Тиоми опять поморщился. Он бы мог сказать - где. У любого, кто общался с Естой хотя бы пару дней, эхо-код будет ближе. Не потому, что Реос - плохая подруга. Просто она совершенно не умела хранить эхо. Даже несколько минут, что уж тут говорить о третьих сутках, и на Диаметре об этом знают. Реос - идеальное психо-эмоциональное зеркало, Еста отражался в ней целиком и без искажений. Но только когда был рядом…
- Послушай, а зачем ты вообще туда притащилась? - голос Кеса сделался подозрительным. - Ведь поиски прекращены. Или - что?..
- Тиоми! Урезонь своего друга, - она помолчала, вздыхая, добавила неодобрительно. - Хотя, вообще-то он прав. К этой ЭльЭс-четырнадцатой проявлен неожиданный интерес… Ну, вы понимаете, о ком я?..
Дышать стало трудно.
- Они уже были там?
- Пока ещё нет. Но выныривали в граничных секторах, строили вполне типичную вилку… И, что самое странное…
- Во втором или третьем параллине. Так?
- Д-да… в самом начале третьего… а откуда вы…
- Думать башкой надо! Тебя поэтому вызвали?
- Д-да… Они хотят послать на разведку беспилотные, нужно согласие ближайшего…
- Это долго. Пусть возьмут мой зонд, он как раз в нужном секторе, ключ я не менял. Беспилотные - чушь. Мало ли что там может… я тут очень вовремя переналадил свою тачку, и пусть кто-то из этих только попробует… Оми, ты как хочешь, а меня они не остановят.
Тиоми осторожно выдохнул, стараясь, чтобы это не было похоже на вздох. Поинтересовался:
- У меня до смены - чуть больше суток реального времени. Думаешь - уложимся?
- Ха! Должны.
Кес - это Кес. Проблемы возможного опоздания на работу его не волнуют. Впрочем, как и любые другие проблемы.
- Ну, тогда… ладно…
* * *
- Ты - ненормальная!
- Не кусай руки кормящего тебя. Дабы не уподобиться псу. Гонимому. Паче же и руки лечащего тебя. Милка пыталась быть назидательно-суровой, но выходило плохо.
Она сидела на подоконнике в одной майке и джинсовых шортиках, сотворённых сегодня утром путём обрезания штанин, и болтала длинными ногами. Поболтать ногами, сидя на чём-то, ей удавалось редко, обычная мебель к этому мало располагала, хорошо ещё, если коленки о подбородок не стукаются. И потому каждую представившуюся возможность ценила Милка высоко и упускать не собиралась. Независимо от обстоятельств.
Вежливый лежал на полу, на расстеленном спальнике, и зябко ёжился под Милкиным пальто. Говорил он короткими фразами - дыхалки не хватало. Как бы ни называлась та дрянь, что использовалась им в качестве элементов питания костюмчика, но закоротило её намертво.
- Ты меня могла трижды убить!..
Милка пожала плечом.
- Так ведь не убила же.
- Ты - садистка. Тебе бы на Тео… цены не было!
- Не хами. А то опять проведу сеанс электрошока. Окно закрыть?
- Давно пора, проморозила комнату! Ты дикарь! Вы все… Дикари, которым в руки случайно… попала граната… термоядерная… А они радостно суют её в костёр… Окно закрой, холодно же!..
Милка закрыла окно. Сказала задумчиво:
- Вежливый, а ты всё-таки зануда. Нет бы поблагодарить…
Он даже задохнулся.
- Ты не врач!.. Сама говорила!.. А если бы даже и врач… ни один ваш… академик… не сечёт в нашей… нашей, понимаешь?!.. А если бы для меня… спирт был ядом?!.. Я знаю расу… очень на вас похожую… внешне… так вот, они… умирают от газировки…
- Чёрта с два! - Милка презрительно пожала плечом. - Чай-то ты пил? Пил! И водку тоже, хотя и морщился. Значит…
- Ничего не значит!.. Электротоком я не закусывал!..
- Вежливый, ты зануда.
Милка допилила последнюю ножку и выволокла в соседнюю комнату стол вместе с темпоризатором. Вежливый смотрел, как она закрывает дверь. Хмыкнул, сказал тоном ниже:
- Ну, тут я, конечно… сам виноват. Не поставил ограничители, вот он и пошёл вразнос…
- Такая температура тебе подходит?
Он моргнул, подумав.
- Вполне. У нас, конечно, теплее, но влажность другая, так что… А тебе как?
- Потерплю. В крайнем случае - перейду жить на крыльцо. И перестань ругаться, я же вижу, что ты не злишься.
- Я опять чего-то недопонимаю. У вас же нет тональной осмысловки…
- А на фига она нам?.. Чаю хочешь?
- Спать я хочу, вот что…
- Опять?!
Милка потянулась к розетке. Вежливый проследил за ней взглядом. Запаниковал.
- И не вздумай!.. Это естественная реакция… все выздоравливающие много спят!..
- Ты думаешь? - Милка с сомнением оглядела его с ног до головы. Но шнур отложила. Покосившись на неё подозрительно, он натянул пальто на голову. Затих.
Милка вышла на веранду. Поёжилась - голые ноги сразу же покрылись мурашками. Зевнула. Беспокойная, однако, ночка выдалась.
Небо постепенно светлело и обесцвечивалось, высокое и пустое. Лишь на западе можно было углядеть самую упорную и никак не желающую сдаваться звезду. Милка смотрела, как она постепенно растворяется в утреннем мареве, пока не заледенели пальцы. А потом, втянув руки в рукава, ещё раз зевнула…
Тут-то она и вынырнула - золотистая тарелочка, классическая такая, как два опрокинутых друг на друга блюдца. Чиркнула по кронам высоких сосен, скользнула над болотным туманом, на секунду зависла над островом и мягко осела в прошлогоднюю листву. Створка люка втянулась в бортик, ртутными каплями стекли и затвердели ступеньки трапа, и по ним торопливо спустились трое.
И Милка поняла, что сейчас она пойдет спать.
И будет спать долго.
Потому что всё кончилось.
Встала, вяло махнула рукой прилетевшим и вошла в дом.
За порогом остановилась. Нахмурилась. Показалось или нет, что в спину словно бы подтолкнули? Ерунда, они же далеко были.
Далеко…
Свет включать не хотелось. Почему-то сама мысль о нём казалась неприятной. Вежливый спал. Или делал вид. Она не стала выяснять. Прошла мимо. Усмехнулась - тоже мне, сверхцивилизация! А прислали каких-то недомерков…
Стоп.
Кто же посылает в спасательные экспедиции недомерков? Туда же должны элиту выбирать, орлов-гвардейцев, или что там у них… Впрочем, какая ей-то разница? Может, у них всё наоборот. Или какая-то особая раса слуг. Или вообще биороботы…
Ветер холодом мазнул по лицу. Как мокрой кисточкой.
Милка подняла голову.
Один из них стоял на подоконнике, чётким силуэтом на фоне светлеющего окна. Другой - левее, у стола, почти невидимый в темноте. А за спиной, в дверях - третий. Забавно… Теперь, как ни повернись, - один всё равно окажется за спиной… Нет, и правда - забавно… И Вежливый, кстати, вовсе не спит…
Впрочем, теперь уже всё равно. Интересно только - как они его перетащат, такие маленькие?.. Милка им не помощник, слишком устала. Работящие гномики всегда и со всем справляются сами… Маленькие такие и очень славные гномики… Чушь какая лезет в голову. Какие же они гномики? У гномиков бороды и большие красные носы… А вот чего никогда не бывает у гномиков - так это красных светящихся глазок и пушистых кисточек на остреньких ушках…
И сразу же вкрадчиво - а почему ты в этом уверена? Ты ведь их не видела. Гномиков. Сама. Никогда. Почему же ты. Так. Уверена…
Правильно построенная фраза.
И вопрос вроде бы правильный.
Но сна как не бывало, пальцы рефлекторно сжимаются в кулаки, а короткие рыжие волосы на затылке встают дыбом.
Потому что фраза - чужая.
"А кому же понравится, когда в твоей голове…"
- Чего вам надо в моей башке?!!.. - спросила Милка с тихой и почти вкрадчивой яростью. И тут же бешенство хлынуло через край, взрывной волной сметая всё на своём пути:
- ВОН ОТСЮДА!!!
"Ты отсюда такая маленькая, совсем как… а кому они нравятся…"
Мутная звенящая волна - изнутри по височным костям.
- Вон!!! Я кому сказала?!!
Ударила, крутанула в водовороте, вышибая воздух из легких и сдирая кожу - и схлынула.
Милка, тихо пискнув, осела на пол, хватая широко раскрытым ртом воздух мелкими - очень-очень мелкими - порциями. Потому что обожгло всю, и даже дышать стало больно. Словно вдоль каждого нерва продёрнули тоненькую раскалённую проволочку.
Это стремительно выдернулись из-под черепной коробки судорожно поджатые чужие щупальца.
И метнулись в стороны три серые тени на золотистом утреннем фоне.
И хлопнула дверь…
Милка встала, морщась и кусая губы. "Кому приятно, когда в твоей голове…" Копошились каких-то пару минут, а ощущения - как после сотрясения. Тошнит и голова раскалывается…
- Всё в порядке, Вежливый. Они ушли…
Сказала негромко и сквозь зубы, каждое слово гулкой болью отдавалось внутри растрескавшегося черепа, раскалывая его на м-а-аленькие кусочки и так и норовя разбросать эти кусочки куда подальше.
Вежливый молчал.
Смотрел грустно.
В комнате было жарко, но по позвоночнику словно потянуло сквозняком из раскрытого окна.
- Ты что?
- Кортаны не уходят.
- Думаешь - вернутся?
- Кортаны не возвращаются. Они просто есть. Дальше или ближе. Теперь - очень близко.
- Но ведь я же их прогнала!
- Кортанов нельзя прогнать. Они - данность, с которой не спорят. Закон природы.
- Но ведь они ушли!
- Утро. Они никогда не выходят на солнечной стороне. Вы слишком близко к солнцу, много света. Вечером придут снова… Не бойся, ты им не интересна. Примитивный разум… Голова болит?
- Очень.
- Значит, уже пропотрошили и убедились… Не обижайся. Ты не понимаешь, какое это счастье - быть примитивным… Не представлять ни малейшего интереса… Когда им интересно - могут возиться часами. От личности не остаётся ничего… я видел.
- Ты сможешь идти?
- Шутишь?
- Я помогу. Я сильная, ты даже не представляешь, насколько я…
- Не смешно.
- До трассы километров пять… А там - машины. В городе мы тебя так спрячем…
Он молчал. Смотрел сочувственно.
Милка поморщилась. Потёрла лоб, стиснула виски.
Выругалась.
Глубоко задышала, пытаясь немного обмануть боль. Подвигала ушами - раньше помогало. Подёргала себя за короткие волосы. А ведь меньше минуты… И без интереса… даже представить страшно, что будет, если - несколько часов… и - заинтересованно.
- Постой. Ты говорил, они не любят солнца?
- Не солнца. Света.
- Любого света?
- Любого…
- Ха.
* * *
В мае ночи черны и беспросветны только на юге. Та ночь, что потихоньку наползала на остров, была мутно-серой, сумеречной, но никак не беспросветной. Впрочем, кортанам вроде как без разницы…
Милка прошлась по комнатам, скручивая зачищенные проводочки. Раза три кольнуло сквозь порванную перчатку, всё-таки папочка был пожарным, а не электриком, но дом засиял, как магазин осветительных приборов в день распродажи. Была у Милки хорошая привычка никогда не выкидывать полезные штучки, которые вроде бы и не нужны, но когда-нибудь вполне себе могут… вот и пригодилось.
Она специально не стала выводить все контакты на единое реле, а сделала восемнадцать отдельных линий подключения. Так, на всякий папочкин. Сделала бы и больше, но провода кончились. И так пришлось обрезать всю двухкилометровую отводку от вдольдорожной линии, дальше времени не хватило.
Отлично.
Только вот от дикой боли, приступами разламывающей голову на узкие продольно-поперечныве ломтики, не помогали ни спазмалифт, ни анальгет, ни даже морфинол…
- Теперь - пусть попробуют сунуться! - сказала сквозь зубы.
Не для себя.
Но Вежливый молчал. Смотрел грустно.
И за один этот взгляд его хотелось придушить на месте.
Остров наверняка ни разу не был так освещён за всё время своего существования. В бестеневом всё заливающем свете он казался чужим. И был хорошо различим с пролетающих самолетов и спутников. На радость иностранным разведкам. Что и требовалось. Сейчас не тот случай, когда темнота - друг молодежи. Пусть смотрят, может быть, слухи не врали, и посольство таких вот вежливых переростков всё-таки обретается где-то в Тель-Авиве или Канаде… Выяснить наверняка не удалось - Вежливый не только не знал точного года, с которого Землю зачислили в их конгломерат или что там у них, он и в самом зачислении уверен до конца не был. Но замысловатую закорючку Милка все же выложила на крыше из самой яркой гирлянды - если верить каракулям Вежливого, именно так должен выглядеть их визуальный сигнал призыва о помощи. Вот и хорошо. Вот и пусть смотрят…
Превратить линию защиты из репелентной в осветительную - ерунда, любой второклассник на коленке. Чем Милка гордилась, так это решением проблемы с независимым источником энергии. Да и вечная лень, помешавшая после Нового года выкинуть гирлянды, тоже пришлась как нельзя кстати.
Вот только голова…
Милка легла прямо на пол рядом с закутавшимся в спальник Вежливым. Закрыла глаза - на минуточку.
Проснулась от странного звука.
Резко села, оглядывая окна. Стёкла целы, все три. Правда, оставалась ещё вторая комната и веранда, но почему-то была уверенность, что и там всё цело, а потому не стала даже проверять, только нахмурилась, пытаясь сообразить, что же ещё в доме было изготовлено из стекла, причем бьющегося - ведь гирлянды не бьются.
Звук повторился.
И стало ясно - генератор защиты. Второй и последний. Что ж, ожидаемо. А вот с остальным - фиг вам!
Самая уязвимая часть - наружная, Милка отлично это понимала, потому втащила внутрь всю проводку, да ещё и продублировала её столько раз, насколько проводов хватило. Энергия шла от самого надёжного источника, расположенного прямо в доме.
Темпоризатора.
Вернее - от разницы температур между ним и тем, что находилось под полом. А темпоризатор - вот он, хорошо виден в приоткрытую дверь, сияет себе, раскалённый чуть ли не до бела. Попробуйте-ка такое погасить!..
Милка хмыкнула.
И заметила, что уже не щурится…
С тревогой взглянула на лампы. Моргнула, всматриваясь. Нахмурилась.
Нет, не показалось.
Они тускнели.
Медленно, но неумолимо. Напряжение явно снижалось. Словно темпоризатор начал остывать…
Но нет же, вот он! И остывать совсем не собирается, такой же, раскалённый почти.
А напряжение падает… Как же так?
Милка посмотрела под ноги. Присела, потрогала ладонью пол, словно надеясь почувствовать сквозь толстые доски…
Вежливый шевельнулся, слегка меняя позу. Сказал негромко:
- Кортаны, они умеют… гасить свет.
Он не добавил: Я же тебя предупреждал. Он для этого был слишком вежливым.
- Чёрта с два!
Милка погрызла нижнюю губу, щурясь на яркое.
- Слушай, Вежливый… Ты говорил - он пошёл вразнос… А что можно сделать, чтобы этот разнос увеличить?
- Контрастная температура вблизи контрольного контура и десяток мелких замыканий на корпус… Облей его водой. Лучше - холодной.
У него странный голос, но разбираться некогда. Вода в ведре нагрелась до комнатной температуры. То есть, если и не обжигала руку, то была очень к этому близка. Милка взглянула на горящие уже вполнакала лампы, на тускнеющую сетку, прикинула. Паскудство!.. Ладно, всё равно делать нечего…
Сетку над дверью она отодвинула пальто, успела почувствовать запах палёной шерсти, и рванула под уклон, к болоту, на крыльце сообразив, что родник - слишком мелко. Поскользнувшись, упала, по локти уйдя в ледяную воду, зачерпнула ведром и бросилась обратно, почти физически ощущая давление на виски и затылок. Пальто, зашипев, выпустило очередную порцию вонючего пара, край решетки обжёг локоть.
И - отражение в десятках фасеток…
- Да это же я, Вежливый! Ты чего?..
Его глаза теряли зеркальность, постепенно темнея. То ли спросил, то ли просто повторил:
- Т-ты…
Сходу вылив на темпоризатор воду, Милка сползла на пол - дышать в комнате стало нечем, хорошо ещё, что есть мокрое пальто, под которое можно сунуть голову. Когда-то она любила такие шуточки в парилке, опрокидывая на перегретые камни полное ведро и наслаждаясь потом полным одиночеством - визгливых тёток, что так любили перемывать кости общим знакомым, рассевшись на нижних ступеньках, выметало волной раскалённого воздуха в три секунды…
В комнате стало гораздо светлее. Лампы тлели сквозь туман смутными угольками, но начал светиться сам темпоризатор.
- Живём, Вежливый!
Но радости почему-то не было. Может быть, из-за тонких струн боли, нарезающей голову на узкие поперечно-продольные ломтики.