После этого служанки, чуть не силой усадив Найла на ступени, стали лить ему на голову воду из кувшинов. Видя перед собой нагие девичьи бедра, Найл невольно отворачивался и зажмуривал глаза. Смекнув, в чем дело, девушки специально начали его подначивать, вынуждая смотреть на их прелести, когда мылили ему голову. Через пару минут и Найл расхохотался, поняв всю нелепость своего положения.
Велев парню встать, девушки обтерли его огромным полотенцем, а по волосам елозили с таким усердием, что из глаз засочились слезы. Затем Найла подвели к специальному лежаку. Тело натерли маслом, поработали с ногтями и волосами - расчесали, взбили, затем уложили, опоясав лоб широкой матерчатой лентой. Вот одна из служанок, накинув тунику, ушла. Вернувшись, принесла с собой темно-синее одеяние и сандалии из желтой кожи. Когда одевание наконец закончилось, вторая служанка оттерла пар с большого, в человеческий рост, зеркала, и Найл увидел свое отражение: чистенький, смазливый - он впервые видел себя таким. В облике не осталось ничего "дикарского", он ничем не отличался от тех молодых людей, что встречали их тогда на подступах к Дире.
Дверь отворилась, заглянула Мерлью.
- Он готов? Вот это да, какая прелесть!
Найл вспыхнул, но в зеркале было видно, что он и вправду ничего.
- Синее тебе к лицу. Эту вещь раньше носил Корвиг.
- А где Корвиг сейчас?
- Работает, разводит кроликов. Отцу не позволили оставить его у себя. - Мерлью кивнула служанкам: - Теперь можете идти.
Едва за ними закрылась дверь, она обвила Найла за шею и припала губами к его рту. Затем, протяжно и сладостно вздохнув, с неохотой отстранилась.
- Задерживаться больше нельзя, управитель ждет. Когда войдешь, прошу тебя, сделай вот так. - Она грациозно опустилась на одно колено и склонила голову, - Попробуй сам.
Найл послушно повторил движение, но чувствовал себя как-то неловко.
- А надо? Мне еще никогда так не приходилось.
Мерлью коснулась пальцем его губ.
- Сделай ради меня. Так хочется, чтобы ты произвел на отца впечатление! - Она легонько коснулась Найла губами. - Хочу, чтобы ты ему приглянулся.
- Ладно.
Скажи она сейчас броситься в ванну одетым, кинулся бы не раздумывая.
Взяв юношу за руку, Мерлью вывела его из ванной, воздух обдавал юношу прохладой; ощущение такое, будто ступаешь по подушке из податливой пены. Управитель сидел, томно развалясь на груде подушек в окружении пяти-шести служанок. Такое впечатление, будто бы он с самого утра никуда и не сдвигался.
- О-о, мальчик, дорогой мой! Входи, входи.
Лицо Каззака залоснилось довольной улыбкой, когда юноша припал на одно колено.
- Ну, прямо как придворный, великолепно!
Он поднялся (служанки обходительно поддержали под локти) и пошел навстречу.
- Проходи, садись. Наверное, изнываешь от голода.
Он положил руку Найлу на плечо. Звонко щелкнул замок в двери, Мерлью оставила их.
Едва Найл сел, как одна из служанок подала ему металлический кубок; другая, подойдя, наполнила его из кувшина с узким продолговатым горлышком. Это была та самая золотистая жидкость, которую они с Одиной пробовали в ладье. Каззак одобрительно посматривал, как Найл осушает кубок. Вкус был невыразимо приятным. Напиток освежат свербящую глотку, словно холодный нектар. Почти тотчас возникла приятная легкость в голове и теплая пульсация в жилах.
Служанки поставили перед ним резные деревянные чаши с едой: фрукты, орехи, мягкий белый хлеб, тарелку с птичками, только что из печи. В ответ на вопросительный взгляд юноши Каззак сказал:
- Это все тебе. Я уже ел. - Он поманил рукой одну из служанок. - Криста, сыграй что-нибудь нашему гостю, чтобы вкушалось слаще.
Девушка взяла струнный инструмент и, сев перед обедающими на пол, запела чистым, светлым голосом. Каззак откинулся на подушках и с умиротворенным видом прикрыл глаза. Найл был так голоден, что в музыку толком и не вслушивался. Вместе с тем, несмотря на голод, он не торопился набивать желудок. От чересчур обильной еды клонит в сон, а скрытое чувство подсказывало, что мысли надо держать в кулаке. По этой же причине он воздержался и от соблазна осушить еще один кубок золотистого медвяного напитка - лишь пригублял мелкими глотками.
Когда закончили есть, одна из служанок поднесла влажную, напитанную ароматом тряпицу и вытерла Найлу руки и рот. Следом подошла другая - эта досуха вытерла ему губы мягким полотенцем.
Музыка смолкла. Каззак будто проснулся. Он посмотрел на Найла с улыбкой благодетеля.
- Ну что, голод заморил?
- Да, благодарю.
- Хорошо. Значит, можно заводить беседу.
Повернувшись к служанкам, он хлопнул в ладоши. Те собрали чаши и удалились.
Каззак вместе с подушками передвинулся ближе к Найлу. И сел на них, скрестив ноги.
- Ну что ж, молодой человек, - начал он задумчивым голосом. - Похоже, ты создаешь нам кучу хлопот.
У Найла запылали уши.
- Очень сожалею. Но что-то не могу взять в толк, каким образом.
- Ой ли? - Каззак заглянул Найлу прямо в глаза, а потом переключился на свои ступни, которые разглядывай, сосредоточенно хмурясь, от чего складка под двойным подбородком обозначилась еще четче.
- Ты убил смертоносца, - произнес он в конце концов.
- Да, - подтвердил Найл, пробуя унять дрожь в голосе.
- Как? - односложно осведомился Каззак, цепко взглянув на Найла.
- Вроде как копьем…
- Этим? - Каззак извлек из-под подушки металлическую трубку.
- Ага.
Управитель протянул трубку юноше.
- Покажи, как действует.
Найл принял предмет, отыскал нужный кружок и нажал: трубка раздвинулась. Управитель внимательно наблюдал. Найл нажал снова: трубка сократилась до прежних размеров. Каззак протянул руку, и парень передал трубку. Отыскав кружок, Каззак надавил на него большим пальцем - безрезультатно. Надавил еще и еще раз. В конце концов, ничего не добившись, отдал трубку обратно Найлу.
- Здесь какая-то хитрость?
- Не думаю.
Найл нажал, трубка раздвинулась. Каззак, проворно перехватив, надавил - безрезультатно. Повозившись с минуту, управитель с раздраженным видом бросил предмет на пол.
- Почему, интересно, у тебя получается, а у меня нет?
- Понятия не имею.
Для Найла самого было открытием, что трубка у одного срабатывает, а у другого нет.
- Расскажи, как ты это нашел.
Найл терпеливо повторил рассказ о песчаной буре, разрушенном городе и о сверкающей машине. Каззак, пошарив где-то за спиной, извлек выбеленную доску и кусочек угля.
- Ты сможешь мне это изобразить?
Найл, как мог, нацарапал контуры странной машины, понимая, что упускает кучу подробностей. Каззак довольно долго пристально рассматривал изображение.
- А другие твои родственники могут сдвигать-раздвигать эту трубку? - спросил он.
- Не знаю.
- Почему же?
- Я… ни разу им не показывал.
Каззак понимающе покивал.
- Боялся, брат отнимет?
- Это он может.
- Ладно. Расскажи-ка мне, как ты убил паука.
Найл начал рассказывать ему то же самое, что и Мерлью. Каззак перебил, спросив:
- Ты смотрел ему в глаза?
- Да.
- И у тебя все равно хватило сил его убить?
- Хватило.
- Человеку просто не по силам убить смертоносца, - сказал Каззак убежденно, - разве что застигнув его врасплох. Он сшибает человека с ног одним лишь ударом воли. Почему, ты думаешь, у тебя получилось его уничтожить?
- Может, у него с мозгами что-то стало не в порядке, когда его занесло песком?
Каззак покачал головой.
- Нет. Перед гибелью он успел подать сигнал тревоги. Он не пытался отбиваться?
- Пытался.
- Силой воли?
- Именно.
- Тогда как же тебе удалось сделать невероятное?
- Если б я знал.
Вопрос прозвучал несуразно. Все тогда произошло в считанные мгновения, он и подумать ни о чем не успел.
Каззак подлил себе в кубок из узкогорлого кувшина, задумчиво прихлебнул. Внимательно взглянул на Найла из-под кустистых бровей.
- До тебя начинает доходить, почему пауки так тобой интересуются?
- Потому что я прикончил смертоносца? - спросил Найл, холодея.
- Нет, не из-за этого. Потому что у тебя хватило сил сделать это.
Найл недоуменно покачал головой.
- Объясню почему, - сказал Каззак. - Когда отыскали труп того смертоносца, обнаружилось, что кто-то прошил его мозг, поэтому он околел моментально. Однако успел передать сигнал тревоги. Что значит, ум у него был в полном порядке и действовал во всю силу. По логике, у тебя и рука не должна была подняться.
Он пристально, не отрываясь, смотрел в лицо юноше, ожидая, как тот отреагирует, но Найл лишь понимающе помаргивал и кивал. Каззак продолжил:
- Последний раз от руки человека смертоносец погиб много лет назад. Убийство - а сами восьмилапые расценили это именно так - вызвало своего рода панику. Шутка ли, это могло означать, что их неуязвимости положен конец. Они решили, что убийцу необходимо изловить любой ценой. Вот почему они наводнили землю Диры. Вот из-за чего приняли смерть больше полусотни моих подданных.
- Я прошу прощения. - Найл потупил голову.
- Проси не проси, теперь ничего уже не исправишь, - вздохнул Каззак. - За это же поплатился жизнью твой отец. Они довольно быстро установили, что вы с ним были в ту пору неподалеку от крепости. - Говоря это, он избегал смотреть Найлу в глаза. - Ну, начинаешь теперь понимать, почему им так не терпелось поскорее отыскать тебя?
Найл отвел глаза.
- Чтобы убить?
Каззак, к удивлению, ответил:
- Нет. Убивать тебя не обязательно. К тому же они считают, что смертоносца убил твой отец.
После продолжительной паузы Найл спросил:
- А что тогда?
- Если б ты был один в своем роде, убить тебя имело бы смысл. Но знаешь, когда это случилось с одним, то где гарантия, что то же самое не происходит с десятками людей повсеместно? Для меня это загадка. Может, есть какой-нибудь закон природы. Вот уничтожь они тебя, а тут вдруг окажется, что вокруг существуют десятки - может, сотни - таких, как ты. - Он заглянул Найлу в глаза, - А пока ты жив, они могут тебя использовать.
- Как? - не понял Найл.
- Смог бы ты в людской толпе распознать себе подобных?
Невозможно было увернуться от глаз Каззака, разом превратившихся будто в неистовые сверла. Найл, впрочем, и без того понимал, что от ответа на этот вопрос зависит все. Каззак жаждет услышать, что Найл не такой, как все, причем сам уже сознает это. Наступил момент, когда каждый из собеседников понимал предельно четко, что они друг о друге думают.
- Пожалуй, да, - выговорил наконец Найл.
Лицо Каззака оплавила улыбка. Подавшись вперед, он увесисто хлопнул Найла по плечу.
- Вот это я и хотел услышать.
Удивительно, в голосе управителя сквозило облегчение. Найл ни разу еще не видел, чтобы на Каззака влияли чьи бы то ни было слова. Управитель, чуть сместившись, вытянул ноги, отыскал, поерзав, удобную для спины выемку среди подушек и застыл с блаженным видом.
- Хорошо. Теперь можно толком во всем разобраться. - Наполнив свой кубок, он протянул кувшин Найлу. Тот долил свой кубок до краев, но напиток едва пригубил. - Только прежде давай выясним вот что. Ты бы хотел служить паукам?
- Служить паукам? - В глазах у Найла мелькнуло неподдельное изумление.
- Да, помогать им в поисках подобных тебе? - уточнил Каззак (в голосе нетерпение).
- Но как бы я стал это делать?
Управитель скривился в усмешке.
- Проще простого. Пауки прочесывают пустыню в поисках дикарей. Они ведь, в общем-то, знают, где большинство из них прячется.
- Да неужто?
- Именно так. А иначе с чего бы им насылать все эти чертовы шары?
- Но в таком случае… - начал было Найл, но осекся: сама мысль вызвала оторопь.
- Хочешь спросить, почему им в таком случае не переловить всех разом? - довершил мысль юноши Каззак. - Потому что у них есть потребность в вольных людских особях, дикарях, как здесь таких кличут.
- С какой стати? - спросил, окончательно теряясь, Найл.
- Для поддержания породы. - Управитель вальяжно улыбнулся. - Кстати, именно к этому готовится и большинство моих подданных. Ты обратил, наверное, внимание, что здешние обитатели держат себя по меньшей степени странновато?
Найл терпеливо слушал.
- Они невыносимо тупы. Поголовно страшные болваны. В большинстве своем мало чем отличаются от скота. Все потому, что пауки как раз и растят из них безропотный скот. Если в ребенке появляется больше одаренности или смекалки, чем в сверстниках, его съедают.
У Найла голова пошла кругом.
- Но зачем?
- Зачем? Потому что люди с умом, умеющие соображать, представляют опасность. Начать с того, что умникам не нравится, когда их едят.
Люди, когда были хозяевами планеты, использовали в пищу скот. Теперь для этой цели пауки используют людей.
- Но ведь только рабов! - воскликнул Найл.
Каззак лишь улыбнулся жалостливо.
- Рабов? Как же. А что, ты думаешь, происходит с остальными?
- Они служат паукам.
- А когда отслужат свое?
- Их отправляют в великий счастливый край.
Каззак разразился жестким, недобрым смехом.
- На бойню! Вот тебе и самый счастливый край.
- Ты хочешь сказать, - Найл тряхнул головой, - они съедают всех - и слуг, и служительниц? - В мыслях Найла возник образ Одины.
Каззак кивнул.
- Соображаешь. Всех, кто в это не посвящен. - И добавил задумчиво: - Не думаю, что они захотят слопать меня - жестковат. Или Мерлью.
- Так и Мерлью посвящена?
- Разумеется.
Найла будто холодом обдало. Трудно представить, что Мерлью - пособница в этом массовом обмане и умерщвлении. Каззак словно прочел мысли юноши.
- Надо смотреть на вещи трезво. Пауки - господа положения. Поступают, как считают нужным, нас не спрашивают. И хочешь верь, хочешь нет, на самом деле они не такие уж и гадкие, как ты, вероятно, считаешь. Есть среди них и совершенно уникальные личности. О таких, кстати, лучше думать не как о насекомых, а как о людях. Они чувствуют, как мы их воспринимаем, и ужасно огорчаются, когда человек считает их мерзкими тварями. Они действительно господа положения. Могут делать все, что заблагорассудится. У тебя ведь наверняка не вызывает никаких эмоций убитая дичь, которую ты спокойно жуешь? То же и они в Отношении к людям. Мы для них лишь скот, наделенный способностью мыслить. Но, как известно, некоторые люди держат домашних пташек, причем любят их, что собственных детей. То же и пауки: кое к кому из нас они привязываются всей душой. Так вот, если мне предложат выбор, что лучше - быть съеденным или жить в неволе, я твердо уверен, что предпочту жизнь.
И сама речь управителя - плавная, обволакивающая, - и его доводы действовали на Найла одинаково: никогда еще он не слышал таких чарующе гладких, обвораживающих фраз. Голос Каззака - сочный, проникновенно низкий - имел удивительное богатство оттенков, от вкрадчивой чувствительности до мужественной твердости. Найл поймал себя на мысли, что вслушивается в голос как в музыку, хотя было совершенно ясно, что у Каззака и в мыслях нет играть на этом.
Найл некоторое время собирался с мыслями, прежде чем задать вопрос, не дающий покоя:
- Если они убивают одаренных детей, зачем им для породы жители пустыни? Мы, мне думается, поразумнее будем обитающих в этом городе слуг и прочих холуев.
- Хороший вопрос, - одобрил Каззак голосом взыскательного учителя, отчего Найл проникся даже некоторой гордостью. - У пауков ушло с десяток поколений, чтобы довести своих слуг до состояния тупого безразличия. И тут вдруг обнаружилось, что слуги превращаются в неспособный мыслить скот. Откуда, ты думаешь, взялись ублюдки-рабы? Это и есть то самое десятое поколение, совершенно опустившееся. Вот почему им и нужна подпитка из таких, как ты.
- Как я? - удивился Найл.
- Именно. Твоей работой будет производство детей. По-моему, интересное дело.
Юноша почувствовал, что краснеет.
- А женщины… как они к этому относятся?
- С пониманием, - угрюмо пошутил Каззак. - Переживают, конечно, что существовать приходится раздельно.
Найлу неожиданно вспомнилась та девушка со вздернутым носиком, что затащила его в кусты. Вон оно что, оказывается. От такой мысли в голове все смешалось. Каззак продолжал:
- Поэтому, надеюсь, до тебя начало доходить, почему я предложил пособничать паукам. Дело здесь не в том, жить мне или не жить. Я хочу по возможности облегчить участь своего народа. Мужчинам, понятно, живется не сказать чтобы плохо. А вот что касается женщин… Мне б не хотелось, чтобы они превратились в обыкновенных самок, что вынашивают да рожают. Особенно моя дочь. Кстати, я смотрю, она к тебе относится с интересом.
Найл вильнул взглядом, избегая глаз Каззака, а сам вспыхнул от тайной радости.
- Думаю, разумеется, и о твоей матери. Легко б тебе было от мысли, что она содержится где-то в женском квартале, принося раз в год по младенцу от какого-то встречного-поперечного? В твоих силах сделать так, чтобы этого не случилось.
Управитель осушил свой кубок и стал не спеша наполнять его, давая Найлу время осмыслить услышанное. Юноша смотрел мимо венценосной головы в окно, где в чернильном небе уже плыла тарелочка луны.
- Ты уверен, что пауки… что господа пауки желают, чтобы я им служил? - в конце концов спросил Найл.
- Абсолютно уверен, - кивнул Каззак.
- Когда я входил сюда днем, у меня было впечатление, что они вот-вот меня растерзают.
- А ты думал! Они же считают, что ты для них опасен. Если бы у них была уверенность, - он произнес это слово со значением, - что ты их союзник, они бы вскоре переменили отношение.
Найл поглядел на управителя с вежливым недоверием.
- Неужели?
- Несомненно. Им нужна твоя помощь.
- Но ведь я убил их сородича.
- Они этого не знают, а я не скажу.
- Разве они сами не догадаются?
- Нет, если ты сам себя не выдашь. По их разумению, убивший сородича человек теперь мертв - твой несчастный отец. Я, кстати, искренне об этом сожалею, он мне пришелся по душе. Но на вещи надо смотреть трезво и взвешенно. Ты убил паука, пауки убили твоего отца. Теперь вы квиты, и пора забыть об обиде и работать сообща.
- А что я должен делать?
- Об этом поговорим завтра. Я поведу тебя к Повелителю. - Найл побледнел. - Бояться совершенно нечего. Я думаю, ты найдешь разговор достаточно приятным. Говорить буду в основном я.
- Можно еще вопрос?
- Сколько хочешь, дорогой мой мальчик.
- Откуда в тебе уверенность, что они не обманывают и тебя.
Каззак невозмутимо улыбнулся.