорат вздохнул.
- Как жаль, что мы так поспешно покинули Аврору. Если бы мы нашли там уцелевшего робота - а мы наверняка нашли бы его, поскольку в том, которого я нашёл, ещё теплилась жизнь, - мы узнали бы от него о Земле. Тамошние роботы могли помнить о ней.
- При условии, что их память не повреждена, Джен. Мы всегда можем вернуться туда, и если понадобится, то, честное слово, - гори огнем тамошние псы - мы так и сделаем. Но раз эти роботы сделаны всего пару десятков лет назад, здесь должны быть те, кто сделал их, и создатели эти, по идее, должны быть людьми. - Он повернулся к Блисс: - Ты уверена, что почувствовала только…
Блисс подняла руку, не дав Тревайзу договорить. Лицо её стало чужим, отстраненным.
- Кто-то идет, - тихо сказала она.
Тревайз обернулся к холму. На вершине появилась и стала спускаться к ним фигура, несомненно принадлежащая человеку. Человек был бледен, его длинные светлые волосы странно топорщились за ушами. Лицо незнакомца было угрюмо, а когда он подошел поближе, стало ясно, что он довольно молод. Худые руки и ноги человека были обнажены.
Роботы расступились перед ним, а он, не останавливаясь, прошел вперёд.
И сказал чистым, приятным голосом, немного вычурно, но на вполне понятном стандартном галактическом:
- Приветствую вас, гости из космоса. Что вам угодно от моих роботов?
46
Реакция Тревайза не сделала ему чести.
- Вы… говорите на галактическом? - спросил он совершенно по-дурацки.
- А почему бы и нет? Ведь я не немой, - с ухмылкой ответил солярианин.
- А они? - Тревайз показал пальцем на роботов.
- Они роботы. Они говорят на нашем языке, как и я. Но я - солярианин. Я слушаю гиперпередачи иных миров и изучил вашу речь так же, как и мои предшественники. Мои предшественники оставили описание этого языка, но я постоянно слышу новые слова и выражения, которые изменяются год от года. Такое впечатление, что вы не можете навести порядок в своём языке так же, как с планетами. Почему же ты так удивлен, что мне понятен ваш язык?
- Да-да, я не должен был удивляться, - сказал Тревайз. - Прошу прощения. Просто после разговора с роботами я уже не ожидал услышать галактический на этой планете.
Он с любопытством разглядывал солярианина. На том была легкая белая туника, чуть присобранная на плечах, с широкими прорезями для рук и большим вырезом. Костюм солярианина дополняли набедренная повязка и пара легких сандалий.
Тревайз вдруг понял, что не может определить пол солярианина. Торс у того был явно мужской, но на груди не росли волосы, а под набедренной повязкой вроде бы ничего мужского не было.
Тревайз повернулся к Блисс и шепнул:
- Должно быть, это робот, но очень похожий на человека, оде…
- У него разум человека, а не робота, - ответила Блисс, едва шевеля губами.
Тут солярианин снова обратился к ним:
- Вы не ответили на мой вопрос. Я готов простить вам замешательство, приписав его удивлению. Теперь я спрашиваю вас вновь, и вы должны ответить. Что вам угодно от моих роботов?
- Мы путешественники. Мы ищем знания, которые помогли бы нам добраться до цели нашего путешествия, - ответил Тревайз. - Мы спросили ваших роботов о том, что могло бы помочь нам, но они этого не знают.
- Какие знания вы ищете? Может быть, я сумею помочь вам?
- Нас интересует местоположение Земли. Можете ли вы сказать нам, где она находится?
Солярианин вздернул брови.
- А я думал, что первым объектом вашего любопытства буду я. И я отвечу, хотя вы меня и не спросили. Я - Сартон Бандер, а вы стоите на территории поместья Бандера, которая простирается до горизонта и даже дальше. Я не могу сказать, что рад видеть вас, поскольку, явившись сюда, вы преступили закон. Вы - первые поселенцы, ступившие на поверхность Солярии впервые за много тысяч лет, и, оказывается, вы явились сюда только затем, чтобы узнать, как вам лучше добраться до другой планеты. В старые добрые времена и вы и ваш корабль были бы уничтожены в мгновение ока.
- Это был бы варварский поступок. Так не принято обращаться с людьми, которые никому не желают зла, - осторожно проговорил Тревайз.
- Согласен. Но тогда, когда представители расширяющегося сообщества ступают на планету, где обитает сообщество беззащитное и статичное, само их появление несет в себе потенциальное зло. Пока мы боялись этого зла, мы были готовы немедленно уничтожить тех, кто осмелится прийти сюда. Теперь нам нечего бояться. Мы, как видите, согласны даже говорить с вами.
- Я признателен вам за сведения, - сказал Тревайз, - которые вы нам так любезно сообщили, хотя и не ответили на мой вопрос. Я повторю его. Можете ли вы сказать нам, где находится планета Земля?
- Под Землей, как я понимаю, ты подразумеваешь планету, на которой зародился род человеческий и различные виды растений и животных? - Солярианин красиво повёл рукой, будто хотел показать гостям свои владения.
- Да, я подразумеваю именно её, сэр.
Лицо солярианина брезгливо скривилось.
- Будьте добры, называйте меня просто Бандером, если уж вам так необходимо использовать какую-то форму обращения. Не применяйте в обращении ко мне никаких слов, несущих признак пола. Я не мужчина и не женщина. Я - целое. Если я говорю о себе в мужском роде, то лишь потому, что я - человек. Совершенный человек. Солярианин.
Тревайз кивнул (он таки оказался прав).
- Как вам будет угодно, Бандер. Так где же находится Земля, наша общая прародина?
- Я этого не знаю, - отрезал Бандер. - И знать не желаю. Но если бы даже знал, это не принесло бы вам ничего хорошего, поскольку Земли как обитаемой планеты больше не существует. Ах! Как славно греет солнце, - проговорил он, раскинув руки в стороны. - Я нечасто появляюсь на поверхности и лишь тогда, когда светит солнце. Я послал моих роботов поприветствовать вас, пока солнце ещё скрывалось за облаками. Сам же я последовал за ними только тогда, когда облака рассеялись.
- Но почему на Земле больше нет жизни? - настойчиво спросил Голан, заранее смиряясь с необходимостью снова выслушивать историю о радиации.
Бандер, однако, проигнорировал его вопрос или, вернее, решил пока не отвечать.
- Слишком долгая история, - сказал он. - Ты заявил мне, что вы пришли с миром.
- Верно.
- Почему же ты вооружен?
- Простая предосторожность. Я не знал, что и кто мне может встретиться.
- Это не имеет значения. Твоё ничтожное оружие не представляет для меня опасности. И всё же мне интересно. Я, конечно, много слышал о вашем оружии и вашей удивительно варварской истории, которая, похоже, почти всецело зиждется на вооружении. Но я никогда не видел никакого оружия. Могу я посмотреть на твоё?
Тревайз сделал шаг назад.
- Боюсь, что нет, Бандер.
Бандер, похоже, здорово удивился.
- Я спросил только из вежливости. Мне и не нужно твоё позволение.
Он протянул руку, и из правой кобуры Тревайза сам по себе выскочил бластер, а из левой - нейрохлыст. Тревайз машинально потянулся за оружием, но почувствовал, что руки словно связаны сзади тугими эластичными верёвками. Пелорат и Блисс тоже качнулись вперёд - стало ясно, что их тоже связали.
- Не утруждайте себя, - посоветовал Бандер, - и не пытайтесь сопротивляться. Вам это не удастся. - Оружие оказалось в его руках, и он внимательно осмотрел его. - Это, - сказал он, показывая на бластер, - видимо, микроволновый излучатель, который генерирует тепло и, следовательно, способен взорвать любое тело, содержащее жидкость, другое - более слабое. Должен признаться, с первого взгляда не могу понять, как оно действует. Однако, раз вы никому не желаете зла, вам ни к чему оружие. Я могу разрядить энергетические батареи вашего оружия, что я и сделаю. Оно станет безвредным, если только вы не вздумаете превратить одно или другое в дубинку, но для этого они не слишком хороши.
Солярианин выпустил из рук оружие, и бластер с нейрохлыстом по воздуху вернулись к Тревайзу и улеглись на свои места. Тревайз, почувствовав, что его больше не связывают невидимые путы, выхватил бластер, но грозное оружие бездействовало. Контактная кнопка свободно болталась в гнезде, а батарея явно была разряжена. То же самое произошло и с нейрохлыстом.
Он взглянул на Бандера, а тот, посмеиваясь, проговорил:
- Ты совершенно беспомощен, пришелец. Если я пожелаю, то могу так же легко уничтожить ваш корабль, да и вас в придачу.
Глава 11
ПОДЗЕМЕЛЬЕ
47
Справившись с потрясением, Тревайз обернулся и посмотрел на Блисс.
Она стояла, обняв Пелората за талию, словно хотела защитить его, и с виду была совершенно спокойна. Она еле заметно улыбнулась и тихонько, успокаивающе кивнула.
Тревайз обернулся к Бандеру. Расценив поведение Блисс как спокойствие и искренне надеясь, что поступает правильно, он вежливо спросил:
- Как вы это делаете, Бандер?
- Скажи мне, ничтожный пришелец, - спросил Бандер, надменно улыбаясь, - веришь ли ты в колдовство? В магию?
- Нет, не верю, ничтожный солярианин, - огрызнулся Тревайз.
Блисс дернула Тревайза за рукав и прошептала:
- Не серди его. Он опасен.
- Сам вижу, - ответил Тревайз, с трудом переходя на шёпот. - Сделай же что-нибудь.
- Не теперь, - еле слышно сказала Блисс. - Он будет менее опасен, если будет думать, что ему ничто не грозит.
Не обращая внимания на перешептывающихся пришельцев, Бандер беззаботно повернулся к ним спиной. Роботы расступились перед хозяином.
Обернувшись, он поманил пришельцев пальцем:
- Следуйте за мной. Все трое. Я расскажу вам историю, которая, может быть, вам не покажется интересной, но зато очень интересует меня. - И он двинулся вперёд прогулочной походкой.
Тревайз какое-то время не двигался с места, размышляя, слушаться Бандера или нет. Но Блисс пошла за Бандером и повела за собой Пелората. Что оставалось Тревайзу? Общество троих роботов? Он вздохнул и поплелся за товарищами.
- Может быть, Бандер будет так любезен, - бросила Блисс, - и на ходу поведает нам историю, которая не стоит нашего интереса?
Бандер остановился, обернулся и внимательно посмотрел на Блисс, словно впервые увидел её.
- Ты - женская половина человека, не правда ли? Слабая половина?
- Слабая половина, Бандер. Верно.
- Следовательно, эти двое - мужские половины человека?
- Именно так.
- А есть у тебя дети, женщина?
- Меня зовут Блисс, Бандер. У меня пока нет ребенка. Это - Пел. Это - Тревайз.
- И который же из них поможет тебе, когда придёт время? Оба? Или ни один из них?
- Пел поможет мне, Бандер.
Бандер переключил внимание на Пелората.
- У тебя, как я вижу, белые волосы.
- Да.
- Это обычный цвет?
- Нет, Бандер, они становятся такими с возрастом.
- А сколько тебе лет?
- Пятьдесят два, - ответил Пелорат и поспешно добавил: - Стандартных галактических.
Бандер двинулся дальше ("Наверное, ведёт нас к дому", - предположил Тревайз), но немного медленнее.
- Я не знаю продолжительности стандартного галактического года, - сказал он, - но она не может значительно отличаться от длительности нашего года. А сколько тебе будет, Пел, когда ты умрешь?
- Не знаю. Надеюсь прожить ещё лет тридцать.
- Следовательно, восемьдесят два года. Вы мало живёте и разделены на две половины. Невозможно. Непостижимо. А ведь мои далекие предки были подобны вам и жили на Земле. Но некоторые из них покинули Землю, чтобы основать новые поселения на планетах у новых звёзд - чудесные миры. Их было множество, и все прекрасно управлялись.
- Не такое уж множество. Всего пятьдесят, - нарочито громко возразил Тревайз.
Бандер бросил на Тревайза взгляд, в котором несколько поубавилось надменности.
- Тревайз. Так тебя зовут?
- Голан Тревайз моё полное имя. Я говорю о том, что космонитских планет было пятьдесят. Число наших планет измеряется миллионами.
- Значит, ты знаешь историю, которую я хотел поведать вам? - чуть растерянно спросил Бандер.
- Если смысл истории состоит в том, что существовало только пятьдесят Внешних миров, то нам она известна.
- Для нас дело не только в количестве, ничтожный получеловек. Для нас важно ещё и качество. Их было пятьдесят, но таких, что всем вашим миллионам за ними не угнаться. А Солярия была пятидесятой, последней, следовательно, самой лучшей. Солярия во всём превосходила другие космонитские планеты, а они все превосходили Землю.
И только мы здесь, на Солярии, поняли, как должна быть прожита жизнь. Мы не толпимся, не бродим стадами, как животные и как люди на ваших планетах и на Земле, и даже как те, что жили на других космонитских планетах. Мы живем каждый сам по себе, у всех есть роботы-помощники, а друг друга видим только по видео и лишь тогда, когда пожелаем. В непосредственный контакт друг с другом мы вступаем крайне редко. Прошло много лет с тех пор, как я видел перед собой человека так, как теперь вижу вас, но, впрочем, вы - всего лишь полулюди, и, следовательно, ваше присутствие вовсе не ограничивает мою свободу - не более, чем её может ограничить корова или робот.
Справедливости ради надо сказать, что когда-то мы тоже были полулюдьми. Хоть и совершенствовали мы свою свободу, хоть и становились единоличными хозяевами множества роботов - свобода наша всё же не была абсолютной. Для воспроизводства детей нужно было спаривание. Можно было, конечно, взяв у людей сперму и яйцеклетки, проводить процесс оплодотворения in vitro, а последующий рост эмбрионов поддерживать искусственно в автоматическом режиме. Детям для полноценного воспитания вполне хватило бы заботы роботов. Всё это было вполне осуществимо, но полулюди не пожелали отказываться от побочных радостей оплодотворения, вследствие которых развивается извращенная чувственная привязанность, лишающая людей свободы. Надеюсь, вам понятно, что с этим нельзя мириться.
- Нет, Бандер, - ответил Тревайз, - потому что мы не меряем свободу на ваш лад.
- Это из-за того, что вы не знаете, что такое свобода. Вы никогда не жили иначе как в толпе, и вы не знаете иного образа жизни, кроме постоянного рабства - даже по пустякам унижаетесь то перед одним, то перед другим, или, что столь же подло, заставляете других исполнять вашу волю. Откуда здесь возьмется какая-то свобода? Свобода - возможность жить так, как ты хочешь! Только так, как хочешь. Но я отвлекся.