Мы прохромали через темный двор и вошли под еще более темную сень леса. Это не был редкий разрозненный тундровый лес, но настоящая арктическая целина. Вместо скромного ковра изо мха - свирепое сплетение подлеска; вместо синестволов "стою-от-всех-особняком" - кактусососны, вооруженные шипами, будто на войну, тянущиеся друг к другу, чтобы удушить соседа как можно большим количеством ветвей. Все говорило о том, что мы были в южной части острова… там лишь на десятую часть градуса теплее круглый год, но этого достаточно, чтобы экосистема перешла от строго соблюдаемого порядка к хаосу.
Единственной дорогой, ведущей вперед, была звериная тропа, довольно узкая, так что мы с Рамос измучились, двигаясь по ней плечо к плечу. Повезло нам в том, что далеко идти не пришлось, всего лишь через холм и вниз к руслу ручья, где нас дожидался глиссер адмирала.
В темноте глиссер было почти совсем не видно: настоящий хамелеон, его корпус полностью сливался с окружающей местностью. Никаких отличительных признаков тоже не было… что являлось, мягко говоря, незаконным, относясь ко II классу мелких уголовных правонарушений. Рамос помогла мне добраться до кормового шлюза, который открылся при нашем приближении.
- Забирайтесь, забирайтесь вовнутрь! - закудахтал голос из глиссера. Точно такой же голос я слышала в школьной постановке пьесы, в которой десятилетний сын Линн Барри получил роль старика: карикатурный, в нос, с энтузиазмом кряхтящий на каждом втором слоге. Таким голосом люди озвучивают древних дедушек, когда рассказывают анекдоты.
- Это Огодда Унорр. Водитель, способствующий нашему побегу, - сообщила адмирал.
- Зовите меня О-Год, - ухмыльнулся он. - Как только мы стартуем, вы поймете почему.
Водитель оказался своборесом: исконным уроженцем Дивианской свободной республики - ближайшей к Дэмоту обитаемой планеты, в каких-нибудь шести световых годах от нас. Свободная республика была основана, как и Дэмот, - дивианский биллиардер купил планету и выписал себе сконструированную на заказ расу, дабы создать свою собственную утопию. Эта утопия была предназначена для убежденных сторонников доктрины о свободе воли, но в ней было вмонтировано слишком много алчности, чтобы следовать более высоким принципам; на три столетия после основания она по уши погрязла в лютой анархии, а после выкристаллизовалась в олигархию с местным самоуправлением, и правили ею богатые магнаты-коммерсанты. Картельный капитализм Плутократия своборесов повторяла мантру о "свободных рынках", при этом тщательно заботясь, чтобы их рынки были свободны только для тех, кто играет по их правилам.
Судя по виду свобореса за штурвалом глиссера, он вышел из игры, поступив на флот, - на нем была черная униформа, местами вылинявшая, кое-где залоснившаяся, но все же узнаваемая униформа корпуса разведчиков. На форме имелось несколько мест темнее остальной ткани, где, по всей видимости, были нашиты эмблема и прочие знаки отличия. Большая редкость, самая настоящая диковина - разведчик, которому удалось дожить до пенсии.
Я пристальнее присмотрелась к О-Году. Да, действительно старый. Ископаемая древность. Как все своборесы, он был коренастым коротышкой, причем цилиндрическим "в сечении" - этакое полено с руками ростом вам по грудь. Его кожа сейчас была бледно-оранжевой - все своборесы становились на Дэмоте именно такими. На родной планете кожа своборесов может принимать все оттенки вплоть до черного - это тактика, позволяющая им спастись от сжигающей волны ультрафиолета, идущей от меньшего из двух их солнц, но на Дэмоте, особенно зимне-весенней ночью, ультрафиолет был слишком слаб, чтобы требовать пигментной защиты.
- Давай, давай, давай, - торопил меня О-Год. - Хватит зевать по сторонам, пора пристегиваться, девонька. Негоже нам тут ошиваться.
В его голосе по-прежнему слышалось кудахтанье диапазоном в октаву, как будто он намеренно пародировал свой возраст. Вот только голоса дивиан с годами делаются ниже, а не выше. А потом до меня дошла истина: Огодда Унорр был разведчиком, то есть обладал, в том числе и некой физической особенностью - скрежещущим, раскатистым голосом, который на всю жизнь сделал его белой вороной.
Рамос посадила меня рядом с О-Годом и сама уселась сзади. Глиссер начал подниматься еще до того, как она пристегнула ремни безопасности, - с едва различимым тихим шелестом подался вертикально вверх, а потом стремительный рывок ускорения, и мы понеслись стрелой прямо над верхушками деревьев.
Я никогда не летала на таком практически бесшумном глиссере. У него, видимо, были совершенные двигатели - возможно, даже военного класса. Осмотрев контрольную панель перед О-Годом, я увидела множество странных и необычных дополнений к стандартному оборудованию, включающих индикаторную панель, обозначенную как "антирадар" (наномагнитное покрытие на корпусе глиссера, очень тщательно - и незаконно - превращающее корабль в невидимку для наземных диспетчерских станций: IV класс мелких уголовных правонарушений: "намеренное пренебрежение безопасностью окружающих").
- Незаконно, - сказала я, указывая трясущимся пальцем на индикаторную панель. - Нехорошо.
- Ой, девонька, - вкрадчиво отозвался О-Год, - я его включаю только в экстренных случаях. Таких, как сейчас. Если мерзавцы из Адмиралтейства рыщут в поисках добычи, ты же не хочешь, чтобы они нас засекли, да?
Что ж, на его корабле и так повсюду было клеймо "контрабандист". Бесшумный и не обнаруживаемый, достаточно вместительный, чтобы перевезти большую партию сомнительных товаров с Каспия почти в любую точку планеты, не оплачивая транспортного налога или внешнеторговых пошлин на импорт.
О-Год, может, и не жил больше в Девианской свободной республике, но уж точно не отказался от принятой там идеологии "свободного предпринимательства".
Три минуты спустя мы летели над еще одним ручьем, без единого звука, кроме редкого шелеста с верхушек деревьев, когда глиссер задевал их шасси. Сделав глубокий вдох, я собрала в кулак всю свою дикцию и спросила:
- Что дальше?
- Если бы я была на твоем месте, - ответила Рамос, - я бы вопила как банши, призывая гражданскую полицию. Сообщи, что тебя похитили, что сейчас злоумышленники лежат в отключке, готовенькие для ареста. Я с радостью дам свидетельские показания о том, что видела.
- Или, - сказал О-Год, - собрать ватагу парней с пыточными орудиями и вернуться туда, чтобы провести свое дознание. Так, неофициальненько.
Адмирал захихикала.
- О-Году претит утонченность.
- Бог с ней, с утонченностью, но вот полицию я не терплю, - поправил ее своборес. - Не потому, что я, где нашкодил, - добавил он тут же. - А вообще из принципа. Все время придумывают всякие правила да положения, чтоб связать честного дельца по рукам и ногам. - Он обвел глиссер вокруг скалы и тут же снизился почти до земли.
Что-то громко заскребло по низу фюзеляжа.
- Извиняюсь, - пробормотал он. - Руки сегодня мерзнут.
- Так согрей их! - рявкнула Рамос. - Какой прок в уловках-невидимках, если ты так шумишь, налетая на предметы?
Она посмотрела на меня, всем своим видом выражая "видишь, с кем приходится иметь дело?".
- Формально, - объяснила она мне, - О-Год проводник и следопыт для охотников. Вот потому ему и нужны все эти приспособления - чтобы затаиться. Конечно, если местные олени когда-нибудь отрастят себе радары.
- Тут точно никогда не скажешь, - парировал О-Год. - На Дэмоте уже есть твари с гидролокаторами.
Фестина улыбнулась.
- Если тебя привлекут к суду, ты там это и расскажешь. - Она снова обернулась ко мне. - Неофициально О-Год делает много чего, о чем я и знать не хочу. Но он выжил как разведчик, отслужив пятьдесят лет, и все еще хранит верность корпусу. Когда на Дэмоте происходит что-либо примечательное, он отправляет рапорт, который, в конце концов, оказывается на моем столе. Вот потому я здесь и оказалась - я интересуюсь политическими убийствами и похищениями. Всеми этими убитыми прокторами.
- Какое отношение это имеет к разведчикам? - спросила я все еще невнятно, но речь уже не давалась мне с трудом.
- Напрямую - никакого, - ответила Рамос. - Но если убийства окажутся началом еще больших беспорядков, кто-то в Адмиралтействе должен этим заинтересоваться.
- Например, говнюки? - спросила я.
- Эти отбросы… - О-Год. Он резко бросил глиссер вправо, не для того, чтобы обогнуть препятствие, а для пущей выразительности. Он был худшим из водителей: из тех, что разговаривают руками. - Вы должны видеть разницу между Высшим советом адмиралов - узким кружком, который управляет говнюками, - и нашей Фестиной. Она, может, и носит серую форму, но она не настоящий адмирал.
- Большое спасибо.
- Это правда, - настаивал О-Год. - Слыханное ли дело - адмирал-лейтенант? Они экстренно состряпали титул специально для тебя. - Он повернулся ко мне, сняв обе руки со штурвала. - Понимаете, она посадила совет в лужу перед Лигой Наций…
- Ты ничего не забыл? - уточнила Фестина, пихнув его под локоть ближе к ручке управления. - Мы тут в процессе героического спасения. Будет некрасиво, если мы размажем Фэй по дереву.
- Да нет, не то чтобы совсем некрасиво, - пробубнил О-Год. - Противообнаружительные наняты автоматически закамуфлируют место крушения. Никто ничего не увидит.
- Это не утешает! - оборвала его Рамос. Она взглянула на меня. - Мы уже должны были выйти из заглушающего поля говнюков. Так ты будешь обращаться в полицию?
- Если мы обратимся к коцам, - сказала я, - то поднимется дикая буча. Вы как относитесь к посрамлению Адмиралтейства?
- Это не я их осрамила, - зловеще ответила Рамос. - Если Высший совет санкционировал необоснованные преступные деяния, то пусть их и поджарят.
- Поджарят? - фыркнул О-Год. - Этого никогда не произойдет, девонька. Чертовы адмиралы будут подкупать всех оптом и в розницу, только чтобы все концы в воду попрятать. - Он неловко погладил меня по коленке. - Если вы не знаете, сколько с них запросить, я могу рекомендовать вам кой-кого в переговорщики. - Он подмигнул. - Я знаю нужных людей.
Ненавижу, когда дивиане подмигивают. Их веко движется снизу вверх, и выглядит это не лукаво, а омерзительно.
- О-Год прав, - отозвалась Рамос. - Отжать деньги у Адмиралтейства может быть единственной возможностью отмщения. Вытащить это грязное белье на всеобщее обозрение - может, мысль и завлекательная, но это никогда не затронет того адмирала, который действительно стоит за этим фиаско. Они там, в Высшем совете мастера отпираться, - Она пожала плечами. - И все же правительство может пользоваться этим инцидентом как рычагом, чтобы добиться поддержки флота. Выбить какие-нибудь выгодные контракты на поставку для местной промышленности… если не претят грязные деньги и зависимость экономики от адмиралтейских подачек сомнительной пользы. В любом случае ты пострадавшая. Тебе выбирать, как обыграть это.
Я ничего не хотела обыгрывать - по крайней мере, пока не пойму, что происходит.
- Вы так и не сказали мне, что делаете здесь, - заметила я. - Вы представляете корпус разведчиков? Или Адмиралтейство? Или еще кого?
- Она - "Неусыпное око", вот кто она, - ответил О-Год. - Просто сторожевой пес с суровым взглядом. Она, как говорится, проверяет флот.
- На самом деле, - поправила его Рамос, - я наблюдаю за Технократией. Адмирал Сиэл наблюдет за флотом. - Она примирительно мне улыбнулась. - Да, это сбивает с толку. В половине случаев я не знаю, что должна делать. Но О-Год прав, я исполняю роль, подобную функции твоего "Ока".
Я не стала ничего говорить - я видела, что она собирается с мыслями, чтобы дать подробное объяснение.
- Задолго до моего рождения, - начала Фестина Рамос, - два старых прозорливых адмирала создали шпионскую сеть для слежения за Адмиралтейством и всеми планетами Технократии - для надзора за неприятностями, которые флот или правители планет могли бы попытаться скрыть. Вселенная полна опасностей, Фэй, а наши колонии гораздо слабее, чем мы хотим признать. Некоторые из наших самых процветающих миров настолько враждебны к человеческой жизни, что тысячи могут погибнуть от одной неполученной поставки груза. Кто-то должен принять на себя ответственность, чтобы такое не происходило: Кто-то должен искоренить всякую коррупцию или некомпетентность, подвергающие опасности жизни людей.
- Разве этим занимается не Технократия? - удивилась я. - И каждое планетарное правительство?
О-Год издал характерный для своборесов звук, означающий омерзение: полушипение, полусвист - кстати, такой звук издает желудок дивиан перед рвотой.
- Планетарные правительства? Да вы тут на Дэмоте распустились, девонька. У правительств большинства миров головы засунуты в собственные задницы… или они продались горстке магнатов-обирал, считающих, что они могут купить себе отпущение любых грехов. Вот тут-то приходит на помощь "Неусыпное око" для проверки здравомыслия. Там, в остальной галактике, целые планеты переживают экономический крах, или экологические катастрофы, или перевороты и бунты, но сильные мира сего оставляют своих подданных в полном забвении. Кто-то должен дунуть в свисток, просигналив остальной Технократии, что начинается беда; вот мы и стали развеселой бандой сторожей. Шпионская сеть старого Чи. Ныне работающая на нашу любимую Фестину.
Рамос поморщилась:
- Подхалим. Ты так и Чи угождал?
- Не-а. Я потчевал его нелегальным спиртным и табаком. В обмен на них он подкинул мне кой-какой чудной военной аппаратуры. Иначе как бы я так оснастил этот глиссер?
- Хорошо еще, что мы постоянно начеку в отношении коррупции, - обернулась ко мне Рамос. - Чи был одним из адмиралов, основавших эту шпионскую сеть. Два года назад он умер, и я унаследовала командование. Это часть сложной сделки с Высшим советом, направленной на умиротворение Лиги Человечества. Я поймала совет на грязной игре, так что адмиралам пришлось сделать жест раскаяния в адрес Лиги. Не успела я опомниться, как меня возвысили до адмирал-лейтенанта и главного шпиона.
- И это доказывает, что они были целиком в ее руках. - О-Год захихикал. - Эти свиньи скорее демонтируют целиком сеть или назначат ответственным какого-нибудь бесхребетного лизоблюда, который будет плясать под их дудку. Но мы, тайные агенты, в большинстве своем из бывших разведчиков, и черта с два мы будем подчиняться приказам какого-то адмиралтейского урода. Для начала мы обрели бы независимость. Поэтому совету пришлось назначить Фестину и надеяться, что, может быть, им удастся контролировать ее лучше, чем старого Чи. Ха, размечтались.
Он презрительно засмеялся, а глиссер закачался в унисон его кудахтанью. Вжик, вжик, вжик - цепляли кусты наше шасси. "О-Год", в смысле "О Боже!", думала я.
- Ну, ты сегодня прямо в ударе, - подметила адмирал.
- Надо бы перчатки прикупить. - Он снял обе руки со штурвала и поднес их к струе горячего обдува на приборной панели. Фестина Рамос шлепнула его по плечу; О-Год заворчал, но снова взялся за штурвал.
- Ну, как бы там ни было, - сказала адмирал голосом воплощенного долготерпения, - два года назад я приняла под командование шпионскую сеть Чи. Не спуская глаз с планетарных правительств, как сторожевой пес. Я и азов того, что делала, не знала, но у Чи было множество толковых заместителей. Они по-прежнему руководят почти всем… а меня терзают угрызения совести оттого, что я свалила на них всю работу. Я оставалась прикованной к своему столу все два года целиком, пытаясь научиться быть закулисным стратегом; но это меня убивает. - Она взъерошила рукой волосы. - И меня убивает, что я опять собираюсь забраться на незнакомую территорию, совать нос туда, куда не просят, чувствовать прилив адреналина… Я ненавидела свою профессию… ничего увлекательного… - Она вздохнула. Глубоко. - Но я скучаю по ней. Может, я самоубийственно глупа, но я скучаю по ней.
Она отвернулась от нас обоих, лицом к ночной тьме.
- И вот теперь я здесь. Когда я услышала, что ваших прокторов убили, я тут же выпалила: "Я расследую это сама"… а потом вылетела из офиса слишком стремительно, чтобы кто-нибудь успел остановить меня. Все это и привело к данному умеренно отважному спасению и к вверению моей жизни рукам сумасшедшего свобореса.
- Ну, ты же от этого без ума, девонька, - тепло сказал О-Год. - И любому недоумку ясно, что тебе не время приземлиться и вечно прозябать за столом. Ты - разведчик до мозга костей.
- Ага, и на лице у меня это написано, - пробормотала Рамос. Помолчав, она продолжила оживленным тоном: - Итак, сказали ли говнюки, как давно они на Дэмоте?
- Они сказали мне… - Мой рот по-прежнему справлялся не со всеми трудностями артикуляции. - Они сказали мне, что командующий местной базой отправил рапорт о хвосте, и их послали это проверить.
- Это возможно, - согласилась Рамос, - Но кто знает, говорили ли они правду? Предположим, они прибыли раньше, до убийств.
- Предположим, что они сами совершили убийства, - высказал мысль О-Год. - Они могли использовать средства Адмиралтейства для покупки и перепрограммирования роботов… потому что у этих придурков из Высшего совета есть некая схема, чтобы…
- Нет, - прервала его Рамос, - Высший совет не может послать группу убийц на дело. У Лиги Наций безупречный послужной список в деле предотвращения перемещений убийц с планеты на планету. Безупречный. Лига никогда не делает исключений или ошибок. Но если Высший совет отправил сюда группу не слишком одержимых мыслью об убийстве говнюков с некоей миссией, а что-то неожиданное заставило их перейти все границы…
Она остановилась и потрясла головой.
- Я не знаю. Говнюки, конечно, без меры самовлюбленные дебилы, но их особо натаскивают на избегание убийства. Их даже больше чем натаскивают на это, - им это методично внушают. И что на Дэмоте такого важного, чтобы ради этого стоило убивать?
"Павлиний хвост, - подумала я, - который спас мне жизнь и показал язык законам физики Адмиралтейства. Говнюки мечтали сделать из меня овощ только ради того, чтобы узнать, что мне известно. А их следующие шаги?"
Но я не стала делиться вслух своими мыслями; на мгновение, равное одному стуку сердца, я закрыла глаза, чтобы решить, достаточно ли я осмелела, чтобы воспользоваться своим связующим кристаллом. Не-ет.
- Пора сообщить полиции. Которая из этих кнопок?.. - спросила я, указывая на контрольную панель глиссера.
Следующие несколько минут мне пришлось туго. Центр опеки хотел знать, где я, чтобы выслать за мной эскорт и доставить домой. У О-Года, с другой стороны, не было ни малейшего намерения дать полиции взглянуть на свой глиссер, учитывая, какую вонь они могли поднять по поводу его "тюнинга" (хоть и "только для чрезвычайных ситуаций"). В итоге разведчики высадили меня на стоянке в природном заповеднике Черная Лоза, где четверо ошеломленных лесников поклялись, что защитят меня до прибытия военного отряда. Рамос пообещала, что вскоре со мной свяжется, и улетела в ночь.