И всё-таки задал "Далекой звезде" скорость чуть больше половины той, которую мог легко поддерживать. Присутствие или отсутствие обитаемых планет всё ещё вызывало сомнения. Он не торопился отвечать на этот вопрос. Даже после трёхдневного приближения нечего ещё было сказать об их возможном наличии.
Хотя… возможно, кое-что было уже сейчас. Звезду сопровождал крупный газовый гигант. Он вращался очень далеко от своего солнца и испускал бледный желтый свет, отражавшийся от его дневной стороны, которая была видна на экране в виде тонкого полумесяца.
Тревайзу не понравился его вид, но он постарался не показать этого и объяснил небрежно, словно по путеводителю:
- Это газовый гигант. Довольно эффектный. У него пара тонких колец и два приличных спутника, которые со временем можно будет разглядеть.
- Большинство систем включает газовые гиганты, верно? - спросила Блисс.
- Да, но этот очень крупный. Судя по расстоянию от него до спутников и по периоду их обращения, этот гигант, должно быть, почти в две тысячи раз массивней, чем пригодная для жизни планета.
- Какая разница? - пожала плечами Блисс. - Газовый гигант - это газовый гигант, и не имеет значения, какого он размера, правда? Обычно они находятся на больших расстояниях от звезды, вокруг которой обращаются, и ни один из них не годится для жизни из-за своих размеров и отдалённости. Надо подойти к звезде поближе и поискать планеты, годные для жизни людей.
Тревайз растерялся, а потом решил всё выложить в открытую.
- Дело в том, - сказал он, - что газовые гиганты стремятся как бы чисто-начисто подмести всё близлежащие пространства. Та материя, что они не смогли вобрать в себя, может срастись в довольно большие тела, которые становятся его спутниками. Это предотвращает образование других космических тел даже на значительных расстояниях от гигантов, так что чём он больше, тем более вероятно, что вокруг данной звезды вращается только одна крупная планета. Здесь же вполне может оказаться лишь этот газовый гигант и астероиды.
- Ты имеешь в виду, что здесь нет подходящих для жизни планет?
- Чем больше газовый гигант, тем меньше вероятность встретить такие планеты, а этот так массивен, что тянет на карликовую звезду.
- А можно посмотреть? - спросил Пелорат.
Все трое приникли к экрану (Фаллома Блисс отвела в каюту читать).
Увеличение планеты продолжалось до тех пор, пока светящийся серп не заполнил весь экран. На некотором расстоянии от центра его пересекала тонкая темная линия - тень системы колец, которые были видны за краем поверхности планеты в виде сверкающей дуги, протянувшейся на темную сторону.
- Ось вращения планеты наклонена примерно на тридцать пять градусов к плоскости эклиптики, - сказал Тревайз, - кольца расположены в экваториальной плоскости. Так что звёздный свет при данном положении планеты отбрасывает тень колец практически на экватор.
- Кольца тонкие, - не отрывая глаз от экрана, заметил Пелорат.
- Немного поменьше средних размеров, - уточнил Тревайз.
- Согласно легенде кольца вокруг газового гиганта в планетарной системе Земли гораздо шире, ярче и более отчётливы, чем эти. Такие кольца, что в сравнении с ними газовый гигант кажется карликом.
- Я не удивлен, - сказал Тревайз. - Когда история передаётся от человека к человеку тысячи лет, вряд ли в ней что-либо уменьшается при пересказе.
- Прекрасно… - произнесла Блисс. - Когда смотришь на серп, кажется, что он переливается и изгибается прямо на глазах.
- Атмосферные бури, - пояснил Тревайз. - В общем-то можно рассмотреть их получше, если выбрать подходящую длину световых волн. Сейчас попробую. - Он положил руки на пульт и приказал компьютеру пройтись по спектру и остановиться на оптимальной частоте.
Нежно светящийся серп планеты стал менять свою окраску, причем так быстро, что стало темно в глазах. Наконец серп стал красно-оранжевым, и по нему заплавали отчётливые спирали, закручиваясь и раскручиваясь по мере движения.
- Невероятно… - пробормотал Пелорат.
- Восхитительно… - прошептала Блисс.
Вполне вероятно, горько думал Тревайз. И вовсе не восхитительно. Ни Пелорат, ни Блисс, погруженные в созерцание этого великолепия, не подумали о том, что планета, которой они восторгались, уменьшает шансы разгадать ту тайну, что мучила Тревайза. Но, впрочем, почему они должны думать об этом? Обоих вполне удовлетворяет то, что решение Тревайза правильно, и они сопровождают его в его поисках, не переживая так эмоционально, как он сам. Бесполезно обижаться на них за это.
- Ночная сторона кажется темной, - сказал он, - но, если бы наши глаза могли воспринимать инфракрасное излучение, мы бы увидели её красной, глубоко и злобно красной. Планета очень сильно излучает в инфракрасном диапазоне, поскольку она достаточно велика, чтобы быть нагретой почти докрасна. Это больше чем газовый гигант - это субзвезда. - Он подождал немного и продолжал: - А теперь выкинем этот объект из головы и поищем подходящую для жизни планету, которая, может быть, здесь есть.
- Наверное, она есть, - улыбнулся Пелорат. - Не сдавайся, дружочек.
- Я не сдаюсь, - без особого энтузиазма возразил Тревайз. - Образование планет - слишком сложное дело, чтобы для этого существовали жесткие правила. Мы говорим только о вероятностях. При наличии этого чудовища вероятность уменьшается, но не до нуля.
- Почему бы тебе не подумать немного иначе? - вмешалась Блисс. - Поскольку первые два набора координат дали тебе две обитаемые планеты космонитов, то третий, который уже дал тебе подходящую звезду, тоже приведёт к обитаемой планете. Зачем рассуждать о вероятностях?
- Хотел бы надеяться, что ты права, - ответил Тревайз, вовсе не чувствуя себя утешенным. - Сейчас стартуем из плоскости эклиптики по направлению к звезде.
Компьютер позаботился об этом почти в тот же миг, как прозвучали эти слова. Тревайз откинулся на спинку пилотского кресла и решил, что единственный недостаток пилотирования гравилета с такими современными компьютерами - то, что испытавший это не захочет никогда - никогда - пилотировать корабль любого другого типа.
Разве он сумеет снова вынести такую муку - самостоятельные расчёты? Разве сумеет думать об ускорении, ограничивать его разумными пределами? Скорее всего он позабыл бы об этом и такое бы отколол, что и сам, и все на борту размазались бы по внутренним переборкам.
А этим кораблем будет управлять - или другим, в точности подобным ему, если только сумеет вынести все эти перемены, - всегда.
И поскольку Тревайз хотел отвлечься от вопроса о наличии обитаемых планет, он сосредоточился на том, чтобы вывести корабль над плоскостью, а не под неё. При отсутствии какой-либо веской причины выходить под плоскостью пилоты почти всегда выбирали первый вариант. Почему?
Кстати, почему рассматривают одно направление как верх, а другое - как низ? В симметричном космосе это чистейшая условность.
Точно так же он обычно обращал внимание на то, в каком направлении вращаются наблюдаемые им планеты вокруг своей оси и вокруг звезды. Если оба направления оказывались против часовой стрелки, то поднятая рука означала север, а под ногами находился юг. Север в Галактике воспринимался как верх, а юг - как низ. Точнее, чистейшая условность, возникшая во мгле прошлого, но которой рабски следовали до сих пор. Если кто-нибудь увидит перевернутой югом вверх знакомую карту, вряд ли сможет узнать её. Карту потребовалось бы перевернуть, чтобы она обрела свой смысл. И всё, что на ней обозначено, стало бы ясным, стоило лишь сориентировать её на север - "верхом вверх".
Тревайз вспомнил о сражении, данном Белом Риозом, генералом Империи, три века назад. В критический момент он развернул свою эскадру, вывел её под плоскость эклиптики и застал врасплох эскадру вражеских судов, которые, ожидая нападения, были не готовы к отражению атаки с этого направления. Этот манёвр сочли бесчестным. Кто? Проигравшие, естественно.
Условность, столь могущественная и столь древняя, должно быть, возникла на Земле… и мысли Тревайза снова вернулись к обитаемым планетам.
Пелорат и Блисс продолжали разглядывать газовый гигант, который медленно поворачивался на экране, постепенно откатываясь назад. Часть, освещенная солнцем, расширялась, и, так как Тревайз продолжал наблюдение в оранжево-красном диапазоне волн, вихревая картина ураганов на поверхности гиганта становилась всё более безумной и гипнотической.
Тут пришел Фаллом, и Блисс решила, что ему пора спать, да и ей самой сон тоже не помешает.
- Я увожу корабль от газового гиганта, Джен, - сказал Тревайз оставшемуся с ним Пелорату. - Я хочу переключить компьютер на поиск гравитационных возмущений от планет нужных нам размеров.
- Конечно, дружочек, конечно.
Но задача на самом деле была более сложной. Компьютер должен был искать планеты не только подходящих размеров, но и находящиеся на нужном расстоянии от звезды. Должно было пройти несколько дней, прежде чем Тревайз мог обрести полную уверенность.
61
Тревайз вошел в свою каюту хмурый, серьёзный, мрачнее тучи, и застал у себя гостей. Его ждала Блисс, а рядом с ней - Фаллом. Его набедренная повязка и остальная одежда были чисто выстираны и отутюжены. Подросток в своей одежде выглядел лучше, чем в одной из укороченных ночных рубашек Блисс.
- Я не хотела мешать тебе, но послушай. Начинай, Фаллом.
Своим высоким музыкальным голосом Фаллом произнес:
- Приветствую тебя, опекун Тревайз. Мне очень приятно, что я се… су… сопровождаю тебя в этом корабле. Я счастлив также, видя доброе отношение ко мне моих друзей, Блисс и Пела.
Фаллом закончил и очаровательно улыбнулся. Тревайз подумал: "Кто для меня этот ребенок? Мальчик или девочка? Или оба вместе? А может, ни то, ни другое".
- Очень хорошо вызубрено, - кивнул он. - Почти верно произнесено.
- Вовсе не вызубрено, - возразила Блисс. - Фаллом составил предложения сам и спросил, можно ли сказать тебе. Я не знала даже, что скажет ребенок, пока сама не услышала.
- В таком случае, очень хорошо, - выдавил улыбку Тревайз.
Он заметил, что Блисс хоть и говорит о Фалломе, как Пелорат, в мужском роде, но местоимением "он" не пользуется.
- Я говорила, что Тревайзу понравится, - обернулась к Фаллому Блисс. - Теперь иди к Пелу и можешь ещё почитать, если хочешь.
Фаллом кивнул и выбежал, а Блисс сказала Тревайзу:
- Просто удивительно, как быстро Фаллом освоился с галактическим. У соляриан, должно быть, особые способности к языкам. Вспомни, как хорошо говорил Бандер, а ведь он только прослушивал гиперпространственные передачи. Солярианское сознание наверняка способно не только к преобразованию энергии.
Тревайз что-то буркнул себе под нос.
- Не говори мне, что тебе всё ещё неприятен Фаллом, - настаивала Блисс.
- Не то чтобы он был мне неприятен, но и особой любви к нему я не испытываю. Это существо просто доставляет мне неудобство. Кроме того, это просто противно - иметь дело с гермафродитом.
- Тревайз, это попросту смешно. Фаллом - вполне нормальное живое существо. Подумай, какими отвратительными должны казаться гермафродитам мы - просто мужчины и женщины. Каждый - лишь половина целого, а для воспроизводства должно происходить временное и неуклюжее слияние воедино.
- Ты против этого, Блисс?
- Не прикидывайся, что не понимаешь, Тревайз. Я пытаюсь представить, как мы выглядим с точки зрения гермафродитов. Им это, должно быть, кажется исключительно отталкивающим; нам - вполне естественным. Так, Фаллом кажется отталкивающим тебе, но это всего лишь недальновидный, обывательский взгляд.
- Честно говоря, - сказал Тревайз, - надоедает не использовать в общении с этим существом местоимения. Это мешает думать, и в разговоре запинаешься на местоимениях.
- Но это просто недостаток нашего языка, а не Фаллома. Ни один человеческий язык не развивался с учетом гермафродизма. И я рада, что ты затронул эту тему, потому что я сама уже думала об этом. Говорить "оно" не выход. Это местоимение для предметов, у которых пол не может быть установлен, а местоимения для тех, кто сексуально активен в обоих смыслах, в нашем языке отсутствуют. Почему бы тогда не выбрать одно из местоимений произвольно? Я думаю о Фалломе, как о девочке. Высокий голос, способность давать потомство, что является жизненным определением женственности. Пелорат согласен, почему бы тебе не сделать то же самое? Пусть будет "она".
- Хорошо, - пожал плечами Тревайз. - Это будет звучать странно, учитывая, что у неё есть яички, но пускай, мне-то что.
- У тебя противная привычка всё обращать в шутку, - вздохнула Блисс, - но я знаю, как ты нервничаешь, и прощаю тебя. Только, говоря о Фалломе, подразумевай, что это - девочка.
- Ладно, - Тревайз замялся, но был не в силах сдержаться: - Чем дальше, тем больше Фаллом начинает казаться мне твоим приёмным ребенком всякий раз, как я вижу вас вместе. Не потому ли это, что ты хочешь детей? А не лучше ли подумать о том, что Джен может дать тебе хотя бы одного?
Глаза Блисс широко распахнулись.
- При чем тут дети! Неужели ты думаешь, что я использую его как удобный инструмент для обзаведения ребенком? В любом случае, мне не время пока заводить детей. Но когда такое время настанет, это будет геянский ребенок, а Пел для этого не подходит.
- То есть Джен будет отвергнут?
- Вовсе нет. Ну разве что на время. Это может быть даже проведено путем искусственного осеменения.
- Я полагаю, ты только тогда сможешь иметь ребенка, когда Гея решит, что это необходимо - когда возникнет вакансия из-за смерти одной из уже существующих частей Геи.
- Безумное объяснение, но достаточно правдивое. Гея должна быть пропорциональной во всех своих частях и взаимосвязях.
- Ну прямо как Солярия.
Губы Блисс сжались, а лицо слегка побледнело.
- Совсем не так. Соляриане производят детей больше, чем им необходимо, и уничтожают лишних. Мы же рожаем ровно столько, сколько нужно, и у нас нет необходимости никого лишать жизни - скажем, как у тебя замещается отмирающий верхний слой кожи на новый, и ни одной клеткой больше.
- Я понял. Надеюсь, правда, что тебе небезразличны чувства Джена.
- В связи с моим возможным ребенком? Об этом у нас никогда не заходил разговор да и не зайдёт.
- Нет, не об этом. Меня удивляет то, что ты всё больше и больше увлекаешься Фалломом. Джен может почувствовать себя покинутым.
- Я вовсе не пренебрегаю им, и сам он тоже интересуется Фалломом. Она - ещё одна точка взаимного увлечения, и это сближает нас ещё сильнее. Может быть, это ты чувствуешь себя покинутым?
- Я? - удивился Тревайз.
- Да, ты. Я не больше понимаю изолятов, чем ты - Гею, но у меня такое чувство, что тебе доставляет удовольствие быть в центре внимания на этом корабле, и тебе может казаться, будто Фаллом заняла твоё место.
- Глупости.
- Не больше чем твоё предположение, что я пренебрегаю Пелом.
- Тогда заключим перемирие, и хватит об этом. Я попытаюсь считать Фаллома девочкой и не буду чересчур беспокоиться о том, что ты равнодушна к чувствам Джена.
- Спасибо, - улыбнулась Блисс. - Тогда всё отлично.
Тревайз повернулся было к экрану, но Блисс окликнула его:
- Подожди!
- Да! - немного устало сказал он, обернувшись.
- Я прекрасно вижу, что ты грустен и угнетен. Я не имею права вторгаться в твой разум, но ты мог бы поведать мне, что случилось. Вчера ты сказал, что в этой системе есть подходящая планета, и казалось, это тебя обрадовало. Надеюсь, планета никуда не исчезла! Ты не ошибся, правда?
- В системе обнаружена подходящая планета, и она никуда не делась.
- Она нужного размера?
Тревайз кивнул.
- Раз подходящая, естественно, она нужного размера. И кроме того, находится на приемлемом расстоянии от звезды.
- Ну а что же тогда не в порядке?
- Сейчас мы подошли достаточно близко к планете, чтобы проанализировать её атмосферу. Оказалось, что говорить о ней нечего.
- Нет атмосферы?
- Не о чём говорить. Эта планета не пригодна для жизни, а другой, обращающейся вокруг этого солнца и имеющей хотя бы малейший шанс быть обитаемой, нет. В нашей третьей попытке результат нулевой.
62
Пелорат, печально стоя у двери рубки, боялся заговорить с хмуро молчавшим Тревайзом, надеясь, что тот сам начнет разговор.
Тревайз как в рот воды набрал. Если молчание можно назвать упрямым, он молчал именно так.
Наконец Пелорат не выдержал и довольно робко спросил:
- Чем мы занимаемся?
Тревайз посмотрел на Пелората, ещё немного помолчал, отвернулся и ответил:
- Начинаем отсчёт времени перед посадкой на планету.
- Но раз здесь нет атмосферы…
- Это компьютер говорит, что здесь нет атмосферы. До сих пор он обычно сообщал мне то, что я хотел услышать, и я принимал его ответы. Теперь он сообщил мне то, чего я слышать не желаю, и я должен проверить это. Если компьютеру когда-нибудь суждено ошибаться, я хочу, чтобы это произошло именно сейчас.
- Ты думаешь, он действительно ошибся?
- Нет, не думаю.
- Ты можешь представить себе какую-нибудь причину, по которой он мог бы ошибаться?
- Нет, не могу.
- Тогда в чём же дело, Голан?
Тревайз повернулся в кресле и оказался лицом к лицу с Пелоратом. Лицо его было полно отчаяния.
- Неужели ты не видишь, Джен, что я просто больше ничего не могу придумать? Что касается Земли, мы вытащили пустые билетики на первых двух планетах, а теперь и эта оказалась пустышкой. Что я должен делать? Порхать от планеты к планете, приставать ко всем и спрашивать: "Простите, где тут Земля?" Земля слишком хорошо замела все свои следы, не оставив нигде ни намека о себе. А это, видимо, означает, что мы вряд ли заметили бы такой намек, даже если бы он существовал.
- Я и сам думал об этом, - кивнул Пелорат. - Может, поговорим? Я знаю, ты в отчаянии, дружочек, и не хочешь разговаривать… в общем, если хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, я могу уйти.
- Да говори, говори… - почти простонал Тревайз. - На что я ещё способен, кроме как слушать? Давай, поехали.
- Я так понял, что ты всё-таки не очень настроен слушать, ну да ладно. Попробую. Пожалуйста, останови меня в любой момент, если тебе надоест моя речь… Мне кажется, Голан, что Земле нет нужды предпринимать только пассивные и негативные меры, скрывая себя. Ей нужно было не просто уничтожить сведения о себе. Не могла ли она взять и подбросить фальшивую информацию и активно распространять её, тем самым скрывая правду?
- Как ты себе это представляешь?