- Куда мы едем, товарищ генерал? - спросил Велигорский приглушенным брезентом голосом.
- Спокойно, - сказал Погодин и стволом АКВ снова уперся ему в бок.
Глава 38
Хаотическая и покрытая шрамами часть коридора тянулась на протяжении полумиллиона километров, лишенная воздуха и бесплодная. Планы второй высадки на поверхность были забыты; без атмосферы для этого требовалось непомерное количество топлива. Если бесплодный отрезок будет продолжаться более миллиона километров, им придется забыть о своей миссии и повернуть обратно, решил Лэньер.
- Вы думаете, дальше будет так же? - спросила Карен Фарли, садясь рядом с ним. - До бесконечности?
Лэньер покачал головой.
- Забрали же они куда-то Патрицию.
- Вы думали о колодцах? Возможно, они ушли из коридора, и мы не можем последовать за ними.
- Я думал об этом, и у меня есть предчувствие, что они не воспользовались колодцем.
- Опять стена! - объявил Хайнеман.
Они собрались в передней части кабины, Кэрролсон сидела в кресле второго пилота, а Фарли и Лэньер застряли в проходе. Лэньер как-то слишком назойливо ощущал прижатое к нему тело Карен.
Движение трубохода сквозь коридор вызывало головокружение и ассоциировалось для Лэньера с бегом по канализационной трубе. Со всех сторон мимо проносились пурпурные, коричневые и черные пятна, обнаженная грязно-бронзовая поверхность коридора. Впередсмотрящий радар постоянно подавал сигналы с полусекундными интервалами.
- Прошу занять места. Сейчас мы будем замедляться, - предупредил Хайнеман. - На этот раз разверните кресла. Радар по-прежнему направлен вперед. Замедление составит около двух десятых же…
Кэрролсон пристегнулась к креслу второго пилота, очаровательно улыбнувшись Лэньеру.
- Садитесь позади, босс, - сказала она. - Я первая заняла место.
Лэньер и Фарли пробрались мимо ящиков с оборудованием и сели рядом. Лэньер глубоко вздохнул и закрыл глаза; желание стало почти невыносимым.
- Что-то не так? - спросила Карен.
- Нет, ничего. - Он успокаивающе дотронулся до ее руки.
- Вы хорошо себя чувствуете?
Неубедительная улыбка и кивок.
- Что-то не так, Гарри. Я достаточно долго знаю вас…
- Мы будем там примерно через час, - объявил Хайнеман.
- Так в чем дело? - настаивала Карен.
Лэньер глубоко вздохнул и покраснел.
- Я не могу ничего поделать, Карен. Это безумие. Я… испытываю сексуальную потребность в течение последних двадцати часов. Это не проходит.
Она посмотрела на Гарри без всякого выражения, потом ее глаза слегка расширились.
- Вы сами спросили, черт побери, - рассердился он.
- Просто так, вообще?
- Нет.
- К кому-то конкретно?
- Да.
- Кто… или я слишком много спрашиваю?
Он ткнул пальцем в Карен, трясясь от сдавленного смеха и покраснев, как рак.
- Это так забавно?
- Н… нет, - Лэньер наконец справился с собой. - Это безумие.
- Вы никогда не интересовались мной раньше?
- Нет… Вы, конечно, привлекательны, но…
- Тогда заткнитесь.
Замедление уже началось. Карен отстегнула ремни и медленно поплыла к кабине, хватаясь за ручки кресел и багажные сетки под потолком.
- Подождите, - Лэньер попытался удержать ее. Он оглянулся, изо всех сил вывернув шею. - Карен!
Фарли висела в проходе, ведущем в кабину.
- Разбудите нас, когда мы будем у стены, - многозначительно сказала она, задвигая перегородку решительным поворотом рычага. Затем добралась обратно и оперлась коленом о его кресло.
- Простите… - начал Лэньер.
- Ничего особенного. Фарли потянула за замок молнии своего комбинезона и расстегнула ее, открыв футболку с китайским иероглифом на груди, обозначавшим "Кит" - китайское название Камня. Затем быстро сбросила комбинезон и сняла белые шелковые трусики. Лэньер потрясенно смотрел на нее.
- Могли бы сказать и раньше, - укоризненно сказала она. - Все, что мешает вам здраво рассуждать, вредит нашей миссии.
Стянув через голову футболку, она запихнула одежду в карман на спинке сиденья.
Лэньер снял комбинезон, нервно поглядывая в сторону кабины. Карен устроилась на двух соседних сиденьях; замедление трубохода создавало некоторое, хотя и искаженное, чувство направления.
- Вы никогда не включали себя в общественный список, - заметила она, беря Гарри за руку и привлекая к себе. - Уверена, что не из-за излишней застенчивости.
Лэньер с отчаянно бьющимся сердцем дотронулся до ее груди и с нежностью провел тыльной стороной ладони по ее бедрам и животу.
- Мне никогда в жизни не был нужен, кто-то до такой степени, - признался он.
Кэрролсон поднялась по лесенке в середину салона. Фарли и Лэньер уже были одеты и сидели друг напротив друга.
- Еще десять минут, и мы на месте, - невозмутимо сообщила Ленора. Она на мгновение задержала взгляд на лице Фарли, а затем повернулась к Лэньеру: - Похоже, это такая же стена, как и предыдущая, но большей высоты и с более узким проходом - сто метров - вокруг сингулярности. Мы должны сделать те же тесты, что и раньше.
- Согласна, - сказала Фарли.
- Гарри… - начала Кэрролсон, пристально глядя на него.
- Что?
- Нет, ничего.
Она спустилась по лесенке и вернулась в кабину.
- Господи, мне стыдно, - пробормотал Лэньер.
- Почему? Потому что вы человек?
- У меня есть обязательства.
- На Камне нет никого, у кого бы их не было, - улыбнулась она. - Но с тех пор как я здесь, было столько обманывания…
Он невольно усмехнулся.
- Обмана.
- Неважно. Только не говорите, что вы этого не замечали!
Он покачал головой.
- Нет, я действительно ничего не замечал. Начальник обо всем узнает последним.
- Только если у начальника закрыты глаза. Сомневаюсь, что Хоффман оставляет подобное безнаказанным.
- Ладно, значит, я… Я не знаю. Я не стыдлив, но, может, слегка наивен.
- Вы вовсе не наивны. Фарли похлопала его по руке. - И не беспокойтесь. Вы все еще начальник.
Глава 39
Велигорский с трудом сохранял спокойствие. Он охрип и сильно вспотел, от него плохо пахло. Мирский почти жалел полковника.
Торжественно открылся вход в библиотеку третьей камеры, и Погодин с Притыкиным поторопили пленника несколькими хорошо рассчитанными толчками своих автоматов. Мирский неторопливо шел следом.
- Так вот где вы впустую тратили свое время! - крикнул через плечо Велигорский.
- Вы никогда здесь не были? - спросил Мирский, изображая удивление. - Я все же считал вас более любопытным.
- Это бессмысленно, - заявил Велигорский. - Здесь все забито американской пропагандой. Зачем зря терять время?
Мирский громко рассмеялся - больше от злости, чем от веселья.
- Бедный вы сукин сын, - сказал он. - Те, кто построил этот космический корабль, не в большей степени американцы, чем вы и я.
Они остановились перед рядами кресел и хромированных капель.
- Если вы меня убьете, Белозерский и Языков вполне готовы продолжить дело, - сказал Велигорский.
- Я не собираюсь вас убивать. Мы нужны друг другу. Я хочу, чтобы вы сели.
Велигорский стоял, трясясь, словно продрогший пес.
- Кресло вас не съест, - успокаивал Погодин, снова подталкивая его.
- Вы не сможете промыть мне мозги! - взревел полковник.
- Нет. Но, может быть, я смогу обучить вас. Сядьте.
Велигорский медленно опустился в ближайшее кресло, со страхом глядя на каплю.
- Вы хотите заставить меня читать? Очень глупо.
Мирский обошел кресло сзади и протянул руку, чтобы открыть крышку пульта.
- Хотите научиться говорить по-английски, по-французски, по-немецки?
Велигорский не ответил.
- Нет? Тогда, может быть, немного истории? Не с американской точки зрения - с точки зрения наших потомков. Русских, переживших Гибель.
- Меня это не интересует, - сказал Велигорский; отражение его бледного мокрого лица в капле представляло собой почти целиком один большой нос.
- Это то, что американцы скрывали от нас, - пояснил Мирский. - Разве не ваш долг - познакомиться с сокровищем, за которое мы боролись? Ваше руководство не может этого сделать. Они мертвы или скоро будут мертвы. Вся Земля будет покрыта дымом в течение многих лет. Миллионы погибнут от голода или замерзнут. К концу десятилетия в живых останется менее десяти миллионов наших соотечественников.
- Вы несете чушь. - Велигорский вытер лицо рукавом.
- Наши потомки построили этот корабль, - сказал Мирский. - Это не пропаганда. Звучит фантастично, но это правда, Велигорский, и все наши ссоры друг с другом не могут скрыть ее. Мы тренировались и прилетели сюда, и сражались, и погибали, чтобы найти эту правду. Вы будете предателем, если отвернетесь от нее.
- Вы предлагаете поделиться властью? - поинтересовался Велигорский, глядя на него.
Мирский выругался себе под нос и повернулся к аппарату.
- Он будет говорить с вами по-русски, - сказал он. - Он ответит на ваши вопросы и научит вас, как им пользоваться. Теперь спрашивайте.
Велигорский широко раскрытыми глазами смотрел на плавающий перед ним библиотечный символ.
- Спрашивайте.
- С чего я должен начать?
- Начните с нашего прошлого. С того, что учили в школе.
Символ превратился в вопросительный знак.
- Расскажите мне… - Велигорский посмотрел на Мирского.
- Продолжайте. Это не больно, но это увлекает.
- Расскажите о Николае I.
- Это неинтересно, - возразил Мирский. - Слишком далекое прошлое. Попросите его рассказать о великих стратегических планах Советской Армии с 1960 по 2005 годы. - Он улыбнулся. - Вас это никогда не интересовало?
- Расскажите мне… об этом, - попросил Велигорский.
Библиотека бесшумно вела поиск и упорядочение информации; множество разноцветных символов мелькало перед глазами. Потом начался сеанс.
Полчаса спустя Мирский повернулся к Погодину и Притыкину и приказал возвращаться в четвертую камеру. Он кивнул в сторону погруженного в транс Велигорского.
- С ним проблем не будет, я послежу.
- Когда мы сможем воспользоваться этим? - спросил Притыкин.
- В любое время, когда будете свободны. Библиотека открыта для всех.
Белозерский выдернул мускулистого Плетнева из кресла и с удивительной силой развернул его лицом к себе.
- Когда я слышу подобное, я знаю, что это лишь плод фантазии, - прорычал он.
- Это легко доказать, - заявил Плетнев, повернув голову, чтобы уклониться от кулака Белозерского, сжимающего его воротник. - Мы можем отправиться туда - товарищи Притыкин и Зиновьев рассказали все, что им известно. Седьмая камера не имеет конца. Она продолжается до бесконечности.
Белозерский отпустил его и медленно отступил назад, сжав кулаки.
- Чепуха! Притыкин и Зиновьев - интеллигенты. Почему я должен им верить?
Языков сделал знак солдатам, чтобы те взяли Плетнева за руки.
- Вы предали нас ради собственной ничтожной шкуры, - заявил он. - Вашей обязанностью было умереть здесь, а не ползти на брюхе к американцам.
- Все было кончено, - сказал Плетнев. - У нас не было выбора.
- Этот кусок скалы может стать нашим! - закричал Языков. - Где Мирский?
- Я же вам сказал. Он в четвертой камере.
- Дерьмо. Он в своей любимой библиотеке, - подытожил Белозерский.
- Вот там мы его и арестуем, - решил Языков. - Сейчас нужно найти Гарабедяна и Анненковского - это тоже люди Мирского. Товарищ Плетнев, я лично расстреляю вас у дальней стены седьмой камеры. Я размажу вашу кровь и контрреволюционные мозги по вещественному доказательству вашей виновности. - Он с отвращением махнул рукой. - Пусть сидит здесь, пока мы не найдем остальных.
Римская нес сообщение от Белозерского. Он поднялся по ступенькам к бывшему кабинету Лэньера, принадлежащему теперь Хоффман, и постучал в дверь. Ему ответила Берил Уоллес.
- Сообщение от русских, - коротко сообщил он. Лицо Римская было бледным, и выглядел он так, словно не спал несколько дней.
- Что-нибудь важное? - спросила Берил.
- Берил, не стройте из себя мелкого чиновника. Где Джудит?
- Она внизу, совещается с медиками. Не хочу показаться чересчур официальной, Джозеф, но она очень занята.
- Да, конечно, а советские очень заняты тем, что они советские, и, думаю, из-за этого могут возникнуть проблемы. - Ученый вытер глаза и подслеповато моргнул.
- Я позвоню ей. Она встретится с вами внизу у столика секретаря.
Римская что-то проворчал и тяжело спустился вниз.
Хоффман вышла из помещения, где проходило совещание, и, взяв у Римская электронный блокнот, быстро прочитала его. Она тоже выглядела усталой, хотя и не до такой степени. Глаза ее покраснели, а щеки припухли от недосыпания.
- Кто такой этот Белозерский… Его должность, звание?
- Замполит - политический офицер, - сообщил Джозеф. Руки его дрожали. - Майор. Я разговаривал с ним пару раз.
- Что вы о нем думаете?
Римская угрюмо покачал головой.
- Твердолобый, невежественный, лишенный воображения. Меня больше беспокоят двое других - Языков и Велигорский. Они умнее и потому более опасны. Если они утверждают, что отстранили Мирского и мы должны иметь дело непосредственно с ними, то, вероятно, это действительно так.
- Тогда организуйте встречу. Мы не можем прекратить переговоры из-за их внутренних ссор. И выясните у… как его?.. Зиновьева или Притыкина. Выясните, что происходит и в какой мере это касается русского гражданского персонала.
- Их нигде нет. Возможно, они арестованы или убиты.
- Думаете, все зашло далеко? - поинтересовалась Хоффман.
- Они действуют очень по-русски. - Ученый развел руками.
- Я буду занята примерно еще час. Предложите им встретиться с нами через полтора часа.
- Лучше пусть они сами назначат время, а потом немного подождут, - предложил Римская.
- Это ваше дело.
Джудит смотрела, как высокий мрачный математик выходит за дверь, а затем уставилась на голую стену над столом Энн. Секретарша ушла на ленч в кафетерий.
- Только тридцать секунд, - прошептала Хоффман, сосредотачиваясь.
Она стояла в одиночестве, размеренно дыша, слегка постукивая пальцем по краю стола, отсчитывая время по неким внутренним часам. Когда прошло полминуты, она крепко зажмурилась, затем широко открыла глаза, глубоко вздохнула и повернулась к двери конференц-зала.
Глава 40
Трубоход медленно скользнул за вторую стену. С другой стороны, начинаясь, примерно, в километре от стены, параллельно ей, на голой, бронзового цвета, поверхности располагались ряды темных структур. Каждая крепилась на квадратном основании со стороной, примерно, в двести метров, поднимаясь ступенями вверх, причем каждый уровень слегка изгибался, образуя круглую пирамиду.
- Смотрите. - Хайнеман махнул рукой вперед. Поверхность была покрыта движущимися огнями, перемещавшимися вдоль трасс, расположенных на множестве уровней, словно сверхплотная сеть автострад. - Мы не одни.
- Как далеко мы забрались? - спросила Кэрролсон.
- Семьсот семьдесят тысяч километров, плюс-минус два, - сказал Хайнеман. - Гарри, можешь немного посидеть за пультом? Мне нужно кое-что проверить.
- Мы будем продолжать двигаться вперед со скоростью девяносто или сто километров в час? - спросил Лэньер.
- Примерно так. Мне как-то немного не по себе при мысли о встрече с местными жителями, кто бы они ни были.
Хайнеман покачал головой, выбираясь из кресла. Они снова прибывали в невесомости, двигаясь с постоянной скоростью.
- Что должно нас беспокоить - я имею в виду, кроме очевидных причин? - спросила Фарли.
- Может вполне хватить и очевидных причин, но, честно говоря, меня беспокоит наше движение вдоль сингулярности. Я вдруг сообразил, что кто бы ни был там внизу, им могут не понравиться путешествующие таким образом. Может быть, у них есть свои такие же средства передвижения. Может быть, что-то еще. Так или иначе, если мы будем двигаться со скоростью восемь или девять километров в секунду и с чем-нибудь столкнемся, могут быть неприятности. Этого достаточно, чтобы обвинить нас в нарушении правил движения, верно?
- Я об этом как-то не думал, - улыбнулся Лэньер, устраиваясь в пилотском кресле.
- Да, теперь, когда у тебя в голове несколько прояснилось… - Хайнеман строго посмотрел на него, а потом хлопнул по плечу. - Девушки, давайте посмотрим, что все это значит.
Они заменили часть приборов в гнездах, расположенных вдоль всего самолета, и установили дополнительные датчики в до сих пор не занятых гнездах. Лэньер смотрел на поверхность коридора, захваченный движущимися огнями. Даже в бинокль он не мог различить какие-либо детали, кроме ярких пятен, контрастирующих с черными трассами.
Что-то большое и серое закрыло обзор, и он убрал бинокль. Диск диаметром по крайней мере в полкилометра медленно плыл на юг. Другой диск двигался тем же курсом в двадцати или тридцати градусах к западнее.
- Абсолютно никаких разборчивых радиосигналов, - сообщил Хайнеман. - Микроволновые помехи, немного рентгеновского и гамма-излучения и все. Радар показывает нечто материальное, примерно, в четверти миллиона километров впереди. Это поверхность площадью, по крайней мере, в пятнадцать квадратных километров, расположенная прямо по оси. У нее сплошной центр.
- Я вижу, - сказал Лэньер, глядя на экран. - Какие-то объекты движутся вокруг нее и по коридору.
- Не спрашивайте меня, что это такое, - сказал Хайнеман, глядя через лобовое стекло на серые диски. Он озадаченно прищурился. - И не спрашивайте меня, как долго мы сможем оставаться незамеченными.
- По крайней мере, мы маленькие. Может быть, они нас не заметят, - предположила Фарли.
- Эта большая штука впереди, чем бы она ни была, нас заметит. Десять к одному, что она тоже двигается вдоль сингулярности.
В пятистах километрах за перегородкой над паутиной трасс вырастали четыре изогнутых кирпично-красных пирамиды. Исходя из их расположения - как бы в углах квадрата, - Лэньер предположил, что они установлены над колодцами. С этого расстояния они казались размером с почтовую марку - это означало, что их реальные размеры составляют около двух километров в длину и ширину и километр в высоту. От каждого сооружения тянулись прямо на север трассы километровой ширины - настолько, насколько хватало взгляда.
- Кажется, все это становится выше нашего понимания, - пробормотал Лэньер.
Фарли положила руку ему на плечо и опустилась в кресло второго пилота.
- Уже несколько лет происходит нечто выше нашего понимания, разве не так?
- Я всегда предполагал, что коридор пуст - не знаю, почему. Возможно, не мог представить себе ничего иного.
Хайнеман проплыл между ними и схватился за скобу на приборной панели, чтобы удержаться на месте пока он составлял программу дальнейшего полета.