И, словно опровергая всю безнадежность этого заключения, она одну за другой влепила все оставшиеся четырнадцать штук в самый центр, где стоячий козырек отгораживал от прямого попадания парадный вход лабиринта. Ракетницу она держала двумя руками и целила прямо, только прямо.
И с каждой вспышкой в ней росла уверенность, что решение уже найдено. Решить лабиринт - это значит войти в него и из него же выйти. И путь этот долог и извилист.
Но это - для троглодитов.
- Все, - сказала она, швыряя ракетницу на пол.
Выдернула из арсенального сейфа тяжелый ствол полевого десинтора и в бессчетный раз удивилась тому, что и тут Вуковуд не задал ей ни единого вопроса. Не спрашивал, не советовал, не командовал. Короче, не мешал жить. И откуда только он взялся - такой…
- Идите к пациентам, Вуки, - сказала она. - Я скоро.
Она опустила щиток шлема и подняла десинтор на плечо. Нырнула в люк. Кто тут из тапиров - ее персональный?.. А, вот, трусит навстречу, задирая хобот.
- Давай, милый! Прямо, только прямо!
Нельзя торопливо думать, и Вуковуд, умница, это понимал. Но когда решение пришло, надо наверстывать даже секунды. Не трусь только, сокровище мое клетчатое, если все получится, все яблоки камбуза твои; спокойно, спокойно, это всего-навсего черный холодный камень… Ближе… Еще ближе… И до чего же хорошо ты у меня слушаешься! Стоп. Приехали.
Теперь прижмись своим разлинованным боком к камню, а я встану тебе на спину… Спокойно, спокойно…
"Иллюминатор" был невелик, сантиметров двадцать, голову не просунешь. Постучала костяшками согнутых пальцев, по звуку стало ясно: толщина металлической заглушки не позволит пробить ее просто так, камнем. Приладила на плече десинтор, чтобы было поудобнее, регулятор разряда перевела на минимум и нажала спуск, прижимая выхлопное отверстие к серебристому кругу. Некоторое время она ощущала только зудящую дрожь разряда, потом раздался легкий хлопок, и разгорающиеся магниевым блеском осколки полетели внутрь лабиринта.
Варвара скосила глаз книзу - как там ее живой пьедестал? А ничего, стоит, привычный. Фейерверки тут не в диковинку. Тогда она прислонилась щекой к теплому зарядному ложу и глянула вдоль ствола и продолжающего его красного короткого луча. Оплавленная дыра позволяла рассмотреть совсем близкую темно-серую стену и круглое око "иллюминатора". Точно напротив. Да она в этом и не сомневалась.
Она просунула ствол подальше и плавно повела рычажок, увеличивая длину луча. Раздался хлопок - там, внутри, вспыхнуло, и алая проволока разряда протянулась сквозь второе оплавленное отверстие. Варвара прибавила мощность. Луч бил уже метров на двадцать, и следующий хлопок был едва слышен, но белая гвоздика, отдаленная расстоянием, расцвела и нанизалась на едва видимую все удлиняющуюся спицу, и еще вспышка, и еще… Ствол лежал удобно и равновесно, больше не давя на плечо, и можно было нарастить скорость, и где-то после семнадцатой вспышки Варвара сбилась со счета и все быстрее, но не теряя плавности, вела рычажок книзу, пока не почувствовала упор. Это значило, что луч ушел в бесконечность. Тогда она прибавила мощность, тоже до предела, и представила себе, как насыщенный толстый жгут перечеркнул ночное небо там, над долиной с каменными руинами, а даже если облака опустились над самыми деревьями, они должны были сейчас полыхнуть багряным заревом.
Варвара перевела дух, нашарила кнопку прерывателя и начала сигналить: три длинных луча, три коротких, три длинных. Три, три и три. SOS! Теперь это должен был принять и вертолетный скоч, если почему-то Гриша Эболи тоже спустился в подземелье. А каждый, человек ли, робот ли, приняв SOS, тут же должен ретранслировать его по всем имеющимся каналам. Она нажимала на шершавую кнопочку, чувствуя, как терпеливо переступает под нею усталое, не привычное к такой тяжести животное. Ну подожди, миленький, осталось не так уж много, на полной-то мощности разряда хватит минут на шесть-семь, я сейчас сделаю небольшую передышку, и ты, послушный мой…
Сглазила-таки! Тапир шарахнулся, приседая, и Варвара, выпустив из рук согревшееся, мелко вибрирующее ложе, упала на вздыбленную гриву и, с трудом удерживая за шею своего иноходца, остановила его и замерла, поглаживая по хоботу и нашептывая что-то ласковое и бессмысленное. Тапир стоял, широко расставив ноги и опустив голову, словно прислушиваясь к чему-то, доносящемуся из-под земли; Варвара уже примеривалась повернуть его обратно, чтобы хотя бы достать оставленный в "иллюминаторе" десинтор, как вдруг почувствовала толчок, точно животное подпрыгнуло на всех четырех ногах разом, - тапир издал трубный звук и, не дожидаясь очередной встряски, кинулся куда глаза глядят, запрокидывая голову с напрягшимся хоботом назад, словно хотел достать прижавшуюся к его спине девушку. Панический ужас, который наводит землетрясение на все живое, гнал его к далекому выходу из долины, а уходящая из-под ног почва заставляла его совершать конвульсивные, непредсказуемые движения, так что удержаться на нем без седла не смог бы и самый опытный наездник. Варвара слетела где-то на полпути к "Дункану", и тапир, кажется, даже не заметил. Она поднялась и побежала, тоже во власти животного страха перед колеблющейся землей, и в голове стучало единственное: "Не может быть, этого просто не может быть, потому что лабиринт не построили бы в сейсмической зоне, поэтому не может быть…" Но понемногу стыд перед этим страхом становился все сильнее, да и чего, собственно, было бояться - под ногами едва-едва подрагивало, и уж в первую очередь надо было думать не о лабиринте, а о кораблях, которые могли рухнуть, несмотря на превосходные амортизаторы; и не о тапире, обалдевшем от ужаса, а о Вуковуде, который, наверное, места себе не находил, потому что в его положении единственным разумным выходом было стартовать, спасая не корабль, а измученных спящих людей - автомат вывел бы их на орбиту. Но Варвара ни минуты не сомневалась, что именно этого он и не сделает. Она поняла это и побежала быстрее, еще быстрее, упруго отталкиваясь от уже неподвижной гулкой почвы, и звук собственных шагов рождал какие-то далекие, милые воспоминания…
А, ведь так бежал в тумане Петрушка, целую вечность тому назад… Она влетела в люк "Дункана" и чуть не сбила с ног Вуковуда, спешившего ей навстречу.
- Что? - выдохнула она, обрывая застежки скафандра. - Что у вас?..
- Никаких перемен к лучшему, - проговорил он удивительно ровным тоном, и только тут она поняла, какая же тревога, наверное, прячется за этим кажущимся безразличием и таким спокойным, измученным лицом. Так неужели за этой тревогой он не заметил даже землетрясения?
- Вас что, не тряхнуло разок-другой?
- Нет, иначе сейсмодатчик включил бы сирену.
И то верно. Но не показалось же ей, да и тапиру в придачу? Недаром же первая мысль была: не строят лабиринтов в сейсмозоне…
- Я дала сигнал SOS, - сказала она, выбираясь из скафандра. - Вместо красных ракет - красный луч…
Золотистый балахончик остался наконец на полу, и девушка побежала к медотсеку, перескакивая через кибов, валяющихся как отдыхающие осьминоги. Да, все по-прежнему, два зеленых табло и одно - красное. Правда, и это еще не самое страшное, непоправимое начнется тогда, когда на пурпурное поле наползет черный треугольник: "непосредственная угроза для жизни". Тогда нужно будет бросать все и стартовать в ту же секунду, А пока…
- Вуковуд, мы продержимся еще один час? Если связь у них с вертолетом не нарушена, то они уже мчатся со всех ног обратно, а если Гриша не может с ними связаться, то он обязательно поднимет машину и долетит хотя бы до этих башен - в зоне прямой видимости мы уж как-нибудь контакт установим. В крайнем случае, спустится на секундочку. А?..
Вуковуд облокотился на край саркофага и некоторое время смотрел, как упругие кулачки массажеров ритмично растирают серую, покрытую какой-то жирной смазкой кожу. Как будто там и не человек, а тюлень.
- Один час, я думаю, у нас есть, - сказал он и едва заметно улыбнулся лиловыми, как у Лероя, губами.
"Если он и сейчас меня ни о чем не спросит, - неожиданно для себя подумала Варвара, - я его поцелую!"
Вуковуд молчал. Зато Чары, подрыгивая ногами, окольцованными браслетами датчиков, все время торопливо чмокал и помыкивал, сбивая ингаляторную полумасочку.
Варвара прокашлялась и вдруг поняла, что ей хочется отступить и прижаться спиной к косяку. Ну, а раз хочется, то так она и поступила.
- Отсюда сигналить десинтором было бесполезно, - начала она зачем-то объяснять. - Луч под слишком большим углом уходил вверх, из нижней долины его через толщу облаков и не заметили бы. Пришлось прошить лабиринт.
Вуковуд молчал.
- Насквозь.
Вуковуд молчал. Да что он, не понимает, что никаким десинтором такую толщу не проткнешь!
- Когда я там металась от одного коридора к другому, мне показалось, что эти круглые дырки, "иллюминаторы", все ориентированы…
Красный прямоугольник дрогнул и погас. Но не успело сердце уйти в пятки, как вместо красного зажегся теплый желтый свет. С чего бы это? Или Вуковуд тут без нее чего-то наколдовал? Она обернулась и вопросительно поглядела на него.
- Умница вы усатенькая, - проговорил он с бесконечной нежностью. - И все-то вы делаете правильно, даже когда ничего не делаете. Я терпеть не могу вопросов. Что надо, человек сам скажет. Это я старый прапрадедовский способ применил: живую кровь. Люди не верят в гравифобию, а компьютеры - в живую кровь: в них ведь заложено, что консервированная совершенно индентична свежей. Только это улучшение ненадолго…
- А моя… - начала было Варвара, но тут из раскрытой двери послышался крик Вафеля.
- Связь! Связь с вертолетом! - Можно подумать, что и он ее ждал, как человек.
А из рубки нарастало сливающееся в одно слово: "Отвечайтеотвечайтеотвечайте…"
- Сусанин! - крикнула Варвара еще с порога. - Евгений, у вас все живы?
- Естественно, - донеслось в ответ. - Что там с тобой?
- Со мной все хорошо… С Рамболтом плохо. Гравифобия. Надо срочно взлетать.
- Ага!.. - двухсекундная пауза показала, что он усваивает информацию - как произнесенную вслух, так и подразумевающуюся. - Состояние красное или с черным?
Ничего себе медикокосмический жаргон!
- Желтое, но это ненадолго.
- Тогда успеем, мы уже на траверзе восточной башни. Остальные-то ходячие?
Варвара невольно оглянулась на Вуковуда - у того распахнутые во всю космическую черноту глазища полыхнули волчьим заревом - улыбнулся, называется. Значит, двое нас, ведьмаков.
- Вы уж извините его, Джон, он у нас изысканностью манер не отличается. - Это настолько отчетливо, что на другом конце должно было прозвучать на весь вертолет.
- Разговорчики на вахте! - рявкнул Сусанин, и Варвара почувствовала; что у них не все благополучно. - Твоего скоча подобрать, который тут на всю окрестность иллюминацию устроил?
- Нет там никакого скоча, десинтор с нашей стороны. Сейчас разрядится, так что не теряй времени. И садись поближе к "Дункану".
- Я смотрю, ты там отоспалась и раскомандовалась…
- Вот именно. Ну, я пошла вас встречать.
Стоя плечом к плечу на пороге шлюзовой камеры - мало ли что, вдруг придется коридор защиты наводить, - Варвара с Вуковудом глядели, как на фоне кучерявого облачка все яснее проступает жужеличное брюшко вертолета, подсвеченное изнутри. Девушка перегнулась, заглядывая под опоры: тапиров не было, так и канули во тьму. Тем лучше, меньше расспросов. Замигали малиновые посадочные огни.
- Поменьше бы они мигали, - пробормотал Вуковуд, - еще примчится кто-нибудь, как на новогоднюю елку…
- Наши не примчатся, у наших кинолекторий, - хмыкнула Варвара. - А чужим - с чего бы? Они тут спят, как сурки, их поднимет или домкрат, или чудо.
- В том-то и дело, что - чудо. Видали, в пещере с лестницами - бананы на огне жарятся, ешь - не хочу; так ведь не хотят. Спи - не хочу: сорок два часа. Тоже не хотят, с открытыми глазами валяются. И притом без малейших сил. Но вот происходит чудо, пусть маленькое, забавное: их старый, привычный крокодил, он же скорпион, решает отведать живой плоти какого-то незнакомого, но не слишком примечательного зверя, а зверь начинает плясать на веревочке, как будто специально им на потеху…
- Не надо, Вуки…
- А вы ведь не поняли главного. Вспоминайте, Варвара, вспоминайте, как бы ни было страшно, вы ведь сейчас не красная девица, а исследователь. Смотрите: сначала загораются глаза, потом напрягаются лицевые мышцы - сначала гримасы, а затем уже мимика на грани гротеска; общая апатия сменяется повышенной возбудимостью, и только тут - не поздно ли? - включается звуковое сопровождение… Что-нибудь не так?
- Чувствуется, что вы не биолог, Вуки…
- Сейчас это не существенно, да и разведка дальних планет приучает к взаимозаменяемости. Но на что это похоже?
Варвара пожала плечами:
- Ну, как сказать… Например, резкое повышение содержания адреналина в крови.
- Близко! Во всяком случае, уровень явно гормональный. Чартары оживают, когда им интересно, и погружаются в полнейший транс от скуки. Свежая, яркая информация нужна им как витамин, как ультрафиолет… как вода, в конце концов.
- На Большой Земле такие гормоны найдены еще в конце двадцатого века, правда, на земные организмы они влияют раз так в тысячу слабее.
- А здесь это условие жизни. Вот для чего понастроены лабиринты - в них ИНТЕРЕСНО!
Варвара следила глазами за вертолетом, прошедшим над самой верхушкой стоявшего торчком второго корабля, и в ушах ее звучал изысканно вежливый, чуточку высокомерный голос: "Значит ли все вышесказанное, что вы имеете собственную, то есть отличающуюся от общепринятой, концепцию ноосферы Земли Тамерлана Степанищева?.." С этого вопроса, собственно говоря, и началось все то, что заканчивается здесь, в этой ночной долине, поросшей, как стадион, короткой травкой.
Потому что сейчас Сусанин заберет всех спасенных, и - на буек, в "странноприимный дом". И она потеряет Вуковуда.
Послышался свист, потом шум, словно захлопала крыльями гигантская курица, - вертолет глушил моторы. Сел он всего шагах в двадцати, и через прозрачный колпак было видно, как заросший щетиной до самых бровей Сегура, издалека кажущийся из-за этого негром, машет руками, скрещивая их над головой, что у всех народов и на любых планетах значило: "Порядок!"
- Надо бы спуститься, - задумчиво проговорил Вуковуд.
- Еще чего!
Вылезла наконец громадная персиковая луна - которая уже по счету! - и в ее обманчивом нежарком сиянии лица людей, потянувшихся цепочкой от вертолета, казались загорелыми и совсем не утомленными. Первым шел Сусанин, угрюмый и голодный, что было на нем прямо-таки написано, и Варвара подумала, что знает его всего месяца четыре, а ведь угадывает любое его выражение; трусил Кирюша, похлопывая себя по оттопыренным карманам, неизменно восторженный и преданный Сусанину, как аполин; Ригведас, всегда и у всех бывший на побегушках, был навьючен, как скоч; Дориан шествовал небрежно и устало, он умудрялся всегда выглядеть так аристократично, что даже скафандр, кажется, ниспадал с него античными складками - иллюзия, аналогичная несуществующим каналам Марса; Сегура все время оборачивался к Грише Эболи, порываясь его поддержать; а замыкал шествие победоносно шагающий Гюрг. От усталости, недосыпа и всей этой неправдоподобной эпопеи сегодняшней бесконечной ночи у Варвары голова шла кругом, и ее нисколько не интересовало, какие же там победы одержал командор Голубого отряда.
Ее внезапно поразило простейшее открытие: а ведь все, что произошло между нею и Гюргом, уложилось всего в несколько дней… Она пристальнее вгляделась в своего бывшего командора и поправилась: все, чего НЕ произошло между нею и Гюргом, который сейчас вышагивал, как римский легионер. Но поразило-то ее совсем другое: а ведь ей и Вуковуду отпущена всего одна ночь. Бесконечная, сумасшедшая, неповторимая, но всего одна!
Да что же это за жизнь такая…
Но горевать о жизни такой было уже некогда, потому что через порог переваливались и сразу же обмякали, оседали на пол страдальцы из вертолетной группы, как бывает всегда с людьми, мечтающими только об одном - добраться до родного дома. Родным домом был пол в шлюзовой камере, и теперь каждому надо было помочь, что-то расстегнуть, расшнуровать, отвинтить и вообще - вытряхнуть из скафандра, а потом подставить плечо и проводить на камбуз, а вот Гришу на свободную коечку прямо в медотсек, где, хвала черным небесам и живой Вуковудовской крови, все еще теплился желтый прямоугольник. И она, нагибаясь, присаживалась на корточки, обламывала ногти, подставляла колено или спину, наливала кружки, включала тостеры, утирала салфетками, подсовывала кусочки, отбирала кости - словом, вела себя, как и подобает женщине, в дом которой после трудного похода вернулись усталые мужчины. А когда случайно подняла голову и глянула в дверной проем, то увидела через площадку Вуковуда, стоявшего, прислонясь к лифтовому люку, и глядевшего на нее так, как, наверное, смотрят на уплывающую в иллюминаторе Землю - когда лицо безразличное, а глаза остановившиеся и отчаянные…
Прожевали, проглотили. Столпились, естественно, у входа в госпитальный - прапрадедовский способ "живой крови" повторили и чуточку успокоились, отодвинув отлет на полчаса. Спящих решили не трогать, хотя самая глубокая фаза сна уже миновала и обоих мучили видения: Боровиков жалостливо всхлипывал, а Тарумбаев продолжал причмокивать и мычать. Сусанин наклонился и разобрал бесконечно повторяемое "Почему… почему… почему Монк".
- Что значит - "почему Монк"? - спросил он Вуковуда.
- Вероятно, если бы из вашей команды случайно выбрали кого-то - не вас - и обрекли на мучительную смерть, вы тоже до конца дней мучились бы вопросом: почему он, а не я?
- Это само собой, - кивнул Сусанин, - но все-таки: почему они выбрали Монкорбье? Действительно случайность?
- Не думаю. Монк был самым экспансивным, и когда их связали, вряд ли он оставался безучастным. Вероятно, бился, старался разорвать веревки или что там у них… Ругался, и виртуозно. Я так себе это представляю. Наверное, это и навело чартаров на мысль…
Он запнулся, увидев лицо Варвары. Сусанин оглянулся, следуя за его взглядом, отрывисто бросил:
- Приглядела бы за разгрузкой!
Варвара безропотно повернулась, вышла в тамбурную. А Вуковуд-то не знает, что у нее слух как у летучей мыши - даже здесь, в проеме выходного люка, она слышала его приглушенный голос: "Судя по всему, Монка подвесили за ногу, а он пытался изогнуться, схватиться за веревку. А им только этого и надо было…" - "С-с-сифаки бесхвостые… Он был жив?" - "М-м… когда?" - "Ну, когда вам удалось бежать?" - "Нет. Но я бы предпочел не задерживать вас сейчас подробностями". - "Как вышло, что у вас не было с собой парализаторов?" - "Были и парализаторы, все было. Стрелять по людям не могли". - "Люди… Это ж хуже людоедства!" - "Да нет, то же самое. Эмоциональное насыщение за счет чужой жизни. Но попади вы каким-нибудь чудом в прошлое нашей Земли, во времена хомо хабилис, а то и попозднее, стали бы вы стрелять в своих предков из-за того, что они предаются каннибализму? Пеленки человечества, к сожалению, в довольно страшненьких пятнах…" - "Боюсь, Вуд, вы путаете голод с развлечениями!" - "Я не путаю, я ставлю между ними знак равенства. На этой планете, во всяком случае, с ее чудовищными ночами".
Сзади послышались шаги; не оглядываясь, Варвара узнала Гюрга. Не вытерпел-таки, пришел. Дышит в темечко.