- Не на поверхности - нет, но она не радиоактивна, совершенно! Так что Луна не абсолютно непригодна для жизни. На ней может существовать жизнь - самая настоящая, но под поверхностью. И, конечно, ты сможешь сказать, есть ли она там, как только мы подойдём к Луне достаточно близко.
- Я попытаюсь, - пообещала Блисс. - Но, послушай, откуда у тебя эта идея - исследовать спутник?
- Да так… - тихо проговорил Тревайз. - Спасибо Фаллом, её рук дело.
Блисс помолчала, ожидая продолжения, но, не дождавшись, пожала плечами:
- Ну вот. А ты её убить был готов.
- Да не хотел я её убивать, Блисс!
- Ладно, - отмахнулась Блисс. - Хорошо. Значит, мы летим к Луне?
- Да. Из осторожности я не приближаюсь к ней слишком быстро, но, если всё пойдёт нормально, мы окажемся рядом с ней через тридцать часов.
99
Луна оказалась пустынной. Тревайз обозревал её освещенную Солнцем поверхность, проплывавшую внизу. Перед его глазами расстилалась однообразная панорама кратерных цирков и горных районов. Чёрные тени лежали там, куда не попадали лучи Солнца. Цветовые оттенки поверхности изменялись почти неуловимо. Время от времени попадались области относительно ровные, нарушаемые лишь небольшими кратерами.
По мере того как корабль подлетал к ночной стороне, тени становились длиннее и наконец слились воедино. Позади ещё какое-то время сияли на солнце отдельные пики, похожие на лучи звёзд. Затем и они исчезли, и остался лишь слабый свет Земли, большой голубовато-белой сферы, освещенной почти наполовину. В конце концов и она ушла за горизонт, светилась лишь звёздная пыль, а внизу всё погрузилось в непроглядную тьму. Но для Тревайза, выросшего в беззвёздном мире Терминуса, даже такое небо казалось удивительным.
Затем появились новые яркие звёзды, сперва - одна или две, потом ещё, расширяясь и расплываясь, пока наконец не соединились в одну. И вот корабль вновь перелетел через терминатор и оказался над дневной стороной. Солнце светило ярко, компьютер сменил угол обзора, оберегая глаза людей от адского сияния, и ввел поляризующие фильтры, чтобы уменьшить силу света, отражённого от поверхности Луны.
Тревайз отлично понимал, что бесполезно надеяться найти какой-нибудь вход в обитаемые глубины, осматривая огромный спутник невооруженным глазом.
Он повернулся к Блисс. Она не смотрела на экран - сидела с закрытыми глазами, опустив плечи.
Тревайз, думая, уж не заснула ли она, тихо спросил:
- Ещё что-нибудь почувствовала?
Блисс едва заметно качнула головой.
- Нет, - шепнула она. - Только слабый всплеск. Лучше вернись туда. Ты помнишь, где расположено то место?
- Компьютер запомнил.
Дальнейшее было похоже на стрельбу по мишени с целью попасть в яблочко. Корабль, казалось, передвигался ползком. Загадочная область находилась в глубине ночной стороны, и, несмотря на сияние низко стоящей в небе Земли, заливавшей своим пепельным светом поверхность там, где её ничто не затеняло, ничего невозможно было разглядеть, даже когда потушили свет в рубке для лучшей видимости.
Пришел Пелорат и, переминаясь с ноги на ногу у двери, спросил хриплым шёпотом:
- Нашли что-нибудь?
Тревайз поднял руку, призывая друга молчать. Он наблюдал за Блисс. Он знал, что пройдут дни, прежде чем сюда вернётся Солнце, но он знал также, что для Блисс и того, что она чувствовала, свет был безразличен.
- Это здесь, - сказала она вдруг.
- Ты уверена?
- Да.
- И это единственная точка?
- Это единственная точка, которую я обнаружила. Ты прошел над всей поверхностью Луны?
- Мы пролетели над значительной её частью.
- Значит, это всё, что я обнаружила на этой значительной части. Оно сильнее сейчас, словно оно обнаружило нас, и не кажется опасным. Я ощущаю что-то вроде приглашения.
- Ты уверена?
- Я так чувствую.
- Не может ли это быть ловушкой? - спросил Пелорат.
- Я ощутила бы обман, уверяю тебя, - с оттенком обиды в голосе сказала Блисс.
Тревайз проворчал что-то насчёт чрезмерной самоуверенности, затем громко спросил:
- То, что ты обнаружила, разумно, я надеюсь?
- Я чувствую сильнейший разум. Только… - её голос звучал как-то странно.
- Только что?
- Ш-ш. Не мешай мне. Дай сосредоточиться, - произнесла она одними губами. И, с трудом скрывая удивление, добавила: - Это не человек.
- Не человек? - гораздо сильнее удивился Тревайз. - Мы снова имеем дело с роботами? Как на Солярии?
- Нет, - улыбнулась Блисс. - Это не совсем робот.
- Одно из двух - или робот, или человек.
- Ни то ни другое. - Она довольно прищелкнула языком. - Это не человек и всё же не похож ни на одного робота, какого я знала раньше.
- Вот бы посмотреть! - воскликнул Пелорат, широко раскрыв глаза. - Это восхитительно! Так ново, необычно!
- Новое… Новое, - пробормотал Тревайз, и вспышка неожиданного прозрения, казалось, осветила его изнутри.
100
Экипаж ликовал. Корабль приближался к поверхности Луны. Даже Фаллом присоединилась к взрослым и с детской непосредственностью подпрыгивала от радости, словно и вправду возвращалась на Солярию.
Что до Тревайза, то он чувствовал, что здравый смысл говорит о странности поведения Земли или того, что оставалось от неё на Луне. Она предприняла такие меры, чтобы держать всех как можно дальше, а теперь сама звала их к себе. Не могла ли её цель оставаться той же самой? Не обстояло ли дело так: "Если не можешь прогнать, замани и уничтожь"? Разве не останутся тогда тайны Земли неприкосновенными?
Но эта мысль вскоре утихла и утонула в потоке радости, что захлестывала Тревайза тем сильнее, чем ближе была поверхность Луны. А ещё Тревайз пытался вернуть миг озарения.
Похоже, он не сомневался в том, куда вести корабль. "Далекая звезда" повисла над вершинами невысокой горной гряды, и Тревайзу расхотелось отдавать команды компьютеру. Он чувствовал, будто его вместе с компьютером ведут куда-то, и было так приятно, что тяжелая ноша ответственности упала с его плеч.
Корабль скользнул параллельно поверхности к скалам, вставшим, словно барьер, слабо светящийся в сиянии Земли и свете прожекторов "Далекой звезды". Вероятность столь очевидного столкновения, казалось, совсем не пугала Тревайза, и он не удивился, увидав, как часть скалы перед кораблем отъехала в сторону, и перед глазами путешественников озарился искусственным освещением туннель.
Корабль снизил скорость - казалось, сам по себе точно вписался в отверстие-вход и вплыл в туннель. Скалы сомкнулись, а корабль через туннель попал в гигантский зал.
"Далекая звезда" замерла. Все они нетерпеливо кинулись к шлюзу. Никому из них, даже Тревайзу, и в голову не пришло проверить, есть ли снаружи пригодная для дыхания атмосфера или любая атмосфера вообще.
Однако здесь был воздух, вполне пригодный для дыхания. Путешественники смотрели по сторонам с чувством людей, которые наконец-то попали домой, и не сразу заметили человека, вежливо ждавшего их приближения.
Он был высок и серьёзен. Коротко подстриженные волосы отливали бронзой. Скулы широкие, глаза блестели, а одежда на нём была того фасона, какой можно встретить на иллюстрациях в древнейших исторических книгах. Хотя он казался крепким и энергичным, в нём чувствовалась какая-то внутренняя усталость.
Первой очнулась Фаллом. С громким визгом она бросилась к мужчине, размахивая руками и задыхаясь от крика:
- Джемби! Джемби!
Она мчалась со всех ног, но когда подбежала вплотную, мужчина остановил её и поднял на руки. Она обвила руками его шею, всхлипывая и не переставая повторять:
- Джемби! Джемби!
Остальные приблизились более спокойно, и Тревайз медленно и отчётливо произнес (гадая, понимает ли этот человек галактический):
- Мы просим прощения, сэр. Этот ребенок потерял своего воспитателя и отчаянно его ищет. То, что она так обрадовалась вам, удивляет нас, поскольку она ищет металлического робота.
В ответ человек заговорил. Его голос был скорее механическим, чем музыкальным, в речи проскакивали архаизмы, но говорил он на галактическом свободно.
- Я приветствую вас всех, - сказал он вполне дружелюбно, несмотря на то что его лицо продолжало сохранять серьёзное выражение. - Что касается ребенка, - продолжал он, - то он, возможно, продемонстрировал большую проницательность, чем вы думаете, поскольку я и есть робот. Меня зовут Р. Дэниел Оливо.
Глава 21
ПОИСК ОКОНЧЕН
101
Тревайз не верил собственным ушам. Он избавился от странной эйфории, которую чувствовал перед посадкой на Луну, - эйфории, как он думал теперь, внушенной ему этим удивительным роботом.
Тревайз по-прежнему изумленно смотрел на всё окружающее. Несмотря на то что его разум вновь стал совершенно нормальным и не подвергался уже постороннему влиянию, он всё ещё не мог прийти в себя от удивления. Он что-то говорил, поддерживая беседу, вряд ли понимая, что произносит или слышит, и продолжал искать хоть что-нибудь во внешности этого явно человеческого существа, в его поведении, в манере говорить, что выдало бы в нём робота.
Неудивительно, думал Тревайз, что Блисс обнаружила что-то, что не было ни роботом, ни человеком, а, по словам Пелората, "чем-то новым". Впрочем, это тогда направило мысли Тревайза по другому, более ясному пути. Но теперь они копошились где-то на задворках его сознания.
Блисс и Фаллом прогуливались, осматривая зал. Предложила походить Блисс, но Тревайзу почудилось, что эта идея возникла после молниеносного обмена взглядами между ней и Дэниелом. Когда Фаллом отказалась и попросилась остаться с существом, которое она по-прежнему называла "Джемби", какого-то серьёзно сказанного слова и поднятого пальца оказалось достаточно, чтобы она тут же рысцой побежала к Блисс. Тревайз и Пелорат остались рядом с Дэниелом.
- Они не из Академии, - сказал робот так, словно это всё объясняло. - Одна - Гея, другая - космонитка.
Тревайз молчал, пока все не уселись на простые стулья под деревом, повинуясь жесту робота. Тогда он наконец спросил:
- Ты действительно робот?
- Правда, сэр.
Лицо Пелората вспыхнуло от радости.
- В древних легендах есть упоминания о роботе по имени Дэниел. Ты назван в его честь?
- Я и есть тот самый робот. Это не легенда.
- О нет. Если ты тот самый робот, тебе, должно быть, тысяча лет.
- Двадцать тысяч, - тихо произнес Дэниел.
Пелорат растерялся и взглянул на Тревайза, а тот сердито проговорил:
- Если ты робот, я приказываю тебе говорить правду.
- Нет нужды заставлять меня говорить только правду, сэр. Я должен это делать. Сэр, вам предстоит решить задачу, имеющую три возможных решения: или я человек, который лжет вам, или я робот, который запрограммирован верить, что ему двадцать тысяч лет, но на самом деле это не так, или я робот и мне действительно двадцать тысяч лет. Вы должны решить, какой вариант выбрать.
- Я это выясню в ходе дальнейшей беседы, - сухо сказал Тревайз. - Что касается обстановки, то трудно поверить, что мы внутри Луны. Ни свет (говоря это, он посмотрел вверх, поскольку свет был столь же мягким, рассеянным, хотя его и не было на небе, а, кстати, самого неба не было видно)… ни гравитация не кажутся лунными. Поверхностная гравитация здесь должна быть меньше 0,2 g.
- Нормальное притяжение на поверхности - 0,15 g, сэр. Обычное притяжение, однако достигается тем же самым способом, который даёт вам на вашем корабле ощущение нормальной силы тяжести, даже когда вы находитесь в состоянии свободного падения или ускорения. Другие энергетические потребности, включая освещение, удовлетворяются также за счёт гравитации, хотя мы используем и солнечную энергию там, где это удобно. Все наши нужды в материалах обеспечивают лунные породы, за исключением легких элементов - водорода, углерода и азота, которых здесь практически нет. Мы получаем их, перехватывая случайные кометы. Одной такой кометы в столетие более чем достаточно, чтобы удовлетворять наши потребности в этих элементах.
- Я так понимаю, что Земля бесполезна как источник ресурсов?
- К несчастью, это так, сэр. Наши позитронные мозги столь же чувствительны к радиации, как и человеческие белки.
- Ты использовал множественное число, и это сооружение вокруг нас кажется большим, прекрасным и детально продуманным - по крайней мере, на первый взгляд. Есть ли другие существа на Луне? Люди? Роботы?
- Да, сэр. У нас здесь на Луне создана совершенная экосистема и огромные, сложные пустоты, внутри которых она существует. Однако разумные существа здесь - только роботы, более или менее похожие на меня. Впрочем, вы не увидите ни одного из них. Что касается этого помещения, им пользуюсь только я, и с самого начала определилось, что оно спроектировано для одного меня, когда я поселился здесь двадцать тысяч лет назад.
- Которые вы помните во всех деталях, да?
- Совершенно верно, сэр. Я был смонтирован и существовал некоторое время - какое короткое время, как мне кажется теперь! - на космонитской планете Аврора.
- На той, где… - Тревайз замялся.
- Да, сэр. На той, где дикие собаки.
- Ты знаешь об этом?
- Да, сэр.
- Как же ты попал сюда, если сначала жил на Авроре?
- Сэр, это произошло при попытке предотвратить превращение Земли в радиоактивную планету; я появился здесь в самом начале колонизации Галактики. Со мной был другой робот, которого звали Жискар, и он мог воспринимать и изменять мысли людей.
- Как Блисс?
- Да, сэр. Мы потерпели поражение, и Жискар прекратил своё существование. Но перед этим, однако, он передал мне свой талант и оставил меня заботиться о Галактике, и особенно - о Земле.
- Почему о Земле?
- Отчасти из-за человека по имени Элайдж Бейли, землянина.
Пелорат нетерпеливо прервал их диалог:
- Это собирательный образ, о котором я упоминал некоторое время тому назад, Голан.
- Собирательный образ, сэр?
- Доктор Пелорат имеет в виду, - пояснил Тревайз, - что Элайдж - некая личность, которой очень многое приписывается и которая может быть лишь квинтэссенцией множества людских судеб в реальной истории, а то и просто выдуманной фигурой.
Дэниел какое-то время размышлял над сказанным, а затем совершенно спокойно произнес:
- Это не так, сэр. Элайдж Бейли был реальным человеком, и он был только им. Я не знаю, что говорят о нём ваши легенды, но в действительности Галактику могли бы никогда и не колонизировать без его участия. В память о его деяниях я пытался сделать всё, что мог, чтобы спасти Землю, после того как она стала превращаться в радиоактивную свалку. Мои друзья-роботы разбрелись по Галактике, чтобы попытаться повлиять на нужных людей то там, то здесь. Сперва я предпринял попытку заменить почву Земли. Позже я попытался организовать терраформирование мира около ближайшей звезды, называемой сейчас Альфой. Ни в том, ни в другом случае мне не удалось довести начатое до конца. Я никогда не мог изменить мысли людей в точности так, как хотел, поскольку всегда был риск, что я могу нанести вред всем этим людям, вмешиваясь в их сознание. Я был связан, вы понимаете, - и связан по сей день - законами роботехники.
- Да?
Не было нужды обладать ментальной мощью Дэниела, чтобы уловить в этом "да" недоверие.
- Первый Закон, - сказал он, - таков, сэр: "Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред". Второй Закон: "Робот должен повиноваться приказам человека, если эти приказы не противоречат Первому Закону". Третий Закон: "Робот должен заботиться о собственной безопасности, насколько это не противоречит Первому и Второму Законам". Естественно, я привел эти законы приблизительно, насколько их возможно сформулировать на вашем языке. Фактически они представляют собой сложнейшие математические выражения в схемах позитронного мозга.
- Ты считаешь, что трудно поступать в соответствии с ними?
- Но я должен, сэр. Первый Закон - абсолютен. Он почти запрещает использование моего ментального таланта. Когда имеешь дело со всей Галактикой, маловероятно, что любой образ действий не принесет никому вреда. Вероятно, что некоторые люди, а возможно, многие, могут пострадать, так что робот должен выбирать наименьшее из зол. Хотя сложность всех вариантов такова, что для выбора требуется время, и даже тогда ты не вполне уверен в его правильности.
- Понимаю, - согласился Тревайз.
- Всё время, пока длится история Галактики, я пытался сгладить худшие стороны споров и бедствий, постоянно дававших о себе знать в Галактике. Иногда мне это удавалось случайно и лишь в некоторой степени, но если вы знаете вашу историю, то должны понимать и то, что успех мне сопутствовал нечасто, да и тот оказывался невелик.
- По большей части так оно и было, - криво улыбнулся Тревайз.
- Только перед своей кончиной Жискар вывел закон, превосходящий даже Первый. Мы назвали его "Нулевым Законом", не сумев придумать другое название, имевшее смысл. Он гласит: "Робот не может причинить вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был причинен вред". Это автоматически означает, что Первый Закон должен быть изменён так: "Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред, поскольку это не противоречит Нулевому Закону". И соответствующие изменения должны быть внесены во Второй и Третий Законы.
- Но как вы решаете, - нахмурился Тревайз, - что может причинить вред человечеству в целом, а что нет?
- Резонный вопрос, сэр. Теоретически Нулевой Закон решает все наши проблемы. На практике же мы никогда не можем быть совершенно уверены. Человек - конкретный объект. Вред, нанесенный ему, может быть рассмотрен и оценен. Человечество же - абстракция. Как можно рассматривать вред, нанесенный абстракции?
- Я не знаю, - сказал Тревайз.
- Подождите, - вмешался Пелорат. - Вы можете превратить человечество в единый организм. Как Гею, например.
- Это именно то, что я пытаюсь сделать, сэр. Я возглавлял создание Геи. Если человечество может быть преобразовано в единый организм, оно станет вполне конкретным объектом и с ним можно будет иметь дело. Оказалось, однако, что создать суперорганизм не так легко, как я надеялся. Во-первых, это не может быть сделано, пока люди не предпочтут его своей индивидуальности, и я хотел бы создать в них такой образ мыслей, который позволял бы это. Много времени прошло, пока я не подумал о законах роботехники.
- А, значит, геяне действительно роботы. Я предполагал это с самого начала.